Амортенция

Большой зал как никогда наполнился шумом, всплеском криков и шуток: из-за временного отъезда директора Хогвартс вновь ожил, наполняясь привычной школьной суетой и бездельными перерывами. Уставшие от тирании и подчинения законам, студенты вдоволь позволяли себе веселиться и срываться, переходя на бросание едой, запуск фейерверков. Преподаватели спускали такие шалости с рук, сидя за общим столом и подавляя легкую улыбку, отдыхая и расслабляясь. Все прекрасно понимали, что мимолетный сладкий мираж скоро сменится на серость будней и игру в кошки-мышки по коридорам. От гнетущей атмосферы крыша ехала у всех, и выплеск эмоций мог спасти положение и еще продлить жизнь до Нового года. Праздничного настроения не ощущалось — ему попросту неоткуда было взяться: украшать сам замок и пропагандировать празднование было запрещено, отчего каменные стены без флагов и свечей казались еще более унылыми и серыми. Однако, в гостиных разрешалось сохранить традицию, которую приходилось прятать во время обходов, кое с каждым месяцем становились более частыми и нежданными. Чонгук одним из последних пришел на обед, заболтавшись с Батшедой Бабблинг о применении древних рун для повышения выносливости и стойкости. От удивления он замер в дверях, ожидая увидеть пару студентов и рассчитывая поесть в тишине за книжкой, а не заполненную залу, напоминающую обезьянник. Уверенный шаг сменился на более скромный и спокойный, он неспешно пробирался к столику, за которым вяло ковырял еду Юнги. Обычно Чон предпочитал трапезничать либо в одиночку, либо в компании своих друзей, когда те были свободны. Сидеть со всеми за столиком своего дома — было не в его манере, парень не отличался коммуникабельными способностями и плохо заводил друзей, довольствуясь тем, что имеет. Быть в центре внимания — не его. Мин практически спал в тарелке, отхлебывая кофе и зажимая уши руками — настроение и состояние было на нуле, а вакханалия вокруг раздражала и давила на барабанные перепонки. Хосок вытанцовывал за своим столом, радуясь зажившей ноге. Они с командой по Квиддичу в прямом смысле слова разошлись, не смотря на поражение, и даже отрабатывали некоторые навыки. Грубо говоря, он просто отрывался после больничного. Чонгук подошел к слизеринцу и кинул рядом портфель, отчего тот вздрогнул и поднял на него красноватые глаза. Только они хотели обменяться любезностями, как вдруг малого окликнули. Он осторожно обернулся, думая, что показалось. Это был Роджерс, капитан, сидевший в окружении команды и всегда находившийся в эпицентре коллектива.  — Эй, давай к нам за стол, — уверенно кинул он, подмигивая. Для большего понимания, стоит уточнить, что попасть на место рядом с Дэвисом было большой привилегией, который не каждый удосуживался. Если бы Чонгуку протянули золотой билет в «лучшую» школьную жизнь, пригласили на элитную вечеринку. Никогда прежде его не звали в компании и не приглашали присоединиться к обеду. Его заметили. Гук растерялся, озадаченно смотря на Юнги и на капитана — не понимая, как ему стоит поступить. Принять приглашение, от которого, честно признаться, у него загорелись глаза, или остаться с другом. Он уставился на Мина в поисках ответа, и тот махнул рукой, давай разрешение.  — Иди, — немногословно выдал Юнги, еле разлепляя губы и с трудом выдавливая из себя звуки, не было сил даже на колкости. Чонгук благодарно кивнул, сняв груз ответственности с плеч, и сел рядом с Роджерсом, сразу поглощаясь в пучину веселья, громких разговоров и большого внимания в свою сторону. С ним считались, им интересовались, его уважали после победы. Каким-то чудесным образом рядом возникла Лана (или она до этого сидела, а он просто ее не замечал) и вцепилась в его руку, начиная махать ресницами, вести себя чрезмерно по-женски: распрыскивая флюиды и соблазнительно облизывая губы, как бы напоминая про поцелуй. Только Чонгук этого не понимал, ему одновременно льстило и смущало внимание девушки. Одно можно сказать точно — он был не в привычной обстановке, с непривычными людьми, но ему нравилось. Оказывается, не такой он уже и заядлый до мозга костей интроверт. За этой картиной издалека наблюдал Тэхен: сидя на отшибе и просверливая спину когтевранца. От прикосновения Ланы к руке его возлюбленного он со злостью сжал вилку и ткнул с ненавистью по картошине, отчего та раскололась на два куска и выскочила с тарелки, что привлекло внимание рядом сидящих. Не в силах выносить такие муки милования парочки, Ким сгреб вещи в охапку и в спешке покинул зал, смотря себе под ноги и летя как фурия. Это не осталось не замеченным ни Чимином, ни Чонгуком, который лишь раздосадовано прикусил губу и вновь вернулся в вихрь ажиотажного внимания и приставания Ланы, которая опустила руку с плеча сокурсника на его колено. Он настолько стеснялся и пугался медленного возбуждения, что ничего не говорил и даже не шевелился. Чимин тяжело простонал и, взяв бокал, передвинулся к Юнги, сам не понимая отчего и зачем. Ему показалась от него несло такой же жалкой, безысходной и пьяной энергетикой. Они сидели молча и не поднимали друг на друга головы, явно оба борясь с тяжелым похмельем. Пак лишь изредка отпивал оживляющий напиток и поскуливал от лишних телодвижений и громких возгласов поблизости. В отличие от остальных домов, Слизерин держался более спокойно и смирно, словно похмелье накрыло всех.  — Ты с чем? — полушепотом спросил Чимин, решаясь разрушить идиллию.  — Неделя тяжелая, — на выдохе проговорил Юнги, прилагая большие силы, чтобы моргать.  — Так вторник же.  — А то, — хмыкнул он, — а ты?  — Такая же мерлинова борода, — не признаваться же ему, что Пак накидался из-за сильных переживаний за друга и попыток разрешить конфликт двух неопытный подростков. — Ты больно живой, что в бокале? — подозрительно спросил Юнги, поднимая голову с сопротивлением давлению и принюхиваясь. Запах алкоголя он мог почуять за версту. — Глаз крысы, струна арфы, пусть вода превратится в ром! — только выдал Чимин и взмахнул палочкой, превращая кофе Мина в горячительный пиратский напиток. — Теперь утро стало однозначно добрым! — воскликнул Юнги и сразу прикрыл рот, понимая, что палиться нельзя. Они тихо чокнулись и продолжили завтракать в тишине.

***

Снег кружился в волшебном танце, построенном из тысячи фигуристых снежинок. Большие хлопья лениво спускались с чистого небосклона и приземлялись на теплую ладонь, они не спешили сразу таять, а выжидали немного, позволяя собой вдоволь налюбоваться. Вскоре деревья и лесничая хижина были припорошены и словно накрыты большим плюшевым одеялом. На удивление день был солнечным и не морозным, а лучи все еще грели, лаская своим светом. Друзья по привычке сидели у каменного круга, задумчиво глядя на горизонт и ведя неторопливую беседу. В руках Чонгука покоилась жестяная банка колы, принесенная Намджуном и непонятно откуда взятая. Как уточнил гриффиндорец: «У каждого есть свои секреты и тайные места», а Чон даже не пытался выпытать информацию, искренне благодарный за широкий жест. Они не виделись слишком давно, чтобы тратить попусту время. После ссоры Нама и Юнги, они обменялись лишь парой фраз. Честно признаться, младшему не хватало их прежнего общения втроем, теперь все было иначе. Его устоявшийся быт слишком быстро переменился, что он даже не успел подстроиться и осознать происходящее. Ему нравилось, но все-таки старое было проверенным и родным. Изменения всегда толкают на мысли о будущем, о котором он старался не думать — в такие дни никто не хотел заглядывать дальше, чем на неделю. Наверное, он бы многое отдал, чтобы вернуться в начало сентября, когда они просто дурачились на траве, играя в консоль и пробуя с Мином сигареты. Когда они были вместе, он чувствовал себя более защищенно и уверенно. Вернее будет сказать, Гук не всегда чувствовал уверенности в своих силах, зато точно знал, что союз Юнги и Джуна был не рушим. Но когда такая крепкая, построенная годами, дружба пала, он стал ловить себя на мысли, что ничто не вечно и в любой момент может разрушиться. От таких мыслей становилось больно: он не хотел терять то, что имел. — Как Юнги? — спросил Джун, кутая руки в шарфе. Чон повернул на него голову и в которой раз поразился выдержке, мудрости и силе духа друга. Даже в момент раздолья он был рядом, мысленно и духовно, постоянно переживал, поддерживал и пытался защитить. Он переживал за их отношения, больше чем за себя, но не лез и не допрашивался — они сами разберутся со временем.  — Как всегда, — усмехнулся Гук, пожимая плечами, — не обходится без приключений: целую неделю отрабатывал наказание по трансфигурации; по-прежнему мучается по вторникам с похмельем. Но знаешь, он получил первую «удовлетворительно» по трансгрессии и даже был допущен до промежуточного зачета, такими темпами и до экзамена дойдет. Хоть он это и отрицает, но Чимин ему действительно помог, — честно ответил Чон, зная, насколько Джун беспокоится о Юнги.  — Значит, Чимин, — хмыкнул бывший капитан. И Чонгук даже заметил, как уголки его губ немного поднялись вверх. — А ты как? Видел тебя в кругу Роджера, — подметил Намджун и положил руку на плечо младшего в знак поддержки и готовности выслушать.  — Думаю, я в отношениях, — с сомнением ответил малой. Именно поэтому он и хотел встретиться с другом — выговориться и спросить совета, ведь считал Джуна самым проницательным и умным человеком. — Наверное, я знаю, как это. Мы несколько раз целовались и порой ходим вместе. — Все-таки добился своего! — радостно вскрикнул Нам, искренне радуясь и заливаясь хохотом от невинности друга и румянца на его щеках от упоминания поцелуев. Когда-то и он был в таком возрасте, полном смущения и сомнений, а главное робости и постоянной утренней эрекции! — Наконец-то ты прозрел, а то я уже начинал сомневаться, что до тебя никогда не дойдет! — он хлопнул малого по спине и еще больше рассмеялся, думая над тем, как бы сначала ворчал Юнги и сетовал на то, что их мальчик вырос, а потом бы втихаря пускал скупую слезу родительской радости и отмечал бутылкой вина. Они скорее бы собрались вдвоем за стратегическим планом и обсуждений их отношений. — И как тебе?  — Еще толком не понял, но мне нравится целоваться. Лана вроде милая…  — А Тэхен? — перебил его Нам, перед которым только что мир рухнул.  — Мы немного поссорились, кажется, он на что-то обиделся и теперь игнорирует меня. Не приложу ума, ведь это я должен… — он внезапно смолк и посмотрел на друга удивленным взглядом, — а причем вообще Тэхен?  — Чон Чонгук! — вскрикнул Джун, сам не ожидая от себя такой бурной реакции. Громким возгласом он напугал не только себя, но и недоумевающего малого. — Забираю все свои слова обратно! Я думал, ты начал встречаться с этим парнишкой! Вы так сблизились в последнее время.  — С чего бы нам? — Чонгук поморщился, действительно не понимая причинно-следственной связи и смешанного поведения друга, который с радостного превратился в раздосадованного и разочарованного.  — Ты в самом деле не понимаешь? Ты не видишь очевидного? — случай оказался гораздо тяжелее, чем он предполагал. Умный до учебы парень, в личной жизни оказался непроходимым невеждой. Все-таки эта новость его расстроила и вывела из заблуждений. И на долю секунды, ему захотелось, чтобы было так, как он изначально подумал. Так более правильно и подходяще. — Нет, — Чонгук отпил газировку и поежился на месте, ловя на себе не самый радушный взгляд. Он ощутил себя провинившемся учеником перед комиссией преподавателей, которые пытались ему доказать очевидную совершенную ошибку.  — Ты ему нравишься. Слова дались Намджуну легко и непринужденно, он давно хотел об этом сказать, а вот на Чонгука они оказали другое действие. Тот резко подскочил и чуть не свалился с ног. Как по щелчку пальцев его мир в очередной раз перевернулся. Он даже предположить не мог о подобном, даже в самых далеких мыслях. Теперь все встало на свои места: частые встречи, поведение Тэхена и ужасное поведение Чонгука, который постоянно забывал имя парня. Ему стало совестно и неприятно на душе: Чону нравилось с ним общение, а Киму нравился он.  — Но с чего ты взял это? — он решил перестраховаться, ведь вдруг Наму просто показалось. И Чонгуку захотелось, чтобы ему просто показалось, иначе это все усложняет и заставляет задуматься о том, о чем он не хотел думать.  — Ты поймешь, как подрастешь, — честно выдал Намджун, не зная, кому больше сопереживать: другу или странному, но очень доброму мальчишке с большим сердцем.  — Думаю, мне стоит идти, — еле шевеля губами произнес Чон.

***

Тэхен парировал между библиотечными полками, проводя руками по корешкам книг и незаинтересованно смотря на названия, периодически фыркая и закатывая глаза. Мысли были настолько расфокусированы, что больше часа он не мог сконцентрироваться на нужном. На самом деле, он вовсе позабыл, зачем пришел в такой поздний час в библиотеку со списком нужной литературы для нумерологии, который оставил на каком-то из столов. Настроения учиться не было, но он через силу заставлял себя занимать голову, веря, что вдохновение приходит после упорной работы. Очевидно, он боялся остаться наедине с жесткой правдой, которую не хотелось принимать. Еще пару дней назад он был самым счастливым человеком, а теперь самым отчаянным и закрытым. В мыслях проносилось: «Я больше никогда не буду так рисковать! Зачем я только подошел, ведь затея была обречена на провал?» Одно Тэхен понимал точно — на Чонгука он не может злиться или обижаться, не его вина в том, что сердце предпочло другого. От былой смелости и решимости не осталось и следа: все-таки Чимин был прав, что не позволил подарить ему подарок. Хотя Гуку он был готов подарить все: время, себя, руку и целый мир. Он был готов простить ему все и принять все. Тэхен попал в самую большую ловушку, из которой нет выхода — чувства. Он потянулся за книгой, чтобы скоротать вечер, не смотря на ее название и замер. По ту сторону стеллажа стоял Чонгук, смотрящий на него в упор, что отметало мысль о случайности встречи: парень был измотан, у него были мокрые от снега волосы и румянец от холода. Их взгляды пересеклись и остановились друг на друге.  — Я тебе нравлюсь, — выдал Чон первое, что пришло на ум. Тэхена как холодной водой облило. Он вытаращил глаза и мысленно провалился от стыда под Землю, забывая дышать и моргать. Простояв так больше минуты от шока, он резко поставил обратно книгу и пошел дальше, будто ничего не было. Возможно, у него настолько разыгралось воображение, что ему все привиделось.  — Зачем ты пожелал мне удачи с Ланой? — продолжал задавать нелепые вопросы Чонгук, он появился прямо перед Ви, заставляя того развернуться и направиться в противоположную сторону. Впервые в жизни, Тэхен хотел сбежать от разговора с Чонгуком, закрыть уши или велеть ему заткнуться. — Почему не сказал? Паника наступила так внезапно, что у парня даже закружилась голова. Он быстро похватал вещи и чуть ли не бегом направился вон из библиотеки, чувствуя как бьется сердце. Большего позора он в жизни не испытывал. Чонгук остался один посередине прохода, смотря на спину удаляющегося Тэхена и понимая, что, возможно, поступил опрометчиво и прямолинейно. Не стоило так сразу идти в наступление, не думая о чувствах другого человека — для него это может быть болезненным и неприятным. Чонгука интересовала причина, по которой он мог понравится пуффендуйцу.  — Я убью его, — сквозь зубы прошептал Чимин, стоя неподалёку и бледнея. У него глаза залились кровью, а кулаки сжались, готовые врезать по глупому лицу когтевранца, который мастерски умеет по кусочкам уничтожать душу и сердце его лучшего друга.  — Встань в очередь, — от действий его сдержала чья-то рука, павшая на плечо. Это был Намджун, ощущавший вину за происходящее на себе. — Мы должны остановить этот цирк, я больше не вынесу, — признался Пак, скрипя зубами.  — Оставь их, сами разберутся. Залезем — сделаем хуже, — настойчиво проговорил Нам, смотря на слизеринца и качая головой, явно показывая, что не стоит вмешиваться. Чимин чертыхнулся и грубо сбросил руку гриффиндорца, уходя вслед за Тэхеном. Если всем плевать на судьбу и дальнейшие отношения этой парочки, то при всей нелюбви и даже ненависти Пака к Чонгуку, он не мог быть равнодушным и оставаться в стороне. Если сейчас не вмешаться, станет только хуже, а надеяться на благоразумие когтевранца было глупо, тот дальше собственного носа ничего не замечает. Перед глазами всплыла картина поцелуя на вечеринке перед матчем, и им еще больше овладела злость и решительность. Ради лучшего друга он готов пойти на все, лишь бы не видеть его слез и не слышать тихих всхлипов отчаяния. Если нужно сделать шаг вперед — он не раздумывая его сделает и спасет ситуацию. Ворвавшись в подземелье Слизерина, он вихрем пронесся в спальню и подбежал к тумбочке, начиная в ней активно копаться. Это привлекло внимание Юнги, практически провалившегося в сон.  — Дорогуша, я здесь пытаюсь заснуть, поэтому не мог бы ты собираться на свидание тише, — раздраженно фыркнул он, переворачиваясь и распахивая глаза. — Косметичку потерял? Чимин не обратил внимание на слова, впопыхах разгребая хлам и ища проклятую коробочку с мятными сигаретами, внутри которой находилось спасение и надежда на светлое будущее. Найдя ее, он победоносно сжал кулак и поднялся.  — Что у тебя там, помада? Мне кажется, красный тебе не идет, — злостно кинул Юнги, недовольный пробуждением. Пак махнул рукой и сунул перламутровую жидкость с надписью «Амортенция» в карман, что не осталось без внимания Мина.