Амортенция

— Я уверен, кому как не тебе знать, как добиваться желаемого и какими грязными способами. Только в отличие от тебя, я использую свой язык, чтобы разговаривать, а не вылизывать задницы всем подряд, — кидает Мин и впивается холодными пальцами в ворот толстовки Пака, плотнее прижимая того к стене.       Они прожигают друг друга испепеляющими взглядами, начиная игру не на смерть, а на жизнь, а когда этого становится не достаточно, Юнги чувствует, как ему в бок впивается острый конец палочки, при этом лицо у Чимина чрезмерно самодовольное и наглое, он издает короткий смешок и покручивает палочкой, как бы напоминая, за кем сейчас сила.       Мин мог махнуть рукой на то, что в прошлом году на турнир по зельям взяли заносчивого Чимина только потому, что тот покрутился перед преподавателями и построил глазки, хотя Юнги обладал большими способностями и знаниями. Мин мог не обращать внимание на его в меру инфантильного и пристающего друга, что висел как якорь и был явным балластом, и на их странные токсичные отношения, непонятные ни для кого, но вот того, что Пак вытворил в конце прошлого учебного года, он не мог ни то что простить, он не мог просто так оставить данный инцидент. С того времени они разговаривают во второй раз, причем первый закончился дракой из-за чего обоих отстранили на две недели от занятий в разгар экзаменов. И казалось, что на этот раз без рукоприкладства не обойдется. — Может ты так напрягаешься, потому что я якобы «вылизываю» всем, кроме тебя, — фыркнул Чимин, подозревая, что аппетитные и пошловатые слова только позлят Мина.       Опешив, он ослабевает хватку, в голове предательски появляются представленные картинки, от которых становится тошно и отвратительно. Юнги морщится и повторно сплевывает, желая вымыть из ушей услышанное. Его бесило, что данная ситуация волнует только его, бесится только он, а Пак потешается над ним и юлит. — Увольте, лучше быть умерщвленным Василиском, чем позволить тебе тронуть себя, — в ответ огрызается парень и отпускает Чимина, понимая, что находится слишком близко: от его духов все еще хочется прочистить горло. — Думаешь, это так смертельно? Каждый мечтает о моем прикосновении, — говорит Пак и специально тянет руку, чтобы тронуть лицо Мина, зная, что тот вскипит.       Юнги отстраняется и бьет его по руке, доставая палочку и наставляя ее прямо на лицо. Он не на шутку зол, а то, что происходит в Хогвартс-Экспрессе, навсегда остается в Хогвартс-Экспрессе. — Скажи еще что-нибудь и познаешь весь вкус непростительных заклинаний. — он крепче сжимает основание.       Напряжение можно резать ножом, в принципе, не только бы напряжение Мин желал бы разрезать, но и стервозное лицо нынешнего однокурсника. Мечта идиота — остаться на шестом курсе повторно, да еще и учиться с врагом. Год предстоял быть насыщенным и интересным, им еще повезет, если по его окончании, никто никого не убьет. Юнги открыл рот, чтобы швырнуть какое-нибудь смешное заклинание на потеху публике, воображая, как прекрасное личико окрашивается угрями и червями, но дверь скрипнула, заставляя того мигом убрать палочку.       Никто не зашел. Чимин вопросительно вскинул бровями и опустил взгляд: под ногами крутилась кошка, держащая в пасти конверт. У нее был человеческий и недовольный взгляд, говорящий сам за себя: «По приезду вас ожидает разъяснительная беседа и наказание». — Здравствуйте, профессор, — пониженным тоном говорит Чимин и улыбается так, будто ничего не было, и они приятно разговаривали.       Юнги мысленно чертыхается и выходит в противоположную от кошки сторону, разгневанный не только на Пака, но и на все волшебное сообщество в целом только за то, что существует такое явление, как анимаг. Год не успел начаться, а у него уже проблемы благодаря небезызвестному человеку. И когда его жизнь сможет побыть спокойной?       Кошка минует вагоны и оказывается в купе Джина, начиная скрести по дереву для привлечения внимания. Ким, забравшись в угол, почти проваливается в сон, как вздергивается от неожиданного и странного звука. Сначала он долго морщится и приводит сознание в более собранный вид, а затем поднимается и открывает дверь, смотря в пустоту. Уставший от проделок, он поводит плечами, думая, что троице нечем заняться, и они решили довести его до белого каления, но потом снизу раздается кашель. Джин опускает глаза и видит только конверт, который разрывался от сообщения. Он не успел его поднять с пола, как то само взмывает в воздух и начинает вещать взволнованным голосом Минервы: — Ким Сокджин, пишу вам, чтобы сообщить, что с заменой некоторого преподавательского состава на 1997-98 учебный год, претерпели и некоторые изменения списки старост. Школа получила отказы от обучения от многих студентов, включая и действующего старосты школы. После совещания и просмотра ваших оценок, достижений и двухлетнего стажа на посту старосты Гриффиндора, я с превеликим удовольствием, назначаю вас старостой Школы, надеюсь, вы не постыдите моего решения, а вашего сокурсника, Ким Намджуна, назначаю на вашу бывшую должность. Минерва Макгонагалл, профессор трансфегурации и декан факультета Гриффиндора.       Письмо воспламенилось и растворилось в воздухе так стремительно, что Джин не успел ничего понять. Он присел на край и потер виски, углубляясь в услышанное. Его подводит слух, или звание «старосты школы» теперь и в самом деле принадлежит ему? Он так давно мечтал об этом, что верилось с трудом. Хотелось, конечно, порадоваться, но факт того, что его место займет выскочка Джун никак не тешил, а неприятно саднил. Он прям ощущал, как тот дышит ему в шею и мечтает отобрать титул.       Все началось еще на пятом курсе, когда стал вопрос о выборе нового старосты. Были два кандидата: он и капитан Намджун. Его спас всего-лишь один бал, переменивший одинаковые баллы, именно после этого Джин стал ощущать, как лидерство ускользает из его рук. Ему постоянно приходилось бороться и быть лучшим, каким он не всегда являлся. Только капитана сборной любили больше, и в тайне, Джин боялся, что когда-нибудь его сместят на более надежного и крутого. Не счесть сколько баллов он снял за нарушение комендантского часа и использования волшебства в коридорах, но он ведь всегда поступал по чести совести. Делал так, как должен был — и все равно оставался недостаточно крутым, хорошим и достойным. Сейчас многое могло измениться.       Джин осклабился и довольно сложил руки за головой, притоптывая ногой. Уж теперь-то он сможет научить молодежь манерам и правилам, которым они никогда не следовали.

***

      В седьмом часу поезд благополучно прибыл без каких-либо происшествий, и Джин первым ступил на платформу, взмахивая плащом и чувствуя всю прелесть этого момента. У него шли мурашки по коже, не хватало только первокурсников, он бы с радостью ввел их в новую жизнь и рассказал о прелестях бытия волшебника. Открывая двери, он явно не мог догадываться, что знаменательный момент будет испорчен вылетевшим как пуля пуффендуйцем.       Тэхен, не смотря по сторонам, выскочил и тут же запнулся об старосту, налетая на Хагрида и ударяясь головой о его живот. — Так неймется на учебу? — спрашивает лесник и аккуратно отодвигает от себя мальчишку, нежно и с заботой трепля того по макушке.       Тэ, жестом показывает «так себе» и разворачивается, обращая внимания на лежащего на платформе Сокджина. Он нервно хрипит и поднимается, осматривая образовавшуюся за секунду вакханалию, а потом отрицательно кивает ученику шестого курса за неосмотрительное поведение, но Ви лишь пожимает плечами и также быстро исчезает, смешиваясь в толпе. — Так неймется в туалет, — ровным голосом поясняет Чимин и натыкается глазами на значок «староста школы», блестевший на груди Джина. — Мои соболезнования, — добавляет он и следует за другом.       Остановка поездка никак не разбудила Юнги, он все также занимал весь диван и тихо посапывал, и даже ярко бьющий в окно фонарь не мог поднять его. Чогнук, увлекшись рисованием и обсуждением с Джуном темы «свободы домашних эльфов», не заметил, как быстро пролетело время и наспех одевался, вечно путаясь в мантии. Как вдруг его рука была перехвачена Джуном, он задрал рукав рубашки почти до плеча, обнажая татуировку и укоризненно посмотрел на младшего. Тот немного опешил и смущенно выдернул руку, закрывая татуировку лилии и приподнимая подбородок так, чтобы показать, что он достаточно взрослый для принятия таких решений. — Смотри не попадись, — кинул гриффиндорец, прекрасно понимая, что его нравоучительные слова окажутся пустым звуком, — и разбуди Юнги, это тебе в наказание.       Он вышел, оставляя Чона наедине со змеей, которая могла и укусить при неловком движении. Не желая даже трогать сонного друга, чтобы не быть облитым, как в прошлый раз, непонятной жидкостью, когтевранец оставил магический таймер, который должен был сработать через минуты две, и спокойной вышел. Серьезные проблемы требовали радикальных решений.       В коридоре он пересекся с Хосоком и коротко кивнул тому, словно один жест мог передать миллионы слов и ответов. Пуффендуец прошел мимо и свернул в купе, смирно садясь в угол и смотря, как невозмутимо спит Юнги. Он бы просидел так целую вечность, наблюдая за умиротворением и считая, что во сне слизеринец выглядит чертовски мило и безобидно. Как прозвенел будильник и растворился, оставляя после себя искры и прыгающих по стенам зайчиков.       Мин открыл глаза от шума и световых эффектов и, продолжая лежать, наставил палочку на человека в углу, щурясь и присматриваясь, пока в ушах продолжал звенеть будильник. Он не любил такие быстрые и спонтанные подъемы, но точно знал, что за неприятным пробуждением стоит младший, использующий магию налево и направо. Когда-нибудь Мин отберет у него палочку и сломает, но это будет уже другая история. — Это всего лишь я, — пониженным тоном ответил Хосок и придвинулся ближе, вынося лицо на свет от фонаря. — Почему ты не со своими? — спросил Юнги и поморщился, возвращая телу вертикальное положение. Голова немного гудела, и кажется, его успело продуть. — Хотел увидеться с тобой до ужина, — коротко протянул он, добавляя, — и по счастливой случайности, ты оказался совершенно один в купе, — на его лице играла мягкая улыбка нежности и заботы. — Ты встретил мелкого? — единственное, что кинул Мин, окончательно приходя в себя и протягивая руку.       Хосок моргнул и в ответ протянул руку, соприкасаясь с пальцами слизеринца, они были прохладными и немного шершавыми от царапин, и переплетаясь с ними. Мин прикусил губу и провел большим пальцем по загорелой кожи парня, а потом резко потянул руку на себя, заставляя того подняться и перевалиться на его сторону, сразу же впиваясь в его губы жадным и требовательным поцелуем. В начале Хосок немного опешил и растерялся, но быстро приноровился и удобнее устроился на коленях парня, сидя на них так по-хозяйски.       Юнги углубил долгожданный поцелуй, проникая в раскрытый и податливый рот языком, сцепляя руки за спиной пуффендуйца и притягивая того ближе к себе, ему бы хотелось большего, хотелось не сдерживаться и отдаться чувствам сполна, беря только лучшее и приятно стонущее. Хосок осторожно дотронулся подушечками до белых щек и полностью накрыл их ладонями, ощущая, как Мин хмурится и начинает двигать ногами. — Прости, я слишком тяжелый, — оправдывается парень и на мгновение разрывает поцелуй, усмехаясь и съезжая на диван. — Я не говорил, что мне это не нравится, — отвечает Юнги и накрывает колено того ладонью, проводя чуть выше и достигая внутренней поверхности бедра.       Только они хотят возобновить поцелуй, как в окно раздается стук. По ту сторону поезда стоит недовольный Джун и машет рукой, приказывая немедленно выйти. Мин ругается и кидает возмущенный взгляд на друга, который умел все портить и влезать в самый неподходящий и сладостный момент. — Я пойду первым, увидимся, — Хосок быстро и неловко целует Юнги в щеку и выскальзывает из купе, оставляя после себя запах пряной ванили. — Я велел тебе разбудить Юнги, — бурчит Намджун, поворачиваясь к Чонгуку и прикрывая вид на окно спиной, — а не стать свахой в их спонтанных свиданиях. — Что я поделаю, если Хосок по нему сильно скучал, а Юнги бы никогда этого не выказал. Ты же знаешь, они не виделись целое лето, — младший встает на защиту друга и быстро махает рукой выпрыгнувшему из поезда Хосоку. Тот поправляет мантию и бежит к своей команде. — Они сами разберутся, наше же дело — следить за тем, чтобы они не попались, потому что только проблем такого пикантного характера нам не хватало, — серьезно выдает Джун. — Просто скажи, что ты против их отношений, — фыркает Чонгук. — Они немного неуместны в данной ситуации, — поясняет капитан и получает толчок в плечо от появившегося Юнги. — В какой еще такой ситуации? — злится он.       Намджун не предоставляет ему ответа и кротко вскидывает плечами а-ля ты и так все понимаешь, и не решая продолжать избитую тему, они вместе идут к каретам, большинство из которых уже отъехали, и они как всегда оказались одними из последних. В принципе, к такому они привыкли, ведь их друг еще тот любитель проспать все на свете. У соседней кареты стоит Тэхен и о чем-то разговаривает одновременно и с фестралом и с Чимином, пока тот со скукой смотрит на звездное небо и посылает вверх фонтанчики из фейерверков. Увидев Юнги, он только лениво поворачивает голову и, кажется, показывает ему кончик языка, передразнивая.       Мин хмыкает и залезает в карету, поворачиваясь к нему спиной и стараясь не смотреть на фестралов. Да, он их видел — но это был его маленький секрет, о котором знали только друзья. А вот парнишка с курса Хосока явно этого не стеснялся и всегда подкармливал волшебных существ, за что нередко получал от Хагрида со словами «Им нельзя сладкое» или «Это тебе не домашнее животное». Последним в карету садился Намджун, который прямо перед носом Хосока закрыл дверь, показывая, что тому лучше сесть в другое место. Юнги не понравилось такое поведение друга, но отчасти он был с ним согласен, поэтому незаметно кивнул парню и прошептал «прости».       Пуффендуец скрыл обиду и залез к Чимину, знакомый с ним из-за Тэхена. — Отойди ты уже наконец-таки от фестрала, неуёмный! Опоздаете на ужин! — раздался позади крик Хагрида, и Тэ запрыгнул в карету. — Это не страшно, мы можем., — он хотел достать что-то из кармана и показать, но Чимин еле уловимо стукнул его по ноге и взглядом показал, что лучше не стоит. Тэ быстро отдернул руки и поднял их в воздух, переключая свое внимание на сидящего рядом сокурсника, — Хосок-и, готовишься к победе? — спросил он, пододвигаясь ближе и смотря на раскраску лица парня в канареечно-желтом цвете.       Хосок смотрел в одну точку, где минуту назад стояла карета с Юнги, а потом перевел взгляд на крутящегося рядом парня и вклинился в разговор, возвращаясь в привычное веселое настроение. — А да, — воодушевленно протянул он, — все лето тренировался, только жаль, у нас ушел вратарь, Тэхен ты не думал присоединиться к команде? — Это плохая идея, — за друга ответил Чимин, оценивающе осматривая Чона, будто пытаясь забраться ему в голову. — Чимин прав, — подтвердил Тэхен, — я не плохо держусь на метле, но есть другие вещи, которые меня больше интересуют, — в правдивость своих слов Ви притянул под подмышку кейс с музыкальным инструментом. — Что… — Не спрашивай! — перебил его Чимин. -…это, — договорил Хосок и по взгляду слизеринца понял, что зря.       Пак семь часов подряд слушал игру друга на саксофоне, и все бы ничего, если бы тот умел играть, но инструмент друг взял в руки пару дней назад. Он уже привык к тому, что Ви довольно часто меняет свои интересы, занимается всем и одновременно, но он был абсолютно не готов к повторяющемуся импровизированному концерту. Озарившись квадратной улыбкой, Тэхен распаковал саксофон и начал активно и живо рассказывать Хосоку, как месяц назад они с мамой ходили в филармонию…