Infuriato

— Я сделаю нам чай, — неровным голосом, выдающим страх и волнение, сообщил Поттер, выбираясь из-под покрывала и следуя к шкафу, нечто выискивая в глубине новых вещей. — Ого, так я и думал. Совсем целый! Я спалил его года три назад. Том молча наблюдал за действиями альфы с кресла, как тот набирает чистой воды в чайник, подвешивает его над камином, трансфигурирует какой-то совершенно безобразный кофейный столик со странными ножками, по всей видимости, пытаясь изобразить в нем медузу. Реддл даже взялся бы спорить, отчего Поттер так зациклен на львах и медузах, тогда как волки, по мнению омеги, выглядят гораздо симпатичнее, если бы не желал сохранять серьезную атмосферу перед предстоящим разговором: и сам партнер должен относиться к нему со всем пониманием, слушать внимательно и не отвлекаться на посторонние мысли. По всей видимости именно это Гарри и намеревался сделать. Что же, Том не винил мужчину. Сколько бы борьбы ни было вложено против психологической травмы, ее невырванные корни засели достаточно глубоко, чтобы прорасти вновь, и осуждать Темный Лорд не стал. Но если и выбирать успокаивающие темы, в которых не должно быть ничего игривого и забавного, то Том выбрал практическую часть, такую же необходимую. Однако говорить начал вновь не он. — Как все прошло? — Поттер бросил быстрый взгляд на сидящего в кресле сожителя мрачной уничтоженной деревни, отвлекаясь на поиск в сумке того вкусного душистого печенья, с запозданием вспоминая, что «Репаро» не распространяется на уничтоженную еду. — Собрание Пожирателей Смерти. Том не отвечал, и Гарри подошел ближе, внимательно заглядывая в бледное строгое лицо. — Не хочешь об этом говорить? — Ты хочешь быть впутан в дела Лорда Волдеморта, я правильно понимаю? — он сощурился, но все же ответил максимально нейтрально: — Раздал парочку указаний своим людям для начала нормализации ситуации в Британии. До нее еще слишком рано, но главная проблема — грабежи и подчинения со стороны магической прослойки, магглы вскоре заметят странно исчезающих незнакомцев на камерах видеонаблюдения или превращенные обратно в мусор деньги на их глазах. Уличив до сих пор неудовлетворенный интерес, объяснился прямее: — Лестрейнджи займутся постройкой трех фабрик и одного завода, для этого отец Теодора найдет и подчинит несколько инженеров-строителей, извлечет из маггловских некрупных городов несколько групп рабочих, изучит память и знания по работе сложной техники. Быть может, постройку зданий и получится ускорить с помощью магии, процесс производства потребует ее полного отсутствия во избежания аварий. — Вы вернете магглов обратно? Реддл перевел взгляд на пламя камина, но односложно кивнул. — Пропажа людей такого узкого спектра деятельности станет причиной поиска нелицензированных фабрик. Космос, Гарри, их заметят довольно быстро до того, как будут готовы первые магазины с товарами. Список окажется небольшим, но достаточным для выживания. Паек, содержащий все нужные витамины, аминокислоты и химические элементы для поддержания нормальной жизнедеятельности организма, это будет неприятная на вид и вкус продуктовая масса, не требующая дополнительной сложной готовки. Омега помолчал, подбирая слова, чтобы далекий от науки Поттер смог понять. Сам Гарри отвел взгляд, с силой прикусывая нижнюю губу. И вновь он казался себе удушающе тупым, неграмотным, низким по уровню развития, ненормально ниже от Тома. Вопросов было много, но альфа молчал. Ему не хотелось узнавать, как скоро может измениться отношение Реддла к пустоголовому любовнику. О чем с таким можно говорить? И в голове мелькнуло огорчение, что вообще спрашивал: поддержать беседу Гарри банально не мог.       Том, казалось, метаний партнера не заметил или не обострил на них внимание: — Волшебников много. Не получится создать достаточное количество заводов по производству пищи, для магов нет места на Земле. У нас нет ферм, нет плантаций и полей, никто не задавался вопросом, откуда получают продукты домовые эльфы, откуда гоблины поставляют ткань и шерсть, стройматериалы. По всей видимости, у волшебных существ были свои способы или древние договоры, о которых уже никто не помнит. Теперь мы в близкой осаде голода и бедности. Поттер напрягся, когда уловил на себе пристальный взгляд. — Для того, чтобы нас не поразили многочисленные болезни, в пище существуют определенные вещества, вещества для роста костей, для мышц и работы мозга. Более того, творя волшебство, мы тратим еще больше энергии, — терпеливо пояснил Том. — Однако нет такого продукта, что содержал бы разом эти нужные для человека полезные вещества. И нет способа получать этот единственный продукт на постоянной основе, в огромных количествах, это заметят. Гораздо легче отнимать по чуть-чуть, с разных стран, разрешить проблему иначе мы все еще не можем, не с теми ресурсами власти и знаний волшебников, как сейчас. Говоря проще: мы можем украсть у маггла сотовый телефон, но придумать его, воссоздать, понять принцип работы — нет. Для этого потребуются годы обучения и приспосабливания магии к сложной технике. Разные миры, помнишь? «Спасибо,» — только и смог подумать Гарри, стараясь расслабить мышцы и привести полыхающее сознание в порядок. Теперь было гораздо понятнее, хотя бы общую тему проблемы мужчина смог оценить. — Далее: Малфои займутся непосредственно поставкой с разных точек мира, и это будет по большей части легально, дабы не появляться в обществе магглов слишком часто, не разбираться каждый раз с проверками и задержаниями. Еще проще: папаша твоего неприятеля организует «начинку» продукции фабрики. Мы не сможем получать еду из пустоты, а постоянную кражу большими партиями заметят так же быстро, как и странные разбои. — Они все послушались тебя? — прошептал впечатленный до глубины души Гарри, смотря на Реддла с восхищением и удивлением. — Они согласились? Где вы возьмете деньги? Том улыбнулся: — Немногие люди смогли сберечь свое состояние до ухода гоблинов из банка, и Пожиратели Смерти обязаны мне заблаговременным предупреждением извлечь имущество, как можно скорее. Ты помнишь. Мы обсуждали еще в школе. И это лишь отчасти кажется благотворительностью. Скорее, качественные инвестиции. Народ восхвалит своих спасителей, а когда экономика восстановится, денег прибавится сполна каждому. Песик, если не принять срочные меры, сбереженные деньги станут бесполезным хламом. Какая жалость, но кушать хочется всем. — Земля такая большая, — вырвалось у Гарри недоуменно. — И здесь так много еды. Почему бы просто не попросить помощи? Зачем все эти сложности, магглы не звери, то есть… Я видел магазины в мире простецов, там огромное количество продуктов. Если бы я имел много денег или целый склад еды, то непременно бы поделился с нуждающимися. — Гарри, бог ты мой, каждый голодающий маггл задавался этим вопросом! — простонал омега, видя наглядно наивность волшебников. — Ты можешь попытаться, если хочешь, — он замолчал, осознав, что альфа действительно может попробовать просить у магглов за других людей. — Если хочешь получить разочарование на всю оставшуюся жизнь. Тебе не прокормить парочкой прошений целый магический мир даже на неделю. Я, скорее, отрекусь от своих новых планов и уничтожу этот зоопарк, чем начну просить милостыню и видеть, как этот мир… — Хорошо, хорошо! Дождавшись утвердительного быстрого кивка альфы, скользнув по его мыслям и видя там довольно верное понимание, Темный Лорд продолжил: — И они подчинятся любому приказу. Дело не только в образе, что я создал, не в дне Возрождения, тратить деньги на обеспечение процветания Магического Мира в интересах самих волшебников, дабы в будущем не стать скелетом в злате и пыли. Потому что в моих дальнейших планах идет замена денежной валюты на валюту еды и рабочей силы. Вроде обмена, чтобы волшебники смогли привыкнуть. Пока что. Документы о хранении средств в сейфах не должны находиться далеко от поверхности, до них мы доберемся довольно быстро. Заменим подсчитанное золото на любую другую введенную валюту — карточки, к примеру. Знаешь, таскать при себе тяжесть в виде магических денег то еще удовольствие, а создавать новые — того хуже. — Что? — альфе показалось, что он неправильно понял или ослышался. — Карты? «Разумеется, он не знает,» — Темный Лорд почему-то подумал о пробном убеждении, репетиции, ведь так же его будут видеть и другие волшебники, не встречавшие подобной системы. Правда, любви и принятия в них будет на порядок меньше. — Да, питомец. Своеобразные документы, именные документы, их не украсть, их не нужно прятать или хоронить глубоко под землей. Карточки на еду, на посещение мира магглов, я собственноручно зачарую бумагу Старшей Палочкой во избежание подделки. В этой карточке я желаю видеть краткий отчет о деятельности каждого мага. Лодырей не будет, родители, какими бы великими или богатыми ранее не были, будут отвечать за отпрыска ровно до его совершеннолетия, таблица выполненной работы, таблица правонарушений — каждый получит то, что заслуживает. Порядок будет восстановлен, и волшебники сами сделают для этого все, голод заставляет соглашаться даже на самые безумные решения. Мои люди за службу и подчинение будут иметь особую выгоду. Магглы принимают золото. Пожиратели Смерти в любом случае получат свою награду. — Звучит довольно разумно, но слишком сложно, — осторожно ответил альфа, поглядывая на чайник. — Карточки… Как в шоколадных лягушках? Мне кажется, волшебники отнесутся к этому предложению скептично. Боже, как ты до такого додумался?.. «Карточки»! — Гарри рассмеялся, представляя, как вместо золотых галлеонов расплачивается разрисованными бумажками из-под конфет, где описывается, сколько раз он посещал туалет за день. Том на его веселье ответил тишиной. Он знал куда больше о мире магглов и прекрасно знал, как устроить эту систему. — А почему бы не сделать огороды возле каждого дома? Я такие видел. Грядки с овощами, кур держат. «Потому что это даст животным больше свободы и выбора,» — подумал Реддл, но лишь благосклонно улыбнулся. — Потому что этого будет мало. Скажи, ты знаешь на какое время хватит семье из четырех-пяти человек одного зарезанного теленка? Ты знаешь, сколько необходимо земли для выращивания нескольких видов овощей, ты слышал о болезнях скота? Ты знаешь о корме для животных, где его получить, как хранить? Как лечить скотину? Конечно же, нет. Рано или поздно волшебники вернутся к грабежам и разбою в мире магглов, никто не захочет днями напролет ухаживать за грядками и следить за скотиной. Гарри, это требует колоссального количества времени и сил. Мы всегда полагались на домовиков. Некоторые даже неспособны очистить дом без применения волшебной палочки. — Хорошо, — вздохнул Поттер, в очередной раз пораженный точным попаданием в цель. Он присел на подлокотник кресла. — А лекарства? Нет, не от сумасшествия, а… Болезни, отравления, проклятия? Как быть с этим? — Что, решил вызнать все нахрапом? Я думал об этой проблеме. Но не уверен, что ты готов услышать первоначальный сырой вариант ее решения. Это будет жестоким режимом, но если он сохранит жизни волшебников — ему быть. Есть несколько идей о травах для зелий, но они все требуют тестов. — Я… Готов. Реддл покачал головой, не соглашаясь. Излишне справедливый и чувствительный волшебник не сможет так просто согласиться с идеями Лорда Волдеморта, как, впрочем, и многие другие люди. «Режим», самое верное слово, и Поттер еще не в полной мере осознает его значение. Он ничего не знает о голоде, о жестких рамках и законах. Омега удачно берег альфу от внешнего мира, однако «тепличным» Гарри Поттера никогда бы не назвал. Мало кому удастся пережить все то, что перенес этот человек, и Том был рад этому незнанию остальной жестокости. Неизвестно, когда все окончательно изменится. Разумеется, Гарри с достоинством выдержит правду о новом мире, это все равно не изменит решений Реддла прямо сейчас. — Если коротко: извлечь остатки хранящихся опасных артефактов и ядов, запретить некоторые темные заклинания. Вы не можете пользоваться химией магглов, но народными средствами — очень даже. Простыми, доступными, менее эффективными, но от простуды не умрете. Еще одна сторона медали вмешательства в маггловский мир, это их болезни. Грабя простецов и контактируя с ними, волшебник может принести в небольшое закрытое общество заразу, которую корешками и растиранием не излечить. И перемрут волшебники за одну неделю. В любом случае первые несколько поколений выживших будут умирать раньше срока, пока не останутся одни беты, восприимчивые к маггловской химии. Я позабочусь о том, чтобы остались лишь беты, даже если каждый из них будет сквиббом. — «Запретить заклинания», — задумчиво протянул Гарри, уловивший главную суть, но Том не изменился в лице, только мягко улыбаясь и смотря на сидевшего рядышком спутника, не мигая. — Это как же? — Наложить штрафы, общественные работы, — оценив нарастающий шок со стороны Поттера, Реддл улыбнулся еще мягче, заверяя: — Нет, не Империусом. Мой разум не вместит в себя столько приказов одновременно, я не бог. Гарри, моя радость, волшебная палочка в руках мага — могущественное оружие, за которым необходимо вести определенное наблюдение. Как за палочками в руках несмышленых детей. Однако дети не способны накладывать необратимые проклятия, взрывать дома и поднимать живое существо на несколько десятков метров вверх, — ласково продолжил Том, с удовольствием наблюдая понимание и согласие, пусть и с порядочной долей тревожности. Омега протянул руку и погладил бедро волшебника. — Мой хороший, это не так жестоко, как кажется на первый взгляд. Скажи, жестоко ли родителю запирать ребенка дома, чтобы он не пропал и не поранился? Жестоко ли запрещать приближаться к диким животным? Ребенку это покажется сущей несправедливостью, но он жив, здоров и накормлен. Волчок, я хочу чтобы ты понимал стремления будущего супруга, понимал причины таких запретов. Поттер поспешно отвернулся, пытаясь скрыть румянец на щеках, и охнул, заметив исходящий паром чайник — вода уже успела вскипеть над сильным жаром камина. Реддл растянул губы шире, празднуя первую победу своего будущего режима. Это было довольно важным началом, омега пока и представить не мог, что делать, если Гарри, его божественный Гарри, решит стать сторонником оппозиции. Это вполне может случиться, если опутать его тайнами, молчанием и ложью, Том обязан предотвратить подобный исход.       Это был непримечательный заброшенный дом на окраине Лондона. Они забрали его целиком, скрыв всевозможными чарами и защитой как от волшебников, так и от магглов. Свободно войти могли лишь носители Черных Меток, но и не во все комнаты, не на все этажи. В пристройку же могли попасть доверенные сторонние лица, кто возжелал присоединиться к организации. Их вербовали одиночно, со всевозможными обетами: Темный Лорд не терпел раскрытия даже малых тайн, и никто не хотел стать обвиненным в предательстве даже во имя благих целей. Этим днем Том раздавал свитки с указаниями, инструкциями и подробной информацией. Помимо Малфоев, в маггловском мироустройстве мало кто мог ориентироваться. Поправимо, конечно.       Заниматься Оливандером придется лично. Ему как никогда нужна помощь и поддержка, и старик будет рад дельным предложениям. Реддл также учитывал, что если станет разбрасываться «Империусом» направо и налево, мозг разобьется на осколки, и сколько еще придется использовать Непростительное? Волдеморт не мог рисковать в самом начале своего пути. Более того, повреждать сознания важных людей для будущего Магического Мира — беспредельная глупость. Том не был глупым, и он прекрасно знал о существовании более тонких материй, чем знание мастерства или память. Оливандер нужен им в здравом рассудке. Его семья — единственные, кто передает тайну подчинения и выслеживания волшебных палочек. Именно это и было необходимо Темному Лорду. Разумеется, достать эту тайну не составило бы труда и проблем, но она могла оберегаться Непреложным Обетом. С другой стороны, заниматься самостоятельно волшебными палочками Реддл не собирался.       С денежными затратами вышла не совсем приятная история. Это была довольно тонкая грань, и ниточка натягивалась, поддерживаемая лишь страхом перед образом воскресшего Темного Лорда. Заниматься благотворительностью? Строить ущербные маггловские машины по производству дурной массы смешанных в кучу продуктов? Отказаться от золота в пользу бумаги? На собрании присутствовал весь Ближний Круг и несколько десятков приближенных, и практически все — состоятельные чистокровные колдуны, главы древних родов. Они не смотрели с насмешкой и презрением, вовсе нет, не после наглядной демонстрации. Конечно, говорить пришлось много и долго. Несмотря на полное подчинение, Реддл желал видеть его в каждой сути, не только в преклонении Темному Лорду, но и к его будущей системе, жить ею, бороться за нее. Том не стал никого пытать, наказывать или в чем-то убеждать зловещими обещаниями.       Омега приказал Теодору Нотту, единственному присутствующему там молодому наследнику, убить его.       Они обговорили это заранее, и альфа готов был сорваться с обрыва следом за оборотнями, не подчиниться, сделать все, что угодно, не причинять вред Повелителю, но Реддл убедил особыми словами. Проверять свое бессмертие волшебник не стал, доверяя Поттеру абсолютно. Как можно не поверить знакам судьбы, человеку, способному воскрешать безнадежные души, вытаскивать из толщи земли?       Теодор привел на собрание подчиненного бету. Другие Пожиратели поглядывали на пленника, но задавать прямые вопросы первые часы опасались, не зная, сколько было дозволено без разрешения Повелителя. Том не хотел видеть раболепных овечек, это не было интересным, однако прерывать свою речь не позволял. — Полагаю, многие задавались вопросом, для чего здесь присутствует посторонний, — наконец, подошел к демонстрации Волдеморт, и Нотт-младший, сидящий за спиной высокого стула омеги, поднялся на ноги. Том заметил неодобрительные взгляды Ближнего Круга. — Вижу, есть и некие… Возражения. Кто-то хочет высказаться? — Теодор Нотт — мальчишка, — подал голос Гойл-старший. — Другие наследники допущены не были, мой Лорд. Том оставался неподвижным, и никто не видел выражение его лица за чудовищной маской. Реддл выдержал паузу, взращивая напряжение в воздухе. — Этот мальчишка на пару месяцев старше меня, — зловеще произнес омега, и тишина вокруг стала абсолютной. — И если кто-то решил выстроить систему первенства по возрасту, я готов отвечать и вступать в бой. Если кто-то хочет оспорить мои права, пусть встанет и вызовет меня на дуэль. Никто не шевельнулся. — Нотт лишь мальчишка, да. Единственный, кто остался безоговорочно верен после моей гибели. Единственный, кто добрался до Норвегии в короткие сроки, единственный, кто искал способ воскрешения своего Господина, и подобрался так близко. Здесь не имеет роли возраст, пол или статус. Верность, преданность, я ценю это наиболее всего остального. Мистер Гойл, какая цена вашего возраста по сравнению с пользой и верностью? И заслужил ли ваш сын быть здесь прямо сейчас? Никто из вас не может быть за моей спиной. Нотт, время показать, кому вы теперь подчиняетесь. Исполняй приказ. Альфа неслышно сглотнул. Он чувствовал, как вспотели его ладони от ужаса. Молодой мужчина шагнул вперед, когда после недолгой заминки голова омеги повернулась влево. Теодор направил волшебную палочку на обездвиженного бету, снимая путы и молниеносно подчиняя разум. Незнакомец дернулся, но послушно расслабился. Нотт произнес вслух: — Убей нового Темного Лорда. Пожиратели Смерти яростно зашептались, кто-то вскочил на ноги, а кто-то сразу же напал на бывшего слизеринца, но лучи заклинаний рассыпались о мгновенно выставленный крепкий щит Реддла. Он приподнял ладонь, призывая всех к тишине.       Бета покачнулся, послушно направляя свою палочку на сидящего омегу. Все присутствующие замерли. — Авада Кедавра!       Это было бесконечно просто и чересчур театрально. Настоящее цирковое шоу. Волшебники по сравнению с магглами просто наивные дети. Они так любят эту красочность, таинственность, они не задаются нужными вопросами. Как бедный сирота получил эти знания? Какими тренировками развивал силу? А может ли это сделать чистокровный альфа? Так ли безгранична самопровозглашенная власть? Том ощущал ненависть, глядя в глаза притихших Пожирателей Смерти. Хотелось вернуться к Поттеру и в блядскую Норвегию.       Раздав подчиненным указания, выслушал предложения о вербовке новичков. Лишь последнее всколыхнуло интерес: Пожиратель говорил об обедневшем колдуне, который был в довольно дружеских отношениях с покойной миссис Поттер и даже пытался вызнать о местонахождении ее сына с целью отыскать и нового Темного Лорда. К сожалению, информация о его непосредственной близости с жутким мертвецом успела распространиться. Том не считал это проблемой, ведь вскоре и «Тот-Кого-Нельзя-Называть» станет известным во всех кругах.       Колдун оказался гениальным зельеваром, отпрыском рода Принц, но с подпорченной магглами кровью. Это уже не имело значения, зельевары стали бесполезными в мире без волшебных ингредиентов. Разумеется, Северус Снейп искал работу, а связи с просителем — Люциусом Малфоем — позволили разузнать о том, кто может дать эту работу и относительную устойчивость в рушащемся мире.       У Тома не было работы для непроверенных людей, но связь с Поттерами заинтересовала. И омега настоял на личной встрече через пару недель. Рекомендация от Малфоя может стать сомнительной роскошью, Реддл не доверял никому.       И первым на очереди стояли Лестрейнджи. Они не были в числе предателей, но это могло быть вопросом времени. О причинах гибели Беллатрисы догадаться не сложно. Поэтому Повелитель без особых раздумий задержал всех представителей этого рода после собрания, наложив простенький «Империус». Верность, согласие с решениями убить Беллу. — Бесполезная сумасшедшая колдунья, она была опасной для всей организации, для благополучия Магического Мира. Для всех, кто станет задавать вопросы — вы сожалеете о гибели Беллатрисы Лестрейндж, но двигаетесь дальше и боретесь за ее смерть для лучшей жизни, — говорил Том. Он подошел ближе и опустил изящную ладонь на щеку завороженно смотрящего Родольфуса. — Виновники смуты стали причиной гибели твоей супруги. Даже ее род. Свадьба двух альф, разве это не ведет к вырождению волшебников? Ведь ты был способен иметь детей. Не нужно мести. Блэки свое получат. — Да, мой Лорд, — прошептал мужчина, стекая со стула на пол и прижимаясь лбом к ступне омеги. «Еще одна проблема разрешилась до ее обострения,» — подумал Том, глядя на Пожирателей Смерти сверху-вниз. — «Эти волшебники слишком полезны, чтобы просто избавляться. Я больше не могу легкомысленно убивать слуг, таким образом у меня не останется никого.» — Приступайте к заданию. Конечные сроки указаны на пергаментах, дата следующего собрания останется неизменной до тех пор, пока я самолично ее не сменю. Оставшись с Теодором в опустевшем зале, Том снял с себя уродливую чудовищную маску. Нотт выглядел довольно бледно, переживая в себе не лучшие эмоции после безупречно исполненного приказа. Реддла не волновало, что творилось в его голове, событий за день оказалось достаточно, чтобы устать. — Как дела с Поттером? — сухо спросил омега, уже заранее зная ответ. Стоящий рядом мужчина побледнел сильнее, догадываясь, что вопрос был риторическим. — Кажется, я говорил сблизиться с ним. Теодор, это не было просьбой или пожеланием, я приказал заполучить дружбу. — Как я могу… — он запнулся, хмурясь. — Простите, мой Лорд, я бесконечно предан вам и вашим приказам, но дружить с Поттером не получается. — Почему? Том пристально посмотрел на альфу, но остановил себя от нападения. В конце концов, никто и не должен знать об особой исключительности Гарри, ценить ее и видеть настоящую божественную суть. Нотт знал, кто воскресил Темного Лорда. Это было опасное знание. Теодор чужак, но омега испытывал к нему нечто похожее на зачатки доверия. — Совершенно разные характеры, увлечения, он импульсивный и бесконтрольный, делает, что хочет, — нервно ответил волшебник, смотря в сторону. — Мой Лорд, и сам Поттер не захочет идти на сближение. — Что за ребячество? Захочет, если ты постараешься. Не становись бесполезным, Теодор, не подчиняясь простым требованиям. Ты — мой близкий человек, доверенное лицо, я не коснулся твоего разума Империусом, — мягко произнес Реддл, подойдя ближе. — Доверие быстро пройдет, если перестанешь справляться с такими простыми вещами. Дружеские узы, общение, сторонняя компания — не менее важны, чем узы любовников, — продолжил Том уже более прохладным тоном. Эти простые вещи, некогда недоступные Тому Реддлу, знал почти каждый человек. Объяснение вызывало глухое раздражение. — Воспринимай, как исключительное в сложности задание. Улыбайся, оказывай поддержку, где надо. Отступай, где надо. Не показывай настоящего отношения, не переигрывай. Нотт, играть в «настоящего друга» — просто. Делай это если не для самого Гарри Поттера, то для партнера твоего Повелителя. Дождавшись смиренно опущенной головы, Том направился к выходу, бросив вместо прощания: — Я буду следить за развитием ваших отношений. — Гарри, на сколько дней ты планируешь задержаться в Норвегии? Для поиска тел оборотней, я имею в виду. Мне необходимо знать точное время, — вздохнул Том, меняя тему разговора. Подобную информацию следует как можно тщательнее дозировать и фильтровать. — Я возвращаюсь в Британию. Меня ждет сдача экзаменов, проверят в тот же день. Более того, у меня больше нет целей оставаться здесь, помимо расследования временной аномалии и отверстия в земле. Но это тоже не первостепенная задача. Я заберу из Хогвартса твой сундук после экзаменов, и доступ к этому месту будет в любое время. Поттер обнял себя руками, отстраненно смотря куда-то в угол комнаты. Ветер снаружи завыл еще сильнее. Да, ему требовалось убедиться, что стая окончательно мертва, что не осталось выживших, кому требовалась бы помощь. Или похоронить найденные тела. Убедиться, что убитые дети не будут биться о скалистый берег, вздутые и почерневшие, пожираемые морскими жителями, брошенные и забытые. А Ремус… — Гарри, — резко оборвал эти размышления омега, подбираясь ближе и нависая над альфой. Он обхватил обеими руками бледные щеки, поворачивая в свою сторону голову и тяжелым взглядом считывая эмоции, мысли, страхи. — Нет твоей вины. Ничьей нет, только инстинкты, необразованность и суеверия. Неизвестно, что делают волшебные существа перед гибелью, и почему их тела не находят. Ты видел разрушение построек. Невозможно многотысячной массе живых существ просто исчезнуть из мира, не оставив никаких следов. Даже их легенды говорят о засыпании, о недвижности, о летаргии. Возвращение предусматривает наличие тела, пространства, где оно может выживать долгое время. Невозможно быть живым в пустоте, не предназначенной для жизни, — Реддл склонился ниже, оглаживая подушечками больших пальцев кожу Поттера. — Ты застрянешь здесь в поисках, потеряешь месяцы жизни в бесполезных попытках исправить произошедшее, в попытках надежды. Не хочу этого и не позволю тебе остановиться и рухнуть следом. Я дам время осознать, попрощаться, убедиться. Гарри опустил веко и обхватил запястья Темного Лорда своими ладонями, слегка наклоняя голову и прижимаясь к теплым пальцам щекой. Удивительно, что Том всегда знал каждый шаг партнера, знал о переживаниях, о страхах. Знал, что нужно сказать, чтобы нервы не врезались острыми углами, не выпирали наружу. Вина. Реддл ощущал и ее. Она скреблась внутри, выворачивая мысли наизнанку. Абсурдная нелепая вина, но Гарри продолжал прогибаться под ее весом. — Экзамены? — в итоге спросил он, повернув голову сильнее и нежно целуя в середину удерживающей ладони. — Не видел тебя готовящимся к ним. Ты — нечто нездешнее. Никогда до тебя не дотянусь. Том стиснул зубы до острой боли в челюстях. Словно в ответ на вспышку непередаваемой ярости, окна в доме тревожно зазвенели все разом. — И твой ответ? — Неделю, — с тяжелым сердцем назвал время альфа. — Это приемлемо? — Приемлемо. Реддл провел ладонью по лицу, восстанавливая спокойствие мимики. Только озверевшей маски не хватало во время подобного разговора. Нет, здесь поможет только мягкое спокойствие и уверенность. Для Поттера правда может оказаться очередной травмой, но она точно спасет от опасных необдуманных решений и даже поможет бороться с инстинктами, если те увеличат свое влияние на разум. Миграция волшебников… Сколько людей ей подвержены уже? И умирают ли, просто ли бродят по свету? Крауч пропал, после того, как Темный Лорд дал ему указания выяснить хоть что-то о них. Даже Альбус Дамблдор ушел. Интересно, что профессор Флитвик остался, это тоже не дает никакой определенности. — Вернемся к изначальной теме разговора. Это тебе необходимо, Гарри, — настойчиво потребовал Том, пригладив сидушку кресла возле себя и приглашая мужчину сесть рядом. — Здесь больше никого нет. Ни демонов, ни Мары. Мы оба живы, просто помни об этом. Я даю тебе информацию, как в книге, как в учебнике. Иногда она бывает сложной и неприятной, но это не заклинание и не ритуал, просто рассказ. Все будет хорошо. Поттер не стал отвечать, только сел возле Темного Лорда, обхватывая горячую кружку с прихваченным из уничтоженной беседки чаем пальцами. Реддл подобрался ближе, накрывая ноги альфы пледом, с удовольствием различая жест благодарности в зарумянившихся скулах. Вновь мирно. И вновь недостаточно времени. — Скажи, что ты думаешь о жизни после смерти? — Прости? — Что, по твоему мнению, происходит с душой человека, когда тело умирает? У тебя есть особая вера или хотя бы предположения? Я не рассмеюсь, — пояснил молодой мужчина. Не следовало прыгать с места в карьер, будет неплохо, если плавный нарастающий разговор не послужит причиной новых кошмаров, Том замечал их все у партнера. — Рай? Ад? Перерождение? — Мама верила в рай, — вспомнил альфа, смотря перед собой. — Отец не говорил на эти темы, только отмахивался. Мамина вера не предусматривала существование Смерти, то есть… Ее появления из плоти. Удивительно, но родители закрывали глаза на существование Дара Смерти, как и я. Просто ценный артефакт, игрушка для развлечения. Говорил уже, что по серьезному делу она не использовалась, — он сглотнул ком в горле. Могла ли мантия спасти от нападения Сириуса? Если бы Том был закутан в нее, смерть бы его не нашла? Легенда гласила именно об этом. — Я думаю, что после смерти встречу близких мне людей. Я думаю, что боги существуют, любые боги, просто нечто высшее, создатели или покровители. Как деревянные божки. Вроде и нечто запредельное, но и не такое масштабное, как в больших религиях. Я очень надеюсь, что после смерти тоже будет свой дом со счастливой семьей. Но точно знаю, что душа существует, спасибо тебе дважды за это знание. А значит — мы не растворимся в темноте, не погаснем. Про место… Наверное, я думаю о большом светлом пространстве, куда мы все можем попасть. Том смотрел в задумчивое погрустневшее лицо альфы, не мигая, читая и печальные мысли. Уверенность в желании рассказать правду здорово пошатнулась. Подрезать эти прекрасные крылья не хотелось, это было совершенно жестоким и неприемлемым. Не для Гарри Поттера. Звук перекатываемых ветром бревен эту уверенность вернул. У жестокости есть своя цена, как и у жалости. — Ты думаешь, Ремус встретился с Нимфадорой и твоими родителями? — медленно спросил омега. — И если тебе станет нечего оставлять в этом мире, с легкостью последуешь за смерть? По твоей логике — это наилучшее продолжение существования, где все хорошо и прекрасно. Где нет боли расставания и боли смерти. Так? Свет, семья, большой дом, верно? Наконец, Гарри повернул голову в сторону Темного Лорда, опешив от его жесткого серьезного взгляда. Он неловко посмеялся, пытаясь разрядить душную атмосферу: — Может, ты просто попал в ад?.. Гонял чертей и древних диктаторов. Том юмора не оценил и не улыбнулся, и неуместный смех быстро оборвался. — Вера в лучший мир погубила стаю оборотней. Быть может, и других волшебных существ. Думаю, у каждого была своя вера о жизни после смерти. На нечто лучшее, чтобы подсластить горе умирающего и хоронящих, чтобы им не было так страшно. Инстинктами человек тянется к безопасности. И если мир рушится, безопаснее всего — быть мертвым, где все всегда хорошо. Я не хочу, чтобы ты верил в этот бред. — Я не стану прыгать со скалы вслед за оборотнями, — мягко ответил альфа, откладывая кружку на трансфигурированный столик. — Я не отправился вслед за родителями после их смерти, а когда ты умер… — голос сломался, и Гарри поспешно продолжил: — Я не собирался умирать следом, пусть и чувствуя свою вину за произошедшее. — Неужели? — медленно, с зловещим гневом в голосе прошипел Реддл, заставив Поттера отпрянуть в сторону. — Веревка для виселицы, конечно же, не собирался. Отрезать себе член, конечно же, поврежденные артерии не повлекут за собой гибели. Тебя спасли, учуяв кровь. Ты остался здесь, потому что оставался Эдвард Люпин. Твои гребанные суицидальные наклонности я вижу все. И кому после всего произошедшего ты решил подарить бессмертие? Уверенный, что не собираешься жить вечно, уверенный в благополучном продолжении после смерти, желаешь такого окончания пути? Надеешься избавиться от худшего, от боли, от страданий, чем ты лучше прыгнувших со скалы животных? Темный Лорд замолчал, разжимая кулаки и ощущая тупую боль от впившихся в кожу ногтей. Гарри молчал, бледный и потрясенный. Омега не стал просить прощения или успокаивать спутника, он продолжал молчать, закрепляя сказанное размышлениями альфы, которые внимательно читал, чтобы туда не скользнуло лишнее. Честно говоря, там и нужного ему было не особо много. Поттера более всего зацепила фраза не о желании смерти, а высказывание про животных. Том не стал просить прощения и за него, инстинкты — не человеческое проявление. Суицид — итог ошибки, итог абсолютного нездоровья. — Что ты видел? — Если скажу «сахарный замок», то что? — Реддл все же прервал себя. Что он делал? Вместо рассказа выходило жестокое давление, угрозы и упреки, он сам сейчас не показывал своей разумности. Совсем как ребенок, истеричный и неуверенный в себе. Гарри задал верный важный вопрос, как взрослый человек. На обвинения и жестокость ответил разумом, кто здесь агрессивное первобытное животное? И кто ведет себя алогично? Омега прикрыл глаза на несколько секунд. Он заговорил тихо и абсолютно спокойно: — Нет ни рая, ни ада, ни светлого места. После смерти нет ничего. За той стороной — земля. Раскрыв глаза, Реддл натолкнулся на недоумение. Если бы мог, Том бы передал воспоминания, но они не принадлежали этому телу, вытянуть не получится. Придется объяснять человеческими словами, омега уже думал об этом разговоре, но куда проще представлять образами и памятью души, чем на языке слов. — Я начну с самого начала. В моменты срывов моя память сжимается, я плохо осознаю себя и происходящее вокруг, но утопление… Это было довольно четко до определенного момента потери сознания. Я видел тебя в тот день, — Том посмотрел на пламя камина. — На берегу. Выглядел иначе. Думал, некто принял твой облик, очередные демоны. Нет, ни о чем я тогда не думал, помимо паники, помимо кричащих во мне голосов. Кажется, и ты видел меня, смотрел. Временная аномалия. Это… Было холодно по большей части, поэтому воды я нахлебался слишком быстро, умирал я не долго. Под водой было тихо, легкие болели, тяжелая одежда тянула вниз. Из-за паники и ледяной воды я не мог обратиться к логике, не мог подтянуться к поверхности, снять верхнюю одежду и пытаться ухватиться за лед. Ни о чем не думал, барахтался, как насекомое. Гарри приоткрыл рот от шока. Тоскливое горе сдавливало легкие, и альфа понял, почему Том называл предстоящий разговор тяжелым в полной мере: омега помнил о своей смерти. Помнил, как умирал. Это не было мгновенно, и Том Реддл чувствовал, как уходит жизнь, не встречая никакой помощи или спасения. Поттер не знал, что может быть хуже, печальнее, вина пускала свои корни гораздо глубже.       Он произнес неровным дрожащим голосом: — Прости меня. — Я прощаю тебя, — Том повернулся к альфе и подтянулся выше, касаясь лицом чужой шеи. Знал, как и что нужно сказать. Поттер обязан бояться смерти, она не должна выглядеть привлекательно и мирно. Вот только наложить на себя груз вины Темный Лорд ни за что не позволит. — Гарри, я не ждал помощи. Я о тебе вообще не думал. Говоря об отсутствии мыслей в голове — я говорил обо всем: о Маре, о Блэке, о ранах на груди, о твоем глупом самонадеянном обещании. Какое к черту обещание, мы бы замерзли от холода, попади в воду. Неизвестно, что бы случилось, если бы я тогда выжил. Реддл мягко поцеловал влажную от сильных эмоций шею и отстранился. Это было ложью. Том ждал появления Поттера, он пытался найти в воде его руки, спину, что угодно — всего несколько мгновений после погружения под лед, пока холод не сковал сознание одной лишь жаждой вынырнуть наружу. В памяти эти минуты казались пролетевшим мимо поездом на полной скорости, слишком быстро, слишком неполно, смазано. После попытки глотнуть воздуха, легкие по ощущениям разорвались, перед глазами искрило, пылало, голова раскалывалась на осколки, пока не начала кружиться, пока сознание не стало уплывать в темноту, и вместо яростных, отчаянных попыток вырваться к поверхности, получалось лишь слабо дергать конечностями и крутить головой. Том думал о тех секундах агонии, как о «безразличии и смирении». Согласии с исходом. Конечно, гибнущий в отсутствии кислорода мозг не мог реагировать правильно, Реддл не собирался умирать никогда. — Затем моя память обрывается полностью. Будучи мертвым, я долгое время не помнил, что был живым. Не помнил об озере, о своем имени, о стремлениях и планах, — омега прервался. От воспоминаний похолодели кончики пальцев. — Вокруг меня была сухая мертвая земля. Нет, не кладбище, не почва в обычном понимании. Я словно бы застрял в чем-то твердом, совсем неподвижный, в темноте, без воздуха и способности мыслить. Меня окружала давящая тишина. Если бы у меня были уши, я бы так ее и назвал, — вздохнул Том. — Я походил на гаснущий человеческий слепок. Возможно, вокруг меня, сверху, снизу были и другие неподвижные мертвецы, не знаю. И не пытался выяснить. Быть может, каждый мертвец был в абсолютном одиночестве вечность, — он помолчал. Нервы вновь оказались раскрыты этими откровениями, следом за костями. — Внутри все еще осталось застывшее ощущение, будто я нахожусь в земле до сих пор, она во мне, везде. Это вечность, она не имеет границ, и продолжается до сих пор. Словно стоит лишь закрыть глаза, и пространство уплывет прочь, и вокруг останется только твердая почва. Нет, я не вижу жутких вещей или галлюцинаций, моя радость. Но завершения не было, не было конца той бесконечности. Темный Лорд дернул уголком губ, когда его ладонь нашарили чужие пальцы и сжали. — Люди представляют место, где можно передвигаться и дышать, видеть и слышать. Они думают о пространстве. Не так удобно мечтать о месте, где тебя словно бы залили бетоном снаружи и изнутри, правда? Не считаю это адом. Я не страдал, потому что подобной функции не имел. Гореть вечно было бы куда комфортнее, чем зависнуть в твердом пространстве без единого проявления человечности. Там не существовало времени, и это было настоящей вечностью, без начала и без конца. Гарри, после смерти ничего нет. — Разрушенный приют с плачущим ребенком внутри, — вырвалось у Поттера. — Твоя пылающая душа, это не было… Это не земля. У тебя были эмоции. Ты же… Влажные от пота пальцы дрогнули, и Том вновь обратил свое пристальное внимание на потрясенное бледное лицо их обладателя. Там считывался глубинный ужас. Гарри в который раз не стал препятствовать чтению мыслей, и это казалось ему не менее важным — выразить вслух свой страх попросту не мог. — Ты считаешь, что воскресил кого-то другого? «Кто же выбрался из-под земли, Том Реддл ли сидящее рядом существо, не остался ли настоящий Том снизу?» — он улыбнулся. — Я не знаю, как ответить на эти вопросы. Мне нечем доказать свою подлинность. Мальчик в приюте мог быть иллюзией, ведь ты был живым, всего лишь спал. Я не знаю, как определять подлинность человека, который имеет те же чувства и память, что и до своей смерти. Не думаю, что такие зелья и заклинания когда-либо существовали. Гарри, я не причиню тебе вреда. Тебе совершенно нечего бояться. Поттер промолчал, только сам теперь склонился ниже, не задерживая дыхание, и прижался лицом к мягким каштановым кудрям, выражая свое присутствие и поддержку. Он не мог произнести ни слова, боясь, что голос вновь надломится или сорвется на хрип. Потому что все, что сказал Том, — было нарастающим паническим ужасом альфы. Что Реддл все еще мертвый, что мог совершить повторное предательство, что призвал в мир нечто непоправимо кошмарное. Хуже всего то, что этим кошмаром все равно был Том. Гарри видел его, слышал и чувствовал, узнавал. И сознание путалось, не позволяя принять какие-то выводы относительно новой информации. На это требовалось время, и Поттер молча просил его для себя. Страх был, но он не за свою жизнь. — Спасибо, — продолжал улыбаться Темный Лорд, обернув одну руку вокруг торса возлюбленного. — Мы разберемся однажды со всем, Я разберусь. В Германии должно было сохранить свое существование общество, созданное Гриндевальдом. Он изучал состояние души, работал со всей имевшейся информацией о ней, искал Дары Смерти. Если я действительно вернулся не тем, чем был до гибели, то утаивать не стану. Я не ощущаю себя иным, по крайней мере. Если «менее сумасшедшим» не учитывать совсем, — дав альфе немного собраться с мыслями и успокоиться, он продолжил свой рассказ: — Эта часть памяти словно существовала отдельно, я не знаю точных границ пребывания в твердом пустом пространстве, но прекрасно помню тот миг, когда очутился в комнате. Нет, не в этой, я все еще был мертв, но уже прекрасно это знал. Не приют. Очередной слепок, но уже пространства вокруг. Подделка, выверт сознания. Думаю, это был тот миг, когда ты снаружи совершил ритуал. Гарри шмыгнул носом, и Реддл притворно тяжело вздохнул: — Не размазывай по мне сопли. Самая тяжелая часть уже позади. Не плачь, щеночек, Хозяин рядом. — Это не смешно, — поморщился мужчина, отрываясь от нетерпимо пахнущих химией волос партнера. — Как ты вообще вспомнил? Что ты вытворял у своей могилы, почему вернулся в таком состоянии? Ты ел ее? Господи, конечно ел. Что же еще. Том вновь улыбнулся, но уже успокаивающе. Отвечать не стал. — Постой, Германия? — Я отправлюсь туда в скором времени на несколько лет. Получу второе образование, мне нужна почва под ногами, а не сверху и вокруг. Для министерских — я только омега, удачно взявшая титул. Особенно с новой фамилией древнего рода, с родословной наследника Салазара Слизерина. Конечно, я могу напасть и убить каждого несогласного политика, а дальше? Мне слишком интересна наука, чтобы посвятить всю жизнь бесконечной борьбе. Гарри нахмурился, но высказывать свое осуждение не стал. Впрочем, Том ответил на тишину, как на заданный вслух вопрос: — Прости, что не сказал. У нас еще будет время для этого.       Том поднял голову, первым делом натолкнувшись взглядом на высокий деревянный шкаф. Молодой мужчина сидел на полу, упершись спиной о массивную кровать, рядом стояли кресла, письменный стол, виднелось окно и деревянная дверь в стенах. Комнату наполнял бледный серовато-голубой свет, как при пасмурной погоде.       Встав на ноги, омега бездумно подошел к окну, выглядывая наружу. Снаружи серел окутанный дождем Лондон. Знакомый вид из окна приюта, но комната его частью явно не являлась. До ушей не доносился звук дождя или грохот машин, до носа не долетал свежий запах озона. «Сухо и нейтрально» — первые ощущения. Том потянулся к оконным ручкам, но их попросту не было. Попытался отыскать что-то, чем можно было разбить стекло, но шкаф и ящики письменного стола оказались пустыми. Кресла от пола оторвать и вовсе не получилось. Реддл стал бить по окну кулаками, но они пружинили и отскакивали от стекла, не было привычного звона, боли, не было ощущения гладкой хрупкой поверхности. Снаружи ездили машины, ходили люди, но лишь спустя долгое время Том сумел уловить их зацикленность, закольцованность, как поставленная на «повтор» пленка. Смазанные лица людей, лишь очертания автомобилей, окна домов пусты и безжизненны, стены зданий идеально ровные, без повреждений и пятен старости. Деревьев и любой другой растительности не было. Небо оказалось серым, без туч и облаков, одним слитым цветом безразличия. Вечер не наступил. Ночи не было.       Реддл пытался попасть и за дверь. Скорее даже «дверь». Это была нарисованная картина на стене. Вместо того, чтобы взяться за круглую ручку, пальцы коснулись гладкой стены. Щель между рамой и самой дверью оказалась черной линией, любой объем — только подделкой.       Из серой комнаты не было выхода. И сама комната была ненастоящей, только зависшим в своем угасающем состоянии слепком.       Том вернулся к кровати, садясь на нее. Безразличный взгляд вновь уперся в высокий платяной шкаф.       Кажется, прошло несколько месяцев, когда волшебник повернул голову в сторону боковой от постели стены. За ней кто-то тихо скребся. Омега поднялся и скользнул вплотную, прикладываясь ухом о сухую поверхность, не теплую, не холодную. Звук не стал громче или ближе, но никуда не исчез. Кто-то хотел попасть сюда, отчаянно пытался прорыть себе путь через… Что? Что там, снаружи подделки? Где находилась эта комната? Улицы за окном не существовало, а что тогда существовало?       Это были первые осознанные вопросы. — Где ты? — Том огляделся по сторонам, будто бы за все то длительное время пребывания мог нечто пропустить. Гарри нигде не было видно. Совершенно пустое одиночество. «Я утонул,» — подумал Реддл, опускаясь обратно на кровать. Взгляд устремился вперед, к шкафу. Ответом были молчание и тишина. Шум дождя снаружи не доносился. Только тихое поскребывание и шуршание за стеной комнаты.       Кажется, снаружи блуждало нечто гигантское, титаническое. Немыслимых размеров формы, Том слушал, слушал и слышал. Что-то ворочалось по другую сторону стены, а сам омега казался песчинкой, мелочью за бортом жизни, он мог только смотреть на многотонного кита, что и не замечал рядом с собой крохотную комнату-песчинку, эту сторону. Быть может, и люди никогда не замечали. Быть может, если бы они отклеили обои, ковырнули чуть глубже стенку или вспороли дверцу шкафа, быть может, и они смогли бы увидеть маленькую черную точку, где покоились мертвецы. Откуда взялся слепок комнаты? Кто ее обладатель? Что за титаническое существо задевало стены своим шептанием? Божество?       Да, еще через несколько недель к постороннему звуку присоединились голоса. И Том в который раз приблизился к стене, чтобы слушать. Это было негромкое шептание, мучительно тоскливое, пустое, тревожное, и Том прикрывал глаза, вслушиваясь в мерный устойчивый звук. Он успокаивал. Он порождал неведомую раньше тоску.       Там, снаружи, у кого-то были эмоции, у кого-то была жизнь. Кто-то дышал и улыбался, ходил по земле, знал звук дождя и даже ощущал его капли на коже. Там текло время, там был воздух, холод и жар, чувства. Все, что появилось у Тома Реддла, все что он мог перенять из тихих нашептываний — тоска. Почему он мертвый? Как это исправить?       Как исправить свое состояние?       Том задавал эти мучительные вопросы в пустоту, бессмысленные, такие же пустые, бесполезные. Там, снаружи, продолжалась жизнь, время, нечто настоящее, а здесь существовали лишь ее далекие отголоски, слепки, подделки. Реддл подумал, а могут ли живые слышать мертвых? Может ли эта сторона коснуться их хотя бы шепотом? Как попросить чужой помощи? Как помочь этим печальным голосам? — Мне тоскливо, — прошептал Том, прикрывая глаза, задевая губами стену. Он протянул руку и с силой поскребся наружу, прерывая новым звуком даже посторонние голоса.       Мужчины молчали, пригревшись вдвоем под толстым пледом ручной работы. Огонь в камине жарко, весело горел, иногда тихо потрескивали дрова, ураган за окном продолжал биться ветками о стены и каплями по крыше. Поттер чувствовал потрясение от жуткого рассказа воспоминаний, от новой информации. Совершая ритуал, он и не думал о том, что партнер продолжает где-то существовать, нечто испытывать, не думал о загробной «жизни», где находилась душа мертвого омеги. Том же чувствовал спокойное удовлетворение жизнью, рассказанной правдой — теперь, находясь даже на грани отчаяния, Гарри тысячу раз подумает, прежде чем решиться на безумные поступки. — Может, ты слышал других мертвецов? — негромко переспросил Гарри, поглаживая теплую изящную кисть своими пальцами. — Мару? Темный Лорд покачал головой. Кажется, он изъяснялся достаточно ясно, чтобы Поттер осознал в полной мере. — Ты так и не понял? — в голос Реддла слышалось спокойное, мерное удивление. Это было даже смешно — кому еще он мог возжелать помочь даже будучи мертвым? — Я слышал тебя. Это к твоему голосу я рвался, к твоим эмоциям и мыслям. Это о тебе я подумал прежде, чем осознал себя мертвым. Гарри, я вернулся раньше положенного срока. Ты не должен был видеть мое мертвое разлагающееся тело. Ритуал не был завершен полностью, он не завершен даже сейчас. Сколько вынашивается человеческий плод? Как думаешь, почему именно «младенец»? И как появляется жизнь, если не рождением? «Тебя, тебя, тебя,» — билось в голове альфы. Он смотрел на Тома, не отрывая глаза, смотрел и не мог даже моргать, отвернуться, оборвать свое внимание. Слова партнера оглушили, заставили пульс взлететь. Это был нескончаемый трепет, перекрывавший даже глубинный затаенный страх всех живых существ. — Я был мертвым, и это не было местом, где душа находит покой. Нет ни рая, ни ада. Пустота. И запредельная тоска. Вот, что ты встретишь в поисках лучшего места, чем жизнь. И вот, что встретили другие умершие люди. Почему мы обязаны думать о твоем бессмертии, почему я никогда не сниму с тебя охраны. И почему мне так важно видеть твое понимание. Гарри, нет лучшего места, есть лишь здесь и сейчас, там, где мы живые. Нет ни Артура, ни Авалона, никто нас не воскресит. Ты совершил невозможное, перешагнул все человеческие ступени, бог, но ты живой, настоящий, ты здесь. Реддл медленно скользнул кончиками пальцев по смуглому предплечью второго колдуна, обводя ими старые шрамы и выпуклые вены. Прекрасный, восхитительный Гарри Поттер, что вырвал из чудовищной смерти, что помог вернуться, помог спастись. Он может и погибнуть буквально от любой мелочи, если не быть внимательным, осторожным, если ослабить бдительность. Смертное божество, Том не может позволить ему оказаться там же, ни в слепке реальности, ни в толще мертвой земли. В утробе хорошо и спокойно, пока ты живой. Земля теплая и влажная, как человеческая плоть, пока ты живой. Она дарит силу. «Ночью прыгну вновь,» — подумал омега, прикасаясь к шее и щеке Гарри быстрыми легкими поцелуями, поглаживая предплечье ладонью. — «Подготовлюсь заранее, моего состояния не увидят. Девять. Девять месяцев, еще слишком рано для осознания себя полноценным человеком, пуповина должна продолжать питать. И я обязан быть гораздо сильнее, полноценнее, стать завершенным.» — Я не собираюсь верить в сказки, — выдохнул альфа, исходя мурашками от чувственных касаний по коже. Сердце продолжало ускоренно колотиться в грудной клетке, и когда груди коснулась вторая ладонь Реддла, ощупывая живое сердцебиение, в голове вспыхнуло нечто прекрасное. «Тебя». Том боролся ради него, вернулся ради него. Как можно сомневаться в подлинности? — И как объяснить настолько разные состояния души после смерти? Земля? Комната? Приют и плачущий ребенок? — Душа. У меня есть несколько теорий, но я считаю, что все эти состояния стали итогом создания хоркруксов. Нечто исчезает в результате раскола, нечто появляется, совсем новое, чтобы заполнить недостающую пустоту, — он провел языком по быстро бьющейся жилке на горле Поттера, а затем проследил влажную дорожку слюны кончиком носа. — Живая душа тоже не может видеть состояние мертвой, а целая отличается от искаженных осколков. Теории, домыслы, мы разберемся вместе, я обещаю. Мне плевать, кто выбрался или что выбралось с той стороны, но возвращаться обратно я не собираюсь больше никогда. — Ты… — альфа изумленно смолк, когда к его губам прижались чужие губы, а на грудную клетку надавили, заставляя откинуться на спинку кресла. Нос сразу же уловил усиленные феромоны хлорки. — Чувствую тебя, — прошептал Реддл, улыбнувшись и потершись мягкими губами о приоткрытый рот Поттера. — Если дашь мне это. Расскажу о своих теориях позднее. Гарри кивнул, опуская ладони на талию Темного Лорда, и тот навис сверху, быстро покрывая подставленное лицо поцелуями.