Infuriato

      Если бы Том знал, чем закончатся его похороны, то опоил бы Гарри мощным снотворным и запер в комнате. Если бы знал, что произойдет, рискнул использовать на нем «Империус» и похоронить случившееся уже в собственной памяти. Удивительная вещь — стечение обстоятельств. Тысячи и тысячи случайностей, влажная после дождя земля или выбранная для перемещения страна, из-за вышедшего из-под контроля ритуала, полнолуние, чувства, день, когда Возрождение свершилось. Словно все эти незначительные в своем одиночестве случайности вели к единственной точке, стягиваясь магнитом к центру, незыблемому и неотвратимому. Гарри был одним из кусочков-паззлов, и он тоже стал частью картины, был одной из причин.       Омега стоял возле окна, тусклым невыразительным взглядом глядя на вечереющий лес. Тихий Омут был наполнен глухой тишиной и пустотой. Символично. Они не хотели никого здесь видеть. Ни дом, ни Темный Лорд. От Нотта все еще не было никаких вестей.       Телефон оглушил комнату тихой трелью будильника, и Поттер повернул голову в сторону кровати, где был погружен в искусственный сон супруг. Ему пора было принимать ванну, а самому Тому предпринимать еще одну отчаянную попытку, тысячную, наверное, попытку привести Гарри в чистое сознание. Он механически-плавно приподнял ладонь, заставляя тяжелое тело левитироваться в воздух, следовать немного позади, пока мужчина набирал в широкую ванну теплую воду, следом, вторым взмахом кисти, заставил легкую пижамную одежду сползти и упасть на пол. Том отказался от нижнего белья и привычных мужу вещей в пользу майки и мягких штанов — после того, как едва не задушил Гарри попыткой магией снять с него кофту с узким воротом, омега пересмотрел практически все свои действия.       Третий механический мах принадлежал Старшей Палочке, которой Темный Лорд вывел альфу из состояния комы. Том практически сразу опустил тело в набиравшуюся воду, наблюдая, как вздрагивают пальцы на чужой руке, а губы Гарри на пару секунд плотно стискиваются.       Ему не было нужды задавать наводящие вопросы — в лице пары не наблюдалось ни единого понимания происходящего, а в мыслях Том буквально не мог прочесть ничего. Нет, в голове Гарри не возникло внезапной сложной защиты, он не был мертвым или совсем овощем, омега улавливал отголоски отдельных слов, как и сейчас: капли, давка, красный, боль и почему-то груз. Это были бессвязные мысли, и в эмоциях, чувствах, в реакции мужа Том видел сплошную неразборчивую кашу. Он даже не знал, где волшебнику было больно, не знал и ничем не мог помочь. Диагностические чары показывали полное здоровье, помимо странных проблем с дыханием — Ластбрэф объяснил это редкими поверхностными вздохами, и Том перестал спать совсем, настороженно вслушиваясь в дыхание Гарри, смотрел на его мерно поднимавшуюся грудную клетку, прикладывал пальцы к сонной артерии, ладонь ближе к сердцебиению. Пожиратель не сумел найти причины быстро ухудшавшегося состояния партнера. «Что, получил ситуацию, где мы взяли над ним заботу?» — с ненавистью спрашивал Том у пустоты, но голос срыва молчал, ничего не отвечая. — «Извращенное мерзкое животное. Ты понятия не имел, через что мы будем проходить.»       Поттер тряхнул головой, отвлекаясь, и перекрыл вентили, выключая воду и позволяя безвольно лежащему телу нежиться в тепле — Гарри любит плескаться в воде, будь то ледяные норвежские озера или самые обыкновенные ванные, и Том позволял себе надеяться, что альфе сейчас хоть немного лучше. Том сильно сгорбился, заглядывая в отсутствующий взгляд, аккуратно, почти ювелирно проникая в взвесь спутанного клубка мыслей, ища там осознанность, просьбы о помощи, объяснение — да что угодно, и встречая лишь перемешанную грязевую кучу всего на свете. Будто кто-то взял большие садовые ножницы и изрезал самые разные предметы, перемолол их, изорвал и перепутал местами — вот, что творилось в голове у возлюбленного.       Иногда он встречал там собственное имя, как название забытого предмета. Там было имя, но все остальные ассоциации, которые ранее порождал мозг Гарри, вроде внешности омеги, его голоса или мимики, отсутствовали. Очень часто в эмоциях партнера улавливался страх, всего минутный, быстро угасающий, потому что Темный Лорд не видел ни причин ужаса, ни то, что его могло бы поддерживать. Том пытался разговорить мужчину, он врывался в его память с помощью Легилименции, споил все известные противоядия, накормил безоаром, приглашал несколько колдомедиков, но все впустую.       Состояние Гарри причиняло Тому неимоверную острую боль.       Поттер стучался в пустой дом после полуночи, готовый разорвать Мару голыми руками, если та замешана в состоянии супруга, и Смерть явилась, как и в прошлые разы. Ее пустые мертвые глаза скользнули по волшебнику, а затем Мара просто развернулась и ушла прочь, более не заинтересованная в этом человеке. Том долго, абсолютно беспомощно смотрел вслед уходящему в лес изломанному силуэту кошмара, пока женская фигура полностью не исчезла в темноте. Ритуал Воскрешения завершился до конца. Душа цела, а сам мужчина абсолютно полностью здоров и жив. Вот только Гарри становилось все хуже и хуже, и омега все реже приводил его в чувства, ограничиваясь лишь кормлением, но и оно уже стало протекать с трудом, болью и ежесекундными мучениями Волдеморта — альфа не мог ни жевать, ни проглатывать, он давился любой пищей, будь то простые каши или даже полностью жидкие смеси.       Первое время Гарри мог самостоятельно держать ложку и вилку, мог ходить — с горем пополам, врезаясь во все косяки и снося собой мебель, постоянно падая, пока Том не начал его сопровождать, предотвращая раны, мог себя обслуживать и пытаться общаться через чтение мыслей.       Первые пару дней.       После того, как Темный Лорд силком пропихивал пальцами в пищевод сваренную кашу, напуганный и растерянный, после того, как Гарри заплакал — ведь муж еще некоторое время все прекрасно понимал и осознавал, что происходило вокруг него, видел мучения омеги, после того, как глотательный рефлекс исчез совсем, Темный Лорд сделал то, чего боялся еще со времен кошмара — начал перемещать пищу в желудок альфы магическим путем. Это не было безопасным ни для психики мужчины, ни для его здоровья, но то стало единственным способом кормления.       Про омерзительные извращенные мысли уродца внутри не хотелось вспоминать. Ни их, ни его невнятные туалетные развлечения, Поттер смотрел на действия выбравшегося на поверхность голоса с непередаваемым гневом, потому что ничего хорошего, приятного или возбуждающего в заботе над умирающим он не находил. Что касалось туалета — омега очищал организм мужа заклинанием изнутри. И это не было здоровым и верным решением, однако самым быстрым и легким путем.       Тяжело вздохнув, Том убрал затычку со дна ванны, позволяя воде утекать прочь. Наверное, это было последнее мытье Гарри с помощью воды, потому что каждый раз, когда Темный Лорд убирал с мужа чары глубокой комы, стазиса, искусственного сна, здоровье больного стремительно падало, забирая с каждым разом нечто новое. «Он поправится, я знаю», — несмотря на твердую уверенность, психика Поттера летела ко всем чертям. Эти муки длились уже больше двух недель. Беспросветно. — «В будущем. Конечно, поправится, мне просто нужно найти способ лечения. Человека. Средство. Нотт сделает это.»       Он взял в руки мыло, намыливая изящные ладони, а следом покрывая недвижно лежащее тело душистой пеной. Магию левитации приходилось применять вновь, хоть Гарри и сбавил в весе в который раз. Том притянул к себе расслабленную кисть колдуна, аккуратно намыливая смуглую кожу, подмечая, что уже пора подстричь ногти. Кажется, Гарри делал это с трупом однажды. И с младенцем тоже. Омега не стал применять чистящие чары к влаге на теле волшебника, чтобы не пересушить кожу, он переместил альфу обратно на кровать, где было заранее постелено чистое теплое полотенце, и принялся методично обтирать им супруга, поглядывая в его пустое отсутствующее выражение лица. Практически сразу Том наложил все чары обратно, немедленно применяя диагностические, что успел вызубрить, но не найдя там никаких отклонений от нормы. «Гарри. Помни о том, что у тебя есть будущее», — шепнули в мыслях произнесенные ранее слова путешественника во времени. Теперь омеге казалось, что адресовались они вовсе не Гарри, а ему самому.       Быть может, не встреть Волдеморт путешествующего во времени Гарри Поттера, не прочитай он мысли более старшей копии, где нашел лишь своего повзрослевшего мужа, не знай он, что в будущем с альфой все будет хорошо, то в приступе гнева, бессилия, боли и паники разнес весь свой дом. Уверенность в незыблемости будущего не позволили поддаться эмоциям разрушения, Том выполнял механические действия с тех самых пор, как Гарри переставал узнавать окружающих людей и как-либо реагировать на реальность, на любые раздражители. Так было проще. Омега составил несколько систематизированных списков по уходу сейчас и на случай явного ухудшения. Гарри излечится, и все у них будет снова хорошо. Просто нужно перетерпеть.       Ничего не предвещало скорой трагедии.       После горячей игры Гарри ходил невероятно довольным и сытым, даже попытался намекнуть на скорое продолжение с новым сценарием, но на этот раз Том не пошел на поводу манипуляций, потому что подобные эмоциональные встряски необходимо тщательно дозировать — это не было простым сексом или игрой в обыкновенные переодевания, прошедшая сессия больше напоминала шоковую терапию, пусть, с приятными бонусами в виде оргазма обоих ее участников.       Темный Лорд некоторое время наблюдал за поведением альфы, опасаясь, что он перенесет БДСМ-игры на реальную жизнь, изменит свое поведение или отношение к супругу, и тот действительно не сразу смог отойти от психического штурма травмы, пару дней машинально, но слишком очевидно подчиняясь обыкновенным просьбам или высказываниям, словно прямым приказам. Благодаря своей внимательности младший Поттер это дело быстро пресекал и указывал, и Гарри искренне удивлялся, что его поведение было каким-то странным или ненормальным.       К примеру, когда Том решил путем споров и компромиссов выбрать светильники для столовой и спальни, притаскивая журнал с маггловскими приборами, указывая на понравившийся экземпляр, Гарри покорно кивнул, даже не пытаясь выбрать нечто на свой вкус. Тогда омега указал на совершенно безобразный торшер, который точно не понравился бы ни тому, ни другому, и альфа опять без запинок согласился. — Почему? — с давлением спросил тогда Темный Лорд, опешив: пусть, супруг и был очень уступчивым, ценил и уважал желания любимого человека, но тут дело совершенно иное, здесь их общие желания должны составить интерьер их общего дома. Даже такой сирота, как Том, это понимал. Не нужно быть домашним мальчиком или расти в полной семье, чтобы изучить некоторые вещи самостоятельно в теории. — Тебе же понравилось, — недоуменно отвечал альфа, хмурясь. Он действительно не заметил изменения в своем поведении. — А тебе? — Но ты же сказал… — он смолк. Рот мужчины слегка приоткрылся, и Гарри выдохнул, прокручивая ситуацию в голове. Это была отвратительная лампа. Первый вариант тоже не особо сочетался с той же мебелью со столовой поместья Реддлов, на взгляд альфы. — Вообще-то это дерьмо какое-то. Не знаю, почему согласился. Второй и более пугающий раз был, когда Том намеренно создал ситуацию с ужасным выбором-не выбором. Он принес в их общую комнату женский отвратительный наряд «горничной» с вызывающе короткой юбкой, белым передником и белоснежными чулками. Вдобавок ко всему и накрахмаленным чепчиком с большим пошлым бантом. — Будешь носить это на постоянной основе, — произнес он утверждающим тоном, кинув вещи на их кровать и пристально уставившись в лицо мужа. Гарри некоторое время смотрел на трансфигурированные тряпки, а затем машинально и почти бездумно потянулся к ним руками, и в голове его не было ни единой мысли проанализировать «приказ» омеги, а нравилось ли это ему самому, а было ли это естественным, ведь никогда ранее Том такого отношения к спутнику себе не позволял. Темный Лорд поджал губы, резковато взмахивая Старшей Палочкой, и эротический наряд «горничной» растворился в воздухе. — Что ты делаешь? — Ты сказал мне надеть их, — рассеянно ответил старший Поттер, все еще не находя в себе ни протеста, ни возмущения, все еще не анализируя ни свое поведение, ни поведение пары. — Тебя это устраивает? — Все в порядке. Том глубоко вздохнул. А вот ему такое покорное подчинение за пределами извращенных постельных игр не нравилось совершенно. Это ломало и Гарри, и его психику, которая была нежно распахнута и вывернута наизнанку после столь явного вмешательства. Назревавший серьезный разговор нельзя было игнорировать ни в коем случае. Впереди ждала долгая разлука. И закрепление вскрытой травмы уже на виду. — Ты же знаешь, что мы оставляем игры в Хозяин-подчиненный за порогом спальни и секса? — с терпением напомнил Том, понимая, что сам заварил кашу с опасными играми с травмой, и только ему выруливать состояние партнера к норме. — И что мне не нужно твое безропотное подчинение? Только что я проверял тебя на предмет измененного сознания и восприятия, Гарри, пожалуйста, каждый раз задавай себе вопросы, перед тем, как соглашаться на нечто странное или непривычное. Ты не подчиняешься ни мне, ни омегам, никому. И никто не вправе заставить тебя делать то, чего ты не хочешь, — подойдя ближе, Темный Лорд в который раз заглянул в хмурое лицо, замечая там осознание. — Ты в порядке? Что ты сейчас чувствуешь? — Подчиняться тебе было потрясающе, — негромко произнес альфа, считая нужным объясниться, потому что он действительно подметил, распознал свое нетипичное и странное поведение. Это не пугало, нет, Гарри доверял Тому и его контролю, его выдержке, однако случившееся прогнуло самоуважение к самому себе. С чего вдруг альфа вообще пытался подмять гордость ради поиска того самого удовольствия, что испытывал несколько дней тому назад? — На самом деле. Никогда такого не испытывал. — Нет, — не согласился Том, облегченный, что супруг пошел на контакт. Хотя, может, и в этом было некое стремление к подчинению. Иногда Гарри бывал упрямым даже в откровенных разговорах. — Прекрасно было то, что последовало за сессией. Возвращение к нашему равенству. К тому, что грубое подчинение, жестокость — это все было только игрой, которую мы завершили, прекрасно именно то, что тебя больше не будет подчинять омега против воли. Против воли, Гарри. Скажи, тебе принес наслаждение мой приказ носить эти убогие тряпки каждый день? Подумай. Это доставило бы тебе удовольствие? Гарри некоторое время молчал, прокручивая в голове, как ходил бы по дому в женском платье, предстал в чулках перед Ноттом или сыном, перед другими гостями на постоянной основе, и по спине прошелся холодок. Да это было бы просто сущим кошмаром. — И часто это происходит? — напряженно и тихо спросил мужчина, присаживаясь на край кровати, и Том опустился рядом на колени, посчитав сейчас этот жест очень подходящим для ситуации. Почему бы и нет? Это не было унизительным перед любимым человеком в одиночестве их комнаты, тем более, омега просто заглядывал в чужое лицо и выражал тесное присутствие. Гарри слегка ошарашенно посмотрел на Темного Лорда, теряясь, и, кажется, его взгляд прояснился даже более. — Это… Это как-то глупо. Я же не мог просто взять и… Он замолчал, хмурясь сильнее. Да что с ним творилось в последнее время? Том никогда не был для Гарри Хозяином. И альфа ни за что не посмел бы терпеть какие-либо приказы в свою сторону. Темный Лорд был магически сильнее, умнее, образованнее, куда более развитым во многих сферах, включая даже такие тонкие материи, как познания в человеческих душах, однако как любовники они были абсолютно равны, сам Гарри к такому стремился в начале отношений, показывая, что никакой пол не решает главенство в парах. Нет, Поттер не был против ведущей роли Тома, но не командующей, не господской. Он не был против своей уступающей роли, но не порабощенной. Рабской. По спине в очередной раз пробежался холодок. — Соглашайся с тем, что тебе нравится, — спокойно продолжил Волдеморт, опустив узкие ладони на острые колени мужа. Он говорил медленно и ровно, оставаясь максимально спокойным. — Если тебе понравится одежда, которую я предложу, — соглашайся. Если понравится, что я свяжу тебя во время секса, — говори об этом, — это были простые для них обоих вещи, привычные, однако после столь яркого, явного подчинения и насилия все привычные ориентиры альфы оказались сбиты. Была задета его глубокая травма, что начинала свой путь с самого детства мужчины. — Если тебе не нравится, как я с тобой обращаюсь, — скажи мне это. Если ты считаешь новый диван уродливым — мы найдем другой, который удовлетворит и тебя, и меня. Знаешь, в маггловском мире это привычное дело. И если ты увидишь в нашей сексуальной практике нечто, что вызовет отторжение, страх или отвращение, то самое нормальное, чтобы я об этом узнал. Вообще-то мне нравится, когда ты получаешь удовольствие, а не наоборот. Железный ошейник. Помнишь? — Одергивай меня, если опять начну вытворять что-то странное, — серьезно произнес Гарри. — Иначе потом я себя от стыда не соберу. Вообще-то я понятия не имею, почему соглашался. — Потому что в обычное, другое время, до моего воскрешения, — Том сжал пальцы на ногах супруга сильнее, привлекая его полное прямое внимание к себе. — За неподчинение омегам тебя наказывали грубостью, болью или унижением. Я тоже это делал. Довольно долгое время. Даже будучи покорным с омегами, не переча, слушаясь самок — ты не получал никакой отдачи. Может, было меньше боли и травм. Когда тебя травмируют с самого детства, поневоле подстраиваешься. Подумай над моими словами, моя радость. Как часто ты отказывал Сириусу Блэку, Регулусу Блэку или Тому Реддлу в их насилии над тобой. Физическом и психическом. Как оказалось, короткий разговор подействовал на Гарри так сильно, что он начал следить за своим поведением ежеминутно. Когда Том нечто спрашивал или говорил, альфа некоторое время прокручивал в себе слова или интонации супруга, примеряя к собственным эмоциям и отношению к сказанному, а уже потом осторожно подбирал ответ. Иногда это звучало наигранно и не искренне, и иногда старшему Поттеру казалось, что от конфликта его спасало лишь то, что Том прекрасно читал мысли. И сам ругаться с альфой не любил. И, все же, такая тактика стала действенной, возвращая состояние Гарри к привычному, еще до сессии, и оба колдуна вздохнули с облегчением. Больше альфа на скором продолжении ролевых игр не настаивал. — Опустись на колени рядом со мной? — однажды мимоходом попросил Том, не глядя в сторону альфы, занятый своими записями, и демонстративно похлопал по своей ноге. — Не здесь, я занят, — непреклонно отвечал Гарри, тоже не отрывая взгляда от новенькой книги, где говорилось о взаимодействиях приемных родителей с необычными детьми. А затем вскинул голову, недоуменно глядя на приятно улыбавшегося омегу. — Это что, опять проверка? — Может, мне хочется, чтобы мы почитали вместе, — невинно улыбнулся волшебник, указывая подбородком на стопку свитков. — Знаешь, тут всего одно кресло. Альфа очень часто опускался на пол возле возлюбленного по собственному желанию, в котором не было неприязни или напряжения к этому жесту, но обычно он делал это, когда Том находился в полном раздрае чувств. Конечно, коленопреклоненный альфа и его доверие всегда отвлекали омегу от мрачных дум. Но отвлекался и сам старший Поттер — он прекрасно понимал, что не сможет уделять полное внимание книге, если совсем рядом будет чувствовать восхитительные и желанные ноги партнера. А проблема с Тедди назревала серьезная. И Гарри была необходима помощь, как отцу травмированного ребенка-оборотня с прогрессирующей жестокостью и маниакальностью. Просить помощи у Темного Лорда он не смел, помня о неприязни супруга к приемному сыну. Тему отцовства мужчины больше не затрагивали, с осторожностью обходя ее по широкой дуге. — Может, через пару глав, — проворчал альфа, потому что воображение подкинуло уж слишком заманчивую картинку, вызывая приятные мурашки и предвкушение. Вообще-то мужчине до поджимающихся на ногах пальцев нравилось опускаться на колени перед Томом. Это был тот жест подчинения, который Гарри искренне обожал и без желания в чем-то угодить мужу. — Дашь свою палочку, займусь трансфигурацией новых портупей, — можно было и совместить приятное с полезным. Но, судя по насмешливому и теплому взгляду Темного Лорда, тот прекрасно уличил спрятанное желание за беззаботным, спокойным тоном. Гарри со вздохом признался: — Не уверен, что рядом с тобой смогу изучать принципы воспитания детей с отклонениями, сердце.       Темный Лорд понятия не имел, что происходило с богом, помимо того, что тот совершил в Норвегии нечто страшное, критическое, скорбное. Гарри не глупый, не безответственный, он прекрасно знал о бессмертии партнера, более того, Теодор довольно внятно донес смысл происходящего на семейном кладбище Поттеров, если и не чувства к супругу, хотя бы, разве присутствие Тедди не должно было удержать мужчину от необдуманных шагов? Какая еще к блядским волчьим богам попытка покончить с собой, если альфа абсолютно точно знал о своем существовании в далеком будущем?       Самоубийство?.. Пытался ли Гарри оборвать свою жизнь? Том всеми силами отгонял эти нелепые мысли прочь, потому что они выедали рассудок, и Темный Лорд быстро утрачивал способность к спокойствию и анализу произошедшего, потому что они подводили к еще более опасной грани — альфа решительно отказывался от бессмертия, а мог ли он и вовсе приблизить свою кончину насильственным путем? Что с этим делать? Как реагировать? Что делать с травмой, если она могла до подобного перерасти? Стирать память? Опять думать о применении «Империуса»?       Том практически никогда не проводил «разговоры по душам», не был ловким в утешениях и излечивании, он до сих пор не разобрался с первичной психической травмой партнера, даже не начинал как-то ее устранять. Да, он утонул несколько месяцев назад, да, разорвал тонкую грань, вырвался из земли раньше срока, но то было бессознательным состоянием, неконтролируемым, однако, все равно ставшим причиной еще одной травмы. И — да — Гарри воскресил любимого человека неординарным способом, и последствия Возрождения Темный Лорд расхлебывает до сих пор. «Я не стремился, чтобы все документы отражали состояние моего тела, живого или мертвого, я не хотел, чтобы о смерти и воскрешении знала каждая убогая собака, Гарри, я не планировал проводить собственные похороны и причинять тебе вред. Почему тогда ты мучаешь меня?»       Разве Том виноват, что хочет сделать их жизнь более комфортной и закрытой от чужих взоров, обвинений и бесконечных вопросов? Разве он виновен в том, что в доступных другим людям документах Том Поттер числится погибшим? Черт возьми, его мертвое имя тонкой веточкой появилось на многих родовых гербах, связанных с Поттерами. Некоторые из этих домов не относились к Пожирателям Смерти, и Темный Лорд не мог извлечь этих людей в вакуум тишины, молчания о страшной правде. Весть о смерти лучшего студента Хогвартса за последние десятки лет разлетелась мгновенно.       Понадобился бы один-единственный человек из Министерства Магии с доступом к личным документам волшебников, чей ребенок учится или учился в школе в одно время с Томом Реддлом. А затем бывший на его свадьбе, где веселилось несколько сотен людей. Или один-единственный чистокровный род с богатой родословной, чьи древа всегда просматривались с особой тщательностью. Один человек, который расскажет своему другу или родственнику, а те — остальным, по цепочке, как круги на воде, все больше и больше.       Каким звеном в этих слухах был Гораций Слизнорт, Том разбираться не стал, но невзрачным вечереющим днем, пока Гарри занимался с Тедди математикой, к окну его комнаты прилетела сова с тревожной запиской от Регулуса. Тот присматривал за поместьем Поттеров, и дом атаковала сотня встревоженных писем — Темный Лорд предусмотрительно возвел защиту на Тихий Омут от непрошенной почты или Патронусов (когда Гарри изумился существованию таких чар, Том, напротив, поразился подобной наивности и отсутствию личной жизни, где каждый блядский хрен с горы мог потревожить уединение письменным спамом или «голосовым сообщением» от призрачного животного), и кроме доверенных лиц никто с семейством Поттеров связаться не мог.       Как оказалось, нашлась куча людей, что стремилась и выяснить причины гибели, и допытаться о правдивости связей с новым Темным Лордом, нашлись даже обвинители Гарри в смерти мужа, ведь со дня знакомства и свадьбы прошло всего ничего времени. Тем более, от альфы не было никаких вестей о похоронах, никаких соболезнований знакомым Тома, глухая тишина, словно бы Гарри и в самом деле был виновен. Слизнорт искренне считал себя другом и наставником бывшего ученика, а новость о его смерти после нескольких недель со дня свадьбы, по словам мужчины в одном из писем, стала настоящим ударом. Там тоже были упреки. «Почему Гарри позволил омеге находиться в опасности, почему не сберег? Как он допустил такой исход? Почему не попросил помощи у колдомедиков? Почему скрывает гибель?» Эти вопросы повторялись в разных вариациях, доводя Темного Лорда до точки кипения.       Он думал о разрешении назревавшего конфликта сутки. Взвешивал все «за» и «против», говорить ли мужу о происходящем сейчас или после, кого привлекать к ответственности, и нужно ли — ведь поднятый шум можно спокойно уладить без убийств и шантажа. Слизнорт — болтливый дурак, но до глубины души простак, у него нет злых умыслов или желаний навредить репутации Лорда Волдеморта. И, все же, оставлять без внимания шумиху было бы крайне неосмотрительным решением. Том пошел самым простым и логичным путем.       Просто устроив короткие объяснения и официальные похороны.       Омега знал почерк Гарри и уже мог пользоваться личным гербом дома Поттер для придания приглашениям правдивости (мужчину ждало острое разочарование, когда он впервые увидел старинную печать с гербом в виде самого простого глиняного котелка с треугольником посередине. Серьезно, Том ожидал нечто более любопытное, нежели прямое отношение Поттеров к гончарному ремеслу. Каламбур.), разослал всем тем, кто выразил беспокойство и многим другим людям, назначив дату, время и место. Несмотря на раздражение и досаду, омегу охватывал трепет — он будет похоронен на семейном кладбище Поттеров. Том будет лежать в одной земле с родителями его радости. Может быть, даже соседствовать с ними в паре метров. Постучаться к ним, шепотом поблагодарить за…       Мужчина искренне осуждал себя за эту сопливую романтическую чепуху, всеми силами абстрагируясь от эмоций удовольствия и предвкушения. Похороны. Его собственные. И волшебник будет в них живым участником, станет свидетелем, а затем — выберется наружу, лишь подтверждая факт своей исключительности. Эти мысли навели Темного Лорда на потрясающую идею: устроить еще один День Возрождения, но как праздник, а не наказание предателей. И сделать это с умом, со всей знаковостью, на какую был способен омега. Он хотел использовать увиденное в кошмарах мужа и во время гнилой ночи, перед гибелью.       Накануне мероприятия тело Поттера прошил озноб небывалой силы, свиток со списком вещей для трансфигурации выпал из ослабевших рук, а голова сама по себе повернулась на восток. Следом в том же направлении потянулась тень Темного Лорда. Он все понял на первых же секундах странного манка, зова, состояния — время пришло. Время завершения ритуала Возрождения. Это не должно выйти слишком надолго, и Том планировал успеть на собственные похороны, но вот заглянуть обратно в Тихий Омут вряд ли получится, и Том попросту решил… не говорить мужу ни-че-го. Не подвергать Гарри риску получить новую травму, не нарваться на ссору, не подвергнуть бога какой бы то ни было опасности. Почему бы ему не посидеть дома пару дней? Куда ему пойти в незнакомой стране? Зачем возвращаться в одиночестве в Англию? Тихий Омут был защищен настолько, что выдержит прямой удар Гриндевальда и его армии. Разве Темный Лорд мог предположить вмешательство извне?..       Что же, со времен первого звериного питания из пуповины Том изловчился насыщаться аккуратнее, готовился заранее, отходил быстрее, а теперь и Нотт помогал справиться с грязью, жаром и одеждой. Темный Лорд доверял будущему другу, а обнажение перед другим мужиком не считал чем-то неприличным, омегу не волновали ни «чувства» Пожирателя Смерти, ни свое неприглядное и довольно беспомощное в плане передвижения состояние тела. Попрощавшись с встревоженным Гарри, волшебники укрылись от взглядов окон поместья за высокими деревьями, выйдя к площадке перемещений. Мужчины вернулись в Британию, остановившись на время в некогда полученном себе заброшенном доме, использовавшимся для собраний Пожирателей Смерти, где Том открыл сундук Гарри и приглашающе махнул туда рукой Нотту. Тот без слов подчинился.       Оказавшись в полуразрушенном летнем поселке оборотней, альфа изумленно огляделся по сторонам, вздрагивая от контраста: в Норвегии стояла ненатуральная жуткая тишина. Пропал стрекот и жужжание насекомых, птицы не пели, ветер не шелестел в траве и листве, животные не издавали никаких звуков, будто с главной сцены театра мужчины очутились в закулисье. Том отвечал насмешкой на такое сравнение со стороны Нотта: тот понятия не имел о настоящем закулисье — той стороне, куда направлялся Темный Лорд для последнего питания. Для Возрождения. Для рождения. Вечер, когда волшебник перестанет быть жалким младенцем, но перерастет в настоящего человека. Была нависшая проблема. — Как только я поднимусь с той стороны, на каждом документе, на каждом родовом древе «Том Поттер» оживет, — сухо произнес Том, подходя к краю обрыва, откуда был виден зимний поселок оборотней величиной в пару оставшихся домов. А где-то за деревьями располагался могильник пяти родов. — Когда я сделаю это, ты левитируешь из этой колбы, — он чуть вытянул вперед левую руку, показывая бутылочку средних размеров без этикетки с вязкой плотной жидкостью. — В мой рот яд. Он замедлит восстановление, прервет его. Скорее всего, некоторые умники додумаются продиагностировать мое тело на наличие комы или ошибки, а может, и следов иных причин смерти, укрытых, не все знают о суде в Албании. Этот яд не оставит никаких улик, мое сердце просто остановится через десять-двадцать минут. Я перестану дышать, чтобы бессмертие не излечило тело, — продолжал перечислять Темный Лорд, передав бутылку в руки молчаливого Теодора. Его лицо было каменно-отстраненным. — Всем остальным займешься самостоятельно. Я верю, что все пройдет без осечек, но постарайся ничего не забыть. К утру люди Малфоя полностью подчистят документы в Министерстве. Остальных, имеющих расширенные древа родов, повяжем Обетом. Тео, — Том мягко коснулся руки Пожирателя. — Если нечто выйдет за пределы плана, принимай вид скорбящего лучшего друга и иди к гробу. Шепчи, я буду все прекрасно слышать. Наклоняйся ниже, я буду шептать в ответ. А теперь — идем. Я уже распаковал метлы. «С Норвегией что-то не так», — читал Том в мыслях встревоженного, но спокойного на внешний вид Теодора, пока они добирались до нижних курганов. — «Неправильное. Жуть какая-то, блять.»       Разумеется, омега чувствовал произошедшие изменения с местностью, он не был слепцом. Может, он и не ощущал никакой посторонней жути, лишь сладкое, томящее предвкушение от скорого «обеда» и дальнейшего пресыщенного состояния, однако Том мог слышать, видеть и осязать губительные последствия все еще действующей пуповины: все вокруг вымирало или же бежало, но уже никаких живых существ, какие были привычны дикой природе, Поттер не наблюдал. Наверное, самый тревожный звонок звучал со стороны самого крохотного по размерам и гигантского по численности слоя: в лесу не было ни единого насекомого. Любопытно, что творилось с Норвегией в маггловской части, Альбус рассказывал, что изменения коснулись и людей. Вполне вероятно, немного позднее, Том углубится в изучение новостей, но точно не в эти тревожные дни.       Опустившись неподалеку от нижнего поселка оборотней, Темный Лорд поделился своими опасениями с настороженным альфой: — Убрать абсолютно все доказательства моей личности вряд ли получится. Так просто вычеркнуть все упоминания о жившем уже семнадцать лет волшебнике практически невозможно. Особенно, если недавние события с судом вызвали такую шумиху в обществе многих стран. Не во всех известно имя умершего омеги, однако Британия… — он сощурился. — Исчезновение документов из Министерства Магии вызовет переполох. Думаю, они еще долгое время будут пересматривать дело о новом Темном Лорде, вскрывать все недавние преступления, брать штурмом любые записи о Гарри Поттере, кто сотрудничал с возможным опасным преступником. Говоря о древних родах, мы не можем атаковать каждый из них, если с их стороны получим отказ, потому что о планах Темного Лорда тем более станет известно властям: а для чего это он пытается упрятать правду о мертвеце, а зачем ему документы покойника, а почему они изъяты. Это серьезные, опасные вопросы. Теодор молча смотрел на Поттера, не решаясь заговорить: прямо сейчас мужчина выглядел нетерпимым к дружеским беседам. — С другой стороны, посторонние будут знать факт воскрешения из мертвых. Формально. Разумеется, никто не поверит в подобное, они в первую очередь подумают об обмане и хитростях, которые использовал Темный Лорд на повторном суде. — Это не сделает суд недействительным, — все же, решил высказаться Нотт, и Том перевел на него бесстрастный взгляд. — Закон нарушен. Было убийство омеги или не было, на решение суда это никак не влияет — Трактат Шестидесяти Догм подразумевает смертную казнь служителю власти при нарушении обетов. Честно говоря… Ни я, ни мой отец о нем даже не слышали. — Некоторые законы попросту забылись, они не оговаривались среди народа, правители очень не хотят быть осужденными на смерть из-за пары взяток, — кивнул Темный Лорд, медленно зашагав к оставшимся деревянным постройкам. — Забытые — не значит: переставшие действовать. Вполне вероятно, на следующем собрании Восьмерки, Трактат упразднят. Не преступное дело при смене власти, но и в обычное время такое случается. Это древнейшие законы, и в мире с коррупцией, ложью и нынешними преступлениями верхушек эти законы становятся опасными для каждой из стран. Не думаю, что в следующий раз нам удастся использовать Трактат. Нет, меня не волнует суд, там не было изъянов. Вряд ли будут вопросы к Гарри Поттеру, обыкновенному волшебнику, взгляды властей окажутся направлены на нового Темного Лорда, кто сумел провернуть неизвестную хитрость с «воскрешением». Лживых слухов появится столько, что нам останется лишь смотреть, как волшебники закручивают этот клубок вручную. Меня интересует иное, Тео: как долго имена Тома Реддла и Тома Поттера будут вертеться на языках людей. Я обязан вычеркнуть свое прошлое из истории и памяти раз и навсегда. Потребуется время. Необходимо решить, каким образом изъятие документов подействует на долгосрочность забвения. Колдун смолк, заметив движение среди темно-зеленой листвы кустарника, приподнимая левую руку с зажатой в пальцах Старшей Палочкой, правую же выставил в бок; Том сделал шаг в сторону, загораживая собой замершего от настороженности Нотта. Он не ожидал никого здесь встретить, а оборонять единственного друга, пребывая на той стороне, Темный Лорд не сможет физически.       Из кустов настороженно вышел некрупный темно-коричневый волк с заметно рваными ушами, по которым омега и идентифицировал хищника. Животное угрожающе зарычало, не сводя желтоватых глаз с людей, медленно обходя их стороной по огромной дуге, не спеша приближаться или как-либо атаковать врагов. — Эй, — негромко окликнул Том лесного хищника, припоминая, что это чудо-юдо каким-то магическим неестественным образом понимало Гарри там, в ту самую ночь. — Ты анимаг? Тебе нечего бояться. Мы не причиним вреда. Если тебе требуется защита или помощь — мы сделаем это. Волк никак не отреагировал на слова омеги, продолжая идти прочь, но глаз с колдунов не сводил. — Ты знаешь Гарри Поттера. Зверь замер, как вкопанный. Массивная голова с рваными в драке ушами пригнулась на несколько сантиметров к земле. А затем волк что было силы оттолкнулся лапами от земли, стрелой кинувшись в сторону мужчин, разъяренно зарычав, как обезумивший, скаля острые зубы в явном и бескомпромиссном намерении разорвать людей в клочья.       Том ударил тыльной стороной ладони по грудной клетке шагнувшего было навстречу зверю Нотта, не разрешая ввязаться в сражение, быстро взмахивая палочкой, чтобы отшвырнуть разозленное животное прочь, а вторым махом погрузить его в сон. Поттер развернулся в сторону альфы, отрывисто наказав: — Если ты посмеешь убить это животное, я спущу с тебя три шкуры. Пока я не разобрался, в чем причина странного поведения норвежской стаи волков, я запрещаю касаться здешних зверей и пальцем. — Почему они остались? — настороженно переспросил Теодор, невольно потирая грудь, где еще чувствовалось грубое прикосновение чужой руки. — Чем они питаются? Почему этот волк отреагировал на имя Гарри, в чем дело? — Не слышал? — резко отозвался омега, раздраженный пустоголовыми вопросами. — Я только что сказал, что ни в чем еще не разобрался. Этот зверь каким-то образом связан с моим мужем. Я бы не сказал, что Гарри дружит со всеми лесными тварями, — Волдеморт поморщился, прерываясь. Звучало бредово. Он что, вышел замуж за гребаную Белоснежку? Что за ерунда? — Это недоразумение успело его крепко подрать в свое время, однако повадки волка не были повадками дикого хищника. И даже близко — не собачьими. Однако… И человеческими — тоже нет. Идем. У нас мало времени до церемонии похорон. Оставь животное в покое, вечером добудешь тележку сырого мяса под чарами, чтобы не пропало в ближайшие пару месяцев. Позже изучу сраную волчью аномалию. В груди тлело глухое раздражение, соседствуя с досадой и непониманием. Заглянув в золотистые глаза хищника, Том не увидел там ни капли человеческих мыслей, как это могло быть у анимага, однако, когда зверь кинулся на них… Омега различил невероятную многотонную ненависть, направленную всецело на одного себя.       Волк не позволил Гарри утонуть. Он привел его в сознание и не позволил утонуть, а затем принес мешок с зачарованными норвежскими камнями, как на кольце Темного Лорда. Зверь своим рычанием указывал ослепшему Гарри Поттеру дорогу к мертвому телу Реддла, сопровождал в пути до верхнего поселка, провел целую ночь в одной хижине, не причинив вреда. А во время первоначального обряда воскрешения не позволил бессознательному альфе замерзнуть до смерти в снегу. Это не было нормальным поведением дикого животного. В то же время — в повадках и человеческого не наблюдалось.       Добравшись до нижних курганов, Том навис над выкопанной могилой, и пуповина занимала уже весь ее периметр неровным прямоугольником. Горячий воздух одновременно втягивался внутрь и выходил вверх, в чистое летнее небо, словно черная утроба дышала, жила. Омерзительный вид. Запах — того хуже: гнилостный, землистый, насыщенный трупными выделениями, хлоркой и растворителем. Конечно же, вскрытое пузо матери будет содержать запах феромонов ее вырезанного оттуда плода. Омега смотрел вниз, пытаясь найти в себе какие-то чувства или эмоции к этой дыре. Он мысленно сравнивал землю с матерью, но ничего положительного к ней не ощущал. Том не знал, как чувствуется родитель. — Близко не подходи, — предостерег мужчина, начав раздеваться. — Береги мою волшебную палочку, что свою жизнь. Барьеры я выставил, но это мое последнее питание от пуповины, и я не знаю, что произойдет дальше, — Том скрупулезно сложил темную рубашку на трансфигурированный стул, чтобы не обнажаться, как дикарь. — Когда я выберусь наружу, в каком бы виде не появился, — не смей меня касаться. Сожжешь себе руки до костей. Все, что от тебя требуется, — напор ледяной воды и заклинания Очищения. Я ясно выразился? — он строго глянул на неловко переминающегося с ноги на ногу альфу, быстро стягивая с себя черные брюки и нижнее белье, опуская их сверху на аккуратно сложенную рубашку. Повернувшись к Нотту лицом, Темный Лорд слегка приподнял брови: тот старательно отводил взгляд в сторону, а на его щеках цвел жутко-яркий румянец. Дела. И что же, теперь Том не мог переодеваться в присутствии других мужчин? Чем они особо различались снаружи? Толщиной рук? Длиной пениса? Количеством лобковых волос? Это то, чего местные самки и самцы стыдятся? Несусветная чушь. Том одернул Пожирателя Смерти: — Хватит вести себя, как подросток. Ничего с тобой не случится, если посмотришь на мой чертов член. Взрослей уже. Не дожидаясь ответа, омега повернулся к смущенному и пристыженному Нотту спиной, опускаясь на колени и без особой задержки беря в ладони по две горсти влажной земли, начав покрывать ею свое лицо и доступную для этого часть тела. По коже мгновенно разросся мощный жар удовольствия и приливной энергии, заставляя кончики испачканных пальцев подрагивать. Том без стеснения обмазывался нутром пуповины, готовясь погрузиться в ее чрево в последний раз, не обращая никакого внимания на постороннее присутствие или наблюдение — он доверял Теодору свой тыл, не говоря уже о Старшей Палочке или беспомощном состоянии после питания.       Прильнув к земле, беззвучно простонав от удовольствия, Том рывком откусил от края своей могилы большой кусок почвы, глотая его, не жуя, царапая нежное небо и горло. Рецепторы тут же окунулись во вкус сладковато-горькой гнильцы, словно могила разлагалась вместо своего хозяина, который должен был там лежать. Пальцы судорожно впились в мертвую плоть курганов, погружаясь глубже внутрь. До носа донесся запах старого мха, можжевельника и паленой шерсти. Конечности налились свинцовой тяжестью, несмотря на колоссальное количество поступаемой энергии. Тень учерненной гладью струилась к бездонной пропасти, переплетаясь с комьями земли. Мысли ускользали прочь — сознание горело призывом вернуться обратно в могилу, и Том, глубоко вздохнув, скользнул вниз, падая в черную пропасть своей мертвой матери. Сознание мгновенно сдавила глухая тьма.             Омега сумел признать свое существование на полпути к миру живых.       Понял, что ему не хватает воздуха, Том задыхался, карабкаясь вверх, сглатывая попавшую в рот землю, она забивала глаза, ноздри и уши, все тело горело болью и слабостью, истощением и — одновременно — перенасыщением мощной энергией, что давила, распирала изнутри, заставляла подтягиваться на ослабевших руках вверх, к воздуху и жизни, за пределы этой стороны. Несмотря на то, что каждый раз Том падал в открытую бездонную яму, возвращался он сквозь толщу плотной почвы, искусственной, застывшей и неживой, почвы, где нашли свое последнее пристанище все мертвецы с начала времен.       Он напоминал себе новорожденного птенца, что своими силами пробивался сквозь скорлупу или акулу в утробе матери, пожиравшую братьев и сестер, или маленького паучка, что съедал свою мать заживо, но никак не человеческого беспомощного младенца.       Наконец, совершив последний рывок, Темный Лорд оказался на поверхности, с жутковатым хрипом хватая раскаленный воздух горячим горлом. Он впился пальцами в почву, вытягивая себя наружу полностью, и земля сомкнулась обратно, будто и не потревоженная ожившим мертвецом. Омега завалился на спину, силясь отдышаться и прийти в себя.       Он по-звериному зыркнул на подскочившего с наколдованного стула Нотта — тот выглядел встревоженным и шокированным, мужчину слегка потряхивало. Том плавно скользнул в мысли альфы, едва заглянув в темно-карие глаза: «Мордред, он был под землей больше девяти часов, как мы успеем? Уже почти утро, Повелитель полыхает, как раскаленная печь, как солнце! Как мне… Что мне сейчас делать? Он… В адеквате? Поймет меня? Что сказать?» — Я прекрасно собой владею, — наждачным голосом произнес Поттер, и второй колдун сильно устыдился своих мыслей, спешно отведя взгляд в сторону и более не позволяя себе разглядывать загрязненное обнаженное тело. Том перевернулся на живот и привстал на четвереньки, чтобы затолкнуть в свой рот два грязных пальца и с силой заскрести ими по небу, вызывая рвоту — хотелось закончить с этой омерзительной частью ритуала, как можно быстрее. Он расслабил горло, позволяя дурно пахнущей массе земли и крови вывалиться наружу, опаляя почву до белесого исходящего пара и негромкого шипения. Еще раз глубоко, хрипло вздохнув, омега посмотрел на усыпанное звездами небо. «Поторопись. Остановить Наше сердце ночью — самый выгодный вариант. Животные спят. Свидетелей меньше.» — Оставь меня, — прохрипел мужчина, с силой сжимая пальцами мертвую почву. «Либо ты действуешь прямо сейчас, либо Я забираю себе положенное мне место. Бессмысленная мертворожденная тварь.» — Либо отдавать себя червям и почве до конца дней. Оно не завершается. Не завершается, я не… Темный Лорд подавил дрожь, все еще чувствуя себя запертым в твердой почве, снаружи, внутри, везде, вечно. Сухо, тихо, разложение и копошение тысячи червей в черепной коробке. «Я не хочу.» — Меня не волнует, чего ты хочешь, — вырвалось из рта помимо воли. Том сморщился, ощутив, как по мыслям словно ударило мощным тараном, вызывая тупую боль. Он с силой сцепил зубы, заглушая готовые вырваться чуждые оскорбления, жмуря глаза на несколько секунд, а затем вновь посмотрел на стоящего Теодора с легкой угрозой приступить, наконец, к действиям. После чего с трудом поднялся на ноги, чуть разводя руки в разные стороны, и второй мужчина, сглотнув, поднял волшебную палочку, начав очищать разгоряченное тело заклинаниями, а затем и ледяной водой, выпуская в воздух огромные клубы пара.       Когда Темный Лорд посчитал свое состояние достаточным, чтобы не спалить погребальный саван, достаточным, чтобы смотреться опрятным и чистым, а не поднятой из-под земли нежитью, расправил плечи и прикрыл глаза, кивая на аккуратно сложенную одежду, в карманах которой находились уменьшенные в размерах вещи для погребения: — Одень меня. Послышался звук шагов, а затем тихий шорох одежды. Том молча ожидал, чувствуя себя странно, непривычно, немного чужеродно — словно он попал в совершенно другой мир, незнакомый, похожий на старый и почти одинаковый с ним, но имеющий… Какие-то жутко отличные несостыковки. Воздух на вкус звучал иначе. Температура ночи отличалась. Ощущение земли под босыми ступнями Том не угадывал. Нотт тоже чувствовался странно: омега насилу подавлял в себе угрозу от присутствия второго мужчины, ведь разумом понимал, что тот ни в коем случае не навредит. И, все же, Поттер явно испытывал потребность наброситься на Теодора за любой неверный жест, едва-едва омега уличит друга в отличии от прежнего себя.       Том позволил ему осторожно надеть на себя два слоя белоснежной мантии из простой грубоватой ткани, застегнуть пуговички из бычьих костей, затянуть завязки, а затем обуть на ступни туфли-лодочки, тоже грубые и неудобные. Хотя, зачем мертвецу удобства? В скрытый от посторонних глаз карман опустились трансфигурированное одеяние для послепохоронной «вечеринки» и Старшая Палочка. Движения рук Нотта были неторопливы и аккуратны, будто альфа и понимал исходящую от Повелителя молчаливую угрозу, не задавая никаких вопросов и не проявляя самодеятельности.       Поттер неторопливо приподнял веки, повернув голову в сторону отошедшего на шаг назад колдуна. — Когда тело раскроется червям и земле, ты сможешь услышать других и, наконец, обрести тишину. Теодор машинально отступил еще на один шаг, с непониманием и страхом глядя на Темного Лорда, и тот объяснился мягче: — Услышать тишину. В жизни очень много бессмысленного шума, отвлекающего от… Мужчина прервался, склоняя голову и задумчиво смотря в сторону непроглядной тьмы утробы. Воспоминания начали притупляться, как от уходящего прочь сна. Том постепенно терял нить этой мысли, важной мысли, оставались только ощущения: тишина была очень нужной. — Когда я расшифровал записи заживо похороненного короля Атлантиды, то обнаружил там нечто интересное, очень идентичное с моим состоянием, моим мироощущением, Тео. Эти вещи могли испытать лишь те, чьи тела раскрылись разложению. Душа, мой друг, душа принимает форму сосуда, она имеет память, она навсегда будет связана со своим пристанищем. Я желаю, чтобы ты прошел через смерть, после того, как создашь себе хоркрукс. Я хочу видеть в тебе это понимание моих слов, понимание Меня. Смерть. «Она помнит каждый труп, каждое тело, до сих пор хранит след их душ. Я прикасаюсь к ней, и мертвые тянутся обратно, я пробую ее и касаюсь их в ответ. Мы переплетаем пальцы и шепчемся, вслушиваемся, поем друг другу забытые песни.» Немного поэтично, но король передал очень похожие ощущения, — Том помолчал некоторое время. — Душа существует. Это аксиома. Я знаю. Немногие могут сказать — «я точно знаю», но создатель хоркруксов имеет на это право. Загробного мира — нет. Если вода проливается из разбитого кувшина, она не исчезает. Ничто не может превратиться в ничто, заклятие Исчезновения перемещает предметы, а не делает их «ничем». Перемещает… Куда? Если загробного мира не существуют, то души перемещаются… Куда? Темный Лорд вздохнул — Тео не отвечал и, по всей видимости, прямо сейчас не был способен дать ответ или хотя бы поддержать беседу, ведь он понятия не имел, что хотел донести Поттер. — Смерть пахнет можжевеловыми ветками, паленой шерстью и мхом. Ты чувствовал этот запах, когда впервые переместился в Норвегию, — попытался выразить в словах часть кипящих внутри мыслей и образов Волдеморт. — Во время гнилых дней и ночей. Какое… странное совпадение, что начались они ровно в те сутки, когда я утонул. И закончились именно тогда, когда Мара забрала меня в солнечном лабиринте. Место, куда уходят души. Дверь может открыться и в обе стороны, — он вновь посмотрел на большой бездонный зев посреди могильников. Вокруг мужчин стояла гробовая тишина. — Знаковость, а не совпадение. «Это было, пиздец, скучно и долго.»       Вот, как бы Том описал первую часть церемонии. Сплошными грязными ругательствами. Ему приходилось лежать неподвижно целый день, в груди болезненно клокотало желание вздохнуть воздуха, чтобы запустить сердце. Грудь, легкие — тяжелые, налитые свинцом. Омега ощущал, как загустевала и высыхала его кровь, после того, как медленно, холодно и вязко стекла вниз. Конечности довольно быстро онемели, лицевые мышцы не ощущались совсем, глаза кололи сухостью, они словно прилипли к векам, пересохло во рту, в горле, мозг соображал совершенно вяло, с огромным трудом.       К счастью или к горю, Поттер еще мог слышать, а кожа передавала прикосновения многочисленных рук других людей в прощании. Омерзительно. Тошнотворно. Столько касаний за раз. Эти горячие мерзкие ладони, трогающие лоб и кисти, разговоры сожаления, даже чей-то плач. Том узнал Горация — он подошел одним из первых. Другие преподаватели. Студенты. Даже авроры с министерскими там были. Звучали пресные странные звуки, перемолотые в мешанину, в кашу — кажется, похоронная музыка. Темному Лорду были неприятны эти песни.       Дамблдор приходил. Он нагнулся низко-низко над деревянным гробом, чтобы прошептать: — Гарри нет на похоронах. Так значит, ты ему не сказал. Потому что он бы обязательно пришел. Это дурной поступок, мальчик мой. Я знаю, что ты меня слышишь, — и добавил совсем тихо: — Не давай своему мужу повода считать тебя чуждой тварью из преисподней. Подумай о… — Иди. К. Дьяволу, — проскрипел взбешенный этими пустозвонными обвинениями Волдеморт, и Альбус смолк, лишь осуждающе вздохнув. Он ничего не знает об их с Гарри взаимоотношениях. О доверии. Гарри доверяет Тому, конечно, доверяет, он ни за что не усомнится в правдивости своего мужа. Омега перекручивал эти мысли в своей голове на разные лады, от заявления бывшего директора появились тревожность и опаска. Может, стоило предупредить супруга? Хотя бы намекнуть? Он бы… Он бы не остался в Исландии, все верно, нет-нет, Темный Лорд поступил разумно, скрыв, но расскажет позже, в тепле и уюте, дома, пока его сердце бьется, разгоняя по жилам горячую, живую кровь. Так правильно. Незачем Гарри видеть похороны, слышать сожаления и возможные обвинения. Быть может, на вторую часть церемонии ему было бы любопытно взглянуть, когда его разодетый муженек вылезет из могилы, как червь во время дождя.       Том утешал себя этими мыслями, забавными и не очень, что поступил правильно и нужно, это притупляло болезненное беспокойство.       Когда солнце перестало горячить лицо, на веки мужчины опустили по золотому галлеону, на которых должны быть нарисованы карикатурные глаза, как проводники в загробной жизни, как плата за последнее путешествие. Смешно. «Неплохо, мы обогатились на пару золотых», — иронично-практично думал на том моменте Поттер. — «И станет совсем хорошо, если гости додумаются оставить пару полезных подарков.»       Был удачный плюс в запланированной смерти тела — Том успел заклинаниями тщательно прочистить кишки и мочевой пузырь. Может, мертвецу и плевать было бы на подобные «мелочи», но мужчина не собирался лежать в сознании с обосранными или обоссанными штанами целый день. По крайней мере это неудобно и неприятно, как минимум. Как максимум — это вызовет подозрения со стороны гостей, ведь Том Поттер уже должен быть мертвым несколько суток подряд. Конечно, тело-то можно сохранить чарами заморозки или стазиса, но не до такой степени. Да и никто не замораживает мертвецов в первые несколько часов после гибели. «Опять какие-то шумы», — мысленно скривился мужчина, когда до слуха донеслась мешанина чего-то неприятного. Мертвую грудь ошпарила невнятная внезапная злоба, почти неконтролируемая. За столько часов недвижного ожидания настроение испортилось окончательно. — «Опять свои песни завыли? Сколько можно? Я не был близок с этим зверьем, чтобы они так страдали по умнице-старосте, какой бред. Показуха. Тупорылые твари. Я не обязан находиться здесь ради удовлетворения их потребностей в скорби.       Напряжение увеличилось сильнее, когда маг-обрядец, что совсем недавно женил Тома и Гарри, стянул с пальца золотое обручальное кольцо — по правилам оно передавалось вдовцу усопшего. Темный Лорд знал об этом моменте и ничего не мог поделать. Это правила и знаковость. Настоящие похороны. Не просто вычурный спектакль. В любом случае, Нотт или Регулус заберут безделушку. Пусть, омега и относился равнодушно к ювелирному украшению, однако именно с помощью него он может в любой момент времени отыскать Гарри, где бы тот ни находился.       Вскоре над гробом, где недвижно лежал волшебник, вновь склонились так же низко, что и Дамблдор ранее, и это могло значить только одно — некто собирался поговорить с Темный Лордом. Нотт. Или снова старик. Тот, кто знает о состоянии бессмертия Волдеморта. — Гарри пришел, — прошептал голос Теодора, и пальцы на руке Тома непроизвольно дернулись, благо, никто, кроме Пожирателя, этот жест не заметил. — Он… Выглядит потрепанным. Кажется, с кем-то подрался. Слизнорт уже успел его достать. Он чем-то расстроил Вашего мужа. «Блять, Гарри», — обреченно подумал мужчина, и ему стоило немыслимых усилий заставить себя остаться лежать на одном месте. Том, кажется, тысячу раз просил самого себя, приказывал, заставлял, умолял не вести себя по отношению к мужу, как мать-наседка, но с этой потребностью было чрезвычайно сложно бороться. Сложно позволить человеку, что гораздо слабее тебя, полную свободу и независимость, омеге было физически тяжело и максимально некомфортно оставить беспокойного, бесконтрольного Гарри в покое и позволить ему бродить где-то в одиночестве, думать о чем-то, чего Темный Лорд не знает, общаться не пойми с кем, кто может причинить вред. Пожалуй, это не совсем верные чувства по отношению к равноправному супругу — он не был ребенком или беспомощным неумехой, но… Тому до болезненного зуда казалось, что альфа мог попасть в неприятности, в опасность, а то и вовсе — умереть, едва он выйдет из поля зрения и контроля своего мужа. А теперь Темный Лорд не знал ничего про эмоциональный фон бога, с кем он дрался и что успел наговорить Гораций-чтоб-его-все-черти-в-Аду-драли-в-задницу. — «Спокойно. Вокруг мои люди. Я всегда знаю, куда может пойти Гарри. Нельзя запирать. Я просто должен знать, где он.» — Кольцо, — одними щелкающими и сухими согласными произнес омега, потому что воздуха в легких не было для полноценного ответа даже шепотом. — Перехвати. Постороннее присутствие пропало — Нотт ушел прочь, и легче от этого вовсе не стало: теперь время тянулось еще медленнее.       Когда Том начал переставать чувствовать кожей температуру воздуха, когда звуки стали приглушаться, когда он не мог ощущать даже стенки гроба в полной мере, все пространство вокруг резковато пошатнулось, взмыло вверх, а затем омега принял спиной мягкий толчок — деревянное ложе опустили на дно свежевырытой могилы. После чего — сверху раздался глухой ровный стук, ставший первым перед чередой более тихих и мелких ударов — приглашенные гости по очереди кидали комья земли на крышку гроба.       Омега с трудом и хрипом расправил будто бы задеревеневшие легкие, впуская в себя совсем чуть-чуть воздуха (по ощущениям грудная клетка являлась монолитным плотным камнем, не некогда живой плотью), а затем еще раз, и еще, по маленьким глоткам, пока во всем омертвевшем теле не стала распространяться жгучая, нарастающая боль — бессмертие, наконец, начало бороться с ядом по мере наполнения легких, крови, органов, а главное — мозга кислородом.       И это было невероятно болезненно: сгустившаяся, стекшая вниз кровь восстанавливалась, оживала, становилась жидкой, Тома охватывала дрожь легкого потрясения, когда от спины, голеней, пяток, от шеи и рук стали увеличиваться ощущения копошения маленьких насекомых-червей, ползающих внутри плоти, ползущих выше. Кровь возвращалась обратно, и после целого дня мертвой неподвижности, закостенелости, оцепенения, такое движение и пульсация чувствовались чудовищно остро — как скрежет маленьких коготков крыс в абсолютной вакуумной тишине.       Первый удар сердца заставил вздрогнуть уже всем телом и болезненно застонать, скривиться, машинально перевернуться на бок и прижать лицо к ароматному дереву в попытках взять себя в руки, не реагировать на мучения, а тем более не закричать — гости все еще продолжали засыпать могилу землей. Том тяжело дышал, постанывая от боли во всем теле, его продолжало потряхивать, прижатое к крышке гроба плечо дергалось от каждого тяжелого удара ожившего сердца, пересохший рот наполнялся слюной, а глаза слезами, увлажняясь. Теперь горела огнем даже кожа.       Через некоторое неопределенное время агонии Поттера начало колотить, будто в припадке, а горло обожгло горечью яда. Слегка приподняв гудящую голову от дна гроба, Том глубоко вздохнул, ощущая, как в глотке клокочет рвота из крови, желчи, остатков земли и выпитого яда. Содрогнувшись последний раз, омега позволил жидкой массе исторгнуться вниз, обрываясь ниточкой слюны на нижней губе и подбородке. «Блеск. Наблевал себе в гроб. Прекрасно, тварь, воскресать красиво я не умею», — с веселой досадой подумал Темный Лорд, нащупывая непослушными пальцами Старшую Палочку в скрытом кармане и очищая рвоту, чтобы опять улечься на спину. Сознание приходило к полноценной норме, а боль отступала. Том наколдовал вокруг головы чары «Головного Пузыря» заранее. — «Еще пять часов до полуночи. И начнется вторая часть.»       Он некоторое время лежал неподвижно, бессмысленно пялясь в черноту. Удары земли сверху практически стихли. «Я омерзительный», — пришли непрошенные мысли, и Поттер нахмурился. — «Веду себя, как тошнотворный ублюдок. Выродок. Животное. Удивительно, что единственный друг и муж не брезгают таким человеком, что им не противно меня касаться. Мне было бы…весьма. Встреть подобного человека, как я, со стороны, — убил бы гада. Как мерзкое насекомое под подошвой ботинка, выпустил бы все кишки наружу. Как грязь. Грязное тошнотворное бессмертие. Грязные роды. Буквально — из земли, из грязи. Отвратительная мать», — в сознании всплыло чужое воспоминание искаженного похотью лица биологической матери, самки, в которую с наслаждением вколачивался ее собственный отец, дед Тома. И Темному Лорду показалось, что его сейчас в очередной раз вырвет. — «Но земля могильников — лучшая мать, что я когда-либо имел. Утроба, младенец, пуповина, мать, рождение. Из мертвого в живое. Из тишины к мешанине звуков. Это грязь.»       Том предусмотрел, что переодеваться в гробу не будет никакой возможности. Это было сложным и кропотливым занятием: проделать в днище дыру, убрать чарами «Очищения» большую часть земли снизу, создав карман пустоты, наколдовать защитный купол совсем рядом с поверхностью насыпи, чтобы та не провалилась внутрь, благо, английские волшебники соблюдали беспрекословные правила глубины захоронения, и Том разрыхлил, убрал часть почвы сверху, чтобы была возможность уничтожить крышку гроба, не быть придавленным слоем земли и выкопаться наружу. Поттер желал повторить свой сложный путь наверх, он не хотел выглядеть… чисто. Получилась своеобразная пещера, в которой омега мог сесть, согнувшись в три погибели, чтобы облачиться в пугающий наряд воскресшего монстра. Он впервые использовал реалистичный череп лошади вместо маски, и если бы не дополнительные чары, то и головы бы не смог поднять от груди от тяжести.       Под землей было тихо и хорошо. Переодевание не заняло много времени, как предполагал ранее Темный Лорд, и теперь мужчина лежал на спине, глядя вверх, в темноту. В метре от него покоились растерзанные тела Лили и Джеймса Поттеров. С другой стороны дед Гарри.       И он, тоже Поттер, лежал рядом с ними, равноправный и полноценный. — Здравствуйте, мама и папа, — с легкой насмешкой прошептал волшебник, поворачивая голову налево, и длинная маска-череп стукнулась о деревянное дно гроба. — Свекр и свекровь. Меня зовут Том, и я забрал себе вашего сына, надеюсь, вы не будете против? Конечно, не будете. Потому что я приведу его жизнь в норму после того, как ваш ненаглядный Сириус Блэк… Впрочем, он и поспособствовал нашей свадьбе с Гарри Поттером, знаете? Ответом стала гробовая тишина. Том испустил смешок. Слишком много каламбуров за эти сутки. Ощущение того, что он мог копнуть совсем немного вбок и коснуться сдвоенного гроба родителей Гарри, приводило в трепет. Возможность потрогать их кости, огладить оголенные черепа пальцами, увидеть сломанные ребра и одежду, в которой те были похоронены, узнать на вкус, какова их истлевшая плоть и…       Поттер оборвал мысли, теряя веселье. Разумеется, он не собирался осквернять покой родителей мужа, даже если теперь они лишь трупы, практически скелеты. Одной связи с местом погребения уже было достаточно, сладко и хорошо. Абсолютная причастность к роду Поттеров. Не Гонтов. Тем не менее, трупы Лили и Джеймса продолжали беззвучно манить и взывать возвращаться мыслям к ним постоянно. — Судя по тому, что я видел, мы еще встретимся, — подал голос омега. — Однажды в прошлом, в детстве моего Гарри. Прямо или через два рукопожатия. Колдомедик мужа — мое рукопожатие прошлому. «Спаси Гарри. Том Поттер.» Могли бы вы догадаться о скрытом шифре? О подделке? Увидеть странности? И каким способом колдомедик влиял на прошлое, на ваше настоящее, если все безобразные травмы Гарри не удалось предотвратить? Для чего тогда вообще появляться так глубоко в прошлом?       Он углубился в воспоминания. Колдомедик следил за беременностью Лили. Она жаловалась на пропавший запах феромонов плода. — Ах, вот оно что… — Том сомкнул губы. В полной темноте и тишине ему не оставалось ничего иного, только думать, думать, думать. «Вот она, та самая несостыковка прошлого Гарри. Причина, почему он не был убит Блэком, как того хотела природа. Это совершенно естественно — многие виды вымирают, больное потомство тоже умирает, ошибка генетики исправляется любыми путями. Это природа. Животный мир. Слаженный механизм. «Защита» Гарри в виде слабого блеклого запаха феромонов никакая не защита, это сбой механизма. Нарушение естественного процесса устранения грязных генов для выживаемости чистых, правильных. А причина тому — Я.» — Лили Поттер… Причина ведь и в тебе, — мягко заметил омега, пытаясь найти кусочки недостающих паззлов, чтобы собрать картину воедино, но нужных деталей истины все еще не хватало. — Ты нарушила естественный процесс продолжения рода истинных пар. Загрязнила природу собой, принесла в род Поттеров свою кровь. В этом причина сумасшествия Блэка? Или же тому виной его родственники, из-за которых у Джеймса Поттера не возникло влечения к паре? А стало быть и нужного природе потомства не породилось. Может, проблема в несовместимости Лили и Джеймса? Может, Гарри действительно мог зачать Джинни Уизли сквибба или бету? Прервав идеальный генофонд волшебной расы. Именно поэтому он должен был умереть? — Том ушел в свои мысли. — Чепуха. Тогда почему у него на запястье появилось имя истинной пары? Попытка природного механизма исправить генетическую ошибку Лили и Джеймса? И у Уизли могли родиться полноценные альфа или омега? «Я говорю сам с собой», — он осекся, прерывая монолог в пустоту. — «Не лучше ли потратить время на нечто более знаковое и ценное? Я первый за долгое время нахожусь рядом с семьей Гарри ближе, чем кто-либо.»       Что он мог бы сказать живым родителям мужа? Явно лишь то, что не рассорит с ними отношения. А мертвым? Да что угодно. Мертвые не слышат живых. По правде говоря, они вообще ничего больше услышать не смогут, помимо тишины. В этом благо. И, все же, Том не хотел упускать этот волнительный, чарующий и единственный в своем роде миг знакомства. «А что если… Почему бы и нет? Что я теряю? Гарри об этом ничего не узнает.»       Том улыбнулся. Действительно. Какой хороший момент для знакомства. Потрясающий. Идеальный. Исключительный. Он приподнял правую руку и стянул с пальца перстень Гонтов, а затем принял сгробленно-сидячее положение, крутанув кольцо несколько раз, мысленно взывая к родителям мужа. Затем зажег свет на кончике волшебной палочки, тут же натыкаясь взглядом на две призрачные фигуры, принявшие то же положение тела, что и омега. Место в самодельной земляной пещере стало в разы меньше.       Женщина обвела взглядом тесное пространство могилы, а затем ее пустые глаза уперлись куда-то в сторону. Туда, где лежало ее захороненное тело. Мужчина повторил практически тот же жест, разве что задержавшись взглядом на фигуре жены. А затем Джеймс повернул голову в том же направлении, в направлении своей могилы. — Добрый вечер, миссис и мистер Поттеры, — чопорно поздоровался Том, в полной мере ощущая сюрреалистичность ситуации. Наслаждаясь ею. Призрачные мертвецы разом, как по команде, развернули лица к Темному Лорду, глядя на него, не моргая. Омега доброжелательно представился: — Меня зовут Том Поттер, я — супруг вашего сына. Призраки продолжали смотреть на мужчину, не шевелясь и ничего не отвечая. Темный Лорд вздохнул: — Ах, простите мою грубость, — он стянул с лица трансфигурированый лошадиный череп, открывая недвижным глазам мертвых родственников мужа свое такое же бледное лицо. Том вновь улыбнулся: — Какой хороший день для похорон, не считаете? Ясное небо, сухая земля, замечательное время года для рытья могилы. «Гарри убил бы меня, узнай, что я шучу на подобную тему с его убитыми родителями», — волшебник ощутил толику огорчения. Но это была действительно неоднозначная ситуация. Хотя бы потому что Поттеры прекрасно чувствовали свои лежащие неподалеку трупы. — Все травмы Гарри — всецело Ваша вина, все его плохие воспоминания, кошмары и комплексы — Ваша вина. А то, что мой муж выжил — не Ваша заслуга, как родителей, — пожалуй, эти обвинения омега мечтал высказать довольно давно. — Гарри винит себя, что не смог спасти родителей, это терзает его по сей день. Но ваша смерть — только ваша вина, неспособность защитить единственного сына. У меня нет ни отца, ни матери, пожалуй, никогда и не было. Но даже Я справляюсь с вашей задачей более успешно. Мертвецы, по которым скорбит моя радость. Поттеры продолжали молчать, никак не реагируя на высказывания колдуна, и Том ощутит медленно подползающее раздражение. Он что, опять говорит с пустотой? Мужчина вытянул вперед раскрытую ладонь с кольцом, погружая ее в призрачные очертания груди Лили Поттер: — Отвечай мне. — Это ведь конечный этап пути, — она склонила голову набок знакомым жестом Темного Лорда. — Ни боли, ни страданий, ни радости, ни обещаний. За смертью ничего нет. Почему тебе тоскливо? — Мертвые должны оставаться мертвыми, — голос Джеймса был идентичным голосу его жены. Он склонил голову набок в том же направлении. — Плоть — земле, душа — земле, тоска — земле. Где ты сейчас? Волдеморт не изменился в лице. Он медленно опустил вытянутую руку вниз. — Вы не Поттеры. — Где ты сейчас? — повторила вопрос уже миссис Поттер. — Под землей, не так глубоко, чем то место, откуда я вас выдернул. Том облокотился спиной о рыхлую землю, что держалась за счет заклинания купола. Сердце колотилось быстрее, чем обычно. Сидящие напротив мертвецы не спешили нападать, но омега не чувствовал себя в безопасности. И та сторона казалось совсем рядом. «Мертвый король вел себя иначе», — омега нахмурился. — «Камень Воскрешения вызывает слепки душ, воспоминания еще живого сосуда для них, я уверен, родители Гарри не стали бы общаться на подобные темы, так вести себя. Нечто изменилось.» — Нечто, — глухо прошелестела женщина. — Или ничто. — Почувствуй, — просто ответил Джеймс и прикрыл глаза. Том вздрогнул всем телом, захрипев, хватая воздух ртом, как выброшенная на берег рыба. Все его нутро пробрало с головы до пят потустороннее чувство чужого присутствия, прикосновения, чьи-то пальцы, чей-то холод, чья-то беспробудная тоска, беспомощность, зов, мольба, мука, одиночество тысячи, тысячи и тысячи существ разом. — Хватит, — выдавил он из себя, прижав ладонь к грудной клетке, силясь удержать нечто незримое. — Я прикасаюсь к ней, и мертвые тянутся обратно, я пробую ее и касаюсь их в ответ. Мы переплетаем пальцы и шепчемся, вслушиваемся, вслушиваемся, вслушиваемся, — зашептал мужчина. — Возвращаемся к тишине, где нет боли, страданий, радости и обещаний, где нет тоски. — Возвращайся к тишине, — бесцветно попросила Лили, переплетая пальцы с белым, как мел, Томом вслед за Джеймсом. — Где более никого не осталось.       Темный Лорд поднял веки, встретив перед лицом полную темноту и абсолютную, свойственную всем могилам, тишину вокруг. В кармане лежащего рядом погребального савана мерно пищал будильник электронных часов. Поттер повел рукой, и Старшая Палочка впорхнула в изящную ладонь, озаряя маленькое пространство серебристым свечением. Том опустил голову, замечая лежащий на дне гроба перстень Гонтов. После чего механическими движениями рук надел кольцо на палец, а маску лошадиного черепа на голову, скрывая обескровленное от пережитого безэмоциональное лицо.       Глубоко вздохнув напоследок полными легкими, убирая чары «Головного Пузыря», Поттер махнул палочкой, и свежая масса земли рухнула сверху, крепко придавив тело к оставшейся части деревянного гроба.       Не позволяя себе думать о слабости, удушье, мертвецах или смертельной ловушке, Том, разгребая руками комья почвы уже привычными движениями, начал медленно карабкаться наружу, к поверхности своей могилы.       Он сидел на каменном надгробье, молча взирая на кричащих, танцующих в наркотическом волчьем дурмане Пожирателей Смерти, на пару длинных столов с угощениями и выпивкой оборотней, вглядывался в жарко полыхающие костры на месте каждой из могил оскверненного семейного кладбища Поттеров, через которые изредка перепрыгивали одурманенные колдуны, подпаливая полы черных мантий, на их маски животных, в точности повторяющие головы зверей из кошмара Гарри, который Том сумел прочитать из его воспоминаний, смотрел на сваленные в кучу костров ветки можжевельника, шкуры животных и старый мох, поднимал голову на огромную полную луну на чистом ночном небе, пока Пожиратели Смерти повторяли путь пляса потусторонней нечисти гнилых дней, пока приглашенные гости оплакивали в своих домах так рано ушедшего из жизни Тома Поттера, пока повредившийся рассудком от увиденного Гораций Слизнорт трясся на голой земле, пялясь в пустоту ночи, пока три оставшихся в живых оборотня бесновались и выли в исландском лесу, никем не замеченные, пока Гарри Поттер летел вниз головой навстречу бездонной пропасти в норвежских могильниках.       Том опустил взгляд на свои запачканные землей пальцы. В воздухе начали проступать запахи можжевельника, мха и паленой шерсти. «Где ты сейчас?»