Амортенция

      В гостиной гриффиндора стоял шум, обстановка накалялась и попахивала горелым. Почти все старшекурсники столпились подле камина, над которым в золотой рамке висел новый устав и свод правил, который прибивал Сокджин, получая в спину недовольный шепот и пущенные сквернословия. Он буквально ощущал на себе неприязненные взгляды полные унижения и злости. Закончив с гвоздями, он сглотнул и нехотя повернулся, заранее зная, что за проделанную работу его никто не похвалит. Однако, он должен был принять удар на себя и выдержать его со спокойным и бесстрашным лицом, хотя внутри чувствовал себя крайне неуверенно.       На некоторое время установилось молчание, все с интересом читали новые правила, предписывающие строгий комендантский час с восьми вечера, а выходные с семи, запрет на массовые сборы в гостиной больше десяти человек, а также запрещающие владение и хранение некоторых личных магический вещей. Последние три пункта гласили о посещении семикурсниками Хогсмида только с разрешения куратора или профессора, о пользование совиной почтой только раз в неделю для связи с родителями и не более. Завершающая строчка вызвала всеобщее негодование, и гласила она о том, что все вышеперечисленные пункты являются составленными старостой школы и утвержденными директором, а также о том, что староста школа вправе вносить любые поправки и изменения и наказывать учеников. В нижнем правом углу документа стояла подпись Сокджина, что автоматически делало его автором. — Иди-ка ты мантикрабов покорми, Джин! — первым взъерепенился Ангус Мэтлок, отодвигая сокурсников рукой и выступая вперед. — Что за дела, дружище? — нарочито подчеркнул он, обнажая белые зубы и вовсе не дружелюбный оскал. — Решил рыть яму под своих? — встряла Фэй, стоя в углу и зажимаясь от переполняющих чувств. Ей всегда симпатизировал Джин, но сейчас она смотрела на него глазами, полными разочарования и презрения, словно одна табличка могла перечеркнуть семь лет совместного обучения и грез о несбыточных чувствах. — Мы же все в одной лодке! — Так может, ты на другой стороне, а Ким? — грубо и вальяжно кинул Джек Слоупер, взглядывая из-под челки и цокая, пытаясь выказать крутость и значимость своей фигуры. — Тебе-то хорошо в башне старост, а не думал ли снизойти до простых смертных и попробовать соблюдать собственные правила? — последние слова он рыкнул и подошел вплотную к старосте, чуть ли не утыкаясь в его грудь. — Я и так им следую, и вам советую для вашей же безопасности, — проговорил Джин, но слова сказанные в голове, в жизни не звучали так непоколебимо и строго, как думалось. Он ожидал чего-то подобного, но и представить не мог, что все настроятся против него. — Это возмутительно! — добавила Фэй, на чью поддержку Джин рассчитывал в первую очередь. С этой девушкой у него был первый поцелуй, и он надеялся, что она встанет на его сторону и поддержит по меньшей степени из-за этого, а по большей потом, что ее он считал самой вразумительной и спокойной. — Проще сразу запереть нас в башне и ни давать шагу сделать! Поставь караульных и следи за каждым нашим движением. Все прекрасно понимают, что времена тяжелые, так зачем их еще больше усугублять? Это Хогвартс, а не Азкабан.       Он не мог с ней не согласиться, но правила были нужны. Что если он обладал той информацией, о которой никто не знает, кроме старост и профессоров? Не объяснять же людям, чтобы они слепо тебе верили и доверяли, полагаясь на одно чутье и доброе слово.        Наверное, если бы он был хорошим лидером, способным многих переманить на свою сторону и которого бы уважали, такая бы ситуация не приключилась. Сокурсники просто бы не посмели перечить и возмущаться. Только он прекрасно понимал, что хорошими поступками схлопотал не лучший статус и общественное мнение. Каждый раз, когда он старается сделать лучше, выходит только хуже. У него не было влияния и силы воли, чтобы противостоять толпе, чтобы убедить ее в своей правоте. Джин просто боялся десяток глаз, смотрящих на него с ожиданием. — Именно для того, чтобы Хогвартс не превратился в Азкабан и нужны правила! В стенах становится небезопасно, и вы сами все видите или закрываете глаза. Меняются преподаватели, о послужных списках коих стоит умолчать, разрешается использование непростительных заклинаний и …       Он не смог даже договорить, ведь его наглым образом прервали, даже не давая шанса. Если бы на его место стоял кто-то другой, все могло произойти иначе. Джин осознавал необходимость правил и понимал свою правоту как никогда, но не мог отстоять свою позицию и заставить людей поверить в нее. — Так может проверишь их на собственной шкуре? — сказал Ангус, сжимая полочку.       Ситуация обострилась: все стали хвататься за свои палочки, забывая, что учатся на одном факультете и являются школьной семьей. Непонятны нотки раздора витали в воздухе и дурманили мозг. У всех были нервы на пределе, а Джин всего лишь выступил в качестве детонатора, подкидывая почву для раздора. Со стороны за всем наблюдал Намджун, изначально его не было в гостиной при вывешивании правил, он пришел чуть позже, скромно задерживаясь в проходе и наблюдая за тем, как будет оправдываться и выкручиваться староста школы. Сначала ему казалось это забавным, но потом история приняла катастрофический характер и грозилась перерасти в драку. — Н-да, — протянул он на тяжелом выдохе, привлекая к себе внимание и проходя в центр медленной и плавной походкой, словно лев возвращался в прайд. Инстинктивно все расступились перед старостой Гриффинодора, как бы отчищая ринг для сражений двух старост. — Старый Хогвартс помнит совершенно другие времена, когда гриффиндорцы стояли друг за друга горой и держались вместе при приближении опасности. Может, наш факультет не так силен, раз при появлении преград и маленьких проблем мы хватаемся за палочки и грозимся перегрызть друг другу горло?       По толпе пронесся робкий шепот, все сразу убрали палочки и стыдливо посмотрели на свои ноги, возвращаясь в реальный мир. Джун довольно огляделся и посмотрел в пол оборота на стоящего напротив Джина с видом обиженной, потрепанной, но гордой овечки. Он позорно опустил глаза, прекрасно понимая, за кем стоит лидерство. Как бы он не старался, его никогда не будут слушать. Что было такого в Намджуне, чего не было в нем? — Правила сдерживают нас от безумств и опрометчивых поступков. Поэтому, мы как истинные потомки Годрика Гриффиндора, должны сплотиться и вместе пройти через все трудности, доказывая, что никто и ничто не сможет нас сломить! — громко и воодушевленно произнес Джун.       В подтверждение словам, все активно закивали и согласились, мигом забывая про Сокджина и какие-то правила, висящие над разгорающимся огнем. Когда перемирие было установлено, все разошлись по комнатам, пребывая в боевом расположении духа, так что в гостиной остались пару человек и Сокджин, прожигающий в полу дырку. Однако, перед уходом Фэй остановилась подле старосты и прошептала: — Не думал отдать пост? Толку было бы больше.       К сожалению, ее шепот разнесся по комнате и достиг даже самых искушенных ушей, отражаясь эхом от бетонных стен и больно ударяя в сердце. Джин только сжал кулаки и встряхнул челкой, пытаясь сохранить маску безупречности и спокойствия, хотя внутри бушевал пожар. Он развел руками и уставился на Джуна. — Полагаю, ты с ней согласен, — обреченно выдохнул он, понимая, что проиграл. — Мне лучше уйти к себе в башню, там от меня будет больше пользы.       Джин прошел мимо старосты гриффиндора, но Джун уцепился за край его мантии и потянул на себя, желая задержать парня на мгновение, хотя сам еще не придумал, что будет говорить. Только от данного жеста, из кармана Джина вывалился новый буклет, а сам он ушел, громкая хлопая дверью и некоторое время сдаваясь, понимая, что бессилен. Капитан пожал плечами и обреченно выдохнул, отчего-то ощущая на себе ответственность за испорченное настроение и подбитую самооценку Джина. С одной стороны, он якобы встал на его сторону и защитил, утихомирил толпу, а с другой, ему казалось, что он сделал что-то не так и каким-то боком задел Джина.       Под ногами валялся оброненный буклет, и Намджун нехотя его поднял, сначала желая кинуть в огонь, но одна деталь его привлекла, поэтому он сел на диван и раскрыл брошюру. Это был последний каталог с новыми моделями метел и другого обмундирования для квиддича. На предпоследней странице он наткнулся на серию метлы, что была подарена таинственным человеком Хосоку. Она была обведена красным и подчеркнута, а рядом были нарисованы сердечки и восклицательные знаки, а также красовалась надпись: «Такую хочет Хосок-и». Это значительно озадачило Джуна, ведь, как он знал, Хосок и Джин даже не общаются.       «Джин тайно влюблен в парня лучшего друга?» — пронеслось в голове гриффиндорца, отчего стало так неприятно и противоестественно. Звучало, как полнейший бред, и скорее таковым являлось. Он поморщился и вырвал страницу, для чего-то сохраняя ее.       Проведя следующий час за чтением еженедельного пророка, Джун думал, что сможет выкинуть мысли из головы, но каталог застрял в голову и просился докопаться до правды и разгадать тайну подарка. Он больше не смог спокойно сидеть на одном месте, поэтому вскочил и кинул взгляд на время. Седьмой час. В такое время, да после последних событий, парень почти был уверен, что сможет найти Сокджина в ванной старост. Они пару раз пересекались, но быстро разбегались по разным углам или вовсе покидали ванну, не желая мешать друг другу. Только сейчас, Джуну казалось жизненно необходимым узнать информацию и поставить жирную точку в сегодняшней недомолвке насчет правил.       Поэтому уже через пару минут он увидел в раздевалке аккуратно сложенные в стопочку вещи, и небрежно кинул свои, полностью обнажаясь и даже забывая про полотенце. В ванной по полу стелился густой туман и испарина от разности температур, свет переливался от фиолетового до голубого. Джин безэмоционально глушил красное вино с бутылки, закусывая шоколадными конфетами, пока горячая вода медленно сваривала его красное тело. Ему было так обидно одновременно и так безразлично, что он смотрел в одну точку и даже не заметил появившегося человека.       Намджун опустился напротив и разбросал руки в разные стороны, прикусывая губу от соприкосновения с горячей водой, которая обжигала кожу и приводила в сознание. От неожиданности Джин вздрогнул и вскинул бровями, удивляясь тому, что сокурсник соизволил принять вместе с ним ванну, обычно сторонясь его. Если ранее Джин был стеснительный и всегда прятал тело под полотенцем и старался ни на кого не смотреть, то сейчас, под действием алкоголя, открыто разглядывал мускулистую грудь капитана. Он оценивающе кивнул, показывая свое почтение красивому телу и протянул бутылку. Джун принял ее и сделал пару глотков, все-таки отдавая предпочтение более крепким напиткам. На самом деле, его позабавила картина пьющего женский напиток старосту, заедающего стресс конфетами. Парень вовсе не хотел разглядывать его, но так совершенно случайно вышло, и про себя Джун подметил, но у Джина весьма правильное и кукольное белое лицо с высоким лбом и пухлыми губами. — Пришел тыкать меня в мои же ошибки? — запнувшись, спросил Сокджин, заранее готовясь к худшему раскладу. — Вообще-то не думал, ты же не кошка, — с усмешкой протянул Джун, отмечая, что вино довольно быстро ударило в голову. — Меня интересует брошюра с метлой для Хосока, выпавшая из твоего кармана. Знаешь, за этот подарок я чуть не поцапался с Юнги перед матчем. — Хах, — только ответил Джин, чей смех более походил на звук чистки окон. Он засунул конфету за щеку и провел рукой по лицу, убирая прилипшие мокрые пряди со лба, делая это по-своему сексуально и жеманно, что не могло не остаться без внимания гриффиндорца, который не мог уследить за пустившимся во все тяжкое мыслями. — В ночь перед, ко мне прибежал Тэхен, сокурсник и друг Хосока, умолял меня, почти со слезами, одолжить ему десять тысяч галлеонов на метлу. У него было пять, и ему как раз-таки не хватало десяти до нужной суммы. Клялся, что заработает и вернет, уверял, какой Хосок отличный парень и ловец, что без метлы он не справится и сильно расстроится. Каталог принадлежал ему.       Намджун слушал и поверить не мог, что Джин способен на такой широкий и добровольный жест. Он принял бутылку, как трубку мира, и глотнул, прищуриваясь и вглядываясь в выражение лица говорящего, разглядывая его через дымку тумана. — И ты одолжил ему десять тысяч галленов? — ахнул он, зная, насколько это большие деньги, особенно для учеников, — откуда? — чуть ли не оторопев спросил он. Казалось, что он совершенно не знает человека, с которым живет и учится семь лет. — Мои родители чертовски богаты, — печально пропел он, бросая взгляд на воду и обреченно вздыхая. Чего бы никогда не подумал Намджун, ведь Джин всегда так трепетно относится к вещам, несколько лет носит одну и ту же мантию, зашивая ее, а не покупая новую. Он пользуется подержанными учебниками, не тратится сильно в Хогсмиде и ведет себя сдержанно, никогда не говоря про положение родителей, да даже пьет недорогое магловское вино, купленное в супермаркете, хотя сам является чистокровным. — Нет, я не одолжил Тэхену десять тысяч, — вдогонку сухо кинул он, а потом добавил с тенью стеснения, явно не желая делиться информацией, — я просто дал ему пятнадцать тысяч, и мы вместе утром, до обеда, купили Хосоку метлу и упаковали ее в ужасный красный бант, который очень понравился Тэтэ.       Джун аж встал, создавая всплески воды, и обнажая вид на часть тела ниже торса. Сокджин невольно опустил глаза и сглотнул, понимая, что больше не может контролировать мысли и желания, однако, были вещи, которые останавливали его от пьяной и безумной выходки. Он встряхнул головой, отгоняя ненужные желания, и отвернулся, ставя подбородок на руку. Поняв, что поступил опрометчиво, Джун покраснел и плюхнулся в воду, отчего разошлись волны и ударили старосту школы по шее. Он ахнул и истерично рассмеялся, утирая глаза. — Очень милосердный поступок, — выдавил парень, действительно восхищаясь и до глубины души поражаясь. — Ой, заткнись, — в припадке смеха обронил Джин, ему вовсе не нужно было одобрение или ласковые слова со стороны капитана. — Чего ты добиваешься? — Я не понимаю, — протянул Джун, становясь серьезным и считая, что сокурснику пора завязывать на сегодня выпивать. — Не прикидывайся, все ты прекрасно понимаешь. Ты слышал Фэй, ее все слышали. Ты ведь с ней согласен? — кинул Джин, выглядя жалко и отчаянно. У него до сих пор скребло на сердце. — Я даже не смог сказать и слова, а как появился ты, все резко замолчали и смотрели на тебя, как на явление Мерлина народу. Ты тоже считаешь, что я перегнул палку? — Вовсе нет, — спокойно ответил Джун, наконец-таки понимая причину убитого состояния сокурсника. Его пожирала изнутри зависть и обида. — Ты поступил умно. — Однако, слушаются только тебя, — бросил Джин и встал, решаясь закончить разговор. Все скатилось не в то русло, он был слишком пьян и слишком не в настроении, чтобы адекватно разговаривать и думать.       Он вступил босиком на холодный кафель и поежился, покрываясь мурашками от смены температуры. Тогда Намджун смог по достоинству оценить широкие и массивные плечи, которые прекрасно вписывались в готическую архитектуру, превосходя по размерам и рельефности выкованные из мрамора статуи. Отчего-то староста замялся и посмотрел в витражное окно, улавливая отражения своей поникшей тени. Воспользовавшись заминкой, Джун быстро покинул воду и поравнялся с сокурсником, выпрямляясь и выпячивая вперед грудью. Он коснулся его запястья, сразу пресекая любую возможность уйти и сбежать от неловкости.       Они пересеклись взглядами и быстро, словно ошпарившись, отвернулись, понимая, что играют с огнем, только рука гриффиондорца продолжала крепко сжимать мокрое запястье. — А что если я скажу тебе, что тогда при голосовании на пост старосты, решающий голос в твою пользу принадлежал мне? — шепнул Джун, до конца не осознавая, что решился признаться.       С губ Джина сорвался истошный стон, будто он понял причину мироздания, а затем поднял на сокурсника пустые и обездоленные глаза, заполненных отблеском воды и дьявольскими огоньками. Эти слова меняли многое, меняли почти все взгляды и убеждения Кима, считавшего Джуна главным конкурентом и соперником, но никак не другом и человеком, который оказывался все время был на его стороне. Джин выдернул руку из захвата и провел пальцами по внутренней стороне предплечья Джуна, поднимаясь выше и останавливаясь возле шеи. Им двигало дикое и необузданное желание, спускающееся в низ живота и грозясь стояком. Только Джин прекрасно помнил, то что у гриффиндорца была девушка. Поэтому он лишь хлопнул того по плечу в знак благодарности поспешил уйти.