Infuriato

      Тедди поджал губы, но на высказывание крестного отца ничего не ответил. Забрав свой хоркрукс, он бережно укрыл осколок во внутренний карман куртки, а затем его взгляд приковался к Теодору Нотту. Тот сидел в кресле, с прищуром следя за волшебниками. Ритуал создания хоркруксов он знал. Как и знал, что для него нужно было сделать. Глаза натолкнулись на опечаленное осунувшееся лицо Поттера. Альфа начал догадываться, что парень не совсем в курсе о некоторых жестоких особенностях сотворения. Нотт не стал рассказывать о подозрениях, посчитав, что время для новых ударов было самое неподходящее.       Люпин-младший же боролся с кольнувшим нутро страхом. Реддл писал в своих дневниках, насколько Нотт просвещен в ритуал создания хоркруксов, до последней мелочи, до каждого незначительного штриха. Что, если он решит все рассказать крестному? Что, если начнет шантажировать? Тедди определенно понимал, что такого колдуна будет тяжело одолеть даже в бесчестном бою, даже хитростью и тайнами — Наставник щадил мальчика только ради Гарри, но Теодору было плевать на незнакомого оборотня.       Однако Эдвард просто не мог держать такую важную тайну в секрете от Поттера. Больше у него никого не осталось, никого, кому можно было бы довериться. — Неужели произошедшее с Томом Реддлом ничему не научило тебя? Ты вообще понимаешь, что наделал с собой, со своей душой? — Гарри устало сел на корточки возле мальчика, заглядывая в его лицо снизу-вверх. — Это не просто бессмертие, это разорванная душа, это сумасшествие разума. Неужели ты… — Научило, — сквозь зубы выдавил тот, отступая от гриффиндорца. — Научило, что все мы можем умереть. А я хочу жить. Я хочу мести, я хочу быть сильным. Это мое решение! — Но не только тебе с ним жить, — пробормотал Поттер, прикрыв ладонью лицо. Он так сильно устал. — Переждем ночь здесь, — подал голос слизеринец, разрывая гнетущую тишину. — Утром быстро сложишь свои вещи, заберем записи Повелителя и полетим в ближайший маггловский город. До Великобритании доберемся по воде или воздуху — не важно, мы должны как можно скорее попасть в Хогвартс, под защиту Дамблдора и школьных чар. Гарри не сразу поднял на него взгляд, все еще закрывая единственный глаз широкой ладонью. Наконец, парень силком заставил себя встать на ноги. Он сжал плечи своего крестника и кивнул в сторону кровати: — Мы поговорим о твоем поступке позднее, когда будем в безопасности. И когда ты будешь готов обсудить произошедшее. Тебе нужно поспать. — Как и тебе, Гарри, — вмешался Невилл, до этого молчаливо стоявший в стороне. Его все еще мутило от картины сожжения заживо омеги. — Ты на ногах едва держишься. Волшебник, собиравшийся было отмахнуться, просто кивнул. На споры и препирательства также не было никаких сил. Он снял с мальчика его куртку, предварительно выложив холодный камень на письменный стол, и проводил до постели Тома, где уже были постелены чистые простыни. Тедди всем своим видом выражал непокорность, но под строгим взглядом альфы забрался на кровать, нырнув под одеяло. Он уже принял свой прежний облик, и Гарри отчетливо видел в лице ребенка глубокую скорбь. Присев рядом с ним, парень вплел в мягкие русые волосы пальцы. — Не думай сейчас ни о чем, — тихо произнес он, поглаживая чужую голову. — Ты переполнен жаждой отмщения, я понимаю, переполнен обидой и горечью. Я дам тебе время все осмыслить, и мы обязательно разберемся в произошедшем, я обещаю тебе. Сейчас тебе нужен покой. Поттер понятия не имел, что теперь делать. Что делать с ребенком на руках, который разорвал свою душу, пережил предательство родителей, потерял Наставника и подругу, потерял мать. Здесь никакого разговора не будет достаточно, никакой отдых не заглушит эту боль. Сердце практически не выдерживало дополнительного груза на нем — расколотой души Тедди. Не уследил. Не сберег члена семьи.       Опять.       Эдвард ничего не ответил, прикрывая глаза. Старший волшебник еще некоторое время сидел на кровати, перебирая пряди волос крестника, пока не убедился, что тот крепко спит. Гарри повернул голову к Лонгботтому, когда тот приблизился и опустил ладонь на безвольное плечо бывшего парня. — У вас есть, где жить? Есть надежное убежище? Я могу предложить свой… — Нет, — негромко перебил его Теодор, хмурясь. — Приглашать Поттера в дом авроров? Что дружны с Люпинами? В место, где бывал Блэк? Серьезно? Собери мозги в кучу, бета, мы возвращаемся в Хогвартс. Нейтральная территория, у всех на виду, а значит никто не посмеет напасть. Директор обещал защиту, так пусть сдерживает обещания. Мы все еще его ученики. — Сириус охотится на меня, — вздохнул Гарри, качая головой. — Дурсли вскоре будут перенаправлены обратно к магглам, Дадли прислал сообщение, что о них позаботятся люди Дамблдора. Однако мне путь в школу закрыт. Родителей Невилла я не боюсь, у нас прекрасные отношения. И в отличие от оборотней, они бы в первую очередь разобрались в ситуации, разобрались по человеческим законам. И Том Реддл остался бы жив. Нотт поморщился, начиная понимать частые упоминания Лорда о невыносимом бесконтрольном упрямстве этого гриффиндорца. — Дамблдор не вправе без Визенгамота отстранить ученика от занятий, если нет на то веских оснований, особенно если это последний курс, подготовка к выпускным экзаменам. Особенно, если студент нуждается в помощи. Вам предложили переждать в Норвегии, а не выгнали. Потребуйте вы своего присутствия в Хогвартсе — Дамблдор и слова бы против не смог сказать. — Я наследник рода Поттеров, я смогу возвести на поместье надлежащую защиту, — еще тише ответил Гарри. — Тедди нестабилен, его состояние может ухудшиться, ему требуется помощь. В Хогвартсе… Это маленький оборотень. Ты знаешь, что он там встретит. Ненависть и страх, презрение. А позволить ему быть под защитой посторонних магов я не могу. Эдвард должен быть всегда рядом со мной, это даже не обсуждается, Нотт. Я обязан сберечь мальчика. Пожиратель Смерти поджал губы, но от резкого высказывания удержался. Вместо этого он перешел к делу: — Я нахожусь здесь не во имя альтруизма. Мне нужна помощь, и вряд ли кто-то сможет сделать это лучше тебя. Я прекрасно понимаю, что сейчас не самое подходящее время, Лонгботтом, — скривился парень, заметив упрекающий раздраженный взгляд беты. — Но люди умирают каждый день, близкие люди, друзья и истинные пары. Поттер, это не просто умерший возлюбленный, это Темный Лорд, это цели и будущее волшебников, ты хотя бы понимаешь, насколько все серьезно? Чего от тебя будут ждать верные Пожиратели Смерти? И чего требовать предатели? Всем уже известно о вашей близости, а значит абсолютно все уверены в твоей просвещенности о планах, позициях и борьбе. Эту информацию у тебя вырвут с корнем и те, кто поспособствовал падению Повелителя, и те, кто верен его политике даже сейчас. — Нотт, — спокойно перебил альфу Невилл. — Ты всерьез надеешься, что Гарри со своей парой ночи напролет обсуждал политические ходы в войне или зубрил его записи? Почему бы просто не взять их, не убраться куда подальше со своими играми в «повелителей» и «слуг»? — Вес личности не позволит, тупой ты кретин, — холодно процедил Пожиратель. — Обо мне неизвестно практически ничего. Мое слово не имеет никакой цены, даже если я начну цитировать все начинания Реддла, это станет пустым голословным звуком. Но, разумеется, волшебник, изловивший настоящего Гарри Поттера, имеет право выступать как новый Темный Лорд, получив все нужные знания. Темный Лорд — гений, что уже себя проявил. Показал, насколько его расчеты верны, сколько преимуществ таят в себе даже его самые абсурдные решения. И на что Лорд Волдеморт способен со своими знаниями. Если бы он приказал подчиненным атаковать Министерство Магии — мы бы сделали это. Скажи такое Я — и надо мной просто посмеются, если не прикончат. Вес личности и знаний нужного человека, репутация — вот, что вершит будущее. Лонгботтом только покачал головой. — Звучит как полный бред, прошу прощения. — Это политика, — махнул на него рукой Нотт, вновь повернувшись к молчащему Поттеру. — К сожалению, у меня нет иного выбора. Я не знаю, кому можно доверять, с какими Пожирателями Смерти вести дело без опаски. Вряд ли кто-то действовал против Темного Лорда в одиночку, это слишком опасно. А значит, проблема становится больше. О Наставничестве никому ничего не известно. Люпин — неадекватный невоспитанный ребенок, наполненный агрессией, и я не собираюсь использовать зверенка для продвижения идей Лорда, пусть ему известно о его целях куда больше, чем тебе. Поттер, это дикость. Ничего не знать о планах Темного Лорда, живя с ним в одном доме. Тебе следует изучить дневники, прежде чем действовать. Гарри не смотрел на говорящих, не чувствуя к их перепалке ровным счетом ничего. Какой смысл продолжать за что-то бороться? Трепыхаться в этом мазуте? На что вообще здесь надеется, если единственный, кто действительно смог бы остановить блядское вымирание, это Том Реддл? Который уже похоронен глубоко под холодной землей. Преданный обещанием возлюбленного, друзей и соратников, пережив уничтожение волшебной палочки и хоркруксов, но не пережив наивной глупости Гарри Поттера.       Альфа, наконец, ответил: — Нет. Мне это не интересно. Сейчас моя единственная забота — мой крестник. Я не собираюсь гоняться за титулами умершего человека. Том не хотел, чтобы я был причастен к его планам или личности Лорда Волдеморта, и я буду уважать его решение. Его выбор. Тедди сказал, что в дневниках была для тебя инструкция. Ты получишь ее, и на этом мы распрощаемся.       Но вот Тедди и слышать ничего об этом не захотел. Узнав о решении крестного, он уперся рогами в пол, не желая даже думать об оставлении мести и разбирательств. Гарри пытался настоять на обратном, пытался объяснить, насколько сильно месть обвязывает многие законы звериной стаи, от которой юный оборотень мечтал отдалиться, но тот поразительно уперто игнорировал подобные противоречия в себе. Нотт выглядел торжествующим, однако напрямую использовать агрессивного ребенка не стал, находясь не в самом выгодном положении для своего здоровья — сыновья авроров явно не горели желанием оставаться безучастными к манипулированиям.       Поттер так и не ложился спать. Просидел у кровати крестника всю ночь, наблюдая за его беспокойным сном. Ребенку снились кошмары. Веки дергались над быстро двигающимися глазными яблоками, дыхание ускорено, как и пульс, а с губ несколько раз срывался стон. Когда голоса с улицы стали стихать, альфа легонько потряс Тедди за плечи. Тот вскинулся почти моментально, воскликнув: — Мама, я!.. Он ошарашено огляделся по сторонам, замечая обращенные на себя лица взрослых волшебников, а взгляд заметно потускнел. Люпин опустил его вниз, на свои руки, разглядывая обветренную кожу на ладонях, но комментировать свои сны не пожелал. Гарри не настаивал. Ему тоже часто снились кошмары после трагедии с семьей и особняка Реддла. Отправив крестника в ванную комнату, Гарри кивнул подошедшему к нему Лонгботтому. Тот, пожевав губы, тихо сказал: — Ты хочешь выкрасть потомство оборотня?.. Прямо из-под носа целой стаи? Гарри… — Я не могу позволить ему остаться среди зверья, — устало ответил Поттер совершенно идентичной с идеями Темного Лорда фразой. — Ты не понимаешь. Ремус предал его. Они допустили ситуацию, где выбрали смерть Тома, а не жизнь щенка. Двух щенков. Разумеется, стая понимала, что рано или поздно я сбегу от них, но все равно сделали это. Они обещали защиту, они говорили о безупречных семейных узах. Я всю жизнь пробыл в розовых очках и глупых надеждах. На самом деле маг эгоистично не желал расставаться с последней частичкой семьи, что удерживает от суицида. И скрывал это даже от самого себя. — Их вожак теперь мертв, — осторожно продолжил Невилл, обхватывая ладонь гриффиндорца своими пальцами. — Законы можно пересмотреть, и за воспитанием детей проследить, привлечь министерских. Я уверен, что многие из волков недолюбливают подобные порядки. — Они сожгли омегу заживо, Нев. Гарри отстранился от беты, направившись к вышедшему из ванны Люпину-младшему, крепко обнимая его. Эдвард выглядел основательно помятым и разбитым даже после отдыха. Глаза странно покраснели, но Поттер не позволил себе задавать вопросов, что могли навредить гордости мальчика. Конечно же, он плакал. Конечно же, он мечтал это скрыть. Тем более от посторонних.       Теодор уже был полностью одет и ждал остальных волшебников у входной двери, нетерпеливо постукивая носком ботинка об пол. Он не вмешивался в их разговоры, преследуя лишь одну цель — заполучить дневники, узнать их содержимое, донести содержимое до Гарри Поттера и привлечь его к общему делу Темного Лорда. И любая ссора могла отбросить планы на много шагов назад. Приходилось учитывать вмешательство посторонних волшебников, их жизни и чувства. А терпением Нотт обладал колоссальным.       Ни единый дневник Тома Гарри открыть не смог.       Не смог себя пересилить. Увидеть слегка примятые листки под тяжестью ладоней, редкие смазанности чернил от движения запястий, смену почерка, когда волшебник тренировал правую руку в письме, увидеть его мысли, его идеи и саму душу. Дать пониманию пропитать все нутро. Пониманию, что Тома Реддла больше не существовало. Что его личность осталась только в прошлом, в воспоминаниях. В дневниках.       Когда парни вышли из старого охотничьего домика, Поттер решился задать вопрос Нотту: — Хоркруксов действительно, на самом деле больше нет? Ни единого? Могли ли быть те, о которых мы не знали? Слизеринец скосил глаза на идущего неподалеку Невилла и чуть ускорил шаг, вынуждая альфу отдалиться вместе с собой. — Нет, — последовал ответ. — В сокрытии хоркруксов нет никакой выгоды, никакого смысла. Они нужны, чтобы воскресить убитого Повелителя. Если об осколках никому не будет известно — Темного Лорда никто не сможет вернуть. Всегда нужны живые люди для ритуала. Я — тот самый человек. В случае моей смерти активируется завещание, где указана четкая подробная инструкция по проведению ритуала воскрешения, что была бы передана четырем доверенным лицам. В каждой части завещания свои пункты — и каждый из этих волшебников знал бы только часть ритуала, из-за вероятности предательства. Обоснованного, как оказалось. Есть дополнительные узаконенные всеми подписями завещания в случае гибели других лиц. Цепочка Непреложных Обетов. Список уничтожить невозможно. Довольно сложная схема, и придумал ее вовсе не я. — Он мог не успеть никого предупредить, — с умирающей надеждой прошептал Поттер. — Об уничтожении хоркруксов Том рассказал мне не сразу, опасаясь… За мою реакцию. Пожиратель Смерти ошарашено посмотрел на альфу, но промолчал о своих замечаниях касательно поразительной чувственности Повелителя к этому молодому мужчине. Чтобы Темный Лорд щадил чьи-то чувства?.. На самом деле Нотт очень осторожно обходил мысли, что его Повелитель мог искренне испытывать нежные любовные чувства, это казалось чем-то запредельным. Особенно к такому невежественному чудаку — Поттеру. Ведь в нем не было абсолютно ничего особенного, значимого, интересного. Мордреда ради, он даже привлекательным не был. — Повторяю, Повелитель ничего не мог сделать со своими осколками. Только хранить, прятать, перемещать — это закрытые окна для смерти, окна, у которых есть ручки только с одной стороны. И открыть их можно лишь после гибели тела Темного Лорда. Образно выражаясь. И будь его сущность в нашем мире… Мы бы знали. Нотт коснулся своего предплечья, тяжелея взглядом. — Темная магия всегда оставляет следы. Магия Темного Лорда обжигает наши метки при его приближении, при обострении его эмоций, когда он вызывает приближенных. Не сильно, но не обратить внимания невозможно. Сейчас Черные Метки мертвы. Они неподвижны. — Вас клеймили, а вы и рады были, — поморщился Гарри, оглядываясь на идущего неподалеку крестника, проверяя, в порядке ли он. — Есть ли хоть что-то, что могло бы… — Поттер, — Теодор нахмурился. — Единственное, что ты можешь сделать для своего возлюбленного — продолжить его миссию, поддержать идеи. Ты считаешь себя виновным в его гибели, и я не стану отрицать — ты виновен. Непреднамеренно, но ты убил Тома Реддла. И ты все еще дышишь, живешь, лишь потому что это было трагичное стечение обстоятельств. Однако это не умаляет твоей вины. Вины стаи. Среди Пожирателей Смерти много чокнутых фанатиков, что рвутся выяснить причины смерти Лорда Волдеморта. А если они доберутся до правды… Гриффиндорец прикусил губу, сдерживаясь, но все же пережил реакцию на высказывание парня глубоко в себе. Сейчас не время. Не время. Не время. — Ты шантажируешь меня? — Я? Мерлин упаси, ты мне еще нужен в здравом рассудке и с хорошими отношениями, — возразил тот. — Мне нужна твоя поддержка и помощь, и я постараюсь найти равноценную плату за них. Все еще не разобрался, чего ты хочешь, помимо тайного самоубийства, однако делаю ставки на судьбу крестника. Поттер, я могу помочь с ним. Влияния Темного Лорда больше нет, но очернить имя Ремуса Люпина все еще в моих силах. Затем ты возьмешь опекунство над мальчиком. Этого ты хочешь? Поттер ошпарил волшебника тяжелым взглядом, ничего не отвечая и возвращаясь обратно к напряженному крестнику. Тот почти сразу расслабился, перестав сверлить затылок чужака агрессивными настороженными глазами. Он крепко стиснул ладонь Гарри, то ли требуя защиты, то ли предлагая ее. Лонгботтом держал волшебную палочку наготове, пораженный неясными звуками вокруг: чьи-то невидимые потусторонние шаги, что с приближением полудня практически терялись на фоне шумевшего в ветвях ветра и тихого разговора Теодора с Гарри.       Возле солнечного лабиринта парни замедлились, очень осторожно обходя его стороной. Земля под ним была всегда горячей, и не заметить древний феномен было невозможно. Поттер ощущал, как от каждого камня из-за обострения гнилых дней исходила то ледяная угроза, то манящая нежность, то жажда убийства, то обещание защиты. В обычное время каменный круглый лабиринт не источал ничего, помимо успокоения. Но это, скорее, было чем-то психологическим, вызванным из глубины собственного сознания, а не странным потусторонним «извне».       Натолкнувшись взглядом на тропу, ведущую к нижним курганам, Гарри споткнулся в мгновенном ступоре и замер, не в силах идти дальше. Вздохнуть воздуха тоже было невозможно. Он посмотрел в ту сторону, почти мертвый от тоски. — Поттер, — предостерег его Теодор, тоже останавливаясь. — Мы вернемся сюда, когда обстановка нормализуется. — Да, конечно, — глухо и сдавленно пробормотал альфа себе под нос, потерянно нащупав плечо крестника и сжимая его в поисках на миг утраченной силы и стойкости. Нельзя. Не сейчас. — Идем. При приближении к зимнему поселку, Тедди скрыл свои феромоны и вместе с крестным спрятался под мантией-невидимкой. Оборотни проводили недобрыми взглядами чужаков, но приближаться не стали, что было весьма благополучно — сдерживать нападение стаи было бы практически невозможно без тяжелых последствий и потерь. Временным вожаком выступал Фенрир, но он не показывался из своего дома, болезненно переживая смерть истинной пары, и оборотни не могли ничего предпринять без прямого приказа, особенно нападение или задержание. Ремуса Люпина не было видно, как и некоторую часть волшебников — по всей видимости, поиски пропавших детей уже начаты. Гарри старался не думать об опекуне. В душе разрастался яд злости, ненависти, желания мести, и альфа всеми силами глушил в себе эти нездоровые чувства. Он ни в коем случае не мог позволить себе опрометчивых решений, о которых в последствие пожалеет. Которые могут навредить Эдварду.       Он пытался цепляться за последние остатки светлых чувств, что могли привязывать к этому миру. Том не был истинной парой Поттера, и физической боли не было. Однако душевная была не менее сильна, и она пожирала все нутро, очерняя и расщепляя на мелкие осколки. Гарри знал, что уже никогда их не соберет. Сдавливал сердце в кулак, перебивал мысли любыми способами, сейчас абсолютно не время предаваться горю, не время, просто не время.       Успокоительных больше не было, и только одна сила воли не позволила упасть на землю и завыть раненным зверем, рвать на себе волосы, расцарапывать лицо в попытке как-то усмирить агонию, найти ей выход. Гарри сохранял пустое выражение лица, представляя в голове липкий толстый слой клея, что удерживает его на поверхности, целым, живым. Это немного помогало. Взгляды оборотней, что могли напасть, помогали. Маленькая ладонь крестника спасала больше всего.       Никаких вещей, помимо нескольких книг, маггловской банковской карты, ключей от машины, телефона и сломанной волшебной палочки Тома, Гарри не взял, не видя в них никакого смысла. Он практически ни в чем больше смысла не видел, удивленный, что остатки его сохранились в желании спасения крестника. Разбираться в этом тоже не было времени.       У них было две годных для долгого перелета метлы: «Молния» Невилла и «Нимбус» Поттера. Гарри распорядился посадить Нотта с Невиллом — слизеринец и бета были гораздо легче него. Нагрузка может быть опасной. Старая подаренная Лонгботтомом метла дышала на ладан, и было удивительным вообще, что та не развалилась от времени, поэтому ее благоразумно оставили в хижине. Поттер даже не смотрел в ее сторону. Метла, казавшаяся спасением, оказалась бесполезным хламом для перевозки трупа.       После долгого не самого спокойного разговора, от маггловских городов они отказались — была большая вероятность натолкнуться на Пожирателей Смерти. Мантия-невидимка всех не укроет. Гарри наотрез отказался лететь прямиком в Хогвартс, опасаясь, что Дамблдор попросту перехватит похищенного ребенка и сопроводит его обратно в поселок, к законному родителю. Ремус был на хорошем счету у директора, а оставлять мальчика на неоперившегося юнца?.. Нотт долго скрипел зубами, не соглашаясь на подобные ухищрения, ему была безразлична судьба оборотня, однако согласиться все же пришлось. Едва ли у него вообще был выбор, если парень хотел рассчитывать на поддержку Гарри Поттера. Сам же гриффиндорец своего согласия так и не дал, безразличный к Лорду Волдеморту и его устрашающей личности среди Волшебного Мира. Поттер желал мучительной смерти этому миру, что погубил Тома. Не только его жизнь. Душу, разум, мысли, даже тело.       Полет был довольно мучительным испытанием.       Утяжеленные сумками и напарником по метле, волшебники летели медленно. Сильный ветер бил навстречу, иногда снегом с замороженными капельками льда. Гарри молча терпел непогоду, испытывая глубинную радость, что телу некомфортно, больно, плохо. И легкое довольство, что широкая спина укрывает крестника от зимнего ледяного ветра и снега. Магические щиты волшебник не поднимал.       Приземлились парни возле знакомого Поттеру маггловского кафе, где Реддл когда-то оставил автомобиль. Тот все еще был на месте, резанув нутро воспоминаниями. Гарри довольно быстро от них абстрагировался. Не время. Не время.       К счастью, навык вождения был достаточный, чтобы не вызывать у магглов подозрения, и альфа не переживал угрохать друга и крестника. Сев за водительское кресло, парень несмело обвел кончиками пальцев руль. Том не пускал его на это место. Непривычно. Это хорошо. Тедди был надежно пристегнут позади Гарри, а слева от водителя сел Теодор — Поттер не доверял слизеринцу быть в такой близости от мальчика. Машина завелась с первого раза, и в лицо волшебникам ударил горячий воздух из печки, вызывая облегченное удовольствие. Неспешно вырулив со стоянки, Гарри выехал к трассе. — Остановимся неподалеку от Запретного Леса, — наконец, нарушил тишину голос Поттера. — Спать будем в машине, в багажник установим палатку. Нотт, ты можешь вернуться в Хогвартс когда пожелаешь, но Я наведаюсь к директору только после обнадеживающих гарантий с его стороны. Невилл? — Я на домашнем обучении, — отозвался бета. — Дистанционные экзамены. Отправлю родителям Патронус, иначе они весь Аврорат на уши поставят. Объясню ситуацию, но про… Про твоего Реддла и крестника говорить не стану. — Спасибо. Гарри был искренне рад присутствию Невилла. Его спокойствие и рассудительность внушали уверенность, оберегали от буйства и необдуманных поступков.       Теодор отвернулся в сторону бокового окна, флегматично заметив: — Еду ты будешь колдовать из воздуха? Жрать снег и ходить в кусты? — Жалкий слабак, — вполголоса выдохнул Тедди, вспыхивая злостью. — Размякшая неженка, недостойная своего места возле… — Эдвард Люпин, — одернул Гарри, стискивая руки на руле. Он поглядел на оборотня через зеркало заднего вида. — Хватит нести эту напыщенную чепуху. Чье место, по-твоему, было достойно Тома? Ребенка, что едва достиг возраста испытаний? Кто бездумно разорвал душу, не посоветовавшись со взрослым опытным магом или колдомедиком? Этого от тебя ожидал Наставник? Как только мы определимся с новым местом жительства, я займусь поиском обратного ритуала и верну целостность твоей души. И только посмей вставить поперек слово. Маленький оборотень покраснел от сдерживаемой агрессии, обиды и унижения, но рта не раскрыл. Он считал все свои поступки верными, нужными, во благо лучшего мира, во имя силы. Ведь феромоны теперь были ему подвластны, инстинкты теперь подчинены контролю. Наставник не врал. Создание хоркрукса помогло перебороть их, пусть и…       Тедди нервно отвернулся к окну, когда все нутро прошиб едкий удушливый ужас. Пальцы мелко затряслись, и он сжал их в кулаки. Он дернулся всем телом, когда голос крестного отца вновь достиг чуткого слуха: — Прости. Ты просто запутался, я не сержусь на тебя за ошибки. Я отчитываю тебя за несдержанность и предвзятость, невоспитанность. Нотт помог нам, и ты не имеешь никакого права говорить со старшим сильным альфой в подобном тоне. — Я больше не подчиняюсь законам стаи, — надломленным голосом выдавил из себя юноша, не глядя в сторону зеркала заднего вида, больше всего боясь столкнуться там со взглядом Поттера. Что он все поймет, прочитает, узнает. — И меня теперь не убить. — У Тома Реддла было два хоркрукса. И он мертв, — жестко оборвал его уверенность Гарри. — У него было два хоркрукса и сумасшествие из-за покалеченной души. Он не подчинялся никаким законам, обладал немыслимой силой и острым умом, и что произошло? — Ты произошел, — прохладно откликнулся Теодор, не вытерпев неприятия от произнесенной речи. — Ты со своей блядской Марой, Блэком и Норвегией. И такие же блядские предатели. Поттер, ты опасен для окружающих, чему ты вообще научить можешь? Ребенку нужен хороший и правильный воспитатель, ему нужен родитель, а не убитый горем ущербный пацан, который не может сберечь никого из своих близких. Гриффиндорец не повернул головы в сторону Пожирателя Смерти. Зато волшебная палочка Лонгботтома жестко прижалась к шее Нотта моментально. Бета очень тихо произнес: — Расклад таков: ты заперт в движущемся транспорте в окружении как минимум двух волшебников, желающих тебе смерти и способных тебя убить. И сделать это безнаказанно. Выкинуть твой труп на обочину, на съедение собакам. Скажи, почему бы мне этого не сделать? Слизеринец медленно вздохнул, успокаивая клокотавшую жажду неминуемой дуэли. Силы действительно были не на его стороне, не в этом положении. Он приподнял руки перед грудью. — Лонгботтом, он затащил на тонкий лед омегу, обещая спасти и сберечь. Позволив ему затем утонуть. Это был сильный могущественный волшебник, но все-таки омега, что от природы плавать не может. До этого призвал богиню смерти, чтобы похвастаться своими умениями перед ним. Реддл позволил уничтожить части своей души только из-за этого тупого случая — Мара стала преследовать их. По вине Поттера. Человек, которым я восхищаюсь, который должен был нас всех спасти — погиб по вине Гарри Поттера и его глупых необдуманных решений. Я не сказал ни капли преувеличенной лжи. Невилл мельком бросил взгляд в сторону водителя, но палочку вдавил еще сильнее, заставив Нотта поморщиться от боли. Гриффиндорец угрожающе медленно ответил: — Мне плевать на твои чувства. Я спросил, по какой причине мне не взорвать твое горло прямо сейчас? — Невилл, — вырвалось у Гарри. Он старался не дышать, болезненно уверенный, что это как-то может помочь пережить обнажившиеся до нервов и костей эмоции. — Пожалуйста, хватит. Он прав. Это моя вина. Я убил Тома. Можно сколько угодно называть это несчастным случаем, но я стал причиной его смерти. Бета опечалено коснулся каменного от напряжения плеча своего бывшего парня, абсолютно не зная, какими словами разубедить глубоко разбитого альфу. Он покачал головой, опуская палочку. Пришло понимание, что за этой сценой наблюдал ребенок. — Если я еще хоть раз услышу с твоей стороны обвинения, Теодор, я убью тебя, — по возможности спокойно закончил свою угрозу Невилл. — Может, ты и темный волшебник, но я сын авроров и наследник древнего рода. Остерегись высказываться в следующий раз. — Начинаю понимать, чего Поттер с тобой встречался, — проворчал слизеринец, ощупывая свое обожженное покрасневшее горло. — Все терялись в догадках, что еще за разнобой во вкусах: тихая простая бета и — не ясно почему — сам Темный Лорд. А поди ж ты, нарисовался ответ. Лонгботтом, у меня нет целей изранить чувства Поттера, мне нужен его здравый от эмоций рассудок и сотрудничество, мне требуется помощь. Однако и я не собираюсь выслушивать, будто моего Лорда погубила сила или сумасшествие. Том Реддл достиг бы славы и величия, но… — Ступефай, — с огорчением произнес Лонгботтом, вырубая слизеринца вспышкой заклинания. — Вот теперь другое дело. Гарри… — он запнулся, бледнея. — Я не хочу даже думать, насколько тебе сейчас тяжело. Нотт прав только в одном: ты нужен в здравом уме, особенно в нынешней ситуации. И я не об организации нового Темного Лорда. Я о твоем здоровье, психическом в особенности. Я о Люпине. И Блэке, который все еще на свободе и ищет тебя. Если нужна помощь, хоть какая, любая… — Я в норме, — прервал его альфа, глядя перед собой. — Я уже терял близких мне людей и знаю, что нужно делать, чтобы не сойти с ума. Я выживу. Это моя ноша до конца дней, сколько бы там ни было мне отпущено. Крестник нуждается во мне, есть какие-то дела с дневниками Тома, твоя поддержка, за это можно держаться. И я держусь. Просто дай мне тишины, Нев, не говори со мной, не выводи наружу. Поттер думал, что еще немного и совсем сорвется. Сил бороться практически не оставалось.       Они добрались до начала запретного леса за несколько дней с небольшими перерывами на отдых. Гарри практически не спал, опасаясь ночных кошмаров, и из-за недосыпа эмоции хорошо притупились, ограждая от боли. А если и дремал, то видел посиневшее мокрое лицо Реддла, глядящего на своего возлюбленного с горькой усмешкой: «предатель». Реакция, мыслительный процесс были снижены, альфа был заторможен в движениях, неразговорчив и безразличен к негромким перепалкам Невилла и Теодора. Один раз прислушался, но там были сплошные угрозы что от одного, что от второго, и Поттер перестал обращать внимания на «беседы».       Тедди постоянно снились кошмары. Так долго выдерживать бодрствование мальчик еще не мог, и ужасы настигали несчастного ребенка каждую остановку, что волшебники посвящали отдыху. Он кричал. Гарри приходилось несколько раз будить, успокаивающе гладя по голове, пока крестник не задавит рыдания и не успокоится, вновь погрузившись в беспокойные мрачные сны. Что именно его преследовало, Люпин не рассказывал. Поттер и не настаивал, ожидая, пока оборотень не расскажет самостоятельно.       Добывали еду сам Тедди и Гарри в паре. Мальчик находил по запаху и слуху, а старший альфа убивал, притаскивая к их месту стоянки. Готовить приходилось именно Поттеру — два чистокровки этого делать попросту не приспособлены, а растрачивать мясо на неудачные попытки было большой глупостью. Эдвард смотрел, как Невилл и Нотт давятся непривычной пресной едой с явным превосходством и злорадством, словно эти двое были виновниками его плохого настроения и всех ночных кошмаров. Крестный не останавливал юнца, опасаясь окончательно рассориться — юному волшебнику требовалась поддержка, утешение, хотя бы физическое присутствие, объятия во время сна. На неудобства Тедди не жаловался, практически их не ощущая.       Невилл был ошарашен не меньше Теодора подобным образом жизни, даже столь кратковременным. Несмотря на то, что волшебник от природы являлся бетой, телосложение его было не маленьким, и спать в тесной палатке или на заднем сидении автомобиля было жутко неудобно. Вокруг — поля или густые леса, дикие звери, к дыму от костра могли выйти чужаки, мясо плохо пахло и было горьким, похлебка — еще хуже. Вдобавок ночные крики мальчика.       Когда в поле зрения показались искривленные стволы Запретного Леса, волшебники уже были сильно измотаны. Нотт сразу же оседлал метлу и направился в Хогвартс, предварительно дав Непреложный Обет о неразглашении местоположения беглецов и любой информации о них. Лонгботтом уже получил большое письмо от своей бабушки и родителей, где те выразили свое одобрение поступком беты, поддержку и понимание: Гарри они любили, а Невилла уже считали достаточно взрослым и самостоятельным для принятия решений.       Через день Гарри написал Дамблдору письмо с просьбой о помощи и встречи. Директор откликнулся незамедлительно, прислал Патронус-феникс, которым предложил выбрать место и время встречи. Тедди остался с Невиллом, а Поттер оседлал свой «Нимбус», полетев к знаменитому на весь Хогвартс поваленному дереву в лесу, где собирались на драки и свидания практически все ученики школы. Директор уже был там в своей лимонно-желтой зимней мантии с рисунками маленьких солнышек, доброжелательно улыбаясь и махая своему студенту рукой. По мере приближения Поттера, лицо Альбуса мрачнело все больше, а когда Гарри предстал перед стариком, улыбка совсем пропала с тонких губ. — Вижу, без травм не обошлось, — вздохнул он. — Здравствуй, Гарри. — Здравствуйте, профессор Дамблдор. Альфа опустился на поваленное дерево, натягивая шапку сильнее на лицо, силясь прикрыть помятые и уже довольно испачканные бинты. Он некоторое время молчал, собираясь с мыслями, и старый волшебник не давил. — Я похитил Тедди Люпина, своего крестного сына, — без предупреждения выдал полную правду парень, не глядя на директора. — Оборотни сожгли своего вожака заживо у него на глазах. На нас нападал Сириус, никто не уследил. Нимфадору убила Флея, за что стая ее и казнила. Другие дети тоже смотрели. Я не мог позволить крестнику остаться. Ремус не знает, что его сын вместе со мной. Дамблдор ничего не отвечал, и Гарри, наконец, поднял на него осторожный взгляд. Тот выглядел суровым, но не разъяренным. В льдисто-голубых глазах не было угрозы или обвинений. Альбус мягко произнес: — Ты опасался, что я отниму твое право позаботиться о крестнике, что, к слову, прямая обязанность крестного отца? Я не стану этого делать, мой мальчик, однако Люпин-старший должен знать, что его сын в безопасности. Это жестоко по отношению к нему. Я не умаляю жестокости волчьей стаи, но это человеческий уровень. Оборотни всегда убивали, что за пределами общины, что внутри нее. Разве это настоящая причина твоего побега? — проницательно склонил голову старик. — Это ли рассорило тебя с мистером Реддлом? На тебе не чувствуются феромоны этого омеги. Я полагал, на встрече будет присутствовать и он сам, учитывая его беспокойную озабоченность контролем. — Я не могу быть самостоятельным? Старик приблизился и присел рядом. Он смотрел в пространство Запретного Леса. — Я был на твоем месте, когда мою пару объявили преступником. Да, Аврорат был обязан уведомить меня, директора, об аресте Тома Марволо Реддла, как нового Темного Лорда, что они и сделали. Память о пережитой войне еще слишком крепка, и я не могу винить их за поспешность решения взятия Темного Лорда, как будущего опасного террориста-преступника. Но я могу винить их хотя бы в том, что Гриндевальду было далеко за тридцать, тогда как юному Тому не исполнилось и двадцати. Арест студента... Ты, верно, не знал. Мне жаль, что это стало причиной вашей размолвки. Так было и со мной когда-то. Дамблдор повернул голову в сторону неподвижного волшебника. — Я был удивлен новостью о Тедди Люпине, ведь предполагал, ты хотел бы поговорить со мной о мистере Реддле или о прошлом Темном Лорде. Я не стал бы ничего скрывать. — Нет. Гарри очень медленно вытащил из внутреннего кармана старой аляпистой куртки тряпичный сверток, разворачивая его. В нем была разломанная надвое волшебная палочка Тома. — Нет, не хотел. — Оборотни? — глухо переспросил Альбус, тускнея голосом в несколько раз. Он все прекрасно понял. — Это был я. Повисла оглушающая тишина. Старик тяжело поднялся на ноги, протягивая узкую морщинистую ладонь все еще неподвижно сидящему на поваленном дереве парню. Гарри посмотрел на директора школы темным уставшим взглядом. — Идем. Расскажи мне обо всем.       Гарри находился в кабинете Дамблдора уже пару часов. Он прижимал ладони к своему лицу, сотрясаясь всем телом. Старик дал ему зелье из своих запасов, обозначив его «Успокоительным», но эффект был абсолютно противоположным: все чувства вырвались наружу, оглушающим шквалом поглотив все безразличие, всю усталость, они пожирали и словно убивали каждую секунду времени. Гарри пытался кричать об обмане, несколько раз кидался на Альбуса в желании убить за эту боль, кричал о своей вине, о несправедливости, так больно, так больно. Дамблдор молча слушал крики, а затем хрипы молодого альфы, подливая ему больше чая, больше зелья, и Поттер рвался на куски, пытаясь ранить себя все сильнее. Однако когда гриффиндорец попытался разбить свою голову об угол стола уже всерьез, старик одним сильным движением руки обездвижил его.       Опустошенный, измученный, перекрученный в тугой узел, Гарри просто хотел умереть навсегда, он так сильно хотел увидеть Тома Реддла живым, мечтал, что все происходящее было сном, выдумкой, чем-то нереальным, ненастоящим. — Я нес на себе уже остывшее тело Тома, я все это время считал, что спасаю его, что мой Том живой, всего лишь потерял много крови, всего лишь без сознания, — говорил парень, вцепившись в свои всклокоченные волосы дрожащими пальцами и раскачиваясь вперед-назад. — Я похоронил его несколько дней назад, его сердце больше не бьется, он не дышит, он лежит в земле, я не!.. Я не думаю, что смогу с этим жить. Я не уверен, что у меня вообще получится жить! — он сглотнул. — У меня нет никакого права говорить подобные вещи, пока я несу ответственность за Эдварда. И тогда Дамблдор заговорил. Он говорил много, тихо, уверенно и непоколебимо твердо. Гарри слушал его голос, понимая, что это ничего не исправит. Не решит, не поможет. Никакие заверения о непричастности, о невиновности, нечто о смысле жизни, о пути, о… — …Единственное, что я могу сделать для своего погибшего ученика. Поттер очнулся, когда директор осторожно взял волшебную палочку из тиса в свои руки. — Что вы делаете? Старый альфа повернулся к парню спиной, отходя к своему фениксу. Когда Дамблдор вернулся обратно, в его руках была другая волшебная палочка. Совершенно старая и потрепанная на вид. — Ты знаешь, что это? — дождавшись недоуменного покачивания головы, волшебник мягко продолжил: — Ты знаешь, что из себя представляет твоя мантия невидимка? Зрачок Поттера расширился, и Альбус грустно улыбнулся. — Какой смысл хранить у себя Старшую Палочку, если ею невозможно вернуть любимых к жизни? Или защитить оставшихся в живых? Но я могу лишь предложить отдать дань уважения к погибшему. Хочешь ли починить его палочку? Правда, рискну попросить взамен о большой услуге. Мне нужна твоя чудесная мантия. С собой ли она? «Восстановить волшебную палочку Тома, отдав взамен мантию-невидимку?!» — неверяще подумалось колдуну. — «Неужели он думает, я способен отказаться?» Гарри без промедления достал скомканную темную ткань его верной мантии и без раздумий отдал профессору. Он последний раз посмотрел на нее, прежде чем единственный глаз не приковался обратно к поверженной тисовой палочке. Альбус тепло улыбнулся гриффиндорцу, принимая Дар Смерти с глубочайшим трепетом. — Прошу вас. — Репаро. Два обломка медленно срослись воедино, словно палочка всегда была целой. Словно только и ждала, что сейчас появится хозяин, сожмет ее, заставит напитаться своей магией. Она выглядела новой. Будто принадлежала совсем маленькому Тому, едва поступившему на первый курс. Более того, все незначительные потертости или царапинки также пропали без следа. Гарри взял протянутую тисовую палочку, с изумлением почувствовав прилив тепла в руке. Несомненно, она была полностью восстановлена.       Директор же внимательнейшим образом разглядывал мантию-невидимку, водя по ней другим Даром Смерти и нечто нашептывая на латыни. И, словно убедившись для себя в чем-то, льдистые глаза сверкнули. Затем посмотрели на своего гостя, одаривая подростка куда большим теплом.       Дамблдор передал удивленному альфе его мантию обратно. А затем, помедлив, направил на Поттера Старшую Палочку. Гарри побелел и отстранился от смертоносного оружия, невольно сглатывая ком в пересохшей глотке от направленного на него кончика Дара Смерти. — О, прости мою глупость, — ответил смешком на чужую растерянность Альбус, переворачивая палочку и протягивая ее гостю уже обратной стороной. — Она не принадлежит мне. Но я хотел бы, чтобы это проклятие большинства волшебников хранилось именно у того человека, что отказывается от Дара Смерти только для того, чтобы проявить любовь к умершему возлюбленному. — Я не… Гарри впился взглядом в золотистое солнце на мантии альфы. Его тело прошиб пот. Ему не было дела до Даров Смерти, и тем более до смертоносной пугающей палочки, чья судьба покрыта плотным слоем несчастья. Что задумал Дамблдор? Для чего ему раздаривать подобное? И откуда она вообще взялась? — Я ухожу, — просто объяснил старик, самостоятельно вкладывая Дар Смерти в безвольные ладони студента. — Директором Хогвартса станет Минерва МакГонагалл, как и было мною обещано. — Что? — кажется, еще более ошарашенным Поттер быть не может. — Куда? Почему? — Просто в путь, — старик посмотрел в сторону своего письменного стола. — Когда закрывается одно окно, всегда открывается другое. Вместо осмысления странной речи Дамблдора, все мысли смешались в единую кучу, полностью утратив очередность и размеренность. Гарри продолжал разглядывать солнце на желтой мантии колдуна, продолжал держать в руках два Дара Смерти, и слова директора, крутились, извивались, вспыхивали в полыхающей горячкой голове.       Когда это было? Какую вечность назад? «Это закрытые окна для смерти, окна, у которых есть ручки только с одной стороны.»       Какого черта он делает?       Мантия-невидимка нежным струящимся движением выскользнула из ослабевших пальцев, когда в мягкие речи Альбуса втиснулся голос Тома из давнего ночного кошмара: «Круг, свет, центр, жертва, стук, три раскрытых окна.»