Infuriato

      Скольких можно убить в подобном состоянии?       Сколько ослабевшее тело продержится, пока не рухнет навзничь? Это был тупик, их уже загнали в угол. Вокруг ледяная зима Норвегии, вокруг дикий лес и непроходимые горы, бешеные звери, гнилые дни, а в Британии — предатели, Авроры. Остается только одно — забрать с собой столько людей, сколько это было возможно. Если взять спицу, несколько убийств будут незаметны, быстры, если вновь использовать топор… — Том, пожалуйста. Он оторвал взгляд от двери, когда его запястья коснулись чужие пальцы. В голове сильно, невыносимо сильно шумело, мысли сбивались в кучу и плыли, плыли, словно омега успел крепко выпить, нет, словно он тяжело болеет гриппом и беспробудно бухает несколько суток подряд. Том не мог быстро сложить «два плюс два», и любые новые логические цепочки распадались на куски, когда Реддл пытался соединить всю картину воедино. Горло драло сухостью, желудок казался прилипшим к позвоночнику, отчего парень немного задыхался, в мышцах чудовищная слабость. Запах… Странный запах, неясно знакомый. Будто зашел в чужую квартиру, где все непривычно, плохо, чуждо, где живут отвратительные течные омеги с самыми отвратительными запахами, что есть на свете. Том отрицал мысли, что воняло трупами, ведь откуда здесь этому запаху взяться? Он определенно был нестабилен в психическом плане, от этого нужно отталкиваться, да. Возможно, был сильный срыв, который отразился на мироощущении. Странное состояние. Нужно было вспоминать, что предшествовало срыву, быть может… Именно поэтому Гарри так странно вел себя. Реддл сделал нечто недопустимое, но что конкретно? Такого раньше не было: потеря памяти, слабость, разрозненность мышления.       Он помнил, как возле хижины столпились оборотни, как шея Гарри была опасно вывернута, как пришел Тедди, как они целый день блуждали с ним по лесу, прятали дневники. Тому казалось, что эти воспоминания повреждены, далеки от восприятия, а добираться до них слишком сложно. Было чувство, будто это — отрывки «со стороны». Парень не мог понять, а с чего вообще потерял столько времени в лесу вместе с юнцом? Почему позволил себе задержаться, не уйти прочь, зачем остался возле хижины в ту ночь? Поттеру что-то угрожало? Более того, Том не мог вспомнить, какие испытывал эмоции и о чем думал. Словно… Он не мог точно сказать, сколько прошло дней, два? Три? Словно некоторые вещи заволокло плотной пленкой забвения или несколько дней назад Реддл находился в абсолютном неадеквате. Да, омега признавал, что в последнее время нездоров, терял контроль над сознанием, но над памятью?       Затем Темный Лорд вместе с Поттером отправился в Хогвартс, что тоже не было… Логичным? Здравым? Прямо сейчас Том, с огромным трудом собрав мысли в кучу, выбрал бы совершенно иную дорогу. Заставить Тедди выкрасть зеркало Нотта, принудить Пожирателя Смерти к перемещению по порт-ключу, использовать сову Поттера для немедленной покупки метел, чтобы перелететь в ближайший маггловский город и снять там гостиницу, использовав волшебную палочку Теодора, околдовать простецов. Да с одной лишь палочкой слуги можно было сжечь деревню оборотней дотла, подпалив лес Адским Пламенем. Тому казалось, что несколько дней назад в его теле сидел кто-то чужой. Сумасшедший, глупый, звероподобный. Немощный. Не умеющий думать хотя бы на его среднем уровне.       После… После Реддл практически ничего не помнил. Да, они шли по ночному лесу, был костер, кажется, были дикие звери, но они не нападали? Почему? Их запросто бы разорвали на куски, Поттера по крайней мере из-за его слабых феромонов. И… Кажется, много холода, страха и воды. Том тонул? Его спас Гарри? Он говорил, что ударился головой. Просил прощение за… Обещал спасти, кажется. Волдеморт плохо помнил события перед потерей сознания. Альфа всегда был эмоционален к проблемам и повреждениям возлюбленного, но то, что происходило секундами ранее… И то, что Том видел на полу хижины… — Сколько у нас времени?       Омега ощущал, как по жилам бурлит яд ненависти, жажды отмщения, такой ярости, что сводит скулы от крепкого сжатия челюстей. Ремус предал, Пожиратели Смерти предали, Гарри… Что случилось с Гарри? — Времени до чего?       Темный Лорд моментально повернулся в сторону альфы, впившись считывающим взглядом в его лицо. Осунулся. Под единственным видимым глазом залегла черная тень. Выглядит измученным, больным, уставшим. В эмоциях страх, настороженность, нетерпение, мольба.       Какой ужас. «У него были стихийные выбросы,» — с содроганием подумал волшебник, скользнув взглядом по всклокоченным длинным волосам, что под воздействием возможного выброса бесконтрольно выросли. — «Пытался скрыть ранение, спрятать. Зачем?» — Время до…       Том машинально прижал ладонь к груди, нахмурившись. «Где раны? Кто меня лечил? Оборотни это позволили? Что с Тедди?»       Голова не болела совершенно, что странно, но размышлять отчего-то было сложно. Том буквально заставлял себя думать, чтобы прийти к важному пониманию произошедшего и происходящего прямо сейчас, из чего можно составить план по тому, что будет происходить в будущем. Сейчас гнилые дни и ночи, Министерство Магии знает о личности Темного Лорда, оборотни желают этой личности смерти. Что Том Реддл имеет прямо сейчас?       Гарри не понимал, что бороться за жизни необходимо прямо сейчас. Умереть в осаде — худшее в их положении или… А в осаде ли? Это действительно была непримиримая ситуация, сколько вообще шансов выбраться из Норвегии живыми?       Он должен был потерять много крови и довольно сильно замерзнуть. Судя по сбитым странным воспоминаниям, Реддл провалился под лед на озере. Если Гарри обещал спасти, значит это был запланированный поступок, потому что во время утопления не до обещаний. Озеро… Значит, там был Сириус Блэк. Они положились на инстинкты спятившего омеги, и это звучало наиболее разумным за все странное время помешательства. Том поступил бы точно так же, разумеется, это должна была быть его идея. В подобных ситуациях выбор небольшой. Волшебных палочек нет, из оружия — топор. В голове Темного Лорда — острое сумасшествие.       Кажется, Том вывихнул себе плечо, когда выламывал дверь хижины Гарри Поттера.       Что за ерунда? Он мог просто выдернуть из досок на окнах гвозди и влезть через него. Теперь единственная защита была уничтожена. Вновь обратив свое внимание на входную дверь, Реддл непонимающе нахмурился. Защиту сняли? Нет, нет, и дверь та же — вон, и следы крови на дереве от попыток Поттера выбраться наружу. А замок тот же. Дверь абсолютно целая. Что с Гарри? — Твое лицо, — омега осознал, что голос жутко сипел, как от долгой болезни. Сухое горло казалось наждачным. Хотелось пить. — Почему не использовал зелья? Альфа вновь отвел взгляд, что Реддлу абсолютно не понравилось. С каких пор Поттер так себя вести начал? Не то чтобы омега упрекал гриффиндорца в этой неловкости, но они вроде как спаслись, живые и здоровые, под защитой стен и странно целой двери. Что за ужимки? Почему Гарри выглядел так, словно у него действительно тяжелейшая психологическая травма? — Использовали, Нотт меня спас, — ответил, наконец, парень, слегка сжав запястье Темного Лорда, которое до этих самых пор мягко удерживал. Глаз вновь сфокусировался где-то на стене. — Нотт, — слизеринец дернул уголком губ. — «Спас». Сними бинты. Том сжал челюсти сильнее, увидев, как сильно побелел Поттер, увидев, как на лбу выступила испарина и дрогнули пальцы. Затем Гарри потянулся к затылку и узелкам на бинтах, и Реддл крепко, насколько позволили ослабленные мышцы, сжал предплечье альфы, останавливая его. Что, блять, прямо сейчас происходит? Только что он видел присутствие «железного ошейника»? — Что не так? Откуда там взялся Нотт? От чего он спасал Гарри Поттера? Потеря крови из-за ранения? Хорошо же слуга лечил, если бинты все еще на месте, и… Омега не хотел об этом думать, но, кажется, веко было повреждено достаточно сильно. Гарри настолько крепко переживает из-за возможного шрама? Так сильно, что не хочет показывать его своему возлюбленному после близости, где Том видел и другие повреждения, никак не показывая, что они ему отвратительны? Или шрамы на лице идентифицируются иначе? — Это отвратительно, — неровным голосом ответил Гарри, чуть отворачиваясь. Он опустил руки обратно, и на лице запечатлелось облегчение. — Пожалуйста, не смотри. — Хорошо, — безропотно согласился омега, внутренне же взвинчиваясь только сильнее. Похоже, ранение на лице входило в список факторов недавнего срыва на полу хижины. Если Поттер сейчас и согласится показать, это все равно станет принуждением и сильным давлением. Стоит начать с чего-то менее болезненного. — Какой день недели, сколько я был без сознания? — Воскресение, — голос Гарри переломился и сорвался, а по щеке покатился новый поток слез. Было видно, что парень пытается взять себя в руки и в то же время перестать отворачиваться в сторону, но ничего с собой поделать не мог. — Можно мне… Том в тот момент подумал, что дал бы Поттеру все, что он попросит, только стереть с его лица это выражение. Некоторые кошмарные минусы любовных отношений, ведь Гарри мог потребовать нечто опасное для своего здоровья или их ситуации. Реддл вроде как и видел нелогичность своего желания. А вроде как и продолжал думать, каким способом сорвать с неба чертову луну или поменять местами день с ночью. — Что ты хочешь, Гарри? — Я могу тебя обнять? Реддл полностью растерялся.       Он старательно держал лицо под контролем, хотя и знал, что без очков альфа все равно не увидит выражение бешенства, ужаса или удивления. Слизеринец мягко скользнул ладонями по широким плечам и прижал к себе все еще содрогающееся от слез тело Поттера, прижимаясь лицом к горячей шее, ощущая губами бешено скачущий пульс. Кто-то довел альфу до подобного состояния, что-то произошло еще страшного, нетерпимого, пока Темный Лорд находился без сознания. Воскресенье? Четыре дня? Почему так долго, если в запасах было хорошее количество кроветворного и Бадьяна? Чтобы восстановиться, достаточно пары флакончиков на человека. Получается, на них были более серьезные и сложные раны, а не обратили ли альфу в оборотня? Поэтому у него психотравма? Тедди мертв? Слишком много неизвестных величин для понимания целой картины, Том давно не ощущал себя таким потерянным и незнающим, будто вновь впервые попал в Хогвартс. Непривычное ощущение.       Омега пригладил перенапряженную спину, морщась. Кажется, взаимодействие их феромонов стало слишком сильным. Буквально нюх отшибает, как тошнотворно. — Гарри, — тихо произнес Реддл, оставив поцелуй на теплой коже шеи, и — совершенно внезапно — тело в его руках застыло, а учащенное дыхание над ухом пропало. — Гарри? Омега разорвал объятия, чтобы внимательно посмотреть в лицо второго волшебника. Оно было таким же напряженно-каменным, что и тело. Поттер попытался улыбнуться, и выходило это настолько откровенно плохо, что скажи Гарри сейчас вслух, какое он омерзение от этого поцелуя получил, и то звучало бы фальшивее, чем это лицо.       Том никоим образом не показал, что эмоции альфы хоть как-то смогли его задеть, и мимическую маску Реддл всегда умел контролировать хорошо, если того требует ситуация. Судя по состоянию Гарри, ситуация требовала. Ему не понравился поцелуй? Простой невинный поцелуй без подтекста и продолжения? Не думал же Поттер что Том собирается сейчас заниматься сексом? А если и собирался, то что? Что за взгляд? Почему Гарри испытывает омерзение?       Том призвал себя к спокойствию. Пожалуй, альфа просто тоже учуял запах разложения. Он доверял своему партнеру, и гриффиндорец успел показать и доказать, что никакого отвращения ни от тела, ни от крови, ни от состояния омеги не испытывал. Тем более от близости, тем более — от такой малой.       От состояния.       Реддл задохнулся набранным в легкие воздухом, и все тело прошила волна ледяного пота. Состояние, состояние, состояние. Он медленно ощупал грудную клетку, тяжело задышав через приоткрытый рот, ошарашенно метаясь взглядом от одного предмета к другому, ощущая свое колотившееся перебоями сердце, посылающее по венам потоки адреналина. Все это время чувствовал, неосознанно щупая свое тело, не понимая странных изменений, не обращая на них внимание, потому что подобные изменения попросту невозможны, а сам он… Вроде как близок к сумасшествию. Но…       У него душа целая. — Что ты сделал? — выдохнул Том, впившись требовательным, взволнованным и обеспокоенным взглядом во все еще бледное лицо альфы. — Что, что ты сделал? Почему хоркруксы внутри меня, какую ты цену за это заплатил? Как ты собрал мою душу, как? «Кого ты убил ради этого? Тедди, это был Тедди? Кто-то из опекунов? Как такое вообще возможно?! Как безопасно узнать о случившемся?»       Гарри глубоко вздохнул, собираясь с мыслями. Потому что так просто рассказать о произошедшем — невозможно, совершенно непосильный труд, альфа не чувствовал себя ни на секунду готовым рассказать о правде Тому. Это невыносимо. Реддл действительно ничего так и не понял. А это значило — Поттера не простили. Просто время мести еще не подошло. И имел ли право Гарри требовать отсрочки расплаты? Имел ли он право рассчитывать на чувства самого омеги, надеяться на них? Надеяться, что воскрешение послужило платой за свершенный грех? За убийство? И все же Гарри обязан во всем сознаться. Том не заслужил ни грамма лжи и сокрытия. — Я убил тебя, — выдавил он, плотно закрыв глаз, чтобы ничего не видеть вокруг себя, не видеть реакции слизеринца. — Там, на озере. Я убил. По-настоящему. Ты утонул почти семь месяцев назад. Повисла мучительная звенящая тишина. Гарри не смел открыть глаза, не смел задавать никаких вопросов касательно своей судьбы, прямо сейчас ему было достаточно одного: Том Реддл жив. Тедди в безопасности. Все хорошо.       Том медленно поднялся на ноги. Он запустил мелко дрожащие пальцы в свои волосы, отворачиваясь в другую от сидящего на полу парня сторону. В голове полный сумбур. Все шумит, мешается. Сердце колотится, как бешеное, а дыхание так и не пришло в норму. Прямо сейчас омега ожидал пережить очередной чудовищный срыв, что преследовали его в последние месяцы, начиная от появления Мары. Ждал, что спятит окончательно в эту же секунду, сотворит нечто страшное с Поттером, не понимая этого, не понимая себя.       Однако ничего не происходило. В голове продолжало шуметь, но сознание оставалось относительно чистым без единого намека на подступ сумасшествия. И оно постепенно начинало работать, переваривать цепочки размышлений, перерабатывать усвоенную информацию. Целостность души. Том начал понимать, что дело именно в этом. — Семь месяцев. И у него не было ни единого хоркрукса, ни единого способа возродиться. Сегодня воскресенье. День, когда Том Реддл сделал это. Что с Гарри? «Я должен успокоиться. Срочно, прямо сейчас, нужно переключиться,» — перед глазами вновь всплыла картина коленопреклоненного альфы, прижимающего к полу голову, молящего простить. — «Я жив. Гарри жив. Пока что — это самое главное, необходимо опираться от положительных факторов, чтобы привести ситуацию к победе.»       Он медленно вдохнул носом и выдохнул через приоткрывшийся рот. При срывах это всегда неплохо помогало. Слишком тяжело сосредоточиться на чем-то одном. Ведь он был мертвым. Ведь среди Пожирателей оказались предатели. Предателем оказался Ремус, что насчет Нимфадоры? Насколько тяжела ее вина? Мертвым. Том Реддл умирал, лежал в земле и разлагался. Его не было в этом мире. «Возьми себя в руки.»       Темный Лорд вновь повернул голову к лежащей в углу комнаты веревке, скрученной в петлю для виселицы. Что с Гарри? — Я хочу кое-что тебе подарить, — раздался тихий и немного дрожащий голос позади, и Том так же медленно перевел взгляд на альфу, не веря ушам и происходящему. Поттер шатко поднялся и быстро направился к шкафу, вытаскивая оттуда темную длинную коробку. Он приблизился к омеге и протянул странный презент, не глядя возлюбленному в глаза. — Прошу, прими. — Подарить? — искаженным тоном переспросил Реддл, не глядя на чертову коробку. — Что ты делаешь? Гарри прикусил губу, но рук не убрал, настойчиво требуя жестами принять подарок. Омега непонимающе опустил глаза, абсолютно растерянный всем своим существом. Что, что Поттер творит? ЧТО творится в его голове? О чем он прямо сейчас думает? Реддл хотел выдрать несчастную коробочку из рук парня, швырнуть ее в стену так сильно, чтобы ненужная вещь просто исчезла, чтобы странное поведение Гарри не значило то, о чем подумал Темный Лорд. Собрать мысли воедино было все еще слишком сложно, чтобы принять верное решение, какое поведение сейчас выбрать. Поттеру срочно нужна помощь. И Том не знал, не знал, какая именно. Объятия причиняли вред. Очевидно, семь месяцев. Слова… А что мог сказать сейчас волшебник? Ударить по рукам второго парня, чтобы коробка исчезла? Чтобы Гарри не смел искупать вину подарками? — Ты думаешь… — Том поджал губы на несколько мгновений, понятия не имея, как со всем разбираться. Им требовалось поговорить. Семь месяцев — невыносимо долгий срок. Дольше, чем они были вместе. — Ты думаешь, что я собираюсь тебя убить? Коробка сама выпала из рук. Гарри поспешно согнулся, чтобы ее подобрать, но омега не позволил, сжав пальцами плечо парня, вынуждая вновь распрямиться, требуя посмотреть прямо в глаза. Реддл должен увидеть сам, убедиться, что прав в выводах. Кажется, альфа понял это стремление, потому что прямой контакт взглядов не восстанавливал, нечто скрывая в своей памяти. — Я не знаю, что ты сейчас чувствуешь, — наконец, сумел выдавить из себя Поттер. — Потому что я все еще жив. Том, это не метафора. Я действительно убил тебя там. Предал, нарушил обещание, я… — Я чувствую слабость, — перебил его омега ровным, спокойным тоном, убедив себя не сорваться, празднуя это. — Хочу пить и есть, в голове неразбериха. Мне сложно вспомнить моменты своих срывов из-за прошлого состояния сумасшествия, поэтому сложно восстановить цепочку событий в ту ночь. Но… Кажется, сейчас с моим сознанием все в порядке. Я давно не чувствовал себя настолько целым. Говоря об эмоциях… — Том стиснул пальцы сильнее, уловив побелевшие губы альфы. — Я собираюсь жестоко убить несколько людей и оборотней, других виновных — наказать. Мы закончим все свои дела в Норвегии, насильно изловим Блэка и вернемся в Британию. Вместе. Гарри. Ты был причастен ко многим бедам, что с нами случились, как и я. Моя смерть… — омега пересилил себя, и голос остался спокойным и сдержанным. Опираться на положительные вещи. Не допускать проявления срывов, они все еще возможны. — Если хочешь знать, что я чувствую, воспользуйся ситуацией переноса, если это в твоем состоянии возможно. Все, что я смог сейчас понять — на нас напал невменяемый Сириус Блэк, мы спаслись, выйдя к середине озера, и Блэк не последовал за нами, что стало ключом хотя бы к твоему спасению. А следовательно — к моему. После провалились под лед, ты ударился головой и потерял сознание. Сейчас — моя душа цела, а я сам — живой. Позволь спросить, в чем именно твоя вина? И за что конкретно я должен тебя убить? Темный Лорд шагнул вперед, опасаясь, что сделал нечто не так. Он не был силен в утешении, он не был психологом, и он не знал точной картины произошедшего. Не знал, правильные ли слова произнес. Его всего прошивали эмоции, омега горел, пытаясь их пережить все и сразу, все одновременно. Тогда как там, снаружи головы, истерзанный самим собой Гарри Поттер, которому требовалась не меньшая помощь. Который семь месяцев варился в смоле этой абсурдной вины, семь месяцев считал себя причиной гибели любимого человека. Гарри Поттер, воскресивший глубоко безнадежное существо, ожидающий, что после всего — ждала только месть, смерть, ненависть. Том не знал какими словами обуздать эти ужасные мысли.       Сперва — остудить эмоции Гарри, а затем разобраться самому. Уложить альфу спать, понять вменяемость оборотней, взять в плен Люпинов, казнить Флею и Фенрира, несколько детей взять в плен как залог успешного отбытия в Британию, затем натравить на деревню любую казнь египетскую, чтобы та к концу недели была стерта с лица земли. Детей можно убить или подкинуть Дамблдору, Тому было все равно. Пожиратели Смерти… Что же, их будет ждать очень неприятный сюрприз, когда к ним выйдет их Повелитель. Реддл должен набраться сил, привязать к себе другую волшебную палочку, хорошенько спрятать Поттера, быть может, в их новом доме, и явить всю ярость за свершенное предательство. Аврорат… Сжечь до основания.       Сказать по правде, Том не чувствовал себя умирающим или пережившим смерть. Болезнь — возможно. Срыв, большое количество спиртного или наркотиков. Конечно, не чувствовал, ведь все в порядке, все хорошо, не идеально, но очень близко к порядку, Том будет работать над этим. В жилах кипела смола. Черная, едкая, распаленная незнанием и непониманием, состоянием возлюбленного, своим состоянием. Необходимо убеждать себя, что спешить некуда, есть время обдумать общее положение, свое психическое здоровье, все узнать и составить несколько планов. Срывы недопустимы, спешка недопустима. «Я жив, все хорошо, я жив,» — терпеливо транслировал в свою голову Том, несколько раз вздохнув. Нужно остыть. В подобном ущербном виде нельзя показываться на глаза посторонним, никто, помимо Поттера, не посмеет увидеть состояние Лорда Волдеморта, и никто не посмеет остаться после увиденного живым и здоровым, никогда. — «Сначала выяснить полную правду, спокойствие. Будь спокойным. Гарри ощутит твою ярость. Я жив, жив. Жив.» — Я обещал, — ломким голосом проговорил Гарри, наконец, впиваясь ошеломленным взглядом в трезво мыслящего, спокойного, ненормально спокойного Реддла. — Как еще я должен думать, после того, как убил тебя? Обещал вытащить из воды, допустив твою смерть? Как я… Я не могу. — Что ты не можешь? — терпеливо переспросил Том, облегченный, что непростой разговор понемногу развязывался. Ему срочно нужно отвлечься от непримиримой потребности разрушить все вокруг себя до основания. — Ох, — гриффиндорец весь встрепенулся, словно нечто вспомнив. — Сейчас, подожди! Невозможный Поттер бросился к письменному столу, хватая оттуда пустой бокал и вытаскивая из кармана незнакомую волшебную палочку. Наполнив кружку «Агуаменти», альфа быстро протянул ее второму парню, с сильным беспокойством осматривая все его тело. — Спасибо. «Значит, защита от волшебных палочек больше не действует,» — подумалось Тому, пока он с наслаждением глотал холодную чистую воду, прикрыв от удовольствия глаза. Словно не пил целую вечность. Семь месяцев. Подумать только. Семь, целых семь. Мертвым, мертвым окончательно, ведь хоркруксов уже не существовало. И не существует сейчас.       Кружка выпала из рук. — Тебе плохо? Больно? — Гарри в ту же секунду оказался рядом, заглядывая в побледневшее лицо. — Я все это время был здесь? — хрипло спросил Реддл, начиная понимать причину этого мерзкого запаха в хижине. Отвращение Поттера. Его психическое состояние. Омега ощутил, как руки вновь мелко трясет. Мысли становились бесконтрольными, мысли о собственном гниющем трупе. — Ты семь месяцев провел наедине с моим телом? — Нет, не семь, — гриффиндорец спешно смолк, но омега правильно понял сказанное, весь скривившись. — Сейчас конец июля, ты пришел… Ты пришел месяц назад, примерно так. Разговаривать с Томом было таким странным. Гарри чувствовал странный сюрреализм происходящего. Потому что Реддл не излучал ни грамма ненависти к альфе, он был ненормально спокоен, будто бы вообще не понимал, не верил, не осознавал. Слишком разумен, слишком рационален, ни намека на помешательство, на жуткие срывы. Том выглядел таким здоровым и больным одновременно. Нездешним. Нереальным. Восхитительно, оглушающе живым. «Я сплю,» — мелькнуло в мыслях гриффиндорца. — «Умоляю, пусть навсегда.» — Пришел? — омега вновь сделал продолжительное дыхательное упражнение: длинный вздох и медленный выдох через рот, и гриффиндорец с мучением оборвал свои мысли: Темный Лорд просто очень хорошо себя контролировал, скрывая свое состояние. У Гарри же это выходило убийственно плохо. — Пожалуйста, объясни тщательнее, что значит «пришел»? Том, качнувшись, отступил к кровати и медленно осел в нее, уже не способный стоять на ногах ровно от слабости. Он провел рукой по одеялу возле себя, намекая, и Гарри неловко присел рядом, зажатый и напряженный до неузнаваемости. Его взгляд блуждал по комнате, а губы постоянно сжимались, словно готовые произнести слова, но неготовые отвечать за реакцию на выдавленную речь. Спустя некоторое время размышлений, Поттер негромко заговорил, глядя перед собой: — Нотт увидел Метку и отправился за твоими хоркруксами. Не найдя в них твоей души, активировал порт-ключ в Норвегию, где застал… В общем, он лечил меня. Сотрясение, переохлаждение, потеря крови и… Да всякое. Затем… Сказал о том, что твое тело и дневники могут разыскивать предатели, и я… — Альфа запнулся и замолчал. Никаких моральных сил не хватит рассказать возлюбленному о его похоронах. — Мы вернулись в Британию, чтобы я мог передать Дамблдору своего крестника, боже, он сотворил себе хоркрукс, и я понятия не имел, что делать. А затем — вспомнил сон после Рождества. О Маре. Там были слова, знаки, подсказки, назови это как хочешь, но я последовал им. Провел ритуал еще зимой, передав твое тело в руки Смерти, попросив от нее жизни. Ничего сложного, требовалось пронести тебя на руках, призвать Мару, пройти солнечный лабиринт. Ты вернулся, но оставался мертвым. Понимал меня, помнил. Помнил, как быть живым, но присутствия сознания или души не оставалось. Затем… Я каким-то непонятным способом вырвал твою душу из загробного мира. Буквально несколько минут назад. В тех же снах, что преследовали с Рождества, которые насылала на меня Мара. Заброшенный поселок и дома без дверей, помнишь? Ты, твоя душа была в доме с дверью и руной на ней. Я просто взял ее на руки и унес. Когда я проснулся, ты задышал. Реддл опустил руку на ладонь Поттера, внимательно следя за реакцией парня, и не прогадал: альфа облегченно выдохнул, моментально переплетя пальцы и мягко сжимая их. Хотелось иного. Хотелось прочувствовать Поттера каждой клеткой этого непривычно здорового тела, осознать его, попробовать, проявить ласку, о которой Том думал, потому что описать словами мешанину образов и мыслей было сейчас слишком трудно. Темный Лорд придвинулся ближе, чтобы только касаться своим плечом чужого плеча, этого было достаточно. — Каким я был? Поттер после это вопроса, кажется, стал выглядеть еще несчастнее. Он замялся, по всей видимости пытаясь подобрать верные слова, и Том не понимал, когда это альфа растерял свои бесконечные запасы разговоров по душам? Про души. Или тела. Темному Лорду было необходимо знать. Все, все знать, до последней мельчайшей детали. Позволил бы Гарри сейчас впустить омегу в свой разум? — Мертвым, — севшим голосом ответил гриффиндорец. — Бездушным. Зверем. «Зверем,» — голову ошпарила вспышка ненависти, посылая по венам яд. Том быстро облизал губы, силком переключая мысли в ином направлении. — «Нотт остался верен и после смерти, хорошо. Я был прав насчет него, это великолепно. Тедди проходит мой путь, это замечательно. Гарри,» — омега медленно выдохнул набранный в легкие воздух и тяжело, с присвистом вздохнул, вновь остужая дикое бешенство. — «Вернул меня к жизни.»       Так значит, Поттер совершил темный ритуал. Без посторонней помощи живых людей, могущественных артефактов, сильных волшебников, скорее всего без моральной поддержки и психологической помощи, явно. Семь чертовых месяцев. Том был не просто мертв, не просто потухший свет, захлопнувшаяся Вселенная, взрыв звезд и окончание мыслей, было более жуткое: жизнь после гибели Реддла продолжалась. Гарри оставался живым, перевариваясь в горе и калеча себя все сильнее, Волшебный Мир продолжал рушиться, Пожиратели Смерти отвыкли быть подчиненными, Тедди успел совершить свое первое убийство. Темный Лорд ощущал, что мысли о подобном сильно травмируют. Что мир никуда не исчез, он продолжил существование, Земля вращалась вокруг солнца, вокруг своей оси, не обращая внимания на незначительную угасшую жизнь, выбрасывая ее за борт смысла, истории, стирая отпечаток существования, ведь Реддл не успел за свою жизнь как-то обозначить себя, стать великим, свершить задуманное. Он просто умер. Выпал за борт корабля в море забвения. — И единственный, кто нырнул за мной — ты, — пробормотал Том, стискивая прохладные влажные пальцы Поттера в ответ так крепко, как только мог. — Перешагнул все существующие законы ради меня. Пересилил свои возможности, возможности человеческого существа ради меня. Семь месяцев борьбы ради меня. По-твоему, то, что я должен чувствовать сейчас к тебе, ненависть? — Если бы не я, ты и не умирал бы вовсе, — тихо не согласился альфа, вздрагивая от понимания, к чему все идет. Беспокоясь, боясь этого всем своим разбитым сердцем. Слизеринец не должен считать произошедшее чем-то чудесным и восхитительным, это в высшей степени ненормально. Том повел плечами, соглашаясь: — Может, и так. Но тогда я не узнал бы, на что ты способен ради меня. Пожалуй, я воздержусь от сожалений. Гарри немного помолчал, переваривая услышанное, не совсем понимая эмоции омеги, не принимая их. Поэтому Реддл заговорил сам: — Хочешь спросить меня, о чем я думаю? Поттер не знал, готов ли. О, он хотел. Больше всего хотел знать о мыслях любимого человека и больше всего на свете жаждал быть в неведении. Омега выглядел так, словно ничего не произошло, словно он уже успел примириться с предательством и убийством, отыскать оправдания, пережить трагедию и отмахнуться от нее. А затем — начать нахваливать главного виновника. Это разбивало сердце. Потому что сделать то же самое Гарри не мог.       И все же, не дожидаясь согласия, Том произнес: — Я думаю о том, что начинаю понимать сказанное тобой… Сколько прошло? Почти год назад. И я помню дословно, потому что много размышлял, не приходя к нужным выводам, думая совершенно о другом, меня волновали иные проблемы. Рассуждения о любви, я стремился к определенным целям, считая наши отношения далекими от моих констант, от моих жизненных установок. Считал, ты говоришь ерунду, которая меня не может касаться. Просто потому что любишь меня, относишься как к обыкновенному человеку, требуешь того же. Моей посредственности и приземленности, — омега протянул другую руку и пригладил предплечье Поттера. — Твои слова. «Я могу быть самым обыкновенным человеком, но приобрести при этом много большее, чем известнейший и богатейший волшебник.» Ты помнишь? Гарри нахмурился, все-таки посмотрев на внимательно считывающего его эмоции парня. Том улыбнулся кончиками губ, удовлетворенный изменившимся эмоциональным фоном второго волшебника. — Потому что воскрешал ты не Темного Лорда, который был этого достоин больше всего. А Тома Реддла, меня. И никто другой, буквально — никто, не сделал бы того же. Не прошел бы твой путь, захоронил бы где-то в прошлом, в бушующем море, в забвении. Том Реддл, который не сделал ничего выдающегося, это был лишь Лорд Волдеморт, та личность, которую будут видеть во мне, уже видят. Если ты считаешь себя виновным в произошедшем, подумай о том, что сейчас чувствую Я. Подумай о моих словах, о значении произошедшего. Гарри думал только о том, что чертовски перепуган поведением Тома. Его отношением к смерти, его рассуждениями, этими кошмарными выводами. Звучало так, словно он наслаждался происходящим прямо сейчас. Звучало так, словно перед Поттером сидел совершенно иной человек, пусть, это было не так. Альфа ожидал сильнейшего срыва, агрессии, беспробудной ненависти, если не к себе — то к оборотням, Аврорату, Пожирателям Смерти. Том сказал, что убьет несколько человек, сказал спокойно, совершенно вменяемо, и это было… Чудовищным. Гораздо более чудовищным, чем сотвори подобное Реддл на волне помешательства. — Мне страшно от твоих размышлений, — абсолютно честно признался Гарри, не отводя взгляда. — Ты ненормально спокоен. Ты не осознаешь произошедшего. Думаешь не так, как должен. Темный Лорд склонил голову набок, продолжая мягко улыбаться. — А как я должен? — Ты… — волшебник смолк. Выходило так, будто это сам Поттер нес чушь. Требовал неадекватного поведения, обвинял в рациональности, в спокойствии. Требовал вернуть сумасшедшее состояние и бешенство, подталкивал к срыву. — Прости. Сворачивать поднятую тему омега не собирался, считав тревожные мысли из прямого взгляда. — Я не спокоен, — вопреки словам, тон темного мага не изменился. — Прямо сейчас я в бешенстве. Бешенстве настолько сильном, что будь я способен ровно на ногах стоять, имея целую волшебную палочку и не встреть я на полу хижины бьющегося головой в мольбе Гарри Поттера с новой психологической травмой… — Реддл прикрыл глаза, улыбаясь шире, успокаивая себя этим. Он глубоко вздохнул и долго плавно выдохнул. — Но все — после. Если ты обвиняешь меня в попытке избежать срыва таким способом — хорошо. Может быть, я выбрал неудачный метод. Предложи мне другой. Волдеморт распахнул глаза, осекая себя. — Нет, стой. Я ничего от тебя не требую. Если мое поведение неестественно, чуждо — в этом твоей вины нет. Мысли путаются. И я на самом деле не хочу очередного срыва. Ощущаю себя другим человеком, не знаю точно, что случится дальше. Я хочу, чтобы ты отоспался, прежде чем мы повторно поговорим, мне необходимы часы собственного отдыха, а затем часы размышлений, краткая обрисовка ситуации, в которой мы находимся, и еще несколько часов подробного продумывания действий. Гарри, ложись спать. Теперь я жив. У меня душа целая, я и не могу быть тем же Томом Реддлом, я не могу биться в истерике от новости о моей гибели, потому что прямо сейчас — я живой. И мертвым себя не воспринимаю, недавно умершим — как угодно. Память еще не восстановилась, все во тьме. Для моего сознания мы отправились в Хогвартс всего пару дней назад. Прошу. Том задержал дыхание от неожиданности, когда к его лицу прижалось лицо Гарри в знакомом ласковом жесте. Альфа погладил губами его щеку, извиняясь за свои обвинения, лишенные смысла. Поттер ощущал постепенно нарастающие феромоны хлорки. Химикаты постепенно приглушали трупную вонь. Так знакомо. Словно бы этого семимесячного Ада не существовало. Так хорошо. — Я люблю тебя, Том. Спасибо, спасибо.       Реддл нависал над крепко спящим Поттером, пристально разглядывая его лицо. Семь месяцев. Семь месяцев полной неизвестности. Каким был Гарри, способный на воскрешение мертвецов? Какие у него были глаза? Как ощущалась магия? Какие мысли наполняли голову? Том проклинал, что не мог узнать все и сразу, разом. Он ощущал себя голодающим по чувствам и информации, ненасытным до них, словно его голова стала бездонным источником, что ежесекундно требовал получение новой пищи. Поттер ею кормить не собирался, замыкаясь в себе. Разумеется, не все сразу, не все так поспешно.       Воскрешение. Воскресение. Воскресенье. «Будь я проклят, если это не знаковость,» — подумал Том, невесомо прикоснувшись указательным пальцем к щеке спящего, ведя им до колючей от щетины скулы, до крепкого плеча. — «Поразительная в своей простоте, в своей гиперболизации, в идеальности. Я прав, я бесконечно прав, называя все события знаковыми. Семь месяцев, семь. Столько, сколько я желал создать хоркруксов. Возрождение в воскресенье. Мой выбор разумности в любви и самом неподходящем партнере, выбор человечности, не звериный выбор — и он оправдал себя с избытком, вернув меня к жизни в самой разумной форме. А вместе с моим разумом я найду способ укрепить власть, добиться еще большей силы, я смогу защитить Поттера не на словах, а на деле. Теперь ему известен способ возвращения к жизни мертвеца без хоркруксов, из самой безнадежной ситуации, я должен понять, какой именно. Исключить травмирующие события, и этот ритуал можно проводить бесконечно. Я сделаю это с Гарри, он вновь сделает со мной. Страх смерти, он уйдет. Страх за жизнь, за состояние Гарри, он уйдет. У Лорда Волдеморта просто не останется слабостей, Лорд Волдеморт обернется высшим существом, сильнейшим, чем когда-либо. Осталось разгадать эту загадку.»       Омега неслышно склонился, чтобы провести носом по виску Поттера, наслаждаясь этими ощущениями. Человек, его воскресивший. Не думающий о титулах, о награде, о сложностях. Не имеющий на подобное сил. Гарри всегда говорил о том, какой Том Реддл «нездешний», «исключительный», «особенный». Нет, Реддл — нет. Это можно отнести к Лорду Волдеморту, но блядская омега — с отвратительным телом, отвратительным запахом, характером, прошлым, сумасшедший и обладающий звериными потребностями. Том Реддл — мерзкий обыкновенный человечишка, и он не был достойным воскрешения. Гарри плевать хотел на великолепие личности Темного Лорда, он плевать хотел на законы природы и законы судьбы, он посмел провести ритуал прямо под носом у оборотней, этого тупоголового зверья. Ради Тома Реддла, обыкновенного мерзкого человека, только ради него, всей той сути, которой волшебник являлся.       Тот, кто был по-настоящему исключительным, поразительным и нездешним — Гарри Поттер. Преодолел человеческую природу за семь месяцев, тогда как Лорд Волдеморт делал это долгие мучительные годы, не придя к удовлетворяющему результату, взращивая звериность и сумасшествие в своей испорченной крови, после каждого хоркрукса.       Удивительно, совершив подобное, Гарри на полном серьезе ожидал, что Том его прикончит. Растерзает после того, как Поттер своими руками вернул к жизни испорченное и никому не нужное существо с гнилой кровью. Будто омега вообще после подобного способен причинить зло альфе, любое зло. Будто бы Реддл уже не показал, не доказал, что его не стоит бояться. Все же, семь месяцев — большой промежуток времени, что они провели по раздельности, это необходимо учитывать.       Том вновь отклонился назад, склоняясь над альфой на вытянутых руках. «Пока я не знаю о ритуале, Гарри необходимо тщательно надежно спрятать,» — с сомнением подумал он, вплетая тонкие и костлявые от истощения пальцы в спутанные длинные волосы. — «А еще постричь. Это так непривлекательно. Спрятал шрам, притягивая к себе этим еще больше внимания. Будто бы меня способно что-то оттолкнуть сейчас, тогда, в будущем.»       Пальцы замерли, натолкнувшись на бинт. Рука не двигалась некоторое время. Реддл чуть поджал губы, но пересилил себя, не собираясь причинять Поттеру возможную боль, которую тот и без тайного самоуправства испытывал достаточно. Нотт. Ах, Нотт. Вот, кто должен знать о произошедшем не менее полно. Не сумел правильно использовать зелья, и теперь прекрасное личико Поттера сокрыто бинтами, а он сам считает ранение уродующим. Пусть, так. Возможно, стоит намекнуть, что это будет непростым шрамом. Это будет доказательством, на какие немыслимые вещи способен альфа, как далеко зайти ради него, Тома Реддла. Возможно, глаза под повязкой и вовсе не будет. Это ничего. Гарри все равно без очков постоянно натыкался на всю мебель разом, и Том может быть его глазами на время.       Существуют «волшебные глаза», и Темный Лорд может заказать, нет, самостоятельно создать нечто еще более удивительное и мощное, достойное Гарри. «Не буду спешить,» — оборвал свои амбициозные идеи Том, ухватившись большим и указательным пальцами за подбородок спящего парня, чтобы развернуть его голову на себя. — «Может быть, там просто царапинка, которой мой питомец придал слишком громадное значение, считая себя моим убийцей. Это в какой-то степени сексуально. Альфа, способный меня убить и сделавший это. Воскресивший за семь гребанных месяцев, будто знал, как мне это понравится. Семь. Такое красивое число. Гарри, ты хочешь семь исключительных волшебных глаз? Я бы создал к каждому самую оригинальную и невозможную функциональность, включил бы туда все потрясающее, что есть в Волшебном Мире.»       Лицо Гарри виделось очень хорошо. Странно, ведь все шторы были плотно задернуты, а за окном стояла ночь. Быть может, с возрождением некоторые поврежденные органы также восстановились. Быть может, ранее у Реддла тоже было не очень хорошее зрение. Он смотрел на мирно спящего молодого мужчину, пытаясь найти в себе что-то болезненное, ломкое и горестное. Ведь по ощущениям они виделись буквально пару дней назад. Том не успел даже соскучиться, пребывая в бессознании. Всего лишь долгий сон. Но вот для Поттера прошло полгода. Приходило понимание, отчего Гарри так странно себя вел. Такой нетактильный и напряженный, закрытый, неловкий. Том не знал, что бы сделал на месте альфы. Скорее всего, зацеловал до смерти.       Что могло произойти за семь месяцев жизни Гарри Поттера? Нашел ли он новую семью, оплакав умершего возлюбленного? Это большой, тяжелый срок. С какими людьми он общался, кто входил в близкий круг доверия и прикосновений? Были ли там Джинни или Лонгботтом? Был ли Гарри настолько отчаявшимся? «Могу ли я позволить ему любовника на стороне?» — скользнуло в мысли, но Том оставался спокойным. — «Гарри, Гарри, к кому ты первым делом пойдешь, едва покинешь хижину? Это твои семь месяцев, но для меня прошло два-три дня, будешь ли ты учитывать подобное различие?»       Ему подумалось, что в тот момент мог позволить Поттеру абсолютно все. Любовник на стороне? Темный Лорд обеспечит ему надежную защиту, безопасный путь, чтобы Гарри не пострадал, не попал в неприятности. Том никогда не плевал на чувства партнера, и показывать ревность, это не делало взрослым разумным человеком. Все допустимо, если правильно согласовать последовательность решений, рассчитать их исход. А следом — стать лучше предполагаемого любовника, показать, насколько правильным вновь выбрать Волдеморта, а не… Кого?       Новая работа? Другие друзья? Семь, семь, семь, это поразительно много. Том считал количество хоркруксов, которое хотел создать для себя, такой же огромной величиной. И это тоже было знаково.       Омега склонился, чтобы мягко коснуться теплых сухих губ невесомым поцелуем, тут же отстраняясь и прислушиваясь к мерному дыханию. Взгляд потяжелел, а пальцы, все еще удерживающие лицо Поттера за подбородок, чуть сжались на нем. «Необходимо найти способ уговорить его все это время оставаться в хижине. Он все равно выглядит слишком устало, измотано, Гарри нужен отдых и еда. Утром потребую сову, чтобы сделать большой заказ, пора бы вновь начать откармливать. Может, акула-альбинос поднимет настроение? И я не буду казаться ему совсем иным существом? Затем мягко намекнуть остаться здесь, пока я разбираюсь со зверьем и предателями. Решить вопрос с земельным участком и постройкой дома, переселиться туда, оформить замужество, найти для Гарри занятие, чтобы он… Что с экзаменами?»       Реддл отстранился, содрогаясь от накатившего ужаса. Он пропустил их. Все, до последнего. Считается мертвым. Скорее всего отчислен из школы. Недоучка. Темный Лорд, который не окончил Хогвартс.       Многое потребовалось, чтобы немедленно не растолкать Поттера с потребностью выяснить, а сдавал ли альфа сам экзамены? Обеспокоился ли о своей судьбе? И стоит ли начинать немедленные разбирательства, если нет? Если Гарри пропустил окончание школы, Том ему устроит очень нелегкий день. «Эдвард Люпин… Создал хоркрукс. Если это правда, мальчик решился на убийство. Кого-то из своих зверенышей-приятелей? Неужто Флея? Нет. Я собирался растерзать ее самостоятельно. Содрать кожу живьем, вырвать ее грудь, выжечь глаза и язык, все те вещи, которые доставят мне удовольствие,» — омега провел ладонью по лицу, обрывая мысли. — «Если Тедди ее убил, это тоже будет для меня хорошо. Если крестник моего Гарри имеет бессмертие, то становится проще. Легче. Теперь он привязан к нашей семье, и Гарри не должен страдать. Другие Люпины… Что же мне сделать с ними? Недопустимо убивать, это тоже семья Поттера, придется мириться, уживаться, найти компромисс среди ненависти и потребности убийства. Это его разобьет, нет, придется избрать более тонкое наказание, что в полной мере удовлетворит мою жадность до расправы и жертв, они мне сейчас так сильно необходимы, это кипящая смола мне покоя не даст.»       Том не мог допустить, чтобы люди, ответственные за гибель Лорда Волдеморта, жили безнаказанно, счастливые в своей простоте и уродливости. Кровь вскипала от одной мысли о подобном исходе. Люди, ответственные за семь месяцев страданий Гарри. Семь.       Реддла поглощало это число, возможность расширить масштабы этой притягательной знаковости. «Семь лет, семьдесят семь лет искупления греха,» — пришедшая идея заставила взволнованно задрожать от предвкушения. — «Мне не нужны бессмысленные пытки и кровопролития, если свое предательство зверье искупит тяжелым трудом во благо моих целей. И дрянь, эта гнилая дрянь, причастная к падению Лорда Волдеморта будет служить во благо его целей, имея полное осознание своих действий. Малой кровью да озарится путь. Да, именно так.»       Пускай, он был мертвым. Для других. Это им следовало остеречься. Это только их страхи и упущения. Но теперь — Том ощущал себя как никогда целостным, готовым к действию, ощущал чистое от гнета сумасшествия сознание, и не нужно будет постоянно себя сдерживать, не нужно каждый раз задаваться вопросом: а правильный ли это поступок? А много ли здесь разумности? А не иду ли я на поводу помешательства? Это действительно стопорило Реддла, сильно усложняло жизнь, замедляло проработку планов.       Теперь он мог высыпаться, сколько захочет. Сбавить чудовищную нагрузку дня. Не опасаться смерти, потому что Гарри был способен воскрешать, не принося никаких жертв. Развернуться на полную, действовать, не оборачиваясь назад. Не создавать хоркруксы, лишающие здравомыслия. И больше никогда не поворачиваться спиной к Пожирателям Смерти. И больше никому, помимо Гарри Поттера, не доверять. Тедди… Том для начала убедится в его покорности, в его исполнении всех приказов, отданных до возвращения альф в поселок, а после… Эдвард должен стать хорошим учеником Темного Лорда, вырасти идеальным. В то же время зверенок должен заменить Гарри желаемых детей, это будет хорошо.       И как преподнести свое возвращение? Необходимо заказать исключительную одежду для поддержки нужного образа. И Реддл должен для начала исправить слабость тела, восстановиться, обрести контроль над ситуацией, а уже затем — сделать все идеальным.       Это будет эффектом неожиданности. Воскресший из мертвых Лорд Волдеморт. Отсутствие сумасшествия, но другим этого знать необязательно? Или все же показать исключительную разумность? Принять иную роль? О, Том мог выбрать тысячу возможностей, чувствуя себя чистейшим младенцем среди мусорной свалки. Это именно оно. Величие, что становится непресекаемым, после того, как исключительный человек умирает. Темный Лорд таковым являлся. Теперь не будет других имен. И Том может избрать для себя любую личность, любую манеру поведения, любую легенду. Никто ничего не знает. Возвращение из мертвых — божественное явление, и были свидетели смерти. Среди оборотней… Кто видел тело? Кто именно свидетельствовал похороны? «Меня хоронили,» — Том прикрыл глаза, чувствуя удовольствие. — «У меня есть настоящая могила. Подтверждение моего воскрешения. Этого чудесного воскресенья. Я должен знать дату. Это станет особенным днем, который мы станем праздновать. День рождения омерзительного Тома Реддла останется глубоко в прошлом.»       Несмотря на предательство, уничтоженную волшебную палочку, пострадавшего альфу, ситуация все равно складывалась в пользу Волдеморта. Он приобрел гораздо большее, нежели утратил. Верная палочка? Близость Люпинов? Какая чушь.       Бессмертие. Поттер. Знаковость семи месяцев. Чистый рассудок. Здоровое тело. И это лишь то, что лежало на поверхности. Том обожал, наслаждался, был очарован своим положением, своим удивительным воскресеньем и воскрешением. Своим удивительным альфой.       Необходимо добраться до воспоминаний мозга этого тела. Омега был уверен, что нечто должно было сохраниться. Потому что отголоски воспоминаний двух разделенных осколков постепенно пробуждались. Реддл ясно помнил разговор, в котором не принимал участия. Чувствовал эмоции, чуждые пониманию. И тело. Мертвое тело. Слизеринец жаждал заполучить себе все. Завтра, займется всем завтра. Им двоим действительно необходим отдых, и Тому Реддлу, и Лорду Волдеморту. — Гарри, — едва слышно прошептал Том, наконец, разжимая пальцы, и голова альфы мягко упала на правую сторону лица.