Infuriato

      На этот раз мужчины выбрали левый проход, осторожно спускаясь все ниже и ниже во тьму. Здесь оказалось много неровных ступенек, и было видно, что этой части гробницы уделили меньше внимания и старания. Впрочем, Том был взбудоражен даже сильнее — Гарри ощущал его усиленные феромоны, от которых слезились глаза и текло из носа. Чем ниже спускались волшебники, тем холоднее становилось. Воздух спертый, влажный, отдающий гнилостным разложением и плесенью, немного серой. Спустя какое-то время огонек «Люмоса» на кончике волшебной палочки Гарри угас, но свечение Старшей продолжало разгонять темноту. — Я бы посмотрел, как защитные барьеры тягаются с Даром Смерти, — высокомерно прокомментировал Темный Лорд, уверенно шагая первым, не испытывая никакого страха перед неизвестностью. — Королек предупредил о нескольких охранных сооружениях. Будь осторожен и смотри под ноги, некоторые из них способны передвигаться и нападать. — Ты ведь уже знаешь, что мы можем встретить, — осторожно поинтересовался альфа. — Следи за потолками. Кажется, они перебираются по ним, — спокойно ответил темный волшебник, спускаясь глубже в темноту. — Следи за ногами. Король говорил о крысах. Я могу не успеть отдать команду, и тебя укусят. Конечно же, Том стращал напрасно: за пространством он наблюдал зорко, непрерывно колдуя вокруг себя и мужа защитные и сигнальные чары, но осторожность от самого Гарри будет очень кстати — незачем беззаботности пускать глубокие корни в сердце человека, что тянется к опасностям. — Откуда здесь крысы? — скучающе отозвался Гарри, оглядываясь по сторонам, но узкий проход ведущей вниз лестницы был пуст. — Дуришь меня, да? Волдеморт усмехнулся: — Ты недооцениваешь их. Они прогрызут камень, если понадобится. Они избавятся от улик — тела. И они пролезут в каждую щель, незаметно и быстро. Ты знаешь, армия крыс-инферналов куда существеннее инферналов-людей. Ты пойди, прицелься в грызуна. Гарри остановился. Том тоже прервал спуск, оборачиваясь на застывшего супруга, и в темных глазах чародея плясали сумасшедшие веселые черти. — Ты хочешь сказать. Здесь. Есть. Крысы-зомби?! — Могу призвать, и мы узнаем, — улыбнулся Том, невероятно довольный такой наивной простой реакцией. — Если колдовство не разрушилось, то остались. Не бойся. Змеи жрут крыс, живых и мертвых, и сейчас ты спускаешься вглубь земли с самой опасной из змей. — С самой самоуверенной, — ворчливо парировал альфа, неприязненно оглядывая узкий проход. Он обернулся назад, ведя плечами от влажного холода. — Тебе не кажется, что мы спускаемся слишком долго? Зачем вырезать ход так глубоко? Ему не ответили.       Гарри обернулся, встречая пустую тьму и тишину. Рядом никого не было. Точнее, он не видел ничего, даже очертания прохода под землю. Если «Люмос» на палочке Тома погас, мужчина не видел и силуэта спутника, хотя удивительного в этом ничего не было — волшебники спустились далеко вниз, и никакие солнечные лучи не могли достать до такой глубины. Не в этом было дело. Нет. Даже если свет и погас, даже если глаз не улавливал никакого движения…       Вокруг стояла глухая, ненормальная тишина. Том Поттер должен стоять в метре от мужчины, и он должен был отреагировать на угасший свет. Кожа не улавливала движения воздуха, свидетельствующего, что рядом кто-то есть. Запах хлорки больше не считывался в сыром гнилостном воздухе. — Том, — на пробу шепнул альфа, сглатывая ком в пересохшем горле. Ответом стала та же гробовая тишина. «Думай. Он не стал бы так шутить,» — появились твердые мысли. Он был абсолютно уверен в Темном Лорде, верил в него. Гарри схватился рукой за ледяной камень, когда голова закружилась в плотной непроглядной тьме, а подошвой новой обуви аккуратно нащупал следующую ступеньку вниз. — «Где он? Что мне делать? Идти дальше, стоять на месте или возвращаться? Я не могу бросить Тома одного. Нет, я должен решать прямо сейчас. Такое чувство, что…»       Будто Гарри уже попадал в эту ситуацию. Кромешная тьма, холод, одиночество. И Том Реддл, которого волшебник не успел спасти. До слуха донеслись тихие всплески воды и приглушенное рычание дикого зверя. В пустой гробнице эти звуки заставили встать все волосы дыбом. — Нет, — вырвалось из горла, и Поттер вытянул другую руку вперед, в темноту, начав медленный спуск вниз. Больше на одном месте чародей стоять не мог, не тогда, когда до ушей доносились звуки гибели Тома Реддла. Человека, которого предал самый близкий член семьи, обещав спасти и убив. Словно разгребая волны в ледяном норвежском озере, с неимоверным внутренним трудом ныряя, сейчас он продвигался вперед. Завывание ветра слышалось все отчетливее, плески воды, смех далеких детских голосов, будто бы Гарри приближался к точке отсчета, к концу пути, к состоявшемуся событию во времени, что невозможно предотвратить или изменить. Страх неприятно скручивал живот, тесно переплетаясь с тревожностью и тяжелой обреченностью, чувством, будто Гарри Поттер вновь опоздал — всегда опаздывает. Призвав на пробу свет на конце палочки и не получив никакого отклика магии, мужчина произнес имя Темного Лорда, не получив ответа и на него. Волшебнику казалось, что он спускался слишком медленно, долго, но Гарри боялся споткнуться и попросту полететь в темноту, сломать себе пару костей, а то и свернуть шею. Он держался левой рукой за стену, правую все еще вытягивал перед собой, чтобы случайно не сбить мужа, не налететь на него, но пальцы хватали только пустоту и сквозняк. До носа донесся запах сосен, а щеки уколол мороз.       И Поттер рухнул в ледяную воду с головой.       Паника моментально сковала конечности, отчего альфа забарахтался в темноте, оглушенный холодом и неожиданностью. Правую часть лица ошпарило знакомой острой болью, когда Гарри, наконец, вынырнул на поверхность, хватая ртом морозный, наполненный невероятно сильным запахом можжевельника и паленой шерсти, воздух и пуская густые клубы пара. Над головой сияли звезды, а вокруг стоял непроходимый зимний лес. Тяжелая куртка тянула волшебника вниз, как и обувь, но Поттер сумел ухватиться продрогшими непослушными руками за покачивающуюся глыбу льда.       Он вернулся.       Это не имело значения, сейчас это не имело никакого значения, ни продрогшие в зимней воде ноги, ни завеса на правом глазу, ни боль, ни тьма. — Том, Том, — шепотом произнес волшебник, отталкиваясь от куска льда и разгребая ледяную воду озера руками, задыхаясь, отчаянно пытаясь зацепиться взглядом за знакомую фигуру во тьме. — Где же ты?.. Стояла непроглядная темень, помимо Поттера и волка ничего не издавало звуков, что значило только одно: Реддл под водой.       Ответом стал хор тысячи голосов, кричащих, смеющихся, воющих, и черное ледяное озеро поглотило альфу с головой. — Гарри, ты там уснул? — донесся раздраженный голос откуда-то справа, и волшебник резковато открыл глаз, обнаружив себя в большой каменной комнате. Том стоял рядом со своим дневником и ручкой, недовольно сверкая тапетумом в очах. — Я спросил, не хочешь ли ты перекусить, время близится к обеду. Поттер непонимающе смотрел в ответ, замерев столбом на одном месте, поразительно сухой и здоровый — скрытая кожаной повязкой глазница нисколько не болела, а Том был жив. Более того, вызывающе рассержен рассеянностью и ступором супруга, который вот уже с полчаса стоит на одном месте и пялится на настенный рисунок.       Гарри судорожно вздохнул, затравленно оглядываясь по сторонам, вслушиваясь, принюхиваясь, но крики мертвых детей смолкли, и гнилая ночь безвозвратно исчезла. Пахло сыростью и плесенью, ничего похожего на отдаленный вкус погасшего костра, можжевельника и мха, леса и снега. — Да что с тобой сегодня? — Волдеморт опустил руки с письменными принадлежностями, подойдя ближе к партнеру, чтобы лучше видеть выражение его лица. А заметив там неподдельную тревогу, болезненно-бледную кожу и испарину на лбу, и вовсе отложил дневник на пол. — Ты в порядке? Гарри? Ты ничего здесь не касался? Надписей не читал вслух? Альфа с силой провел ладонью по лицу, не зная, что только сейчас произошло, но вот отмалчиваться в планы не входило — неожиданное купание в норвежском озере точно нельзя списать на «показалось», как и совсем неприемлемую потерю памяти. Как он вообще здесь оказался? Как долго? Видел ли что-то сам Волдеморт? — Как давно мы спустились сюда? — осторожно спросил Гарри, не ответив ни на один из вопросов Темного Лорда, считывая его реакцию в на мгновение поджавшихся губах и остром прищуре. — Сколько мы здесь уже? — Полагаю, мы живем в одинаковых временных условиях, пока что, и в зале мы находимся около трех часов, — сухо произнес Том, решив не выказывать свое раздражение, скользнув ближе, чтобы переместить теплую ладонь на лоб мужа. — Ты разглядывал стены. То одну, то другую. Читал? Касался? Ответь мне. — Я не помню, — передал единственный верный и логичный вывод Гарри, хмурясь. Из произошедшего кошмара это было понятно более всего. — Мы говорили, когда спускались по лестнице, а потом ты пропал. Я решил продолжить идти, но оказался в озере. — Здесь не было подземных озер, — жестко припечатал омега. — Уж я бы запомнил. Второй Поттер несогласно покачал головой: — В Норвегии. В том дне, когда я тебя уб… — заметив звереющее выражение лица Тома, альфа спешно исправился: — Когда ты утонул. А потом я просто оказался здесь. На ухо тихо шепнули: — А Том Реддл навеки остался там. Он дрогнул всем телом, не готовый к третьему голосу, совсем знакомому, прекрасно узнаваемому. Заметив движение краем глаза, Гарри резко повернул голову влево и вверх, и Темный Лорд секундой позднее вскинул руку со Старшей Палочкой в том же направлении, словно мгновенно учуявшая след ищейка, но угол каменного свода был пуст. «Показалось, мне показалось,» — дыхание сбилось. — Там ничего нет, — чужая рука развернула на себя голову еще более бледного мужчины, и Гарри столкнулся взглядом с серьезными глазами супруга. — Потерпи еще час, максимум — полтора, пока я не перепишу весь текст, и мы выведем тебя к поверхности. Скорее всего, ты попал под гипноз. Я попробую поискать об этом в записях, и если есть определенная схема чар, я подберу контрзаклинание. Потерпи. Даже если увидишь нечто странное, окажешься в совершенно другом месте — не двигайся, даже не шевелись. Я не хочу применять к тебе магию. Чародей мученически кивнул, отворачиваясь в сторону и болезненно обхватывая свои плечи руками. Новость о гипнозе пощекотала нервы чем-то грязным и липким, запачканным. Что, если он нападет на Тома? Что, если спровоцирует обвал? Или нечто более страшное? Что, если Гарри погребет их внутри скалы заживо? А выбрался ли он из Норвегии? Почему именно эти видения? — Потому что за той стороной ничего нет, — раздался голос прямо за спиной, и Поттер с силой зажмурился, дернув головой в отрицании и неверии. — Пустота. И гробовая тоска, — мелко трясущиеся пальцы обхватила чья-то ледяная ладонь, а шею обласкало гнилостное дыхание смерти. — С чем ты переплетаешь пальцы каждую ночь? Кого ты вырвал из могилы? Почему ты бросил меня там? Почему Том Реддл все еще мертвый? Открой глаз, Гарри, посмотри вверх, ну же, ну же, пока эта тварь не видит. «Просто не шевелись. Оставайся на месте. Верь в Тома.»       Мужчина невольно подчинился, ибо стоять в кромешной тьме было куда страшнее, чем встретиться с шепчущим яд монстром лицом к лицу. Гарри распахнул веко, вздрагивая, сразу же замечая сидящий в позе эмбриона силуэт на потолке. Весь покрытый грязью, трупными пятнами, абсолютно обнаженный и мертвый. Кажется, Том беззвучно плакал. «Это ненастоящее,» — неуверенно подумал Гарри, даже не пытаясь сделать шаг навстречу мертвецу. Он остался стоять на своем месте, и вторую ладонь тоже обхватили ледяные пальцы. Слуха вновь коснулся шум озера и ветра. — «Терпи. Терпи, ты сможешь. Все хорошо. Сейчас Том закончит, и мы уйдем отсюда.» — Я все еще мертвый. Так тоскливо, Гарри, меня похоронили, но воскресили монстра. Разве это справедливо по отношению к убитому тобой человеку? Разве я заслужил такой участи? — Я воскресил Тома Реддла, — не выдержал альфа. — Который имеет воспоминания Тома Реддла, его ум, его сердце. Он говорит на Парселтанге, и делать это может только кровь от крови Салазара Слизерина. Это просто мои страхи, все это — страхи. Ненастоящее. Повисла тишина. За спиной раздался долгий печальный вздох, словно шепчущий голос пытался вразумить глупого ребенка. — И тебе этого оказалось достаточно, чтобы оставить настоящего Тома Реддла в пустоте одиночества и предательства. Скрюченное тело на потолке отняло голову от ладоней и посмотрело на замершего в ужасе Поттера. Затем, пригнувшись ближе к камню, начало с трудом сползать вниз по стене, не отрывая широко распахнутых мертвых глаз с альфы. И в них не было никакой любви. Обвинение, горечь, тоска, ненависть. — Нет, — Гарри шагнул назад, сталкиваясь спиной с чужой грудью и едва не отшатываясь от неожиданности. — Нет. — Гарри, у людей нет тапетума. Люди не призывают метеориты. И они не путешествуют во времени на долгие годы назад. — Но Я путешествовал! Буду, — горячо зашептал мужчина, исходя мурашками от чужого присутствия за спиной и медленно ползущей твари спереди. Грудную клетку обвила холодная рука, словно прикосновение мертвой змеи. — Ты ли? Так ли сложно подделать человеческое тело, уж не монстру ли этого не знать? — последовал свистящий шепот. — Как думаешь, с какой целью ему понадобилась твоя душа? Он спрашивал разрешения? А волен ли ты отказать? Остались считанные часы до конца. Вдовец. Предатель. Всегда убийца. — Гарри, — раздался хрип из сухой мертвой глотки изломанного обнаженного существа, и оно провалилось под землю, что стала черной непронецаемой водой. Уши уловили всплески воды, и альфа застонал от потрясения — Том тонул. — Ты ведь хотел это увидеть. Как все было на самом деле. Взгляни, как он тянется к тебе, пытается найти, найти руки, найти спасение. Не получает его. Ледяная вода заполняет легкие, и это очень, очень больно, — шипел голос омеги, а возле позвонков почудилось прикосновение промерзших губ. — Легкие уже полны воды, но Том Реддл все еще надеется, что его спасут. Он умирает, и надежда сменяется последним пониманием предательства. Гарри, он так сильно хотел жить, так сильно мучился те последние секунды, — плеск утопающего перешел к густой тишине. Ветер качал деревья, где-то вдалеке мягко стучали по снегу лапы волчьей стаи, гнавшей Сириуса прочь. Поттер видел темный силуэт самого себя, покачивающегося на крупном обломке льда без сознания. — Время. Слышишь тиканье уходящих часов? Время, за которое утонувшего человека еще можно реанимировать. — Я ничего не могу изменить, — одними губами ответил Гарри, сотрясаясь от таких же беззвучных рыданий. — Если бы я мог, если бы… — Так иди к нему. Чужое присутствие за спиной пропало, словно говорящий шагнул назад. — Чтобы быть вместе. Том Реддл до сих зовет тебя со дна озера. Он все еще ждет. Гарри приоткрыл рот, медленно поворачиваясь назад. Там стоял омега в полностью промокшей одежде, с окровавленной от нападения Блэка грудью. Бледный, с синими губами и текущей из носа и рта водой, смешанной с красноватой пеной из-за попавшей в легкие воды. — Что ты хочешь от меня? — Я все еще жду твоего возвращения, — безэмоционально повторил Том, протягивая вперед руку, где была зажата влажная веревка, скрученная в петлю, с которой быстро капала вода. Альфа прикрыл веко, а лихорадочно бьющееся сердце начало успокаиваться. Он улыбнулся, и шум зимней Норвегии выключился, как по щелчку пальцев. До носа донесся призрачный запах пещеры, а до ушей чей-то взывающий голос. — Знаешь, — спокойно начал волшебник, уже без страха посмотрев на труп неизвестного существа. Тот все еще протягивал петлю для виселицы в мольбе. — Лучше я последую за монстром из бездны, чем за Томом Реддлом, что желает моей смерти, — и добавил увереннее: — Это ненастоящее. «На моем пальце кольцо. Я покинул Норвегию, и гнилая ночь была почти девять месяцев назад. Это гипноз.»       Рука с зажатой в ней веревкой медленно опустилось, но на лице трупа не было никакой эмоции, помимо тоски, последней просьбы. Гарри знал это выражение. Видел столько раз в кошмарах. — Том Реддл убил часть своей души, чтобы я жил. Просто чтобы я проснулся. Он не может мечтать о моей смерти, — закрепил свою уверенность Гарри, и видение мертвого омеги пошло рябью. — Я многого боюсь, много думаю о случившемся. Но это не имеет никакого отношения к мыслям и желаниям настоящего Тома. И настоящий Том — сейчас со мной. — Гарри. Альфа открыл глаз, натыкаясь на озаренное холодным серебристым светом потрясенное лицо супруга. Тот нависал сверху, касаясь Старшей Палочкой виска волшебника, а во взгляде клубился остаточный страх и глубокое удивление. Гарри чувствовал сильное головокружение и прохладное давление на затылок, пока странное ощущение медленно не стекло к виску, исчезая, и Том убрал кончик волшебной палочки прочь. — Легилименция, — тихо произнес Поттер, внимательно разглядывая Темного Лорда. Он добавил очевидный факт: — Ты видел. Том свел аккуратные брови к переносице, отводя взгляд, но вместо лжи или оправданий просто кивнул. И альфа не ощутил ни капли злости или обиды. Вообще-то это было прямым доказательством недавней убежденности. — То, что делает тебя человеком, — улыбнулся он, глянув на темный потолок грота. — Слабости, страхи, ошибки, способы их исправить. Конечно, это ты, — на душе царило спокойствие. — Смог снять гипноз, да? — Это не гипноз, — неровным голосом возразил омега, потянув за предплечье мужа, и тот напряг мышцы пресса, чтобы самостоятельно принять сидячее положение. — Это мертвый боггарт. Он подействовал на тебя, потому что ты единственный живой человек в этой гробнице. Не до конца уверен, но, думаю, боггарт породился вместе с агонией короля, прямо в его запечатанном саркофаге. Гроб герметичен. Вскрыв, я выпустил боггарта наружу. — Твои кошмары… — Только кошмары, — Том притянул руку Гарри к своему лицу, покрывая прохладную кожу сухими поцелуями, ведя губами к выступающей костяшке и забинтованной кисти, не отрывая темных глаз от мужчины, и по спине второго чародея поползли приятные мурашки тепла. Рот задержался на грубоватых на ощупь пальцах. — Но способы борьбы с ними у нас одинаковые. Ты убил его окончательно. Надеюсь на это, потому что других вариантов не вижу. Оголодавший, запертый на многие столетия, он не был способен бороться. И второй способ победить боггарта, кроме смеха, — разум. Анализ своего страха, то, что ты сделал минутами ранее. — Я могу спросить, что видел ты сам? — заметив появившееся в лице Тома неприятие, Гарри быстро дополнил: — Это будет честным. — Только если ты вернешься в номер отеля, — очаровательно улыбнулся мужчина, найдясь с парированием. — Мы ведь любим честные сделки, не так ли? Гарри ухмыльнулся: — Вернусь. Если ты вернешься тоже, плюнув на остаток исследования. Как тебе такое? — Идем наверх, — губы второго Поттера все еще улыбались. — Нам осталась последняя комната гробницы. На вопрос о своих кошмарах он так ничего и не ответил. — Да он, блять, издевается, — процедил сквозь зубы Лорд Волдеморт, согнувшись над кромкой темной воды. Он пнул ее носком обуви, прорычав в гневе и бессилии: — Если это и есть гребаный выход, я изнасилую покой этой мрази трижды! Замаскированный?! Сука! — он пальнул режущим заклинанием по водной глади, поднимая вверх брызги, и громкий всплеск отразился от стен комнаты эхом. — Это что ли его выход?! Это? Это?! Мерзкая лживая свинья, я достану его с той стороны, я сожру его вместе со всем дерьмом целиком! Гарри сидел у входа, устало прислонившись плечом к камню, молча наблюдая за метаниями разъяренно бушующего мужчины. — Выход?! — продолжал источать злобу Том, рыча во весь голос: — О, я покажу ему выход, я так покажу, когда оскверню херов труп, выжгу эту гниль дотла, затолкаю ему в задницу железный кол! Дохлая лживая мразь! — Иссуши ее, — пробормотал альфа, вздрагивая от еще одного озлобленного крика и вспышки огня — в ярости Том опалил одну из стен. — Очисти. Здесь же работает заклинание Очищения. И если это — «замаскированный» выход, то это самая глупая детская загадка. Нужно просто нырнуть, — Гарри указал пальцем на очертания верха каменной арки на противоположной стене искусственного озера. — Разве что выбраться сможет только альфа. Глупо. Какая-то идиотская выборка. — Подойди! — рявкнул Поттер, но, опомнившись, взял себя в руки, понизив голос, и сказал более мягко: — Пожалуйста. Ворча на тяжелый и вспыльчивый характер муженька, волшебник поднялся на ноги, приблизившись к кромке воды, заглядывая в неподвижное черное зеркало. Честно говоря, морально Гарри готовился к повторному подъему наверх по скале, и странный выход особой паники не вызвал, скорее, обреченное согласие с ситуацией.       Сев на корточки, омега опустил ладонь в воду, морщась: — Она настоящая. Я уже пробовал чары, воду не убрать. Взорвать стену я пока не смогу, это может вызвать более сильный потоп или обвал. Нам закрыт этот выход. Гарри согнулся следом, придвигая свое лицо практически вплотную к глади воды, щурясь и приглядываясь. В нос ударил странный запах трав и сладковатой душной гнили застоявшегося болота. Поттер самостоятельно притянул руку омеги с горевшей Старшей Палочкой ближе. — Том, взгляни. Там на дне есть надписи. — Да ебал я в рот эти блядские надп!… — Постой, не горячись! — осадил гневное ругательство альфа. — Это не замаскированный проход, я уверен. На стенах нет ни единой записи, но под водой… Смотри, там даже рисунки! — Гарри тоже опустил ладонь в неприятную холодную жидкость, ощупывая вырезанные в камне закорючки и линии. — Вода — не замок на двери выхода, это защита записей! А значит настоящий выход где-то… В то же мгновение озеро забурлило, как кипящий на огне суп, будто потревоженный улей, исходя волнами, брызгами и пузырями, а барабанные перепонки заложил странный неясный гул, исходящий прямо из глубины воды. Будто там ворочалось нечто гигантское, стремящееся выбраться на поверхность. И в темной глубине мелькнуло нечто бледное. — Назад! — вскричал Том, грубо дергая Гарри за плечи, и тот завалился на спину, выныривая рукой обратно, и через несколько долгих, тянущихся вечностью секунд, поверхность искусственного озера пришла к первоначальной зеркальной глади. Оба волшебника тяжело дышали, не двигаясь и прислушиваясь. Тишина сковала гробницу с новой пугающей силой. — Нечто среагировало на твое прикосновение. — Как и боггарт, — выдохнул альфа, его немного колотило от потрясающего всплеска адреналина. И Гарри вполне отчетливо разглядел в лице супруга неподдельный колкий интерес. — Что будем делать? Что там? Том широко оскалился, подбираясь обратно, оглядываясь на мага через плечо. — Похоже, оно не собирается наружу. Гарри, ты хочешь… — Да! Темный Лорд рассмеялся, на пару мгновений припадая лицом к лицу партнера, что оказался рядом незамедлительно. — Время взять от твоего тела самый качественный ресурс, один из них, тот, что я не разглядел за своей слепотой, тот, что ты раскрыл мне недавно. Быстрота реакции, — омега вздохнул, полный нездорового предвкушения — теперь его мало волновал чертов выход, все мысли были направлены на решение новой загадки. — В воде кто-то есть. И сейчас мы выясним, кто именно. Гарри, следи внимательно, это твой решающий матч по квиддичу, на кону Кубок Школы, — с насмешкой произнес Том, уверенный, что просто подорвет любую нечисть прежде, чем она дотронется до супруга. — Готов? Люмос Максима. Вспышка света озарила все пространство грота гробницы, но черного озера будто и не коснулась — вода не была прозрачной, более того, она казалась матовой. Альфа напряг каждую мышцу, каждый свой нерв, опуская ладонь в ледяное озеро, перегруппировав тело так, чтобы молниеносно отскочить прочь.       На этот раз вода забурлила куда быстрее, будто существо внутри только и поджидало нового вторжения на свою территорию. Второй Поттер тоже навис над кромкой, над погруженной рукою спутника, сканируя словно ожившую жидкость пристальным вниманием. Гарри задержал дыхание, когда гигантские круги исчертили гладь, и успел краем глаза уловить тот же бледный силуэт чего-то длинного и изломанного, будто змея или рыба, с невероятной быстротой отскакивая от воды.       Над поверхностью озера показалась голова человека. Полностью лысая, в струпьях, с налетом чего-то отвратительно липкого, ее мертвые тусклые глаза невидяще впились в замерших волшебников, и длинные бледные змеи — руки, разгребли тяжелые волны, чтобы скрыть страшное существо в темноте, откуда оно всплыло.       Гарри нервно сглотнул. Опять трупы. Куда бы они не пошли — трупы, трупы, трупы. — Будь я проклят, — коротко произнес омега в наступившей тишине. Его взгляд был направлен много дальше, чем всплывал утопленник. — Их здесь десятки. Это инферналы. Том шагнул к озеру, размышляя. Вода не подлежит исчезновению, она не перемещается, словно бы сама была единственным целостным существом. «Она связана с инферналами в одно неразделимое,» — омега склонил голову к плечу, постукивая тонким пальцем по подбородку, и до носа дошел уже слабый аромат, исходящий от кожи. Поттер обнюхал пальцы основательнее. — «Нет. Никакая это не вода.» — Даже инферналы со временем разлагаются, а чары выветриваются под гнетом тысячелетий. Поэтому, — он изящно опустился на корточки, окунув пальцы в ледяную жидкость, подчерпнув в ладонь, и та не исчезла, однако ранее на коже Гарри не осталось даже капли. — Занятно. «Потому что я мертвый? Потому что мои руки — руки трупа? Меня не существует, до сих пор. Нерожденный. Мертворожденный.»       Том склонился, бесшумно выпивая набранную субстанцию, пробуя ее на вкус, перекатывая на языке, сравнивая и анализируя. Все его существо прошло знакомой дрожью, а грудь опалило жаром, разметая тепло по венам к кончикам пальцев. Это был аромат Смерти. Практически тот же, что и на курганах в Норвегии. Естественно, со стороны рецепторов человеческого языка и обоняния это были совершенно разные вкусы — могильная земля и бальзамический бульон. Но…       Припав грудью к скалам, Поттер опустил голову к воде, сделав несколько больших глотков, и уже все тело наполнил раскаленный жар, опаляя и воздух поблизости. — Ты что такое творишь?.. Гарри стоял с ошарашенно приоткрытым ртом, наблюдая, как супруг с наслаждением глотает воду из наполненного трупами озера. Темный Лорд заставил себя остановиться, чтобы дать ответ: — Это бальзамическое зелье, тот же бульон, что и в гробу, но с поддержкой чар. Он еще не протух, и инферналы тому доказательство. Трупы не могут сохраняться в воде так долго, — Том оглянулся на позеленевшего от отвращения альфу, сверкая жутким тапетумом — оставленная у кромки озера Старшая Палочка все еще источала холодное свечение. Подбородок и губы чародея были обляпаны прозрачно-темными каплями. — Эта субстанция Смерти поддерживает мертвецов, она пропитана ими, и концентрация поразительна — в Норвегии чувствовалось нечто похожее, но там я глотал гниль с той стороны, а здесь лишь отголоски, эхо, слепки. Здесь столько агонии и боли. Я так хочу их. И мужчина вновь припал к жидкости ртом, чтобы продолжить жадно пить, и ни единый труп в воде не пошевелился, чтобы напасть.       Гарри в омерзении воскликнул, отпрянув далеко в сторону, с трудом сдерживая рвотный позыв: — Да какая же мерзость, твою мать, Том, сколько можно?! Я сейчас блевану! Хватит, пожалуйста! Волдеморт отстранился, фыркая и облизываясь, и поднялся на ноги. Действительно, не совсем подходящее время. Он аккуратно вытер мокрое лицо, словно бы и не глотал только что по-звериному бульон. «Сколько еще таких мест по свету? Сколько я встречу? И смогу ли питаться ими после завершения ритуала Воскрешения? Это прекрасно. Не стоило есть при Гарри, не стоит вообще показывать свое различие от убогого Тома Реддла, порождать мысли о фальши и подделке.»       Темный колдун с забавой и нежностью глядел на реакцию мужа, тихо посмеиваясь — несмотря ни на что, Гарри Поттер оставался рядом с монстром. То, что он и сказал боггарту, омега слышал все до последнего слова. И сердце билось быстрее. Это было доверие непривлекательного лица, до сих пор. — Я знаю, что нам делать, — уверенно сказал Том, с неозвученным огорчением заставив себя не вернуться к жадному поглощению мертвой воды. — Возьми мою палочку и готовься жечь нежить дотла. Сейчас она вся полезет наружу. Не бойся. Инферналов уничтожает огонь — и это будет огнем Старшей Палочки. Он умиротворенно вздохнул, сосредотачиваясь глубоко в себе, выискивая пламенеющий центр этого жара — то ли зарождающейся жизни, то ли пекло самого Ада. Затем вернулся в исходное положение, но погружая уже обе руки по локоть в бальзамическое озеро. Гарри за спиной молчал, направляя кончик палочки в самый центр и повторяя про себя слова нужного заклинания, весь сгруппированный к атаке. Ничего не происходило добрых пятнадцать минут, пока поверхность воды в который раз не начала постепенно наполняться лопающимися пузырями. Запах усилился, и с каждой минутой напряженного ожидания жидкость бурлила все сильнее. — Они… Они реагируют на тебя? — нервно спросил альфа, зорко оглядывая грот и воду, пытаясь дышать реже — тошнота от усиливающейся вони становилась отчетливее. — Нет, — Гарри опустил взгляд на супруга, тихо ахая: все бледное лицо прорезали голубые выпуклые вены, по вискам, щекам, лбу. Том широко улыбнулся, сверкая зубами, выражая две невозможных эмоции одновременно — радостную ненависть. — Вода вскипает. И верно: от нее вскоре начал клубами подниматься пар, испаряясь каплями на каменных сводах. Вместе с испарением появилась и характерная вонь. Альфа согнулся напополам, и его вырвало от нетерпимого запаха вареного разлагающегося мяса — вместе с кипящим бульоном начали свариваться и трупы в нем. Том страданий супруга не разделял, методично впрыскивая по венам жар, выпуская его из ладоней в звонко бурлящую зловонную жижу. Напряжение внутри росло, распирая, наполняя, скручивая органы, и из носа двумя струйками потекла темная кровь, окропляя оскаленные зубы. — Моя радость, что происходит с разварившимся мясом? — с восторгом прохрипел Поттер, замечая движения совсем под поверхностью бальзамического супа. — Оно отделяется от костей, и кости не могут двигаться без мышц, и заклинание разрушается при огромном нарушении целостности носителя. Должен сработать защитный механизм. Сейчас инферналы начнут вылезать. Выжги их всех до последнего. Гарри с трудом разогнулся, и его горло, живот все еще судорожно сжимались от тошноты. Он вскинул дрожащую руку со Старшей Палочкой, когда из воды стали показываться многочисленные головы и руки — мертвецы выбирались на поверхность, и чары инстинктивно спасались от разрушения, выбрасывая своих заложников прочь от кипящего супа. Дождавшись, пока инферналы не подберутся ближе к импровизированному берегу, Гарри взмахнул было палочкой, как растерянно замер — только теперь получилось внимательно рассмотреть неторопливо выползающие наружу трупы. Сердце дрогнуло знакомой болезненной тяжестью, и кончик Старшей Палочки безвольно опустился ниже.       Каждый из инферналов являлся омегой. Это читалось по строению тела, отдаленным чертам лиц, по остаткам одежды и украшений. Альфа сделал шаг назад.       Вот только Темного Лорда такой расклад дел совершенно не устраивал. — Гарри, блять! Поттер тряхнул головой, сбрасывая мучительное потерянное состояние и воспоминания, кидая быстрый взгляд на мужа, и сердце сбилось с ритма который раз: все капилляры в белках его глаз полопались, превратив их лебединые красные провалы, в центре которых яростно горел тапетум, и по щекам струились потоки крови, кажется, Гарри заметил тонкие струйки даже из ушей. Том прорычал: — Действуй немедленно! Волшебник кивнул рывком головы и быстро прошептал контрзаклинание, чтобы искрящийся «Люмос» погас, погружая каменный грот в полную темноту. — Инсендио! Из палочки вырвался столп пламени, моментально поджигая тела. Инферналы продолжали идти, словно безразличные к уничтожающему их огню, и ноги некоторых подгибались, не в силах удержать вес на одних старых костях — кипяток делал свое дело, размягчая и сваривая протухшее забальзамированное мясо, и мощный поток огня Старшей Палочки добивал мертвецов сверху. Когда Гарри не увидел над поверхностью ни единого тела, то хрипло позвал мужа по имени. — Все, — невнятно произнес альфа, вновь закрывая нос ладонью. — Кажется, все. Том неспешно вынул из темной бурлящей жижи покрасневшие руки, отклоняясь назад, и, будто в подтверждение слов второго чародея, откуда-то из глубины грота донесся слабый шум — грохот камней и новый плеск воды. Гарри напрягся, ожидая, что уровень озера станет подниматься, но случилось в точности наоборот — бальзамическая жидкость стала отступать, раскрывая каменную арку с каждым сантиметром все больше. — Том, — альфа отвернулся от озера, испытывая тревогу за состояние мужчины, в миг оказавшись рядом, чтобы заглянуть в окровавленное лицо. — Дьявол, что ты с собой сделал? Омега некоторое время просто молча тяжело дышал, хватая гнилостный воздух ртом, и его красные болезненные глаза были направлены в никуда — Поттер потерял способность что-то рассмотреть, только темноту и тусклое пятно вновь зажженного огонька «Люмоса». А затем резковато набросился в сторону встревоженного голоса, нащупывая лицо мужа ладонями и слепо находя его губы своими, и от неожиданности альфа завалился назад, потрясенный неуместными действиями волшебника и тошнотворным запахом вареной тухлятины от рук и трупной бальзамической гнилью из рта. От всей сущности Тома повеяло таким сильным огнем, что его муж не удивился бы реальным ожогам — руки омеги напоминали раскаленные камни на солнце. — Фу, господи! — взвыл Гарри, задушено ахнув, когда на него навалилось пышущее жаром тело Темного Лорда, придавливая к такому же разгоряченному полу. И к губам вновь прижался окровавленный рот. — Это просто отвратительно, ты воняешь, я только что блевал, нет, не смей! — Плевать, — отрезал хриплым и сорванным от громкого крика и рычания голосом Том, и его пара вся скривилась, когда лицо начали покрывать легкими быстрыми поцелуями. Гарри проворно уворачивался от разгоряченных влажных губ, думая только об одном: если его прямо сейчас вырвет на лицо Тома, это станет заслуженной местью. Впрочем, альфа не ощущал ни его возбуждения, ни собственного, и особо жутко от нападения не было. На запах это нисколько не влияло — страшная вонь стояла во всей пещере, не только на них двоих. Поттер оборвал мысли, когда по его вспотевшему лицу несдержанно прошлись языком, цепляя края наглазной повязки, а затем зубы потянули ремешок от нее в сторону. — Да как же это гадко, имей хоть немного брезгливости! И ты горячий, как печка! — У меня нет ни совести, не брезгливости, ты идеальный, мы — идеальная команда, не так ли, бог? — язык омеги скользнул глубоко в рот Гарри, не дав ему ответить, и волшебник все же жестко оттолкнул ладонью чужое лицо от себя. Темный Лорд подслеповато, но уже довольно сердито глядел на супруга между разведенных на лице пальцев — рука все еще продолжала давить, отодвигая. — Какой придирчивый неженка. — Ты пил жижу из-под тысячелетних покойников, а теперь!.. У меня нет слов! — возмущенно восклицал волшебник, другой рукой яростно утирая мокрый от слюны рот, сотрясаясь от новых волн тошноты. — Я тебя всего обблюю, серьезно, еще немного, и… — Рыгай на здоровье. Просто отвернись в сторону, — услужливо предложил мужчина, пытаясь отодвинуть от себя кисть, и пальцы стиснулись на его голове еще крепче, не позволяя приблизиться вновь. Том долго вздохнул, расслабляя мышцы. — Это шутка, Гарри. Я дразню тебя. Так смешно реагируешь, такой простой. Поттер глянул на супруга с подозрением, но все же отпустил его лицо, и омега перекатился с тела партнера на пол, пытаясь проморгаться от запекшейся на глазах крови. По ощущениям это напоминало наждачку. Он зажимал горевшие огнем яблоки глаз такими же разгоряченными руками, теперь, наконец, тоже уловив звук бегущей воды, и нервы раскалились в два счета. — Что там? Что происходит? — Том потянулся руками к кромке озера но, не обнаружив ее на прежнем месте, весь напрягся. Гарри поднялся с пола, оборачиваясь обратно к арке, замирая. — Словами не передать, — прошептал он, глядя, будто завороженный, на постепенно показывающийся над поверхностью воды маленький каменный город. Сантиметр за сантиметром взгляду открывались высокие вычурные башни, обсерватории, часовни, стены, просторные залы с постройками, и чем больше уходил уровень озера, тем шире разрастался игрушечный город — в центре он был выше всего за счет острых пик башен, а к краям разбредался маленькими строениями для небольших семей. Вскоре Гарри заметил широкую площадь неподалеку от центра города, украшенную странным плоским булыжником, от которого исходили вычурные линии-трещины, наполненные каким-то красным камнем. Совсем тонкие, и альфа понятия не имел, какой мастер сумел бы вставить в них такую твердую породу столь искусно и аккуратно. Город оканчивался таким же неровным кругом-трещиной, за которым находились многочисленные письмена, вырезанные на каменном полу, разделенные на сектора. Повсюду валялись ошметки мертвечины и кости, кое-где остатки одежды, но больше всего было драгоценностей: от маленьких вычурных колечек до неограненных сверкающих камней. — Здесь макет какого-то старого города в глубокой яме, почти чаше. Кажется, его вырезали прямо из скалы, — доложил в итоге Поттер, и голос его звучал глухо из-за прижатой ко рту и носу ладони. — Я думаю, здесь летопись. А еще много украшений и драгоценных камней. Арка — обман, это просто барельеф в стене, не выход. — Скульптура? — с брезгливым разочарованием выплюнул омега, и в его пальцы вложили Старшую Палочку. — То есть, я сжег свои глаза, мне отказали в близости, обманули в выходе наружу ради блядского игрушечного города?! — Мы пришли сюда ради нарисованных человечков на стенах, — прохладно парировал Гарри, помогая очищать с глаз Тома твердые сгустки крови, заодно омывая измазанное лицо. — И ради глупых скучных надписей я едва не разбился дважды, пережил свои худшие кошмары, встретился с инферналами. Чего стоит глупая гробница? Рисунков на стенах? — Это великие знания прошлого, ритуалы и… — …И это не просто игрушечный город, ты, вспыльчивый черт, — с достоинством оборвал презрительную речь альфа, нежно оглаживая пальцами лицо супруга, стирая кровь, и тот нисколько не рассердился на ворчание — движения рук искупали все с лихвой. — Или ты ждал груду золота? Вся эта гробница — надписи в скале. И на дне озера надписи. Не вижу причин так сильно злиться. Наше сражение с инферналами значило лишь то, что знания на полу — куда ценнее тех, что на стенах, потому что защищали их тщательнее. — Ведешь себя так, будто сам автор поделки, — насмешливо добавил Поттер, смягчаясь и успокаиваясь. В конечном итоге Гарри бил в саму суть, хоть омега и все равно злился — его целью был выход наружу, пусть, мужчины и не потратили силы в пустую, заполучив подарок в виде раскрытой информации, которую не касалась рука живого человека вот уже много сотен лет, но итог предвкушения и ожидания несколько разочаровал. — Я ведь уже говорил, что не собираюсь становиться археологом и докапываться до истории прошлого. Я спустился сюда, чтобы увеличить свою мощь, пополнить знания совершенно иной информацией. Мне не нужны рассказики мертвых королей. Наконец, Том вернул способность видеть, и хоть глаза продолжали мерно гореть болью, этого было достаточно, чтобы внимательно осмотреть находку. Оставив скомканный поцелуй на запястье альфы в благодарности и извинении одновременно, волшебник повернулся к высеченному из камня городу лицом, намереваясь самолично исследовать непрошенный подарок. И все же Гарри ответил: — Ты хочешь найти лекарство от сумасшествия омег. А твой маринованный… — он поморщился, сам не ожидая, что начнет шутить над подобными кошмарами. — В комнате с мумией было сказано как раз об этой болезни. Или я не прав? — О, Гарри, — воркующе согласился другой Поттер, отпинывая сожженное тело и подходя ближе к главным воротом своей новой исследовательской игрушки. — Если кто-то захочет изменить мое настроение или убедить в чем-либо, то такому смельчаку стоит держаться от тебя подальше, — омега замер. И оглянулся через плечо к подошедшему мужу уже с серьезным выражением на лице. — Вообще-то это могут быть опасные знания для чужаков — твоя способность влиять на Темного Лорда Волдеморта. Переходим к насущным вопросам: почему ты замешкался? Том указал подбородком на инферналов. — Это омеги, каждый из них, — тихо ответил альфа. Он задержал дыхание, склонившись над более-менее сохранившемся трупом, рассматривая останки. — Их утопили здесь. Это жестоко. О… — Гарри от удивления даже и про запах позабыл, падая на колени и раздвигая сваренную гнилую плоть пальцами, раскрывая желтоватые крылья ребер. — У них на костях выжжены руны! Те, что применяются в квиддиче! Том, они умели летать! Потрясающе, так ты разгадал ритуал правильно! Смотри, смотри, здесь на ногах тоже, как ты там ее… Тазобедренная или… — Бедренная кость, — услужливо подсказал Темный Лорд, забавляясь — научного трепета было достаточно и в самом Гарри Поттере, чтобы побороть брезгливость и отвращение. — Ты слишком впечатлительный, песик. Вполне реально, что поместили их на дно бальзамического зелья уже после смерти и превращения в инферналов. Совсем не нужно для такого ритуала и заклинания топить людей. «Хотя, конечно, это будет менее знаковым и торжественным,» — подумал Том, теряя интерес к мертвым омегам. Он вернулся к изучению незнакомого каменного города. — «Король пытался спрятать именно свою историю. Это может быть картой или своеобразным порталом, путем к дому. Если бы Я пытался спрятать нечто из своего прошлого, то стер бы любые упоминания о нем, а не высекал навечно в камне. Дело здесь в чем-то ином. Инферналы — омеги, проклятие, о котором говорил король, это должно быть связано. Гробница вовсе не клад ритуалистики и артефакторики, и даже заклинания слишком специфичны, чтобы приспособить к работе на постоянной основе, разумеется, ценны, и я найду им применение, но главная цель усыпальницы — то, что мы раскрыли в этой комнате. Город под водой.» — Город под водой, — медленно повторил свои мысли вслух Том. — Построенный глубоко под озерами или морями, скрытый от посторонних глаз, от врагов или магглов. Но это глупости. Сумасшествие в замкнутом пространстве, откуда мог взяться вирус? По моим расчетам, омеги начали сходить с ума из-за влияния маггловского мира, из-за их тесного присутствия, из-за воровства знаний простецов, их техники и приспособлений. Из-за образа жизни. Но обособленное государство с такой развитой системой ритуалов… Буквально новые тела и вечная жизнь. Это же исключит любые болезни и проклятия. И полеты?.. Зачем летать в подводном городе?.. — Или затонувшем, как Атлантида. Повисло молчание. Гарри невольно обернулся на мужа, когда не получил ни смешка, ни упрека на высказывание. — Так это и есть Атлантида, — ошарашенно прошептал Темный Лорд, не веря, что каждый из его заданных неразрешимых вопросов объяснялся простым ответом Гарри. Что альфа вообще догадался первым. — Я должен заняться переводом. Сходи за словарями и дневниками, а я пока здесь приберусь. Нет, — резко оборвал свою речь омега, напоминая себе о случае с боггартом. — Идем вместе. Никуда скульптура не денется от меня.       И пока Гарри уткнулся в свою углубленную трансфигурацию, заучивая принципы работы со сложной неорганикой, Том буквально ползал по каменному полу, перенося каждую запись на страницы своего дневника. Напоминание о поиске лекарства дало хороший стимул потратить на эту комнату вдвое больше времени, а разгадка затонувшего и даже магглами известного острова — тем более. В первую очередь он решил с точностью перерисовать каждую деталь города — эскизами, а затем техническими схемами, делая акцент собственной кровью на «трещины» из граната, что брали свое начало от городской площади, в центре которого стоял каменный алтарь. И король явно указывал, откуда начиналась трагедия — с ритуала, с жертвы. И цвет камня прямо говорил о его жестокости. Темный Лорд не сразу разобрался, где брала начало летопись — Гарри не ошибся — и с какого момента стоит начать работать. Том хотел соблюдать красоту порядка, красоту начала и конца, закономерность, и затем поглотить знания целиком. Том хотел соблюдать порядок и контроль даже в подобном.       И начиналась летопись с краткого упоминания войны магглов с волшебниками. Вскользь, мимолетно, всего парой фраз, но король проинформировал о причине создания Атлантиды, и это жажда скрыться от воинствующих аборигенов-простецов. Змея и Птица. От корней, из самой черни земли и древних инстинктивных знаний до полета ввысь, до души и загробного мира, до преодоления жизни и законов ее, вот, что обозначало название государства. Конечно, волшебникам было удобнее и безопаснее летать — и никакого спуска к воде не было предусмотрено, и магглы не могли высадиться на высокие скалы, не могли попасть в закрытый от внешнего мира город. Остров их не пускал.       Забавным было узнать, что альф использовали как грубую силу, как воинов, ремесленников и фермеров, добытчиков, тогда как омеги занимались наукой, исследованиями, служили в храмах — все то, где не нужна физическая сила. Едва дойдя до частичного описания распределения обязанностей, как сознание Тома Поттера кольнуло нарастающим пониманием причины нахождения инферналов-омег в бальзамической воде. Жадные до знаний, омеги были первооткрывателями, они создавали новые заклинания, они игрались со словами и их значениями, они выращивали мощь воинов, рожали новых волшебников, и им позволяли все. Вот, кто проводил практически все ритуалы, вот, кто мог стать причиной гибели и проклятия сумасшествия.       По правде говоря, Темному Лорду это безумно нравилось.       Не совсем ясно, кто занимался звериным потомством, может, древние люди разделяли обязанности, Тому это не интересно. Было понятно одно — в жертву приносили детей, как наибольший источник магической силы. И там была поправка — наиболее одаренные дети получались у омег с мужским очертанием тела, и роженик при этом обязательно должен был умереть. «Интересно, отчего они столь быстро вымерли,» — хмыкнул переводу Поттер, в принципе понимая, почему омеги умирали. — «Выпотрошенный живот не способствует долголетию.»       Перейдя к следующему сектору летописи, Том добрался до объяснения выживаемости — Атланты создавали себе новые тела. Буквально — выращивали, чтобы после старости перебраться в абсолютно такое же, идентичное, но молодое. И когда долгая жизнь надламывала рассудок, омеги-мужчины клали себя на алтарь рождения, омеги-женщины приносили себя в жертву уже с помощью ножа, тоже рожая ребенка, а альфы — прыгали в океан. Для создания нового тела требовался иной ритуал, нежели Том встречал ранее, и он был гораздо более долгий и трудоемкий. И для его осуществления требовался злейший враг. — Они создавали себе врагов с самого рождения, каждый, — читал он свой перевод супругу. — Законы бытия не предусматривали для человека управлять собственной душой, однако враг мог считать ее имя, он мог переселить ее в новое тело, и этот сосуд примет душу, и душа переплетется с ним, будто данная при рождении. «Имя», — повторил Том, присаживаясь ближе к Гарри. — Это абстрактность. Родители или опекуны дают ребенку имя на свой выбор и вкус, но у души всегда есть свое собственное, изначальное, и это не набор букв или рисунков. Здесь говорится об ощущениях, король описывал душу своего врага — дочери — как мягкий ветер, как вкус пены, как звучание самой тонкой струны, как цвет миндаля. Он хранил в себе эти метафоры, управляя душой, чтобы создать дочери новый сосуд. Враги, да, у них была вынужденная ненависть, обговоренная заранее, и ее излечивали со временем. Сложный процесс, не совсем понимаю, как можно остудить ярость, — омега представил, как некто может заставить его полюбить животное начало звериного общества волшебников, это казалось абсолютно нереальным. — Возможно, перевод еще не совсем точный, сырой, и я добьюсь нужного понимания этой ненависти, — расслышав тихий смешок над ухом, Том обратил свое внимание на альфу. — Что такое? — И мы прямо сейчас пойдем и заберем тебя домой, — нежно произнес Гарри, забавляясь над выражением лица второго волшебника — тот опешил от знакомой узнаваемой фразы, выученной наизусть, и голубые глаза расширились от понимания. — Так уж сложно остудить ненависть? Неужели? — Я не был знаком с тобой, — хрипло оправдался Темный Лорд. Сознание сотряслось от неожиданного ментального нападения — для не имевшего настоящего дома и семьи парня та давняя фраза стала настоящим переворотом в сердце. — Ты не был мне ни родственником, ни другом, и я уж точно не стал бы делать своего врага бессмертным. Я мечтал убить Гарри Поттера с особой жестокостью. А теперь во мне нет ни капли ненависти, и если ритуал сработает, как надо, будет чудесно. — Тем не менее, наш союз называется «истинные враги», — весело подытожил альфа. — Может, ненависть или жажда убийства — совсем не обязательны. Может, ритуалу этого окажется достаточно. Так что можешь смело выращивать гомункула в пробирке, уверен, зуб даю, что попытаешься. — Я отнесусь серьезно к твоей шутке, — ответил Том, не улыбаясь, и Гарри подавился воздухом от удивления. — Я собирался коснуться твоей души, и если я узнаю ее имя… — он замолчал. Волнение скрутило внутренности, волнение и предвкушение. Но чтобы Гарри не отказался в страхе, свои намечающиеся решения следует предварительно тщательно обдумать самому. — Нет, не получится. Ты никогда не испытывал ко мне ненависти, да, злился и обижался, но не считал кровным врагом. Ты держал мою душу, но этого, все же, недостаточно. Мне не подходит такой ритуал, — не дожидаясь никакой реакции и не дав Гарри додуматься самостоятельно о первых хрупких планах возлюбленного, быстро перевел тему: — Они жили таким способом долгие тысячелетия, не зная бед и лишений, и это было настоящим извращением над человеческой природой. Король говорил о катаклизмах и предвестниках беды — животные умирали, а посевы с лекарственными травами увядали, даже не всходили. Зелья больше не были доступны волшебникам, и они стали полагаться на ритуалы все чаще. Первой сошедшей с ума омегой стала дочь короля. Она выпотрошила кишки своему мужу и детям, а затем покончила с собой. Разумеется, находчивый папаша вернул душу в созданное заранее тело, и тогда все и случилось. Заболевания стали вспыхивать во всем городе. «Это кара… Кара за наше восхождение, за тягу к небу и древним богам, за отказ от человечности. Мы пытались бороться, мы перестали создавать новые сосуды для душ, мы искали лечение, но начали заболевать и альфы. И тогда моя дочь в тайне от меня приняла решение массового жертвоприношения. Без согласия жертв, без рождения потомства. Она согнала в кучу сотню волшебников, и были там дети, старики и взрослые. Моя дочь и служители храма возложили каждого на алтарь темной безлунной ночью и предали жестокой смерти. На следующий день, с зарей, город накрыла волна,» — процитировал Том побледневшему супругу, и тихий голос мужчины звучал в гробовой тишине жутко, навевая странные неясные образы в голове, заставляя кожу покрываться мурашками. Словно бы Поттеры наяву слышали шум волн. — Началось сильное землетрясение, город пронзили глубокие трещины от самого алтаря, цунами, это продолжалось несколько часов, и не все смогли улететь с Атлантиды. Король проклял дочь и остальных омег, причастных к жертвоприношению, он уничтожил руны на их костях, и омеги остались в городе, когда остров опустился на дно. Инферналы — это кукольный театр, декорации, это продолжение скульптуры. Проклятие легло не только на Атлантов, — он посмотрел на Гарри. — Мы боимся воды и не умеем плавать до сих пор. Прокляты оказались все омеги. Все пошло с Атлантиды, как круги на воде. Быть причастным к великой истории, может, и потрясающе, но Том мало находил в открывшейся правде удовольствия — в нем текла кровь самого Слизерина, и что с этим величием стало? Во что оно превратилось? И кем теперь стали омеги? Жалкими слабыми самками. — Почему именно враги? Почему не истинные пары? Разве не безопаснее доверить свою душу тому, кто не навредит? — Законы мироздания, — торжественно объяснил Темный Лорд, поигрывая пальцами Гарри в своих руках, оглаживая их, сгибая и разгибая. — Они против бессмертия и взаимодействия с человеческими душами. Это извращение над природой волшебников, и всякие законы чинят препятствия, создают особые невозможные условия. Атланты их обошли. — Но почему все повторяется? Ты называл иные причины, говорил о маггловском прогрессе. Это совершенно другая история, и никакие законы мироздания не были… — Гарри смолк. Он посмотрел прямо на супруга, теряя дар речи. Однако быстро тряхнул головой: нет, все началось куда раньше, чем Том воскрес. Более того: ритуал Воскрешения еще даже не завершен. — Прости. Просто пытаюсь понять. — Нет, — спокойно возразил Поттер, качая головой. — Не извиняйся за то, что мыслишь и рассуждаешь. Мне предстоит обрести контроль над животным миром, и еще слишком много вопросов остаются без разгадки. А я добьюсь власти, добьюсь всеобщего послушания, потому что иной дрессировки не существует. Подводя итог этой летописи, я могу добавить то, что существует ритуал, способный поднять Атлантиду к поверхности. Он описан не здесь, король оставил координаты старого поселения. Однако никто из древних людей вернуть былой великий остров даже не пытался, боясь страшного прошлого и проклятия, боясь суеверий, гнева богов. Я не боюсь. Вот только рыться в груде разрушенных камней стану явно не сейчас, и явно не в том положении, где любое магическое правительство наложит запрет на обследование всплывшего города. Может, мы посетим Атлантиду после моего возвращения из Германии и прихода к власти. — Иногда я думаю, что бы сказали мои родители, встретив тебя, — воскликнул впечатленный мужчина, продолжая смотреть на Тома, словно околдованный им. — Мам, пап, знакомьтесь, это мой муж, он бессмертный правитель Магической Британии, говорит на змеином языке и собирается поднять со дна океана Атлантиду. Ах да, а еще он Темный Лорд, да, да, как Гриндевальд, только страшнее, — Гарри улыбнулся, когда омега искренне рассмеялся, и продолжил шутливо: — Ах, он восстал из мертвых ровно к экзамену по Прорицаниям. Нет, что вы, он вполне может есть пироги с курицей, хотя и от тарелочки могильной земли бы не отказался… Ну, знаете, специфика вкусов Темных Лордов. — Я мог бы признаться, что кушаю их сына в любое время дня и ночи, — иронично подхватил Том. — Наличие живых родителей с обеих из сторон принесло бы… Кое-какие проблемы. Не пойми меня неправильно, — тонко улыбнулся он. — Наша первая и последняя встреча с четой Поттеров-старших закончилась бы убийством их сына, а затем их самих. Конечно, это не то, над чем правильно подшучивать. Так или иначе мое первое знакомство с твоим крестным закончилось небольшим конфузом, твое знакомство с моим отцом закончилось не менее негармонично. Возможно мы просто не умеем правильно преподносить себя чужим родственникам. Боюсь представить, как сложилась бы наша семейная жизнь, будь они все живы. У меня была бы… Теща. Она могла бы флиртовать с моей мамашей. Чудно́. — О, это ужасные шутки, нельзя над таким смеяться, но когда ты так говоришь… — Гарри усиленно поджимал губы, не позволяя им растянуться в смешке. И у альфы вырвалось: — Только представь. Любой праздник, застолье. Все в милых нарядах, улыбаются и смеются. И тут на пороге появляешься ты. Голый. Лысый. Обляпанный землей. Жжешь полы моих родителей. «О, прошу прощения, миссис и мистер Поттеры, я пытаюсь родиться.» «Ну что вы, конечно, я приготовил подарок. Вон он. С неба летит. Простите за уничтоженную Годрикову Впадину.» А если бы они узнали про все наши игры… Другой Поттер мягко рассмеялся, довольный принятием супруга — тот шутил над подобными ужасами, и это было прекрасно. — Я не стал бы компрометировать наши постельные развлечения и твои пристрастия перед другими, — томно промурлыкал омега, и Гарри вспыхнул. — Было бы очень неловко, застань миссис Поттер тебя разложенного на кровати с косточкой в заднице. Уверяю, я не стал бы тебя развязывать и вытаскивать кляп. «Да, миссис Поттер, он приедет на выходные. Нет, миссис Поттер, все в порядке, он не болеет и ему не больно, Гарри просто тошнит от моего присутствия. Конечно, миссис Поттер, я предохраняюсь — надеваю на себя презерватив, пока трахаю вашего сына. Спасибо за заботу, если вы позволите, мы продолжим, прошу прощения, до свидания.» Не выдержав, альфа громко заливисто рассмеялся, даже мысленно боясь представить такую ситуацию. Было немного грустно — он никогда не сможет познакомить родителей со своим мужем и приемным сыном. Но это была светлая грусть, уже не омраченная болезненной виной. Пожалуй, в этом была заслуга Тома Поттера и его улыбки. — Ты бы понравился им. — О, Гарри, я бы сделал все, чтобы быть идеальным в глазах твоих родственников. — Всего лишь не щеголял бы голым по поселку. Понимаю. Волдеморт засмеялся громче, прикрывая красные от полопавшихся капилляров глаза. Он подтянулся выше, оставив короткий поцелуй на виске мужа, а после поднялся на ноги, поманив того за собой. — Сейчас поужинаем, ты примешь свою таблетку, и займемся ритуалом. Ты… — Том прервался. — Даешь свое согласие на него? Гарри вздохнул, хмурясь и становясь серьезным. Мужчина явно говорил о нашептанном боггартом в видении. Согласие. Еще одно доказательство нереальности тех кошмаров — Том постоянно спрашивал согласия, если намеревался сделать нечто жуткое, ненормальное или даже совершенно естественное. Конечно, было бы неплохо, если бы о вопросах, касательно их безопасности, он тоже прежде всего разговаривал, а не делал, — кормежка все еще раздражала альфу. Хотя, тут он не был объективен, Гарри просто хотелось вредной вкусной дряни, а поведение Тома — простая забота о здоровье. Охрана в виде оборотней… Спасла им жизнь в итоге.       Поттер кивнул: — Да.       Гарри с интересом следил, как Том вырезает Старшей Палочкой странные круги и многогранники в полу, капает своей кровью на севере, а кровью альфы на юге, как наносит длинные надписи на латыни, подкрепляя их рунами и непонятными закорючками-рисунками. Волшебные палочки пришлось вынести за пределы ритуального пространства, и мужчины оставили их у стены вместе с остальными вещами. Пальцы Тома подрагивали от предвкушения, а Гарри ощущал волнение — несмотря на любовь к адреналину, предстоящий ритуал страшил, как и его местопроведение. — Встань в этот круг, постарайся даже не шевелиться, во избежание, — на хмурый взгляд омега терпеливо пояснил: — Мы якобы враги. Любые попытки покинуть этот круг будут восприняты ритуалом как попытки нападения, и он оборвется. Скорее всего придется начинать заново. Вообще-то сегодня я планировал сводить тебя в ресторан, — поделился Том с довольной улыбкой. — А затем мы отправимся дальше, в Тибет. О, этот месяц я распланировал до последнего летнего дня, а мы и так здесь задержались. — Что с выходом? — Взорву, — лаконично ответил омега, указывая вновь на место, куда Гарри должен встать. — Расслабься. Старайся ни о чем не думать, не бояться. Я не сделаю тебе больно. Он глубоко вздохнул, приблизившись к мужу, остановившись ровно по центру многогранника, что заходил на круг другого Поттера. Символы по краям налились мерным голубоватым свечением, едва волшебники оказались напротив друг друга. Том неторопливо поднял обе руки и прижал ладони к широкой грудной клетке Гарри, слегка огладив ее круговыми движениями, почти машинально. Он прикрыл веки и властно заговорил, обращаясь в пустоту: — Anima mea hostem, aperta usque ad me. Гарри ощутил, как кисти супруга начали теплеть, а свет, исходящий от надписей и рисунков, становиться ярче. — Regnum mortis. Regnum vitae. Non auferatur, non tollit. Da mihi nomen. Том прерывисто вздохнул, когда ладони начали погружаться внутрь тела Гарри, будто нож в топленое масло, легко и свободно. Он открыл глаза, пожирая взглядом свои вполне материальные руки, вошедшие в плоть почти по запястья. Альфа с возрастающим испугом смотрел туда же, не ощущая боли, только странные порхания бабочек где-то в легких, и это не было приятным. Будто бы маленькие крючки тянули нечто изнутри, вытягивали наружу. В воздухе начал скапливаться нарастающий гул. — Nomen meum inimicum. Nomen meum verum hostis, nomen illi. Дыхание омеги оборвалось, и он весь застыл, когда руки вошли по локоть. Мужчина приоткрыл рот, заламывая брови, и на щеках вспыхнул яркий румянец, вторя сверкающим неясной эмоцией глазам. Том сбивчиво зашептал: — Какая тяжелая! Гарри, какая она тяжелая, она горит, горит, как пылающая звезда, это звезда, она такая горячая! Его начало трясти от восторга и возбуждения — Темный Лорд задышал часто, впиваясь взглядом в нечто в грудной клетке мужа, зрачки максимально расширились, делая глаза черными, как остывшие угли. — Я держу ее, я сжимаю твою душу, Гарри, она пылает, как звезда, как Солнце! — Том оборвал речь тихим стоном, быстро облизывая пересохшие губы и погружая руки еще глубже. Краем сознания мужчина уловил дикое напряжение партнера. — Нет, не бойся меня, я не причиню ей вреда. Альфа вздрогнул, действительно понимая, о чем говорит омега. Он с тревогой закусил губу, потому что в давнем сне прикосновения к душе Тома закончились плачевно. Вот только теперь это не было сном или видением. — Остановись, — сдавленно произнес Гарри, ощущая призрачные прикосновения к дыханию, словно чьи-то пальцы ощупывают легкие, трогают сердце, легко сжимая его ладонями, нарушая сердцебиение, гладят каждую артерию и вену кончиками пальцев, играясь с ускоренным пульсом, и продолжают тянуть за крючки естество. Будто все внутренности были наполнены шевелящимися бабочками. — Том, умоляю, это… Темный Лорд резко втянул воздух сквозь сжатые зубы, и на его лице выступила испарина крупными каплями. Глаза с окровавленными белками расширились. — Я горю, — хрипло простонал мужчина, исходя потом и дрожью. — Она сжигает меня, Гарри, я вижу имя, вижу, вижу, я!.. Речь оборвалась громким мучительным криком — руки Поттера стали покрываться большими волдырями и яркими красными ожогами буквально на глазах перепуганного альфы. Он шкурой чувствовал боль мужа, видел его искаженное агонией лицо, видел, как кожа повреждалась до самых плечей, лопаясь до мяса, до подкожного жира, крепко запекаясь до черноты, и Гарри сделал то, в чем видел единственный выход: отшатнулся далеко прочь, разрывая контакт.       В ту же секунду уши заложил хруст многочисленных костей, невыносимый грохот гудящей магии, заглушавший крик боли, а глаз ослепила яркая синяя вспышка. Под ребра дернул уже более существенный крючок, и все пространство вокруг сдавило тело альфы, протаскивая сквозь незримую плотную трубу. Раздался еще один грохот, больше напоминающий настоящий взрыв, и Гарри свалился ничком на землю, оглушенный и потрясенный. Уши заложило до тонкого надоедливого писка, голова кружилась, живот крутило от тошноты и боли.       И только через некоторое время мужчина стал слышать крики, голоса людей, чувствовать запах пыли и гари. К ним присоединились знакомые звуки аппарации, и Поттер оторвал голову от земли, замечая вокруг полуразрушенный переулок, дым и группу одетых во все черное волшебников. Они нечто кричали на незнакомом языке, направляя на Гарри палочки, но тот не понимал ни слова, все еще оглушенный произошедшим. Руками пошевелить не мог, кажется, они были вывернуты под неправильными углами в нескольких местах одновременно, одна подмятая под телом, другая задрана назад. — Том, — просипел Гарри, но на новую порцию резких вопросов на незнакомом языке только помотал головой: — Я не… Я не понимаю вас, прошу, помогите, мне надо… Речь Поттера прервала вспышка Оглушающего заклинания.