Infuriato

      Гарри стоял на вокзале, сканируя взглядом толпу встречающих и учеников, возвращающихся из Хогвартса на рождественские каникулы. В его сторону то и дело оборачивались, нервно огибая альфу и его сопровождающих по широкой дуге, боясь даже близко подойти, не то, что поздороваться. Мужчина видел и давних знакомых, и других Пожирателей Смерти, выступающих в роли родителей, и бывших друзей, их родственников, но ни к кому не пытался подойти самостоятельно: в любом случае эта попытка окажется если не совсем провальной, то шокирующе неловкой. После давнего разоблачения от Грейнджер лица и имени Гарри Поттера — супруга Волдеморта узнавали.       Точнее, самого Поттера никто не боялся, это был лишь его муж и опасности, что могли сопровождать появление альфы — оппозиция и ее попытки взять под контроль Повелителя при помощи единственного близкого человека, способного влиять на жестокий нрав. К сожалению, чувства Гарри никто не учитывал при массовых разборках за власть и права.       Похитить Тедди было невозможно. В школе он находился под не менее надежной защитой, чем в стенах дома, а за пределами — никто и понять не мог, как выглядит юный оборотень на самом деле. И, честно говоря, подростка боялись. «Придира» добросовестно убеждала своих читателей, что семья Темного Лорда не имела никакого отношения к его политике, что Эдвард Поттер — не тренированная машина для убийств, не зверь на коротком поводке, а кто верит странной газете миссис Лонгботтом? Если наряду с правдой там проскальзывает сказочная ересь. К сожалению, слухи о силе подростка были довольно правдивыми, физические силы, разумеется. Волдеморт сдержал свое слово, и тайной темной магией юнца не обучал, наказав развиваться своим умом. По всей видимости повлияли и бесчисленные школьные драки, чем Эдвард никогда не гнушался, и несмотря на долгие занятия физическими упражнениями, отец юного оборотня оказывался с каждым годом взросления все слабее и слабее подопечного.       С возрастом мальчик стал неуправляемым для Тома и совершенно покладистым для Гарри, и вся теория бывшего Реддла о «ежовых рукавицах» с треском провалилась, что альфа неустанно ему спешил напоминать. Впрочем, стоило учитывать переходный возраст и всплеск гормонов сразу с трех сторон: Эдвард не чурался оборачиваться и омегой, и альфой, и бетой. Для него подобное было исключительно под настроение, и доводили Тома эти выходки до исступленной тихой ярости.       Он действительно не стал мальчику ни отцом, ни другом, ни хотя бы близким человеком, как бы оборотень не старался добиться хоть какой-то ответной реакции от омеги. Они носили одинаковые фамилии, жили под одной крышей, любили одного мужчину, разумеется, совершенно разной любовью, но Темный Лорд и его теплые чувства оставались недосягаемыми для Тедди.       С прожитыми вместе годами слепое обожание переросло в противостояние и борьбу, практически соперничество. Тедди попытался было вовлечь приемного отца в свои «соревнования», но Гарри достаточно жестко пресек свое участие в сомнительных играх за внимание — Том за подобное мог безжалостно раздавить ревнивого юнца, не собираясь делить мужа с кем бы то ни было. Это всегда были мелочи, но мелочи довольно важные для любого человека. Однажды Эдвард рискнул принять полную внешность Гарри Поттера, неясно для каких целей, и альфа это успел засечь, но не успел остановить — Темный Лорд имел исключительную особенность появляться в нужном времени и месте.       Он не знал, что Том сделал с сыном, когда отвел в сторонку для разговора. Волшебник был сильно встревожен реакцией мужа и наблюдал за ними издалека, опасаясь наказания. Видел, что говорили о чем-то, но совершенно не слышал.       Поттер-младший ходил бледным, как смерть, почти месяц, трясясь от каждого шороха. И больше никогда не принимал полноценный облик папы. — Что ты сказал ему? — хмуро спросил тогда Гарри у омеги, на что получил нежную миловидную улыбку. — Сказал, что сделал бы с ним, если бы был настоящим отцом. И он искренне надеялся, что там не было ничего запредельно тревожного. По крайней мере физических наказаний не было. Или Гарри их попросту не видел. Бывший Люпин никогда не жаловался, по крайней мере.       Оборотень не ненавидел Наставника, нет, но теперь вместо любви он пытается заслужить место в кругу Пожирателей Смерти, что и планировал в совсем сопливом возрасте, когда видел в жутком неправильном омеге источник силы, а не предполагаемого родителя. Том оставался исключительно нетерпим к кому-то, кто не Гарри Поттер. Даже к себе самому, как оказалось.       Гарри старался не баловать сына, но справиться с нежностью и любовью к брошенному всеми ребенку невозможно. — Гарри! На мужчину налетело хрупкое тело девушки, и ее руки крепко обвили грудную клетку волшебника. В нос ударил совершенно типичный вкусный аромат омеги, и Поттер машинально сморщил нос от неприязни, чуть отступив в сторону, но затем быстро обнимая несносного подростка, неловко чмокая его куда-то в лоб. Конечно, больше никто не мог так непосредственно обнимать Гарри. — Тедди, ты компрометируешь меня перед толпой, — прошептал альфа, и в мгновение ока тело в объятиях вытянулось ввысь и раздалось вширь, меняясь. Люди вокруг поспешили отвести свои настойчивые взгляды в другие стороны. — Ты не сразу узнал меня! — пробасил в восторге голос над ухом, и Эдвард широко улыбнулся, вновь стискивая отца в удушающем захвате, уже едва не скалясь от удовольствия — Гарри и не стал ничего возражать. — Я видел напряжение. Не узнал. Поттер со вздохом пригладил спину сына, не став спорить или соглашаться — ему нравилось хорошее настроение парня, и длиться ему оставалось до прихода домой. Том устроит веселые каникулы за жалобы от директора. Придется проследить. Последние пару недель он стал совсем жутким.       На оборотне красовался знакомый шрам на лице, в точности копирующий уродливый шрам старшего альфы, его же черные взлохмаченные волосы и ясные зеленые глаза. Разве что громоздкую фигуру Тедди изменять не стал, по праву ею гордясь. Гарри знал настоящую внешность метаморфа, и мог сказать с уверенностью, что волшебник стал обаятельно красивым подростком. Куда красивее самого Гарри Поттера. К сожалению, Эдвард ненавидел свои природные черты, доставшиеся от настоящих родителей, и собственную внешность открыто не переваривал. Но вот ходить в молодой личине приемного папы — обожал до нескрываемых восторгов. — Ты не поверишь, кого я тут видал. Сейчас начнется, готовься. — Хм? — второй волшебник скользнул глазом по толпе и замер. — Боже, блять, его тут только не хватало. — Поттер! — прогремел ненавистный голос, и Малфой, а это был именно он, расталкивая руками встречающих и пребывающих на платформу, с упорством носорога или взбешенного быка, увидевшего красную тряпку, продирался к кровному врагу. — Попался, чертов Поттер! «Если бы ты только знал, насколько «чертов» на самом деле», — с некой усталостью подумал тот.       Следом за ним семенила перепуганная Астория, очаровательная хрупкая омега, пытаясь что-то робко говорить муженьку, остановить от внеочередной склоки со школьным неприятелем. Он и явился-то на вокзал, чтобы недруга выловить.       Драко, казалось, было начхать на личность супруга Гарри, на то, что этот самый супруг был его Хозяином, на многочисленные расправы за подобное поведение и демонстрации — упертый альфа видел цель, но не видел препятствий. Гарри обреченно закатил глаз, но сбегать или — не дай Мерлин — жаловаться не собирался, опасаясь за сохранность даже такой пренеприятной личности, как Драко Малфой. Но это был единственный человек, с кем можно перевести дух и забыться. Или подраться, что тоже неплохо. Гарри не помнил, когда последний раз боролся за жизнь по-настоящему. — Что, без охраны никуда, как и обычно? — глумливо поинтересовался бывший слизеринец, приблизившись к Поттеру и отдышавшись. — Собачка на выгуле? Принцесску выпустили из башенки ради сыночки? — Сейчас тебе сыночка по корзиночке вдарит, — сощурился Эдвард, который с годами так и не приобрел никаких норм приличия в обществе. Рожденный с золотой ложкой в заднице Драко эти нормы также не соблюдал, если в пределах его видимости появлялся Гарри. Оборотень перевел взгляд зеленых глаз на подошедшую миссис Малфой, там вспыхнуло насмешливое почтение. — Астория, моя прелестница, доброго вечера! — Здравствуй, мистер Поттер, Эдвард, — тихо ответила омега, опуская взгляд, и Гарри дернул губой от раздражения этой испуганной покорной реакции, будто только за один неверный взгляд Том устроит сиюминутную казнь. — Передайте мои глубочайшие извинения за супруга Темному Лорду. — Здравствуйте, миссис Малфой, — тяжело вздохнул Поттер, не целуя руки и не прикасаясь к женщине по понятным причинам. — Все в порядке, вашей вины ни в чем не… — Извинения за то, что Его муж — разнеженный слюнтяй, — выплюнул оскорбление Драко, раскрасневшись от злости и смущения за слова жены. — Позорище, — он с презрением осмотрел одетого, как маггл, альфу с ног до головы, подмечая пятна на одежде и вытянутые коленки на джинсах. — Убожество. Впрочем, его неприятные замечания ни разу не касались шрама на лице, и альфа никогда не обижался всерьез. — Я не смогу с тобой выпить этим вечером, — жестко припечатал Гарри, качнувшись и отступая, показывая свои намерения уйти. Понимал, к чему все ведет, хотел, но не мог. — И на Рождество тоже. И после. — Почему?! Поттер, ты ахуел? Эдвард насмешливо хмыкнул, и Драко вспыхнул сильнее: — Ах, Повелитель укоротил поводок? «Твой Повелитель скоро разродится, тупое ты склочное создание,» — скривился взрослый Поттер, но вслух ничего не сказал, разумеется. — «Который мне это еще десятки лет припоминать будет, если задержусь где-то во время такого важного события. Для… Меня.» — Да, да, поводок стал коротким, пора возвращаться в башню, драконы ждать не будут, — отмахнулся от назойливого мужчины волшебник, потянув Эдварда за собой, и к ним вплотную подошел Теодор, с прищуром глядя на Драко. — Все в порядке. Я не стану задерживаться. Нотт удовлетворенно кивнул, расслабляя плечи. Единственный из Пожирателей Смерти с неподчиненным рассудком, обладающий знаниями об интересном положении Хозяина. И искренне за него переживающий. Если Темному Лорду требуется присутствие неразумного супруга — Теодор его из-под земли достанет и в лепешку расшибется, и никакие Малфои ему в этом не помеха. — А он, стало быть, идет с тобой? — Драко со злобой и ревностью глянул на бывшего друга, и тот посмотрел в ответ с холодом. Ввязываться в ссору Теодор не собирался. — Раньше головой нужно было думать, — ледяным тоном ответил за Гарри Нотт, положив ладонь на плечо другого Пожирателя и с намеком отодвигая чародея в сторону. Стоявшие неподалеку оборотни тоже приблизились, угрожающе хмурясь. — Твои попытки вернуть расположение Повелителя — тщетны. А сам — смехотворен. — Я не… Поттер думал только о том, что как же хорошо, когда все гневные и неприятные перепалки проходят без его непосредственного участия в такое непростое время. Особенно, если это Драко Малфой. Домашних забот и треволнений хватает выше макушки. Поэтому, приблизившись к сыну, он вполголоса сказал: — Я аппарирую тебя через четыре секунды. Приготовься. Держи себя в руках. — Обязательно, папа, — сладко улыбнулся Тедди с совершенно невинным очаровательным лицом. В такие моменты Гарри думал, что воспитание и влияние Тома проглядывается как никогда крепко. — Знают ли об этом другие волшебники, вот, в чем вопрос, — задумчиво произнес омега, указывая взглядом на древнюю книгу в кожаной обложке в своих пальцах. — И если подобное все еще где-то приемлемо в обществе… Если подобное «деторождение» практикуют, я обязан заняться вплотную звериной традицией. Я хочу, чтобы ты увидел наглядно, против чего выступает мое правление, по какому праву на мне закреплен титул Повелителя Магической Британии. И к чему я буду стремиться. Супруг облокотился о спинку дивана, где сидел Темный Лорд, и с интересом заглянул в книжку, что он читал. Том поднял руку, запуская ее в непослушные волосы альфы, притягивая его ниже, чтобы тот видел текст. — «Последний обмен запахом, самец-альфа использует волшебные инстинкты, чтобы добраться до своего потомства и впервые услышать крик ребенка, последний раз услышать крик самки-омеги с мужскими очертаниями тела. Начищенные ритуальным зельем зубы должны раскрыть плоть живота, где в утробе…» — Мордред, — пораженно выдохнул Поттер, чувствую такую дурноту от слов партнера, что закружилась голова. Темный Лорд невозмутимо продолжил: — …«подошел срок появления на свет нового волшебника. Самец-альфа самостоятельно разрывает и съедает плаценту, перегрызает пуповину, съедает ее, поглощая последний запах самки-омеги с мужским очертанием тела, и дает самке-омеге с мужским очертанием тела первый и последний раз вылизать своего ребенка, чтобы коснуться запахом и волшебством. Древнее чудо и ритуал завершаются, когда из утробы перестает течь кровь, и ребенок-плод перестает насыщаться остывшей священной жидкостью, с тех пор самец-альфа может отдавать плод на вскормление и воспитание самке-омеге с женским очертанием тела, что уже несла потомство три или четыре раза.» Гарри, этой книге несколько веков. Она была выпущена не в единственном экземпляре. Ее читали, это было пособием по родам. Вот оно. Звериное общество. Выгрызать ребенка из живота на живую, смерть «самки», кормление ребенка жидкостями трупа, обмазывание запахом мертвеца. Ритуал, не рождение, это даже не считается каннибализмом. Честно говоря, я видел завуалированное упоминание о съедении плода, если он оказался недоразвитым или с примесью чужого запаха. Вот, смотри, еще, — Темный Лорд с невозможным спокойствием перелистнул к заранее отмеченной двумя пальцами между страниц теме. — «При недостатке волшебства или молока у самки-омеги с мужским очертанием тела на груди или сосках делаются надрезы для природного попадания жидкости в тело плода, пока волшебство увядающего тела стремится отпечатком жизни передать силу и жизнь через кормление. Когда магия перестает исторгаться из отверстий на груди или сосках, ребенка-плод перемещают в раскрытую утробу, где он впитывает самую большую концентрацию волшебства, остаток скопившегося жара, и сила его не убьет.» А в случае, если наша самоотверженная роженица выжила… — он перелистнул в место, где был его мизинец-закладка, жутко улыбаясь. — «Это говорит о готовности принять в себя повторно дар жизни, о могуществе самца-альфы, что принял самку-омегу с мужским очертанием тела в кровь и род, и это позволяет роду взять свое право повторно, на ритуальном ложе отрезав одну из грудей самки-омеги с мужским очертанием тела, как знак высшей силы и второго оборота рождения, отдав семя для продолжения…» Гарри? Не получив никакой реакции, Том обернулся и поднял голову, успев лишь заметить, как покачнувшийся на ослабевших ногах альфа с грохотом заваливается вниз, распластавшись на пушистом ковре. — Какой неженка, ты посмотри, — вздохнул Поттер, с трудом поднимаясь с дивана и взмахом пальца призывая Старшую Палочку, чтобы переместить несчастного чувствительного волчка в спальню. — Скажи, что ты не продолжишь читать, — сипло потребовал альфа, когда его вырвали из забытья ласковым поглаживанием по губам. — Скажи, что это мрачные сказки. — Я не продолжу читать, — улыбнулся Том, возобновив скольжение указательного пальца по нижней губе мужчины. — Это мрачные сказки, — он пристально смотрел на искривившееся в понимании и раздражении этой бесхитростной лжи лицо. — Ты очень впечатлительный. От тебя не требуется даже касаться моей крови или видеть саму операцию. И ты знаешь, что меня невозможно убить ничем. За любое неверное движение колдомедиков я вырву их руки из тела, и это не будет метафорой. Второй Поттер глубоко вздохнул, чувствуя повторный прилив тошноты от выбранной темы разговора. Перед глазами моментально предстали не самые приятные воспоминания. — Ты не убьешь докторов. — Почему? — Волдеморт склонил голову набок, и его рука на чужом рту замерла. Взгляд светло-синих глаз был мягок, и в нем не было вопросов. Жутковатое сочетание слов и внешности. — Никто не должен знать, как выглядит рожающий Повелитель, никто не может остаться в живых после этого. Это не ритуал, не таинство, это… «Это мерзость», — молча закончил свою мысль мужчина, стараясь не смотреть на огромный живот. — «Запах моей убогой семьи, это животное начало, подтверждение звериности в великом Лорде Волдеморте, даже если внутри есть малая доля божественности Гарри, это не перекроет отвратительного уродства рода Гонтов.»       Альфа некоторое время молчал, и омега развернул его голову на себя, вглядываясь в единственный глаз, чтобы прочесть мысли. Гарри глянул на мужа с мрачным пониманием, и Том обреченно вздохнул: — Хорошо, они будут оставаться живыми, пока ты не убедишься в здоровье плода настолько, что будешь способен заботиться о нем самостоятельно. Но после… — Нет. Ты не тронешь колдомедиков. Память стирай, но за работу мы заплатим им деньгами и благодарностью, а после — отпустим. Это мое окончательное решение. Делай с этим, что хочешь, но я не позволю убить этих людей, — Поттер поднялся с кровати и встал на ноги, отворачиваясь от второго колдуна. — Жизнь моего ребенка не начнется со смертей и горя. Его будет окружать семья, а не убийства. — «Семья»? У меня есть только один член семьи, и так будет всегда. Том Поттер рассмеялся, качая головой, но когда Гарри молча вышел из комнаты прочь, чтобы не ссориться с человеком в положении, с еще одним вздохом поднялся следом, царапнув ногтями прикрытый мантией живот. Иногда он всерьез размышлял над иронией судьбы — использовать извращенное прозвище «питомец» к спутнику, но вот кто из них на самом деле ведет себя, как питомец и песик, еще огромный закономерный вопрос. — Гарри, постой.       Он вновь пропадал в своей мастерской над заслуженно заработанным автобусом, когда это случилось.       В последние дни мужа сопровождали продолжительные мощные всплески магии, рушащие дом, и Том мало походил на человеческое существо, полыхая жаром на несколько метров вокруг. Честно говоря, в такие моменты альфа его немного боялся. Знал, что не навредит, знал, что Темный Лорд в такие моменты разумен, но подавить тянущее ощущение страха от потусторонней силы не мог. Было в этом нечто ужасное, иррациональное, и инстинкты Поттера буквально кричали держаться как можно дальше от воскресшего «монстра». Том не возражал, закопавшись в свои документы с головой, а Тедди и вовсе был на седьмом небе от счастья, и проводил с приемным отцом все свободное время.       Он и сообщил об истекшем времени.       Волшебники сидели в машине, и Гарри неторопливо объяснял заинтересованному по большей частью близостью семьи подростку принцип действия тормоза, как вдруг юный альфа вскинул голову, и его ноздри широко раздулись, втягивая в легкие воздух. Он повернул голову влево и слегка вверх, сверкая звериными глазами — прислушивался, принюхивался, упал в поразительно сильные инстинкты, которые с начала противостояния Темному Лорду показательно обожал. — Наставник, — напряженно сказал он изумленному отцу, поворачиваясь и не стесняясь своего лица зверя. В зеленых мерцающих глазах мелькнул страх и большая нервозность. — Щенок. Мужчина судорожно втянул в себя воздух и резковато вытащил волшебную палочку, находу посылая несколько Патронусов-медуз колдомедикам и охране на другом конце дома. Последний был адресован Тому: «Скоро буду. Держи себя в руках. Никого не убей.» — Что-то не так, я чувствую. Слышу. Это не новый запах. Старая кровь, уже давно началось. Папа, быстрее. Щенок гибнет.       Эдвард уверенно вел за собой старшего альфу, по запаху выискивая Темного Лорда, но когда они стали подходить к верхнему кабинету, бушующий магический фон не заметить было невозможно. Гарри зажал нос и рот ладонью, давясь режущим запахом удвоенных феромонов химии, и распахнул опасно покосившуюся дверь, даже не вздрогнув, когда та упала на пол.       Том резко повернул голову в сторону вошедших, и во взгляде была подавленная досада. Правда, рассмотрев лучше перепуганных альф и ворвавшуюся следом охрану, догадался, что те узнали все своими путями. И как именно. В плотном куполе защитных чар появилась брешь. Инстинкты оборотня. Запах. Учащенное сердцебиение.       И это было не просто осложнение или болезнь плода, его медленное умирание.       Это было рождение.       Он сидел на полу возле дивана, скрючившись и закрывая от других предплечьем непрерывно бежавшую изо рта и носа кровь, стараясь держаться в этом состоянии, как можно дольше. Пару дней, если быть точным. С тяжелой злобной надеждой, что это время убьет плод внутри. Прыжки действительно повлияли, но не так, как Том рассчитывал, и срок пришел гораздо раньше, чем колдомедики должны были обосноваться прямо в доме, чтобы не упустить время появления на свет малыша. Мерзкого плода. Отребья с геном сумасшествия.       Омега медленно перевел взгляд на задребезжащее окно, и волосы у всех стоящих рядом в одну секунду наэлектризовались. Не успел. Плод все еще был живым, судя по толчкам в утробе. Судя по лицу мужа — тот добьется всеми путями, чтобы рождение прошло безупречно, а его ребенок выжил.       Живучие гены Поттеров. — Уходите. Все, — полубезумно прошептал Темный Лорд, и еще большая порция крови вылилась из рта на пол. Юный оборотень задрожал сильнее при виде состояния учителя. Все месяцы страшно ревновавший родителей к малышу, сейчас неподдельно боявшийся его гибели, искренний в своих чувствах, как и всякий ребенок. — Наставник, я знаю, как принимать роды! Щенок!... Ребенок умирает, я помогу, пока не… — взволнованно и быстро воскликнул Тедди, подавшись было вперед, но тут же поморщившись от боли — на рубашке в районе груди стали проступать кровавые пятна прикосновения чужого выброса. — Наставник, я!… — Выйдите вон. — Хозяин, мы должны… — ИДИТЕ ПРОЧЬ ОТСЮДА! «Они видят. Они видят твое состояние. Они видят перед собой самку, животное, рожающую самку, никого больше, просто слабую женщину, никому не позволь, никому, ничтожное создание, слабое, низкое, мерзкое…» — Том, — подрагивающим голосом предупредил Поттер, мягко выталкивая приемного сына за двери и взглядом указывая Нотту, Сверру и Фенриру оставаться на своих блядских местах, если хотят остаться живыми. Затем повернулся к омеге, который застыл на полу рушащегося кабинета, согнутый в единый ком злобной магии, с широко распахнутыми потемневшими глазами. — Том, держи себя в руках. — В руках? — звенящим от срыва, злобы и ненависти голосом ответил Темный Лорд, и вокруг раздался треск стен. — ДЕРЖАТЬ СЕБЯ В РУКАХ?! — Просто оставайся… — Я РОЖАЮ, БЛЯТЬ, ЧТО ЗНАЧИТ «ДЕРЖИ СЕБЯ В РУКАХ»?! Волдеморт зарычал, вытягивая вперед руку, указывая раскрытой ладонью со скрюченными пальцами на дернувшегося было в его сторону Нотта. Гарри молниеносно заслонил альфу собой, и взметнувшаяся было Сила супруга только слегка ошпарила кожу лица, так же быстро успокаиваясь и оборачиваясь теплым ласковым ветром. Том с искаженным лицом смотрел, как в кабинет зашли два колдомедика, с таким же ужасом глядя на многочисленные непрерывные выбросы, но под умоляющим взглядом другого Поттера Темный Лорд не тронул их. — Нотт, — хриплым голосом произнес он, сплевывая едва ли не целый глоток темной вязкой крови. — Остальные — прочь. Не спускай с Гарри глаз, палочка наготове. Чужаки — в поле зрения. — Да, мой Лорд. — Я буду рядом, — слабым голосом произнес Гарри, когда весь подрагивающий от боли, жуткого срыва и эмоций омега улегся на трансфигурированную кушетку, уставившись в испещренный трещинами потолок мутными полыхающими глазами. — Я буду… Он покачнулся на ватных ногах, когда иностранный доктор подошел к кушетке с ритуальным острым ножом, и Том выдохнул сквозь сжатые губы: — Ты сейчас свалишься в обморок. Просто отвернись. Это всего лишь разрезанный живот. Все хорошо, не заставляй себя и не переживай. Мне не больно. Потом «будешь рядом», сколько душа захочет. Нотт. Следи, чтобы при падении он не стукнулся головой. Гарри с минуты на минуту потеряет сознание. Если я сам отключусь или опущусь во тьму — совершишь самостоятельный Прыжок за зельями для мужа в сектор под номером сто двадцать четыре. Со своей раной справлюсь сам, позаботься о Гарри. Далее — стандартная схема последствий под номером двенадцать. «Обливиэйт для посторонних.» — Я в порядке, — пробулькал альфа, отмахиваясь от чужой руки. — Ты не обо мне беспокоиться должен. «Интересно, кто здесь вообще рожает,» — с пораженным восхищением подумал один из докторов, обнажая большой, покрытый синими венами живот от полов мантии. Он впервые видел настолько сильные выбросы, настолько жесткого и уверенного омегу, словно даже подобную ситуацию тот держал под контролем, как, впрочем, и отца ребенка. Что тоже было сверхудивительным. Более того, присутствие посторонних альф роженика нисколько не смущало. — «Какой ужасный супруг у восхитительного омеги. Исландия — странная страна. Что за детский сад, это появление ребенка на свет, а не казни Египетские.»       Второй иностранный колдомедик был так же бледен, что и просвещенные в правду люди: знал, у кого принимает роды.       Когда он силком успокоил дрожь тела, отвлекаясь от всех внешних факторов и эмоций, сделал ровный уверенный надрез, и Темный Лорд громко зашипел на Парселтанге, стискивая пальцы в кулаки. Позади послышался сиплый стон и грохот упавшего без чувств тела. Мужчина на кушетке тяжело вздохнул, все еще глядя на потолок и стараясь перевести дыхание от боли и шока. Нотт, не удержавший тяжелого альфу, кинулся приводить того в чувства. — Сделайте все быстро, — без единой эмоции отрывисто произнес Том.       Когда мужчина в докторской мантии с осторожностью вытащил из разрезанного живота ребенка, его мяукающий негромкий плач показался Поттеру самым мерзким тошнотворным звуком на свете. Том сжимал челюсть так плотно, что болели зубы. Он ни на кого не смотрел. В голове наперебой кричали голоса, призывающие разорвать Силой всех присутствующих, всех, кто был свидетелем мерзости. Стереть Гарри память, устранить последствия, воспользоваться Старшей Палочкой, и все произошедшее станет простым кошмарным сном.       Он мало вслушивался в то, что творилось вокруг. Уловил лишь обращение к супругу от колдомедика, не позволяющий себе потерять бдительность ни на секунду — Гарри Поттер смертный, и это самая большая проблема. Теперь можно было абстрагироваться навсегда от маленькой мрази с запахом растворителя и спирта. Абсолютное проявление крови Гонтов. — Совершенно здоровая альфа, — тепло и радостно улыбнулся колдомедик, протягивая тихо хныкавшего перемазанного в крови младенца серому на вид мужчине. Ореол феромонов в кабинете витал жуткий, вид разрезанного живота Тома — жуткий, окровавленный ребенок — еще больше. — Теперь вы можете перегрызть пуповину. — О. Мать. Вашу, — ослаблено выдавил из себя Гарри, закатывая глаз и в который раз падая в обморок на чудом уцелевший после выбросов журнальный столик, разламывая его своим весом. — Да сколько можно! — с чувством выругался Теодор. — Вы не уйдете из этого дома, — монотонно подал голос Том, все так же не глядя на волшебников. — Это место станет вашей могилой, — подумав, что дражайший муж все равно станет выспрашивать о местонахождении доктора, добавил: — Хорошо. Положите плод где угодно и можете уходить, пока есть на это шанс. Убирайтесь. Нотт, транспортируй Гарри в комнату, но в чувства не приводи. Пусть отдыхает. Я сам займусь плодом, когда залью рану зельями. — Зельями? — с осторожностью переспросил пораженный испуганный колдомедик, заботливо перекладывая укутанную в трансфигурированную пеленку девочку в трансфигурированную люльку. Никаких детских вещей ему не предоставили. — Простите, но все зелья уже давно… Том без лишних слов щелкнул пальцами, и оба чужака растворились в воздухе, выбрасываемые за пределы поместья защитной магией.       Теодор, будущий крестный отец, склонился над кроваткой, украдкой улыбаясь притихшему ребенку. Маленькая альфа, страшненькая, как и все младенцы, сжимала крохотные кулачки и щурила глаза от яркого света, сильно ворочаясь, похоже, в поисках молока. От нее чудовищно сильно пахло химией, как и от родителя. Ничего похожего на запах феромонов Гарри Поттера не ощущалось. Спирт и растворитель. Жуткая нетерпимая смесь, добившая ровное сознание незадачливого папаши. Вздохнув над несчастной судьбой девочки, Нотт низко поклонился Повелителю, поднимая бесчувственного альфу заклинанием в воздух и убираясь прочь.       Том никак не отреагировал на уход слуги. В комнате повисла тишина, нарушаемая тихим капанием крови и шорохом пеленки. Призвал коротким движением указательного пальца заранее припрятанные зелья: Восстанавливающее, Кроветворное, Бадьян, ощущая, как постепенно затягивается рана, проходит слабость в теле, медленно возвращается рассудок. Омега пролежал так почти час, смотря в испорченный потолок невидящим взглядом. Затем медленно сел, поворачивая голову в сторону люльки. «Он не знает, выжил ли твой ребенок после тяжелых родов,» — мелькнули мысли вкрадчивого голоса, и Темный Лорд поднялся на ноги, одергивая темную мантию вниз, прикрывая живот. — «Он не знает, насколько силен твой срыв. Ты ничего не будешь помнить, это просто и логично. Это станет виной твоей магии. Ты еще сможешь успеть убить ошибку. Остаться высшим человеческим существом, настоящим Лордом Волдемортом, мужчиной. А потом выдрать прочь матку из тела. Давай. Докажи свое место, свой титул, докажи, докажи, покажи, устрани.»       Волшебник с ненавистью улыбнулся, и по телу прошлась дрожь предвкушения. Пришел конец этим мучениям и срывам. И теперь они могут зажить дальше, и все будет хорошо.       От люльки несло химикатами чудовищно сильно. Ни намека на успокаивающий чабрец супруга. «Убей. Убей мразь. Убей ее.» — А вот и я, — зловеще прошептал Том, подходя к люльке и протягивая над ней руку со скрюченными тонкими пальцами, поднимая вокруг себя всплески пышущей жаром магии, готовой к молниеносному убийству, готовой раздавить блядскую тварь за секунду, и кровавого пятна от нее не оставить. — Твоя гибель. Больше ты не… Омега остановился и опустил руку. Сила вокруг него плавно схлынула, возвращая воздуху правильную, привычную температуру. Мужчина медленно опустился на диван, глядя на плод, не моргая.       Из наколдованной кроватки на него смотрела в ответ точная копия маленького Гарри.       Том перевел взгляд на свои дрожащие пальцы. В голове звенела тишина и пустота. Голос срыва молчал. Гнев, ярость, омерзение, ненависть — потухли как зажженная спичка под порывом ветра. Абсолютная, чистейшая пустота. — Живучие гены Поттеров, — прошептал Волдеморт, смотря куда-то в противоположную стену перед собой. Теперь он не знал, что делать. Минуты спустя в разрушенный кабинет влетел тяжело дышащий Гарри, обводя комнату встревоженным перепуганным глазом. Заметив небольшую светлую люльку и неподвижного супруга, сидящего рядом с ней с отсутствующим видом, кинулся в ту сторону, падая на колени, чувствуя исступленный ужас. И ахнул, впервые увидев своего ребенка по-настоящему. И живым. — Она… Она… — мужчина осторожно взял младенца на руки, и тот потревоженно завозился. Альфа шумно шмыгнул носом, когда феромоны ударили с новой силой, вызывая интоксикацию. Химические. Он рассмеялся: — Еще один маленький клоп. — Не капай соплями на мою дочь, — бездумно ответил Темный Лорд, оставаясь неподвижным. Затем слегка повернул голову, но на младенца не посмотрел, опасаясь этого больше всего на свете. Омега спокойно добавил: — Не клоп. Ее зовут Салазар. Гарри поперхнулся и закашлялся попавшим не в то горлом воздухом, и напуганная девочка начала тихо хныкать. Стоило накормить как можно скорее. В подготовленной комнате ее дожидалась баночка со свежей смесью, заботливо принесенная Ноттом без единого напоминания. Тот и остался стоять где-то возле кабинета, не решаясь зайти внутрь и проверить состояние Повелителя и будущей крестницы. — Нет, ни за что. — Салазар Поттер. — Это мужское имя, — напомнил ошарашенный чародей, неловко укачивая на руках дочь. Дочь. Он вновь глубоко счастливо рассмеялся: — Это моя дочка. Моя девочка. У меня есть дочка. Она может быть Салли или… — Салазар, — упрямо продолжил Том, сжимая ладонями колени и сглатывая. Затем быстро кинул взгляд на маленькую розовощекую альфу, но тут же отвернулся, не замечая нежное, влюбленное выражение лица супруга на себя. — Или Гарриет. Не важно. Мне все равно. Пусть будет Гарриет. — Гарриет. Привет, моя Гарриет, — ласково повторил Гарри собственное искаженное имя, пробуя его на вкус и соглашаясь. — Кажется, она больше на меня похожа, ты так не считаешь? Только посмотри. Темный Лорд вновь скосил глаза на ребенка, вынужденный сделать это прямой просьбой второго Поттера, и его губы поджались на несколько секунд в неясной эмоции. Мужчина выглядел жутко растерянным, заторможенным и впечатленным до глубины своей целой души. Щеки покрывал легкий румянец, а отливающие краснотой зрачки нервно блестели. — Живучие гены Поттеров, — в который раз пробормотал он, отворачиваясь и прикрывая глаза.

Конец.