Infuriato

      Гарри упорно молчал, не реагируя ни на какие вопросы или высказывания Тома, он смотрел на опустевший обеденный стол, не шевелясь, никак не отвечая даже на неловкие попытки Нотта его разговорить — Пожирателю Смерти стало страшновато оставаться один на один со своим Повелителем-другом. Темный Лорд не стал принуждать мужа к диалогу, переключив свое внимание на Пожирателя, и тот героически взял весь удар тяжелого взгляда и странных разговоров на себя. — У тебя до сих пор нет хоркрукса, — улыбнулся омега, поигрывая пальцами по дереву, отбивая ногтями нечеткий ритм — настроение гостя быстро падало, прогрессируя гнев по мере продолжительности тишины со стороны супруга. Несмотря на дружелюбный голос, взгляд оставался бритвенно-режущим. — Такой молоденький. Думаете, вам дико видеть Темного Лорда в возрасте, но что насчет моего восприятия? Два чувствительных юных мальчика, — раздался смешок. — Едва ли это упрек. Нотт нервно поддержал улыбку, не зная, куда деть руки. Том был старше его деда. Пожиратель Смерти банально не знал, о чем поддержать беседу: альфа и раньше не был многословен с новоявленным другом. А как «дружить» с мужчиной забальзаковского возраста, он не имел ни единого представления. — В этом году ты разорвешь свою душу для меня, — продолжал легко улыбаться Волдеморт, пристально глядя на Пожирателя Смерти. Ноготь скрябнул по деревянной поверхности. — Печально, что сей момент произойдет без моего непосредственного участия и присутствия, но я хочу, чтобы мой единственный друг знал и понимал, насколько я буду горд нашему схожему состоянию. Если уж восьмилетний мальчик справился с разрывом… — Тедди нездоров, — нахмурился собеседник. Честно говоря, он и мальчишка находились в стадии холодной тайной войны. И отчего агрессивный оборотень так сильно невзлюбил, казалось бы, незнакомого человека — не ясно. — Психически, эмоционально. Скоро Чаггер перестанет с ним справляться, как только Тедди осознает свою власть в доме. Свою неприкосновенность и положение в обществе: так или иначе, несмотря на Ваше отношение к происходящему, сэр, Эдвард Поттер — сын Темного Лорда Волдеморта, и как только до пацана дойдет суть вещей, он станет абсолютно неуправляемым. Бессмертный неуправляемый оборотень. — Это не имеет значения. Эдвард подчиняется силе. — Какой предмет мне выбрать, сэр? — охрипшим голосом спросил Нотт. — Для хоркрукса. Что это будет? — Ты, верно, думаешь, Темный Лорд — нянька, что вечно останется направляющим перстом, — ноготь вновь шумно корябнул по столу, и напряжение в воздухе тяжело усилилось, почти потрескивая бурлящей в нем магией. — Ты, видимо, полагаешь, звание Первого Генерала ни к чему тебя не обязывает. Я могу рассказать и подсказать. А после — выгоню отсюда, полностью разочаровавшись в своем выборе. — М-мой Лорд, я… — Ты не ребенок, — холодно продолжил давить волшебник, перебивая. — У тебя есть еще два года на самосовершенствование, прежде чем моя политика станет жестче. Два года, Тео, чтобы оправдать свою высокую должность, показать, что заслуживаешь ее. Заслуживаешь быть моею правою рукой. Мне не нужен бесполезный утяжелитель, слабый багаж, который я обязан тянуть на себе, Первый Генерал — в первую очередь опора, советник и оружие. Не становись грузом, что я непременно сброшу. Самосовершенствуйся. Развивайся. Тренируйся. Книги в руки возьми. Это были жесткие слова, бьющие точно в цель — Нотт всем сердцем хотел быть полезным и нужным для Повелителя. Высказывание Темного Лорда оказалось чрезвычайно болезненным кипятком во все нервы разом.       Том повернул голову к мужу, замечая, как напрягаются его плечи. Гарри все еще не смотрел на омегу, опустошенный и мрачный. А Волдеморт больше ожидать не собирался. — Тео, мне кажется, у тебя появились неотложные дела за запертой дверью прямо сейчас. Пожиратель Смерти намек уловил, неловко и поспешно склоняя голову и поднимаясь на ноги, чтобы как можно быстрее покинуть столовую.       Путешественник во времени тоже встал, шагнув к альфе и цепляя его подбородок костлявыми пальцами, принуждая поднять голову и обратить на себя внимание. Том некоторое время молчал, рассматривая эмоции человека. Гарри сильно нервничал и старательно закрывался от него, словно это имело хоть какое-то значение для волшебника, что так безукоризненно знал мозг возлюбленного. Горячие пальцы держали крепко, взгляд мужчины оставался тяжелым, чужим, взрослым. — Ты перемещаешься так… То есть Вы перемещаетесь так далеко, и я… — альфа смутился и замолчал — глаза Тома округлились от подобного обращения. — Я слишком хорошо знаю Вас-т-тебя. Ты же не… Вы не способны вовремя остановиться. — Знаешь, тебе абсолютно точно не стоит обращаться к своему супругу в уважительной форме, — выразительно произнес Том, сжимая на подбородке мужчины пальцы сильнее, чтобы тот не смел отворачиваться. — Если это проблема, я наложу на себя иллюзию. Отвечая на твое обвинение, я способен остановиться. Я знаю каждый разумный предел, за который мне не следует переступать. Я вижу эти страхи и уверяю, что не изменил в твоем прошлом ни единой крупицы. Прошлое невозможно исправить, это непреложные законы. Все свершилось. Все — есть. — Не понимаю, — осторожно ответил альфа спустя звенящие секунды тишины. В сердце заискрила надежда. — Вы… Ты здесь, и ты что-то делаешь, что-то меняешь. Изменяешь. — Нет, — спокойно покачал головой Темный Лорд, все еще нависая над своим беспокойным человечком. Он склонился, чтобы оставить мягкий поцелуй на лбу. — Хочешь заняться чтением? Старший Поттер опешил от такой резкой смены темы, даже слегка отпрянул назад, вытаращившись на супруга. Вот так запросто, без прикрепленных аргументов и комментариев, односложное «нет»? Словно это будет в полной мере достаточным? Гарри не заслужил простых объяснений? Он не считал свои подозрения безосновательными. — Милый, я не способен применить к тебе Империус, как же ты можешь говорить о таких значительных вещах, как попытки шутить со временем и устоявшейся цепью событий? — снисходительно ответил Том на кричащие мысли мужа, ласково погладив его по голове, слегка зачесывая челку со лба назад. — Ты очень много беспокоишься о пустяках. Это неважно. Ты не можешь бояться невозможного. Ты ведь не боишься, что моя магия сломает тебе шею, когда я зол. Даже мысли о подобной чепухе не возникает, — он с улыбкой гладил изумленного волшебника по волосам, больше не удерживая того за подбородок — Гарри просто не мог отвести своего внимания от возлюбленного. — Да, я перемещаюсь во времени. Да, настолько далеко. И — нет, я не рву твое прошлое по своей прихоти, оно такое же цельное, постоянное и неизменное, какое существовало всегда. Я не лгу. — Тогда что насчет Эндрю? — Ты помнил его всегда, до меня, до знаний о временной аномалии. Он был всегда. Прошлое существует с учетом будущего и наоборот. Ты смог бы назвать изменением, если бы я попытался убрать Каресбиуса из твоего детства, но это абсолютно невозможно. Все — есть. Том мягко притянул супруга за плечи к себе, чтобы прижать его голову к своему животу и обнять, зарываясь пальцами в непослушные жесткие волосы. Темный Лорд неторопливо гладил спину мужчины, почесывал его затылок, продолжив негромко говорить: — Смотри, я здесь, рядом с тобой, тоже переместился в прошлое на много лет назад. Разве я разрываю твое настоящее на куски? Хотя бы одним своим действием? Разве я способен причинить тебе намеренное зло? Мне пятьдесят четыре, и я здесь, потому что прямо сейчас за стенами родного дома развернулся кошмар, потому что здесь нужен взрослый человек, знающий об аномалии гнилых дней каждую незначительную деталь. Способный защитить от нее в случае беды. Вдобавок, я несу ответственность за каждого гостя и работника Тихого Омута. — «Защитить», — пробормотал Гарри, разморенный и впечатленный новой странной лаской — утешительными поглаживаниями, будто бы этот чуждый очень повзрослевший Том Поттер действительно чувствовался более попечительным и зрелым, чем любая фигура отца. Может быть, потому что Джеймс Поттер так и не дожил до того же возраста. Может быть, альфа воспринимал мужа более заботливым и знающим значение каждого ласкового жеста, их влияние. — Но это изменение. Защитить — значит изменить состояние опасности в безопасность. Значит, ты меняешь мое настоящее своим присутствием. Это перечит твоим словам. — Я всегда был здесь, — прогудел низкий голос над головой с полным спокойствием, уверенностью и безмятежностью. — Всегда появлялся. Каждый раз. Будущий, взрослый ты не знаешь времени первых гнилых дней в Исландии без моего присутствия, потому что этих дней никогда не было. Потому что я здесь. Ты не ведал иного, а значит, никакого изменения не существовало. В моем прошлом я узнаю о своем прыжке — ты сам расскажешь. И это тоже останется устоявшимся во времени событием, свершенным и постоянным. Я всегда был с тобой. — Запутанно. Может, ты меня дуришь? — в ворчливом тоне считывалось легкое веселье: Гарри перестал испытывать страх. Сложно бояться, когда в любом касании Тома ощущалась любовь. Даже если он старше в три раза. — Расскажешь о будущем? Том не ответил, а альфа не стал настаивать, прижатый изуродованной стороной лица к теплому животу мужчины. Его колючая давящая магия легонько ластилась к коже, ощущаясь довольно комфортно. Спина Гарри немного затекла от этой позы (он не хотел наваливаться на более хрупкое существо своим весом), однако прикосновения оказались слишком приятными, чтобы отстраниться от них, как ладоней, так и магии. — Но у меня осталось еще несколько тревожных вопросов. Выпрямить спину все же пришлось, потому что волшебник предпочел видеть при этом лицо омеги — постное и скупое на эмоции, непривычно повзрослевшее. Том сел обратно за стол, скрестив на груди руки и молча уставившись на альфу в упор, ожидая продолжения. Гарри с легким любопытством подумал, что эмоциональность Темного Лорда значительно сошла на убыль, а судя по разговору с Тео — терпимости в нем тоже убавилось. — Почему именно в пятьдесят четыре? Почему не, скажем, в тридцать? Двадцать семь? И, господи боже, почему ты в балахоне, как дементор?.. Ранняя седина? Ты недоедаешь? Почему ты такой худой, Том! Ты — жуткий. Левый глаз омеги дернулся. — Ах, добродетель искренности: порок доверия в привыкании, воспринятии ее, как должности, добродетелью является лишь в том случае, когда ты в начале пути, но пороком, когда она больше не производит должного впечатления, когда ранее богато украшенные чувства превращаются в болезненную, горькую правду. Гарри моргнул, а Том лишь устало повел плечами, никак не комментируя тревожную фразу. Альфа опять начал выглядеть замкнутым и угрюмым, пусть, и не понимая причин высмеивания искренности, но общую суть улавливая. Осуждение. И Темный Лорд сдался. — «Несколько вопросов»? — иронично переспросил мужчина, дразнясь. Уголок его губ устремился на пару миллиметров вверх. — Время — сложная субстанция, чтобы управлять им и решать самому, когда совершить прыжок. Я бы не смог оказаться здесь в ином возрасте. Время неизменно, пойми эту простую истину, родной. Или тебя не устраивает мои пятьдесят четыре и ранняя седина? — усмешка стала шире. — Хотя, конечно же, сейчас тебе хочется иметь молодого супруга, а не видеть перед собой наглядную фигуру отца… Верно? «Отец». Ты сравнил меня с Джеймсом. Очень… Интересный выбор. И я никогда не набирал много веса. Видишь ли, приютское детство не одарило правильным метаболизмом, как и постоянная занятость сейчас, — Том опустил взгляд вниз, на свои жуткие одежды. — Я посчитал появление обнаженным не совсем удачным экспериментом. Но, конечно же, любой каприз за вашу просьбу. — Ты замечательно выглядишь, помимо истощения, — твердо возразил Гарри, и взгляд его стал серьезным. — Уверен, что горд таким супругом. Не знаю, как выгляжу Я в свои пятьдесят четыре… — С морщинами и залысинами? Пивным животом? С седой бородой? — продолжал насмешливо дразнить Том, никак не меняясь в лице, и альфа возмущенно приоткрыл рот. — Пройди свой путь и выяснишь. Иначе какой интерес узнать свое будущее за пару минут? Поттер, может, и хотел обидеться за отказ, но не мог, он просто поставил себя на место пары: а если бы год назад ему некто сказал, чем могут закончиться отношения со странным слизеринцем? Потеря глаза, изуродованное лицо, разрывающий душу крестник, встреча с Сириусом и повторное похищение, встреча с гребанным Гриндевальдом, обвинение в убийстве? Скорее всего, Гарри обходил бы Тома за несколько километров стороной, так и не узнав многие другие вещи. Так и оставшись слабым, зависимым и травмированным. Нет, альфа прекрасно понимал значение правды и то, что она может сделать с человеком.       Том — другой. Повзрослевший, изменившийся, прошедший определенные события, что привели его к другому выражению эмоций, к другим чертам характера, привычкам, движениям, весь этот опыт не говорит о том, что произошло нечто дурное, хотя и плохих событий Гарри не отрицал, учитывая специфику планов Темного Лорда, но альфа не был слепым глупцом, рассчитывающим на кристально чистое и счастливое будущее, отрицающим любые изменения и боящимся трагедий и ссор. Несмотря на пережитый кошмар, Поттер получил гораздо большее, и он прошел бы свой путь снова, и снова, и снова, чтобы оказаться здесь, на этом самом месте.       Волдеморт смотрел в лицо мужа, без труда считывая мелькавшие в голове мысли, явно удовлетворенный этим пониманием. Может, именно поэтому он решил раскрыть крупицы опасной правды: — Нам будет сложнее. Я кручусь в обществе, среди политиков, журналистов, на меня обращены глаза народа, их ожидание, их внимание, Тедди отправится в школу, и о нем узнает общественность. О тебе узнает. Быть супругом Темного Лорда, Правителя Магической Британии, и оставаться в тени, незамеченным, — невозможно. Люди будут обсуждать твою внешность, куда ты ходил и что делал, твои оценки и статус в Хогвартсе, каждое невольно брошенное слово, отношения с окружающими, любую твою одежду, каждое появление в свет. На самом деле газеты будут обсуждать даже нашу половую жизнь, — весело добавил Том, приведя супруга в ужас. — Кто кого трахает, сколько раз и с каким уровнем жестокости и принуждения. Даже одежда. Эмоции. Грязь на ботинках. Ты сопровождал меня с мрачным лицом и хмурым взглядом? О, тогда ты определенно контролируешь большую часть деятельности Темного Лорда. Или та уродливо-яркая куртка? Получается, инфантильный альфа получает насилие от меня, ведь люди, одевающиеся, как идиоты, совершенно наивные и добрые. Кто-то увидел серьги? Скорее всего, ты — гей, и наш брак — фикция. Я прочитал столько абсурда и пережил столько скандалов на почве газетных статей, и сколько их пережил ты, сколько тебе предстоит пережить… Гарри вспомнил высказывание Нотта, когда он увидел ошейник, и поверил каждому слову омеги. А за куртку стало обидно. Ему очень нравились яркие, жизнерадостные цвета. Правда, монолог пары вызывал слишком сильный интерес и любопытство, чтобы на полном серьезе обидеться или надуться, как мышь на крупу. — Но и это приведет нас к определенному развитию, — тон голоса волшебника стал вежливо-спокойным. — К плотному панцирю, и вывести нас из строя подобными обвинениями станет невозможно. Журналисты так и продолжат обсуждать твою прическу и следы грязи на обуви, и ты перестанешь вздрагивать и бояться выйти наружу, из четырех стен. Пока что ты в полной безопасности общественного незнания, но останется этот блаженный пузырь отстраненности ненадолго. Люди узнают, что у нас есть ребенок, а когда они узнают возраст Тедди… — О, — простонал Гарри. — Ты же не хочешь сказать, что… Нам же в то время было всего по одиннадцать лет. Они же не могут на самом деле поверить, что ты родил в одиннадцать. Это абсурд. — Общество гораздо абсурднее и тупее, чем ты можешь себе вообразить. Твой сын носит твое лицо, — повел плечами Темный Лорд, выглядя безразличным. — О том, что Эдвард — метаморф, идиоты докопаются гораздо позднее. Новость о наличии ребенка долгое время останется культовой для создания самых бредовых предположений. Впрочем, на некоторое время это станет отводом глаз от проблем с изменением законов и опытами над людьми. Еще долгое время общество не могло принять правду об изобретениях и полевых проверках их работоспособности: от зелий до артефактов. — Опытами над людьми?.. Том?.. Тот односложно ответил, слегка усмехаясь: — Каждое зелье, что ты знаешь и применяешь, было проверено на животных и людях. Каж-до-е. Отчего-то никто не хочет признавать голую правду, но иначе волшебники бы банально не могли сращивать кости или восстанавливать внутренние органы. Впрочем… Все колдуны, над которыми проводят опыты в моей лаборатории, — добровольцы с возможностью отказаться и уйти. Несомненно, народ удачно берегли от правды, но сумасшествие омег — самая страшная, долгая и неизлечимая массовая болезнь, чтобы так просто скрывать разработку лекарства и затраченные на лабораторию средства. Бесчисленные статьи о геноциде, оппозиция, нападения… Так всегда бывает, сначала немыслимо, недопустимо, как же так?.. Такая жестокость, — Том улыбнулся открыто, обнажая блестящие от слюны зубы: — Словно окно Овертона, действительно? Никогда не стоит заглядывать из начала в конец, что и показала твоя вспышка негодования от моего открытого заявления об опытах над людьми. Альфа несколько раз глубоко вздохнул. Они еще об этом поговорят. Он еще крепко об этом подумает. Все слова омеги имели смысл и неоспоримую логику разумного Правителя и просто разумного существа. — Ты мог бы запретить журналистам обсуждать нашу семью, — аккуратно предложил Гарри, на самом деле зная, что муж вполне может это сделать. — Если ты «Правитель». Волдеморт снисходительно усмехнулся, качая головой. — Гораздо безопаснее для нас, если обществу будет казаться, что каждое наше движение — у всех на виду, если они будут уверенными в каждом раскрытии секрета, то не станут пытаться выяснить «правду» самостоятельно. На самом деле эту базу мне объяснил Дамблдор. Он и живет этой схемой полоскания косточек в дешевых газетах, скрывая настоящие тайны. Все его идиотские мантии, идиотское поведение скрывают его преступное прошлое и жестокие идеи. В самом деле, разве чудаковатый добродушный старик в лимонно-желтой мантии мог раньше пропагандировать насилие над магглорожденными? — Минуточку, — глаз альфы расширился. — Минуточку! — Не просто так его истинная пара — Геллерт Гриндевальд, милый. И концепцию взаимодействий истинных ты уже прекрасно знаешь. Да, любовь моя, Альбус ратовал за истребления грязнокровок, бет и магглов, поддерживая каждую идею своей пары. Но вот его положение на сегодняшний день — уважаемый всеми герой, немного сумасшедший добрый дедушка, которому доверили образование детей. Гарри словно обухом по голове ударили, он в шоке смотрел на мужчину, не веря своим ушам. Это… Ведь и он сам всегда считал бывшего директора школы милым добрым старичком, дарящим детям сладости. Сильным, но уютно-безопасным. Однако перспектива мелькать в газетных статьях не порадовала, но даже напугала. Это не казалось чем-то невозможным, учитывая разворачивающуюся деятельность супруга. — Я удовлетворил твое любопытство? — с улыбкой спросил Том. — Пожалуй, я даже рад, что заранее предупрежден. Знаешь, это был бы настоящий удар, если бы я случайно увидел свою морду в Ежедневном Пророке с подписью «одевается, как клоун». Позорище. — «Лицо», — строго одернул темный маг, хмурясь. — Я успел забыть, как самокритично ты высказываешься о своей внешности. И какая низкая самооценка была раньше. Я слишком поздно начал бороться с самоуничижением мужа, и в этом только моя ошибка. Гарри, ты красивый, умный и сильный. Пожалуйста, работай над отношением к себе. — Может, это ты слеп к тому, кого любишь, — теперь настала очередь Гарри становиться снисходительным, хотя его щеки покрыл смущенный румянец. — Я видел красивых, умных и сильных людей, и точно к ним никаким местом не отношусь. Волдеморт холодно возразил: — Я уже достаточно взрослый, чтобы отвечать за свои слова. И прожил с тобой достаточно, чтобы говорить эти вещи. — Простите, сэр, — весело воскликнул альфа, приподнимая ладони. — Так точно, мистер Поттер. — Невыносимый.       Но насколько невыносимым стал сам Том, Гарри понял только на третий день, после того, как радость встречи, любопытство и очарованность уступили место привыканию. Когда он рассмотрел поведение супруга без завесы восхищения — ведь, как же, путешественник во времени, постаревший супруг, должность Правителя, все это вызывало столько интереса, — на смену им пришли настороженность, недоумение и легкий эфир страха от странного поведения омеги. Том не просто проводил время с молодым супругом, он преследовал Гарри, куда бы тот ни пошел. Альфа не мог выйти из комнаты без сопровождения, если вставал ночью в туалет, Темный Лорд просыпался и шел следом. Это можно было бы списать на проявление заботы или безопасность, но не молчаливое наблюдение, пока — черт подери — Гарри справлял нужду. Нет, Том не трогал его и не разговаривал, на самом деле он вообще руки не распускал, и самому альфе было неловко проявлять любовь к мужчине, учитывая его возраст. Может, теперь ему интимные ласки не были приятны и нужны? И поднимать эту тему мужчина посчитал ужасно неловким.       На все осторожные расспросы о своем поведении омега отвечал бесстрастно, логично и лаконично, что и не подковырнуть, но менее странным от этого его преследование не становилось, вовсе наоборот, потому что мужчина не выглядел сумасшедшим или эмоционально-встревоженным, чтобы как-то оправдаться в чужих глазах. Он это делал — и все. И выглядело бы подобное поведение страшно маниакально, если бы ни это спокойное отстраненное лицо и безупречно выверенные движения. Том просто шел следом, никак не направляя партнера и не ограничивая. И Гарри терялся от непонимания происходящего. Да, Темный Лорд сказал, что оберегает и охраняет от «глупостей», но не в своем же сверхбезопасном доме?.. Альфа и не собирался никуда выходить во время гнилых дней, он же не совсем безрассудный идиот.       Все докатилось до такого абсурда, что мужчина банально перепугался и едва не схватился за сердце, столкнувшись с черными силуэтом посреди ночи прямо в коридоре, и две бликующие красные точки на месте глаз от лунного света. Полусонный, крадущийся под завывания тварей на улице, немного отвыкший от постоянного присутствия мужа, Гарри бы закричал, если бы воздухом не подавился от испуга и неожиданности. И если бы это поведение оказалось нетипичным, вовсе нет. Вспоминалась пещера в Мексике и аналогичная «ночная встреча». Грешок за таким делом за Томом имелся еще с того времени.       Две красные точки медленно мигнули во мраке. Темный Лорд искренне удивился, что напугал собой как раз в то время, когда детский невинный смех за стенами дома перерос в грубое рычание собаки. Том протянул свои тонкие руки вперед и увел альфу за собой в комнату, прямо как… Ну, у волшебника было несколько нелестных сравнений. Они потеряли свой смысл, когда омега позволил закопаться вместе с собой в объятиях под теплое зимнее одеяло.       В итоге, Поттер отбил свое право справлять ванные и туалетные процедуры отдельно от супруга, чем Том оказался явно недоволен и что старался как можно выразительнее показать: демонстративным молчанием, отвернутой головой и выпущенной наружу тяжелой магией. Гарри и бровью на такие выкрутасы не вел. Однако было забавным узнать, что даже с возрастом и пережитым неизвестным опытом он узнавал в поведении своего Тома. Больше мужчина иллюзий никаких не носил, и альфа лицезрел его лицо постоянно. В любом случае, у альфы появилось целых несколько минут одиночества, по прошествии которых муж неизменно стучался или тихо, навязчиво скребся в запертые двери ванны или туалета и просил открыть. «Он засекает время?..» — опешил волшебник, когда это повторилось уже трижды. — «Да что за жуть с ним творится?»       Гарри было интересно знать наверняка, и он тоже засек время на наручных часах. Одна минута… Три… Шесть… В дверь раздался настойчивый стук. — Все в порядке? «Поверить не могу! Он засекает или отсчитывает минуты!» — Вот черт… На этом эксперименты над путешественником во времени не закончились. Когда Поттеры на исходе дня остались вдвоем в просторной комнате, Гарри намеренно не прикрыл за собой двери, а после — сорвался с места и побежал. Глаза Тома расширились, и он рванул следом, на ходу выкрикивая просьбы остановиться, спрашивая, что случилось, крича имя супруга. Альфа бежал быстро, ловко огибая препятствия и практически перепрыгивая все лестничные пролеты, даром, что занимался в спортзале. Темный Лорд никогда не обладал физической мощью или выносливостью, и он отстал практически сразу. Гарри не мог поверить: Том действительно побежал следом! Пятидесятичетырехлетний мужчина и эта нелепая погоня! Да все он понял, зачем альфа это сделал, столько раз обсуждали преследование! И все равно побежал, чтобы догнать.       Свой путь Поттер окончил во внутреннем бассейне, с разбегу и прямо в одежде прыгнув в прохладную воду, правильно нырнув — практически бесшумно, проплыв несколько стремительных метров, Гарри вынырнул на середине бассейна, встряхивая головой, как собака, и тяжело дыша. На стенах отражались блики, танцуя вместе с колышущейся потревоженной поверхностью, одежда слегка тянула вниз, волосы липли к мокрой коже. Он вслушивался в тишину, мерно покачиваясь, пока не раздались приглушенные быстрые шаги, а взгляду не явился сильно запыхавшийся, вспотевший и покрасневший Том. Обеспокоенный, встревоженный и чертовски злой. — Что за фокусы ты вытворяешь?! — хрипло прорычал он, впиваясь черными от бешенства глазами в своего удивленного мужа. — Почему ты убегаешь от меня?! — А почему ты меня преследуешь? — озадаченно парировал Гарри, отплывая немного назад. Искаженное яростью лицо не впечатлило и не напугало. Видал и страшнее на самом-то деле. Волдеморт опасно сузил глаза, судорожно вздыхая и указывая пальцем на пол возле себя. — Выходи из бассейна. — Нет. — Гарри, иди сюда! — Нет же! Хватит, пожалуйста, ты ведешь себя максимально странно, и я… — альфа обалдело замолчал, потому что Том попросту поднялся в воздух, плавно приблизившись к мужчине. — Бог. Ты. Мой. Ты — спятил. Серьезно? И что теперь? — Почему ты убегал? — голос стал спокойным. Том смотрел на держащегося наплаву волшебника сверху-вниз, упершись подбородком себе в грудь, все еще ходившую ходуном от изнурительного бега. — Ты действительно понадеялся, что сумеешь сбежать от меня? — Конечно, нет, — Гарри раздраженно махнул рукой, поднимая брызги. — Я проверял твою реакцию, и ты провалил тест. Что ж, встречный вопрос: почему ты догонял? Может, ты настолько мне не доверяешь? Что боишься оставлять одного? — Не доверяю? Темный Лорд отлетел назад на несколько метров, и на его бледные губы легла странная жуткая улыбка. А затем он рухнул прямиком в воду, исчезая там с головой.       Альфа вскрикнул, чувствуя, как сдавливает сердце ужасом и неверием, и в панике нырнул, в мгновение ока подхватывая тонущего и вытаскивая того на поверхность. Том с хрипом задыхался, его глаза широко распахнуты от инстинктивного страха, а рот приоткрыт, он тяжело закашлялся, и, наконец, во взгляд вернулась полная осмысленность. Руки крепко обхватывали плечи Гарри, больше отпускать не собираясь.       Второй мужчина ошалело смотрел на потемневшие, прилипшие ко лбу кудри с проседью, перламутровые блики на коже, бисер прозрачных капель: неправильная, жуткая картина — Том, наполовину скрытый в воде. Живой. Живой. Задыхающийся, с раскрасневшимися приоткрытыми губами, с ощущением болезненной хватки тонких пальцах. — Сдурел?! — рявкнул альфа, встряхивая мужчину безо всякой осторожности, как тряпичную куклу, а тот только мягко рассмеялся. — Никогда, ты слышишь? Больше никогда, никогда, никогда так не делай! Никогда! — О вопросе моего доверия к тебе, — иронично произнес Том, объясняя свой самоубийственный поступок. Гарри заметил, что его тело мелко тряслось. Как и собственное — крупной дрожью потрясения. — Тебе лучше доставить меня к «берегу», как можно быстрее, пока моя магия не разрушила весь бассейн целиком. — Кретин! — прорычал второй Поттер, поспешно поплыв вместе с омегой к бортику, не прекращая ругаться: — Сумасшедший ублюдок, бессердечный эгоист, да я тебя…! Он посадил старшего волшебника возле белоснежных ступенек, сам облокачиваясь руками о холодную плитку, и прижал лоб к тощему бедру Темного Лорда. На мокрые волосы сразу же опустилась горячая ладонь. — Не стоило тебе бежать от меня и провоцировать, — раздался сверху елейно-нежный голос. Пальцы погладили макушку, а затем Волдеморт легонько потряс еще не отошедшего от шока Гарри за плечо, чтобы тот обратил на него свое внимание. Альфа недовольно посмотрел вверх, выражая крайнее осуждение. Том с забавой потрепал щеку волшебника. — Ну-ну. — Не обращайся со мной, как с ребенком, — ворчливо фыркнул мужчина, легонько отпихивая от себя чужую кисть. — Возраст не дает тебе таких полномочий и привилегий. Гарри отодвинулся и, подтянувшись на руках, мощно выбросил себя на бортик бассейна, окатив недовольно прошипевшего омегу брызгами прохладной воды. Волшебник устало вздохнул, ткнувшись лицом в висок Темного Лорда. После чего осторожно поцеловал щеку сидевшего рядом гостя. Том повернул к мужу голову, внимательно посмотрев в его лицо. «Поцелуй меня», — кричалось, требовалось во взгляде альфы. — «Ответь мне, прошу!»       Омега подтянулся выше и коснулся приоткрытого рта губами, оставляя полный нежности поцелуй — медленный, вдумчивый, но короткий. Затем поднялся на ноги и потянул за собой слегка растерянного мужчину: — Простынешь. Идем. — И мне пришлось взять больничный, — со вздохом резюмировал Гарри, устало потерев двумя пальцами переносицу. — Крику, конечно, было, и оплачивать мне его никто не будет, но ничего не поделаешь. — Ты обязан был рассказать мне обо всем сразу, — напряженно произнес Том из сквозного зеркальца. — Сразу, Гарри. Я не должен узнавать такие важные вещи от слуг на шестые сутки. Гнилые дни — это никакая не шутка, тем более там, в Исландии… Я еще не изучал норвежскую аномалию, как следует. Никаких необдуманных выходов из Тихого Омута. И не надейся, что я не проконтролирую это на расстоянии. Зная твою тягу к… Альфа скользнул взглядом по сидящему неподалеку гостю из будущего. Тот внимательно наблюдал за общением, никак не вмешиваясь. Хотя и оставлять супругов наедине посчитал лишним, только бровь выгнул с насмешкой, словно это казалось Тому сущей глупостью. И сейчас — сидел на диване в гордом одиночестве и идеально прямой спиной, будто на приеме королей и королев, не меньше. По его тонким пальцам правой руки медленно перебирал лапками огромный серый паук, неизвестно где, как и откуда взявшийся, оставляя после себя тонкие нити паутины — прямо на коже. И Гарри обходил диван за два метра стороной. — Он здесь? Он нас слышит? Не позволяет себе лишнего? — Слышит, — ворчливо подтвердил мужчина. — Ты и нелишнего нам не позволяешь, знаешь ли. Преследователь. Манипулятор. Демон кудрявый. Путешественник во времени развел руки в стороны, ухмыляясь, и потревоженный паук проворно метнулся ему в рукав, прячась. У альфы волосы на голове дыбом встали. — Он не причинит тебе вреда, — твердо, хоть и мрачно ответил Темный Лорд на том конце связи. — Я знаю себя, ничего не бойся, — и после некоторого молчания: — «Нелишнего»? Гарри залился розовым цветом, мельком кидая взгляд на ухмыляющегося Волдеморта в паре метров от себя, спешно оправдываясь: — Я скучаю по тебе! — Домогаешься моей взрослой версии? — весело переспросил омега, на самом деле забавляясь, выглядя каким-то удовлетворенным: — И я отказал в близости тебе? Что ж, есть в жизни справедливость. Было бы совсем нечестно предаваться разврату, пока я здесь, в Германии, не считаешь? — Может, у тебя теперь просто не встает? — шепотом предположил Поттер. — А может, это у тебя спермотоксикоз? Хотя, отговаривать точно не буду. А то какую же я себе свинью через много лет этим подложу. Давай, примени на нем всю силу очарования. Уверен, протест уже на честном слове держится. Альфа раздраженно вздохнул, краснея сильнее. Выходило все будто так, словно он в самом деле домогался взрослого человека. Но это же его муж! Почему бы и нет? Том не позволяет им даже поцелуев, ограничиваясь короткими добрыми ласками — объятия, поглаживания, легкие шлепки и короткие касания губ к щекам, лбу, подбородку. Гарри считал себя полноценным здоровым человеком, а не каким-то извращенцем или изменником, пристающим к постороннему. Так или иначе, Том настоящей близости ловко избегал.       Он опять лениво игрался с пауком в ладонях. — Тогда я тоже найду для него ограничители, — пожал плечами Поттер, поглядывая на напрягшегося от этих слов Темного Лорда. — Будешь спать в своей комнате, как супруг древности и древних людей. Никаких совместных походов в ванную комнату. Никаких… — Ты выглядишь для меня, как подросток, о каком сексе может идти речь, — не выдержал и перебил гость, хмурясь, его пальцы слегка сжались на затрепыхавшемся членистоногом, и только дергающиеся лапки тут и там торчали, выписывая судорожный пляс на бледной коже. — И чувствую я себя старым больным извращенцем. У меня есть свой собственный Гарри Поттер, удовлетворяющий те потребности, каких жаждешь ты сам. Взрослый. — Никаких совместных переодеваний, — закончил альфа с насмешкой, с достоинством приподняв подбородок. Затем глянул в сторону ухмылявшегося лица в зеркале. — Значит, как трахаться с двумя Гарри Поттерами — молодым и взрослым — ты первый на очереди, а сейчас… Оба Тома совершенно одинаково цыкнули и закатили глаза. И если от омеги на том конце связи исходила вполне видимая ревность к путешественнику во времени и его возможности проводить с мужем тесные часы, дни близости, то от другого Тома лишь раздражение на очевидные подначивания. А Гарри забавлялся. Он не собирался требовать от возлюбленного того, чего тот не хочет, однако выводить из себя обычно спокойного и невозмутимого Темного Лорда сродни золоту. — Поэтому не смейте больше подглядывать за «подростком», сэр, — закончил с насмешкой альфа, однако уже спустя секунду подавился весельем: ладонь с пойманным в ней пауком сжалась в крепкий кулак. Многочисленные лапки, торчащие сквозь костлявые пальцы, дернулись и замерли, мертво обвисая. — О, боже, зачем ты… Том поднялся с дивана и пошел к выходу, небрежно бросив мужу: — Подготовишь презервативы на мой размер и смазку к сегодняшнему вечеру. Зелье сам найду, если потребуется. — Подожди, я шутил! — взволнованно отозвался Гарри, пытаясь того остановить, но Темный Лорд только отмахнулся своей ужасной испачканной ладонью, не обращая внимание на упавшие на пол пару лапок. — Не нужно себя застав… — Хотя бы узнаешь, что значит заниматься любовью со зрелым и опытным человеком, — недовольно фыркнул Том, выходя прочь. — Спекулируешь моей манией контроля? — нежно поинтересовался голос из сквозного зеркала. — Ведь прекрасно знаешь, насколько я падок на твои манипуляции и свою потерю любого контроля. — Ты обиделся. Я не собираюсь делать чего-то, что ты не хочешь. Тем более в сексуальном плане. Никогда. — Учитывая его возраст, я вполне понимаю, какое смятение могу испытывать, — с задумчивостью возразил омега. — То же самое было бы, попытайся четырнадцатилетний «ты» пристать с определенного характера предложениями к двадцатилетнему «мне». Чувствовал бы себя больным извращенцем. Иначе говоря: разве раньше путешественник во времени пытался к тебе приставать? Нет. Единственный поцелуй, и тот — мимо губ. — Тогда у меня была травма. Сейчас я в полном порядке и страшно соскучился. Но мы, вообще-то, занимались сексом втроем, — расстроенно поправил альфа. — Вижу большую несостыковку в вашей благовоспитанности. — Я всегда чувствовал себя старше, — с победной насмешкой хмыкнул Том, невыносимый, как и всегда. — Даже не думай, что я когда-либо буду себя заставлять и принуждать к близости с тобой. Это невозможно. Но у меня всегда существовало множество моральных принципов и ограничений, когда дело касалось Гарри Поттера. Гарри заинтересованно изогнул бровь, ощущая, как отступает из души расстройство. — Например? — Разве я пытался на тебя наброситься в школьное время, хм? Уверен, в пятьдесят четыре мне будет крайне сложно оправиться от мысли, что переспал с двадцатилетним. В голосе Темного Лорда считывалась неприкрытая, довольная усмешка. — Я старательно поворачиваюсь к тебе с положительной, мирной стороны, ограничиваю твое взаимодействие с Лордом Волдемортом и его планами, отказ от применения Империуса и большей части лжи, насилия, вот такой я моралист. — Ты только что раздавил живого паука, с которым игрался. — Уверен, я трансфигурировал его из первой попавшейся неодушевленной вещи, чтобы впечатлить своего супруга. — Ты просто невозможный черт. Люблю тебя. — Именно. Только для тебя, крошка. — Иди ты! — Я тоже люблю тебя, но прямо сейчас по расписанию у вас чтение вместе с Эдвардом. Не забудь вычеркнуть из списка книги, которые прочитали, я обновлю его. И не забудь отметить лунный календарь. И альфа со вздохом согласился. Да, расписание. Они поддерживались четкому графику до сих пор, уже гармонично и комфортно выверенному.       О, Гарри нравилось читать приемному сыну. Маггловскую научную литературу вроде учебников и энциклопедий, художественную из мира простецов и мира волшебников, классические народные сказки и легенды разных стран, историю магии, даже песни — почему-то Тедди находил их интересными, похожими на длинные заклинания, и старший альфа не возражал, пусть петь он не особо умел. Обычно они вместе читали после обеда и перед сном, но иногда собирались на улице в беседке в теплое время года и у камина в холодные зимние вьюги, когда тяжелый ветер заставлял стекла в окнах дребезжать, по полу вился сквозняк, а в стены ударяла мощная россыпь снега. В такие зимы проводить вместе время под толстым пледом и с двумя чашками горячих напитков — настоящее удовольствие. Читали в полумраке, Гарри клал книгу на колени, чтобы свет камина освещал желтоватые страницы, и этот свет бросал теплые блики на стены, треск поленьев становился тихой музыкой на фоне.       Обнаружился Тедди в классной комнате, где обычно проходили занятия с репетитором и психологом по совместительству, в довольно странной компании: Теодором Ноттом. Когда Эдвард повернул голову в сторону вошедшего, на его лице озарилась ласковая, невинная улыбка, полная любви. — Папочка? Нотт, кажется, нахмурился еще крепче — он и до прихода Гарри выглядел бледным и сердитым. Поттер вместо ответа покрутил перед своим лицом книгой с красной закладкой — они как раз остановились на детских сказках, какие сын с упоением впитывал. — Почитаешь мне в комнате, хорошо? Я скоро поднимусь, папа! «Меня выгоняют отсюда», — ухмыльнулся про себя альфа, переглядываясь сначала с мрачным Ноттом, а затем с безмятежно-спокойным Томом, преследовавшим мужа все время поисков приемного чада. — «Похоже, разговор явно не для моих ушей».       Он уважал личное пространство ребенка и подслушивать не смел, о чем бы такая странная компания не общалась. Гарри доверял своему другу, знал, что тот не посмеет причинить вред сыну.       Когда оба Поттера скрылись из виду, Тедди повернул голову обратно к Пожирателю Смерти, но с его лица стекла всякая невинность, уступая место звериной агрессии и ненависти. — Если ты посмеешь рассказать моему папочке о ритуале создания хоркрукса… Если только подумаешь об этом… — по искаженному в бешенстве личику прошлась рябь метаморфических изменений, мешая там родные черты, черты Гарри и Тома. Тедди прошептал: — Я зайду в твою спальню. Я найду тебя и разорву горло, пока ты спишь. Мне ничего-ничего не будет. Я убью тебя, ты слышишь? Убью, пока ты будешь спать. Свою мать убил. И мне ничего не стоит прикончить жалкого тебя. Маленький Поттер встряхнулся и, ослепительно улыбнувшись, в припрыжку вылетел из классной комнаты, чтобы занять положенное место в удобном мягком диване, под пледом, рядом с двумя отцами и под чудесные звуки тихого голоса Гарри. Нотт присел на край парты, пусто глядя перед собой. Он просто позвал этого ребенка поговорить о хоркруксах. О последствиях. Об ощущениях. Хотя, чего вообще можно было ждать от очередного Поттера.       Теодор не в первые задумался, почему он вообще живет вместе с ними в одном доме, как член семьи, — белая ворона, к миру этих демонов не принадлежащая. Это же абсурд. Угрозы от десятилетки могли бы быть смешными, не будь это бессмертным сумасшедшим оборотнем, чей приемный отец Темный Лорд. О, нет, Волдеморту плевать на мальца, но до тех пор, пока за его сторону не вступится Гарри. Вот именно тогда такое родство становится крайне опасным.       Нотт успокаивал себя тем, что этой осенью мальчишка уедет в Хогвартс. Может, именно там зверенок сумеет успешно социализироваться. Гарри Поттеру осталось около четырех заключительных ритуалов, чтобы стать анимагом. — Что за книгу ты собрался ему… — внимание Тома, когда оба мужчины устроились на диване в гостиной, обратилось на лежащую на коленях Гарри книгу. Взгляд синих глаз, увенчанных морщинами зрелости, словно остекленел. — Сказки. Это же твоя детская книжка. Когда ты перевез книги с дома твоих родителей? Я… — он выглядел растерянно-заторможенным, нечто вспоминая. — Ты же не ездил обратно в Британию, — на лице мелькнула вспышка понимания. — Постой, отправил Тео? Нотт часто возвращается на Туманный Альбион. — Мммм, — согласно промычал альфа, уже немного разморенный теплом камина и тусклым полумраком. Мужчина не удивился, что Темный Лорд узнал книгу со сказками — Том всяко первым делом обшарил все книжные полки родительского дома на предмет всего интересного для себя. — Он возвращался справиться о твоем магазине, я попросил заскочить в Годрикову Впадину за кое-какими вещами. Том молчал некоторое время, о чем-то раздумывая, и Гарри опустил на его костлявое плечо голову, принимая приятное тепло и стойкий запах феромонов хлорки, можжевельника и дыма. Альфа прикрыл веко, легко улыбаясь от чувства невероятного уюта и спокойствия. — Хочешь, я почитаю вам? — неуверенный голос Темного Лорда заставил вздрогнуть — второй Поттер и не ожидал этого вопроса. Том, читающий детские сказки? Что ж, это может быть действительно новым опытом. — Что ты об этом думаешь? — Конечно, — тихо согласился Гарри, ласково целуя укрытое простым свитером плечо и возвращая голову обратно. — У тебя замечательный голос. Тедди будет в восторге. — А ты? Мужчина отстранился, внимательно заглядывая в бледное взрослое лицо, а после — улыбнулся, кивая. У супруга действительно необыкновенный голос даже теперь, более низкий и хриплый, но не менее завораживающий. И слушать омегу — даже если он нечто бубнит себе под нос, занятый делами и своими исследованиями — Гарри находил потрясающим удовольствием. Странно не считать удовольствием голос возлюбленного.       Пришедший через несколько минут Тедди бросил короткий взгляд на Волдеморта и умостился с другой стороны от Гарри, поднырнув к нему под руку и принимая заботливые укутывания пледом. На новость о том, что читать книгу будет вовсе не «любимый папочка», глаза ребенка на пару секунд холодно и угрожающе сузились, что заметил лишь один Том. Впрочем, секундой позднее выражение на лице оборотня стало привычно-ласковым, нежным, и Гарри просиял в ответ: ему бы не хотелось, чтобы мальчик расстроился нарушением их привычного семейного ритуала.       Темный Лорд раскрыл книгу на заложенной закладке, вчитываясь в заглавие новой сказки. Мужчина опять на долгое время замолчал, погруженный в свои мысли. Свет от огня делал цвет лица его теплым, более тонкой и хрупкой кожу, но морщины углублял, прибавляя возраст. Старший альфа смотрел на супруга практически завороженно, пока тот не начал читать. И Гарри вновь закрыл глаз, приобнял одной рукой приемного сына и замер. Под ребрами световым лучом вспыхнуло счастье. — «Когда-то, во времена всеобщего смешения крови и магии, жил был на свете мудрый старик. И не было у него большей работы, чем путешествовать по миру и собирать упавшие вдоль дорог звезды. Чернильно-черные — когда умирали дети, кроваво-красные — когда разбивались сердца, дождливо-серые, когда падали в бездну души. В большой заплечный мешок, обвязанный могильной петлей, мудрец не знал покоя. Он собирал трагедии, чтобы очистить мир от скверны, чтобы матери не находили мертвых младенцев, чтобы никто не подобрал треснувших сердец, чтобы не вытягивали обратно пропавшие души, из черной тьмы, где им самое место. Руки старика сожглись до углей, грудная клетка раскрылась, словно приветливо распахнутые дверцы в ожидании преданных, серые одежды — для погребших. У старика не было имени, у него не было дома, только длинная дорога и упавшие вдоль нее звезды. Однажды он прошел тысячи верст, стоптав ноги до желтых косточек, однажды он забрался так далеко, куда не доставали лучи солнца, и нашел мудрец последнюю звезду. Багряную. Палящую. Свою собственную. Потянувшись к ней, он пал. Мертвый, преданный и предавший», — Том замолчал. — Не удивительно, что ты вырос мрачным ребенком, Гарри. Тебе эти вещи читали в детстве. — Никогда не мог верно истолковать смысл этой истории, — пробормотал разморенный низким, урчаще-хриплым голосом и старинной жуткой сказкой, мужчина. Голос. Словно в густой дикий мед добавили горечи. — Кажется, что-то о злом волшебнике и некромантии. — Нет, смысл истории не в некромантии, — тихо ответил Темный Лорд, незаметно целуя голову альфы два раза, куда пришлось. — Человек искал свою родственную душу. Мертвый ли он, преданный ли, преступник — не имеет значения. Это мрачная сказка об истинных парах. Мне кажется, в каком-то из веков ее перевели неправильно, и больший смысл потерялся. Я не думаю, что этот путешественник был мудрецом. Ничего мудрого в его действиях не было. — Ты полагаешь? — Коллекционированием чужих и мертвых истинных пар не прославишься здравомыслящим существом. Я не знаю, почему эту сказку читали детям перед сном, но ты тож… — Том споткнулся на полуслове, хмыкая и мешкаясь. — Всяко был влюблен в эту жуть, мне кажется. — Я вышел за тебя замуж. Конечно, мне нравились мрачные сказки. Ты — мрачная сказка. — Там все просто, — внезапно подал голос Тедди, чуть ворочаясь под большой рукой старшего альфы. — Старик — это смерть. Багряная душа — это бессмертный человек. Или бессмертный оборотень. Я думаю, смерть бы сама сдохла, раз не может сделать то, что должна. Бесполезная. — Смерть не может «умереть», это явление. На всякое явление есть противодействие, но не умирание. — Ты правда хочешь спорить с ребенком? — тихо шепнул Гарри на ухо Тому, но юный оборотень, конечно, это услышал, беззлобно заворчав. — Ты… Почитаешь нам еще? Омега сдержанно кивнул и перелистнул пару страниц, пропуская несколько историй, прежде чем заговорить вновь: — «Когда луна в небе еще была молода, когда горы были равнинами, а реки — ущельями…» Старший альфа неотрывно смотрел на лицо мужа, вслушиваясь в треск поленьев и его негромкий низкий голос, иногда Том отрывал от текста глаза, отвечая на взгляд, но его губы продолжали складывать слова и предложения в горько-медовую речь. Блики от огня делали кудри его волос медно-ржавыми, а седину — благородной сталью, углубляли морщины и отбрасывали длинные тени от ресниц, истончали и без того полупрозрачную кожу. Гарри находил возраст мужчины пленительным в своей зрелой красоте и практически завидовал самому себе в будущем — ведь у него такой супруг, будто и не живое существо, но недосягаемый сон в предрассветной тьме, до которого, просыпаясь, пытаешься дотянуться кончиками пальцев. И по утру, опустошенный, глотаешь остатки памяти в медных волосах и замысловатой паутине морщин, в этом горчично-медовом голосе, затихающем с первыми лучами солнца. Недосягаемый и нечеловечный. Сминающий в тонких пальцах плечи Гарри и пауков до тихого хруста. Едва заметно ухмыляющийся, с долгим, тяжелым взглядом. Он сильно отличался от нынешнего, двадцатилетнего себя (девятнадцатилетнего, если упрямо учитывать настоящий возраст, мерно бьющий ритм двадцать пятого марта каждого года). «Он так постарел», — любовно думал альфа, считая эти мысли восхищенным комплиментом — старость-старше-мудрее-взрослее-могущественнее-и-умнее. Сколько же опыта в этих пережитых годах, сколько неизвестных событий, побед и падений, какие им только предстоят. Скольких книг эти изящные пальцы коснулись, на скольких людей смотрели внимательные васильковые глаза. Пожалуй, именно такого волшебника можно было назвать «Правителем». Лордом Волдемортом? Возможно, но эта анаграмма всегда останется для Гарри с неприятным привкусом самоненависти. Альфе хотелось бы надеяться, что «Правитель» по-настоящему самодостаточен и зрел, чтобы любить себя и знать свою настоящую цену-бесценность. Любить себя.       Но, вообще-то скупые высказывания о будущем нисколько не удовлетворили интереса, и мужчина с осторожностью анализировал все, что увидел и услышал.       Итак, преследование. Не слишком ценное наблюдение, не дающее особого представления о том, что с Томом случится в дальнейшем. О, Гарри был честным с собой и знал, что иногда омега может вести себя маниакально, не видя в этом ничего предосудительного. У них были рамки и границы, и гость из будущего уже дал знать, что соблюдает их. На самом деле это были первые гнилые дни вдали от Норвегии, Гарри вполне может годиться Темному Лорду во внуки, чтобы он с высоты своего возраста относился к волшебнику, как к ребенку — и забота соответствующая. Все эти его «ну-ну» и околородительские поглаживания по спине и голове. Но, честно говоря, если бы Гарри встретил пятнадцатилетнего Тома Реддла, попытался бы сделать то же самое, если б не знал, что тот за подобные жесты безжалостно убьет. Ладно, хорошо, Поттер давал презумпцию невиновности поступкам мужа: ужасно несправедливо обвинять того одними предположениями. Гарри за время работы с магглами научился некоторым важным основам поведения: сначала сбор информации и наблюдение, а затем обвинение или нападение.       Том оставался таким же жестоким и небрежным к животным или низким по социальному статусу и рангу людям. Слова Теодору показались Гарри издевательскими и пренебрежительными, но это, как также заметил альфа, относилось к уровню развития Пожирателя. Все-таки этот жуткий гость из будущего обнял Нотта, едва не доведя несчастного до инфаркта. Это милый дружеский жест, и отношения между ними разовьются дальше неловкой симпатии Тома и страха Тео. Очевидно, Темного Лорда раздражала и умиляла одновременно разница «его» Первого Генерала и «юного» Нотта. Вроде и тот же человек, но уже невообразимо другой, спустя такие же долгие года. Убийство паука — бессмысленная небрежная жестокость, и не факт что не демонстративная. Том любил драму и пафос, чего уж говорить, и все его мелкие представления очень редко напоминали фарс. Однако… Гарри еще проведет эксперименты над задачей «муж и животные».       Эмоциональный и полное выгорание. Все эти морщины появляются от сильных мимических искажений, очень частых. По ним буквально можно отследить, что Том делал чаще всего: хмурился в гневе, образовывая складку между бровей, или щурил глаза от смеха, вызывая лучики у краев век, у губ. Для пятидесяти четырех у омеги было достаточно морщин, но, возможно, еще сказывалось недоедание.       Сейчас же Волдеморт ведет себя куда сдержаннее, скупее на яркие эмоции, чаще всего — монотонная маска лица, неподвижные губы и брови, спокойствие, взрослая серьезность, но и безразличие, отстраненность, некая… замкнутость в раскрытии другим людям чувств. Том из времени Гарри — один сплошной и спутанный клубок эмоций, от доброй ласки до звериного бешенства. А это и объяснит морщины в дальнейшем.       Выгорание… Чувства — горят, горят буквально в Томе Поттере, ясным и ярким пламенем, и совсем не удивительно, что подобные яростные и полные эмоции однажды достигнут своего предела, как не может человек смеяться вечно, как не может человек вечно плакать. Это тоже нормально для пятидесяти четырех. Когда Гарри и Том подружились, омега являлся отражением настоящего хаоса. Сейчас муж тоже ведет себя посдержаннее. Не всегда. Исключая срывы и серьезные происшествия.       В памяти вспыхнуло воспоминание нетерпеливо отстукивающих по столу ногтей. Возможно, с выгоранием альфа и ошибся. По крайней мере паука Том убил достаточно эксцентрично.       Еще одно любопытное наблюдение (самое настораживающее, если быть точнее): кажется, омега асексуален. Гарри не совсем уверен, что все дело в возрасте: он не выглядит подростком, он, черт возьми, накачал мышцы и намеренно запустил щетину, сделав свое лицо еще более взрослым. Он даже соблазнял Тома, почти впервые в жизни так открыто и намеренно. Во-первых, спал в одних плавках, достаточно обтягивающих и красивых. Никаких растянутых свитеров и потертых спортивок — альфа открывал чужим глазам свои мышцы, держал спину ровной, флиртовал и заигрывал прикосновениями. Тому Поттеру, что сейчас второй год учился в Германии, этих вещей вполне достаточно, чтобы упасть в головокружительное желание. Во-вторых, пытался ненавязчиво поцеловаться с мужем: начиная с щек или висков, пытаясь добраться до губ, но настоящие поцелуи все равно оказывались под запретом.       Разумеется, соблазнял Поттер в пределах разумного и в совершенстве следя за собой, чтобы Том мог легко отстраниться, если хотел. Гарри покрывался липким холодным потом, думая, что возлюбленный мог себя в чем-то принуждать или не мочь освободиться и отойти. Абсурд, более слабое в физическом плане существо всегда должно иметь возможность свободы передвижения рядом с кем-то более сильным, тяжелым и крупным, как альфа. Итак, подозрения в том, что супруг стал асексуальным. Это вполне нормально и естественно, Том имел право изменить предпочтения и желания, тем более, прожив столько лет брака. Правда, когда альфа задал осторожный вопрос об этом, лишь как-то странно отмахнулся, никак не подтверждая и не возражая. Почему? Если есть причины отсутствия желания, может быть, стоило доступно объяснить их? Возраст на самом деле не мог играть существенной роли, Гарри не верил в эту чепуху. Не с пятидневной щетиной.       Более настаивать он не стал: если Том действительно согласился заняться любовью, а если и нет — то это останется выбором Темного Лорда, не больше и не меньше. Если мужчина действительно стал асексуальным, альфа это поймет с первых секунд, и остановит их обоих. Он научился чувствовать малейшие изменения в прикосновениях, пока следил за физической силой, и напряжение, скованность, неприятие, отказ уловит мгновенно, чем определенно мог гордиться.       Далее: Том в будущем плохо питается, не очень следит за собой. И если «германский» Волдеморт цвел и пах здоровьем, румяный, молодой и прекрасный, путешественник во времени казался истонченным, болезненным и увядающим, пусть, Гарри все равно находил его очень красивым. Но ему бы прибавить в весе килограмм десять (по молчаливому вкусу альфы), позаботиться о сухой коже — Том и пил мало, а Поттер знал, что такое обезвоженный организм. Одевается в тусклое, мрачное тряпье, ходит босой по зимнему полу… В то время как «германский» Поттер создавал немыслимые по своей красоте мантии и костюмы, играясь с трансфигурацией и своей фантазией. Даже дома — это была стильная уютная одежда, очень удобная и комфортная. Сейчас Гарри пришлось рыться в оставленных мужем вещах, чтобы подобрать гостю из будущего нормальную одежду, вроде свитера, теплых носков и даже нижнего белья. Парочку вещей пришлось трансфигурировать из собственных. Том отнесся к этим манипуляциям безразлично, но одежду принял без единого возражения. Альфа пообещал себе завтра же самолично накормить спутника и провести с ним долгий разговор на тему запущенности.       Уязвляло. Беспокоило. Гарри из будущего за этим больше не следит?       Он все еще жив? К пятидесяти четырем годам?       Они ведь вместе?       Гарри откровенно боялся задавать эти вопросы, прогоняя их всеми силами. Почему-то казалось, что он уже мертвый. Может, это объясняло долгую задержку Тома в прошлом, его нетактильность, запущенность. Альфа не допускал ни единой мысли, что они расстались (развелись, разбежались), учитывая нежную заботу взрослого Темного Лорда — ни следа отстраненности или неприязни, в каждом движении, в каждом касании его считывалась любовь и нежность. Пусть, без сексуального подтекста.       Пятьдесят четыре года… Это же долгий срок жизни?.. «Хватит», — осаждал свои мысли волшебник, прислушиваясь к медовому, бархатно-хриплому голосу супруга. Он с внезапным потрясением ощутил теплую ладонь на своем бедре под толстым пледом, хотя Том от книги глаз не отрывал. Пальцы скользнули немного выше, пригладив напрягшуюся мышцу. В голосе послышалась улыбка. — «Это что, соблазнение? Серьезно? Это что же, разрыв моральных принципов или он делает вид заинтересованности, только из-за моих псевдо-угроз?» — «…пустые белые дома, покинутые и забытые, обреченные утонуть в песках и пыли, в старости. В последний день, когда споет свою предсмертную песню иволга, когда солнце падет за горизонт и когда звезды падут в пропасть, они вернутся под знаменем Предводителя. И не будет в них жизни. И не будет в них смерти. Поселится забытое племя в опустевших домах, белых, очищенных, и закончит свой век в полном одиночестве, засыпая в последнем сне», — ладонь исчезла, вызвав сожаление, но Том уже поднял взгляд на супруга, и он мерцал в полутьме. — Еще одна трактовка легенды оборотней. О Зигмунде, об Артуре, о «вожаке». Красивая сказка, но, думается мне… — голос снизился до вкрадчивого шепота: — То — самое настоящее пророчество. И однажды — когда-нибудь — волшебные травы вновь зацветут в лесах, и драконы вернутся обратно, и оборотни наполнят леса. Многое из времени циклично. Мне кажется, однажды магия вернется. Мы стремимся к этому в моем времени. Ты и я. — Я работаю вместе с тобой? Гарри с огромным удивлением изогнул бровь, ушам не веря. Чем он мог помочь гениальному разуму Темного Лорда Волдеморта? — Ты всегда помогал мне и дополнял мои умозаключения, — смягчился голос. Губы нашли широкое плечо альфы, целуя туда. — Исправлял, где надо. Направлял. Моя муза, моя радость. Конечно, мы работаем над проблемой исчезнувшей магии вместе. Иначе не может быть. Ты — моя любовь, — с громадным значением произнес Том, а после кивнул в сторону спящего ребенка. — Пора бы уложить твоего сына в кровать. А затем в нашем расписании секс. Взгляд альфы сделался настороженным и подозрительным, отчего Волдеморт закатил глаза под тонкие веки. — Я не асексуален и не принуждаю себя в близости, хватит уже этих рассуждений. Да, может, теперь я не столь активный в половой жизни, и потребности в сексе более снижены, чем в двадцать лет, но, тем не менее, я испытываю к тебе влечение определенного характера. Милый, в пятьдесят четыре года и ты не набрасываешься на меня с намеками на соблазнение каждый день, — видя, что Гарри все еще не выглядит убежденным, омега удрученно вздохнул. — Я в браке тридцать шесть лет, поверь, с проведенными вместе годами потребность в постоянном сексе снижается до уровня близкородственных ласк и простого присутствия. И ты все еще выглядишь в моих глазах подростком, едва окончившим школу. Я не хочу повредить твой опыт, по крайней мере. Но все, что я вижу в тебе, — определенно хочу. — И мы, эм, — мужчина неловко запнулся. — Даже больше не целуемся? С языком. По-настоящему. Не уверен, что мне нравится подобное будущее. Я люблю тебя. — Любовь выражается не только в занятии сексом и французских поцелуях, — ласково возразил Темный Лорд, пробираясь горячими пальцами под свитер партнера и ощупывая впадинку позвоночника, вызывая мурашки. — Напомню, что в начале отношений мы не планировали плотские утехи, и все в этом было для нас хорошо. И сейчас хорошо. Это не значит, что мы отказались от сексуальной близости, просто потребность стала ниже. — И что ты почувствуешь, если мы сделаем это? Гарри смотрел внимательно и серьезно в повзрослевшее лицо. — Оргазм? — фыркнул омега, скользя ладонью выше по спине мужа. — Чудные вопросы ты задаешь. Что же еще я могу ощутить после близости с любимым человеком? Удовольствие, нежность, страсть, эмоциональную переполненность, тактильное насыщение, толику угрызений совести от понимания разницы возраста — но это не та вещь, чтобы отказывать своему юному супругу в сексе. Видишь ли, я все еще жаден до исполнения наших желаний. — «Эмоциональную переполненность», — немедленно уцепился за фразу альфа, и его единственный глаз сверкнул в понимании. — Тебе это не нравится больше. Тебе по душе спокойствие и монотонность, — встретив вежливое изумление в лице младшего Поттера, Гарри пояснил: — Мне тоже нравится тебя анализировать время от времени. И в пятьдесят четыре тебя больше не устраивает свойственная в молодости эмоциональность. Ты стал таким… Уравновешенным в чувствах? Да, вот оно: равновесие. Нет таких скачков настроения, перепадов. Тебе подобное больше не по душе. А ощущение оргазма — довольно большой скачок. Том улыбнулся, просто кивая. В нем не считывалось ни злости, ни возмущения, ни протеста, ни шока, что мужчину раскрыли, нет, в эмоциях Темного Лорда была та же немного отстраненная вежливость и нежность. Гарри бы покоробило такое «прохладное» отношение супруга на фоне его привычных страстей, если бы альфа не уважал опыт и различие возраста. Все-таки разница в тридцать четыре года — не разница в год смерти или четыре обучения. Поттер видел любовь. В этом не было холода или фальши. — Ты немного не прав, — все же, снисходительно поправил омега свою пару, подтягиваясь к нему ближе и плотнее, опаляя запахом химикатов. — Равновесие — это, разумеется, мой приоритет на сегодняшний день, но не единственное состояние нужд. Иначе это сделало бы нашу жизнь пресной, сухой, однотонной и монотонной. Нет, монотонность — ошибочное видение моих эмоций, радость. Все верно, мы больше не занимаемся сексом, как влюбленные кролики — едва ли не через сутки-трое, однако никаких обетов воздержания не давали. Иначе говоря… Том переплел пальцы другой руки с пальцами Гарри, заглядывая в его слегка розовое лицо тяжелым, внимательным взглядом глаз-бритв. Они стали темны, как угли. Омега шепнул: — Иначе говоря, сегодня я собираюсь тебя как следует взять. Поэтому неси своего сына в его комнату и поднимайся наверх. Я не буду тебя «преследовать». А останусь ждать в нашей спальне. Не задерживайся долго. Альфа еще некоторое время смотрел на мужа, ослепленный и слегка оглушенный, старательно удерживая в голове решение своего анализа: ни в коем случае не поддаваться чувствам и ощущениям, внимательно наблюдать за реакцией тела Тома, не допустить любого принуждения. Если все дело действительно только в том, что он сказал… В близости не будет ничего аморального?..       Сдержанно кивнув, Гарри аккуратно стянул с них всех плед и поднялся на ноги, разминая затекшие мышцы. Он с осторожностью подхватил уже задремавшего мальчика на руки и молча двинулся в сторону детской. Всю дорогу мужчину не покидали сомнения и противоречия, все кружились в голове произнесенные омегой заверения. Уверенность вновь откатила назад. Поттер не думал, что сможет. Его желание — не первостепенной важности в их отношениях. Стало ужасно, невыносимо стыдно за свои бестактные соблазнения, что Том действительно может хитрить и лгать, но уступить, сам не испытывая тяги. Что у них могла существовать вероятность секса без единого желания со стороны одного из участников.       Альфа тяжело вздохнул, укладывая Тедди на его кровать, но юный оборотень внезапно раскрыл зеленые глаза, внимательно посмотрев на взрослого. — Я бы хотел кое о чем поговорить, — тихо сказал мальчик неуверенно и отвел взгляд в сторону. Гарри понятливо кивнул и прикрыл дверь, присаживаясь на уголок кровати. Приемный сын еще несколько секунд молчал, размышляя, и старший альфа того не прерывал и не торопил, позволяя собраться с мыслями и сформулировать вопросы в голове. — Убийцы всегда должны нести наказание? — наконец, тихо спросил мальчик. — Азкабан, тюрьма, самосуд. — Это правильно, — отвечал Поттер, пытаясь понять, о чем думает Тедди. О Флее? — Убийцы могут быть опасны для общества, они покусились на одно из самых святых — человеческую жизнь. Есть разные грани преступления, разные и наказания. Была ли эта самозащита, несчастный случай, может, человек убил под действием Империуса — тогда и наказание отличается. А может, преступник убил с жестокостью и хладнокровием, намеренно и спланированно. Это самое страшное. Наши законы таковы, что лишь суд и палач при исполнении имеет право лишить волшебника жизни после вынесения приговора. Не всегда законы работают правильно… И не всегда судьи выносят верный приговор. Но устраивать самосуд над человеком — неправильно. Тогда ты становишься не судьей, а преступником. Ты это хотел узнать? Взгляд Тедди стал острым. — Но Наставник до сих пор не в тюрьме, не казнен за свои преступления. Фенрир не в тюрьме, а он убивал — и много. Значит, если ты преступника любишь, то можно обойтись без наказания. Значит, если ты его любишь, преступления не имеют значения. Знаешь, сколько убил Темный Лорд? Но ты его любишь, и тогда твои слова теряют смысл. Гарри растерянно замолчал, ощутив холод и легкий ужас от слов ребенка. Его только что подловили на лицемерии. Необходимо ответить по уму, но вопросы сына оказались слишком взрослыми и опасными, чтобы как-то их замять. Черт подери, сейчас как никогда нужен был совет мистера Чаггера. — Ты прав, — с глубокой осторожностью подбирая слова, ответил мужчина. — Я люблю Тома и необъективен к нему. Но я и не судья, не Аврор. Но так и бывает. Любящие преступника люди не выдают ни его злодеяний, ни его местонахождение, я… — Гарри пожевал губы. На висках выступил пот. Тедди продолжал внимательно смотреть на приемного отца, не мигая. — Я пытаюсь предотвратить убийства. Я закрываю на них глаза, потому что в Томе… В нем так много всего хорошего, его поступки могут изменить мир к лучшему, и я… Наверное, я просто слабый человек, — улыбка вышла вымученной. — Смотри, ты подловил меня на этом. Эдвард молча подал руку альфе, а когда тот потянулся в ответ, обхватил широкую ладонь своими, небольшими ладошками, задумчиво ее разглядывая, но Гарри не мог понять, какие выводы сделал оборотень, и мог только выжидающе молчать. В итоге Тедди снова поднял взгляд на взрослого: — А если я убью человека, ты тоже будешь слеп к законам? — Тедди… — Скажи. Я оборотень. Я собираюсь стать Пожирателем Смерти, когда-нибудь, не знаю, может, кем-то еще выше и больше. Ты будешь любить меня, к… если я убью человека? — Я постараюсь предотвратить это, — твердо ответил Гарри, одной рукой мягко сжимая пальцы ребенка, а второй пригладив темные взъерошенные волосы. Альфа смотрел в лицо своей маленькой копии без тени страха или неприязни. — Воспитать так, чтобы ты ценил человеческую жизнь, уважал ее. Можно быть сильным и лучшим, не вредя другим людям. Можно быть Пожирателям Смерти, не причиняя невинным боли. И я буду любить тебя, несмотря ни на что. На последней фразе плечи мальчика расслабились, и он широко улыбнулся. — Тебе не противно, что у меня душа рваная? — Нет, — Гарри тоже улыбнулся и склонился для нежного поцелуя в лоб. — Мне очень-очень печально от этого. Если хочешь, мы продолжим этот разговор завтра, твои вопросы… Заставили мой мозг встряхнуться. Я бы хотел их тщательно обдумать, если позволишь. Люблю тебя. Спокойной ночи? — Спокойной ночи, папочка! Эдвард довольно рассмеялся, разрешая обнять себя и поправить одеяло. Он выпустил ладонь мужчины из захвата, позволяя тому встать на ноги и включить небольшой ночник, что озарял стены и потолок детской серебристыми фигурками парящих в медленном танце волчков. Тедди спрятал половину лица под одеялом, молча наблюдая, как Гарри чешет на прощание за ухом собаку, выходит из комнаты, тихо прикрывая за собой дверь, и опустил веки, чтобы погрузиться в сон без единого сновидения — после создания хоркрукса они постепенно исчезли полностью. — Я же сказал, не задерживаться, — недовольно пожурил Том, когда Гарри вошел в их общую спальню, впиваясь в его лицо взглядом исподлобья. — Тедди начал задавать взрослые вопросы, — со вздохом признался Гарри, поникше присаживаясь на кровать. Он не отреагировал, когда вокруг его торса обернулись бледные тонкие руки, а на плечо опустился острый подбородок. — Признаться, я не был к этому готов. Мне кажется, я абсолютно бесполезный в роли отца. Не знаю, как отреагировать правильно, как верно воспитать. Плохой пример для подражания, хотя и стая оборотней — не лучший. Не знаю, что делать. Тедди спросил, насколько плохо убивать, как таких людей наказывать. И я облажался. — А кто вообще готов впервые стать родителем? — тихо спросил Том после нескольких вязких секунд тишины. Ладонь погладила напряженный пресс альфы. — Несомненно, если ты растешь в окружении огромной семьи и кучи младших братьев и сестер, у тебя может быть понимание воспитания, но как же люди, взрощенные в одиночестве? Люди без семьи? Откуда у них возьмется правильный опыт и понимание? Ты слишком требователен к себе. Эдвард — сложный ребенок, но он без ума от тебя. Никто больше не смог бы повлиять на него, никакая другая семья. — Спасибо, — слабо улыбнулся альфа, поворачивая голову и осторожно целуя висок Темного Лорда. — Ляжем спать? Завтра займемся чем-нибудь особенным, может быть, я самолично сделаю тебе завтрак и накормлю, уж больно ты… — Спать? Гарри дернулся от неожиданности, когда его ноги оседлали, а подбородок сжали пальцами, вздергивая его вверх. Не успел волшебник опомниться, как тяжелая волна магии впечаталась в плечи, заваливая на кровать, несравнимая с физическими силами омеги, к губам прижались твердые и напряженные на ощупь губы, сминая в требовательном поцелуе. — Слуш… — в рот резковато толкнулся язык, заглушая начатый протест мычанием. Старший Поттер порывисто отвернулся, сильно хмурясь, и Том, наконец, отстранился, тяжело, прерывисто дыша. — Ты, правда, думаешь, я позволю нам сейчас вот так просто уснуть? Какие еще доказательства мне задействовать, чтобы ты выкинул ненужные мысли прочь из своей головы? — Темный Лорд вдавился бедрами в живот мужа, чтобы тот мог ощутить твердый член сквозь легкие домашние штаны. — Как тебе такой аргумент? Убедительный? Я похож на «монотонного» асексуала? Не это ли знак моей жажды? — Больше похоже на отчаяние, — продолжал хмуриться Гарри, вот только в голосе больше не было уверенности — лишь растерянность и непонимание. Он повернулся обратно к темному нависшему сверху силуэту. — Я не буду тебя избегать, можешь смотреть, сколько хочешь. Это была шутка и провокация, честное слово. — Хорошо, — кивнул Том, прижимаясь обратно губами к лицу мужчины, покрывая его порхающими поцелуями, старательно пытаясь накрыть ускользающий рот. Прерывисто вздохнув, опалив альфу запахом хлорки, Волдеморт выпрямился, чтобы неторопливо стянуть с себя теплую кофту. Его голова повернулась влево, и следом за этим широко распахнулось окно. В лицо удивленного Гарри дунуло свежим, совершенно нехолодным воздухом, где не было ни капли химии. — Разреши мне сделать тебе минет, — улыбнулся Том, стекая с мужчины на пол одним слитым движением, сдергивая магией с того штаны и нижнее белье. Омега широко раздвинул мускулистые ноги супруга, помогая себе все тем же чужеродным волшебством. — Мне очень хочется, чтобы ты ответил согласием. Пожалуйста, Гарри. Темный Лорд прижался лицом к слегка напряженному пенису, выжидательно уставившись на старшего Поттера. В искаженном мукой лице отразилось колебание — альфа так сильно хотел возлюбленного, но он все еще не был до конца уверен, что сейчас, в этой самой комнате, все происходит правильно. — Я люблю тебя, Гарри, — продолжил настаивать Том, легко целуя ствол органа, не отрывая внимательных темных глаз от партнера. — И ничего не сделаю без твоего разрешения. Ты ведь чувствуешь, как мне хочется. Ты знаешь. Я показал. К сердцу осторожно прикоснулись призрачные ладони, заставив всем телом вздрогнуть, а мозг окончательно оплавиться. Альфа завалился на спину, судорожно кивая, падая в пропасть, в любовь, в желание, едва не выгнувшись дугой, когда горячие влажные губы моментально заглотили головку члена, стягивая с нее крайнюю плоть, и сдвинулись ниже, беря пенис в жаркую, тесную глубину по самое основание.       Том двигался неторопливо, умело всасывая пенис щеками, сдавливая его горлом, прижимаясь мокрым языком ко всей длине, теплые ладони прошлись по подрагивающим бедрам, очерчивая стальные мышцы, чтобы окончить свой путь на мошонке, несильно ее сжимая, сжимая набухающий узел и яйца. Гарри тихо застонал, оглушенный удовольствием: действия Темного Лорда оказались куда более умелыми, опытными, правильными, без капли спешки или боли, тягучими. Он дернулся, когда горячая теснота сменилась прохладой и пустотой, на налитый кровью член опустился раскаленный шепот мужчины: — Гарри. Я люблю тебя, Гарри. Я могу зайти дальше? У нас нет смазки. Обойдусь презервативом. Если надеть его на мои пальцы, этого окажется достаточно, чтобы как следует тебя растянуть для себя. Больно не будет, я позабочусь об этом. Том лег на тело Гарри, нависая над его лицом, утыкаясь распухшими красными губами в его рот, размазывая по нему смазку с члена. — Ты боишься меня? — дождавшись осоловевшего, недоуменного взгляда и яркого отрицания в мыслях альфы, Темный Лорд благосклонно улыбнулся: — Как хорошо. Я тебя поцелую. И в подтверждении своих слов увлек волшебника в медленный, неторопливый танец языков, давая Гарри ощутить свой вкус, запах химии, привкус недавно выпитого кофе. Том укусил нижнюю губу мужчины, оттягивая ее на себя, прикусил запрокинувшийся подбородок, и совершенно неожиданно оказался прижатым к кровати. Он в полном доверии удовольствия подставил тонкую шею зацелованным обветренным губам, позволяя ответные поцелуи, позволяя засосы и невесомые покусывания — зубы Гарри не оставляли ни единого следа, скорее, лишь демонстрирование контроля над инстинктами, доводя до исступления. Он нежно целовал морщинки на лице, гладил губами веки, щекоча себя подрагивающими ресницами, думая, что умрет, если Том опять откажет. Но Темный Лорд молчал, лишь тяжело дышал и негромко, бархатно-сладко стонал.       Альфа огладил ладонями костлявое тело, выступающие ребра, впалый живот до острых тазовых косточек, болезненно морщась от прилива страха и горечи — почему, почему, почему? — погружая твердый небольшой член Тома в свой рот, старательно насаживаясь на орган, пытаясь доставить как можно больше наслаждения. Магия Тома больше не крушила мебель в порыве несдержанной страсти, постоянная циркуляция воздуха в комнате не давала задохнуться химическими феромонами, позволяла свободно дышать и наслаждаться близостью.       Гарри раздвинул худые ноги мужчины, оставляя длинную цепочку засосов на внутренней части бедра, прикусывая тонкую кожу за коленом, доводя омегу до долгих стонов и выгнутой колесом спины, возвращаясь обратно к промежности и заглатывая пару раз пенис, занимаясь второй ногой, повторяя маршрут удовольствия. — В кровать. Ложись, — хрипло потребовал Волдеморт, привстав на локтях, а затем полностью смещаясь влево, освобождая место на смятом покрывале. Дождавшись, пока муж не опустится туда, Том положил на вздымающуюся грудь ладонь, погладив. — Как твои дела? Хорошо справляешься? — Я практически не ощущаю твоих феромонов. В смысле — вау, — также хрипло ответил Гарри. — Как ты это делаешь? Омега улыбнулся кончиками губ, натягивая призванный презерватив на оба пальца, смещаясь на кровати ниже и толкаясь в туго сжатое отверстие альфы, не прекращая внимательно смотреть в его раскрасневшееся лицо. Кольцо мышц поддалось умелому, ровному движению, пропуская их внутрь, Гарри шумно сглотнул, привлекая к своему горлу большее внимание. — Как контролирующий, я обязан заботиться о состоянии твоего здоровья и комфорта, будь то легкая боль, удушье или затекшие конечности, а потеря сознания — нездоровье, — безмятежно ответил колдун, неторопливо растягивая сфинктер альфы. — Неужели ты думаешь, что я справился с призывом метеорита, но не разберусь с воздухом и феромонами в небольшой комнате? Неужели ты думаешь, я не обеспечу тебе комфорт? Вместо ответа, Поттер подался вперед, мягко утягивая супруга в нежный поцелуй, благодарный и ласковый: голова совершенно не кружилась, не были раздражены слизистые, никакой слабости в конечностях, и разницу опыта теперь альфа чувствовал всей шкурой. Ох, вот, о чем говорил гость из будущего. — А теперь я покажу тебе небо и звезды, — ухмыльнулся Том, разрывая мокрые поцелуи, нетерпеливо кусая Гарри за верхнюю, за нижнюю губу, облизывая его щеку. — Вставай на четвереньки.