Амортенция

— Ты знаешь, что я тебя ненавижу? Психует Пак, отжимая тяжелую тряпку и кидая ее со злостью на пол, отчего крылья пикси разлетаются в разные стороны и еще больше устраивают беспорядок. У него ломит спину от долгого согнутого положения, поэтому он выпрямляется и стонет от облегчения. Раздается хруст позвоночника, щелчок удара спички об коробку и глубокая затяжка. Сейчас Чимину становится чуть лучше, но стоит ему оглянуться и увидеть беспорядок, который ему предстоит убрать, как он нервно затягивается и рычит сквозь плотно сжатые зубы. — Нет, ты меня любишь, — ехидно выдает Юнги, вяло поднимая книги и скорее создавая имитацию работы. Чимин кидает на него озлобленный взгляд и скалиться, показывая, что не стоит с ним играть и пререкаться, шуточки были не к месту. А затем он стыдливо отводит глаза и утыкается в пол, сидя на корточках и истерично заполняя легкие никотином, периодически махая рукой в воздухе и выгоняя дым в открытое окно. Ему было нечем перекрыть, нечем опровергнуть то, что частично являлось правдой. — Работай лучше, а то мы и к утру не закончим, — кинул Пак, кидая бычок в ведро с водой и возвращаясь к полировке полов до блеска, имея другие предпочтения на провождение ночи. — А вообще, — он вновь возобновил тему, которую поднимал каждый час. — Почему я должен тебе помогать? Не я натравил пикси на преподавателя и те разгромили кабинет! — Так он меня нарочно завалил! — парировал Юнги, начиная проявлять заинтересованность к диалогу, что мог отвлечь от уборки и взбесить Пака, а словесная перепалка с тем — любимое занятие Мина. — И ты же прекрасно помнишь слова Минервы: «Ты в ответе за Мин Юнги». — Так с какого Мерлина ты продолжаешь влипать на пустом месте в передряги и утаскивать меня за собой? — на этой ноте его крепкие нервы не выдержали, и Чимин с силой запустил тряпку в лицо сокурснику. Юнги повалился на спину и сразу же смахнул мокрую тряпку, отряхиваясь от крыльев пикси. Отчего-то ему было смешно как от ситуации, так и от гнева Пака. Раньше он не замечал, как забавно тот корчиться и строит гримасы. И обыденная ссора, что раньше могла привести к драке или серьезной схватке, сейчас воспринималась как шалость и перебранка, после которой они дружно посмеются и выпьют. — Выкинь и ты что-то, и тогда моя очередь будет отрабатывать с тобой наказания. Или ты слишком правильный? — продолжал паясничать Мин, заинтересованный тем, к чему на этот раз все может привести. Дразнить Пака было отдельным видом наслаждения. — Я могу твою задницу выкинуть из окна, хочешь? — огрызнулся уставший Пак. Он понимал — желания отвечать грубо и с хамством больше нет, их нить вражды и ненависти пропала, а граница дружбы с каждым разом становилась все тоньше и размытее. По крайней мере для него. И в скором времени грозилась раствориться совсем. Мин встал с лицом словно кричащим: «Конечно, хочу! Еще спрашиваешь!». Он был раззадорен и настроен на интересное времяпровождение нежели расстановка книг. Ему стало занятно: не растерял ли он былой пыл. Пак махнул рукой а-ля давай тряхнем стариной и покажем друг другу, что мы можем не только пить и разговаривать по душам. Но вдруг между ними проскочила хаски и встала на задние лапы, начиная выть и привлекать к себе внимание. Чимин шарахнулся назад, не ожидая появления хвостатого, но быстро пришел в себя и сразу смекнул чей патронус появился пред ним. Он протянул вперед руку и погладил собаку по голове, та сразу начала менять очертания, и вскоре синее облако превратилось в иллюзорную картинку со смытыми краями. На ней был отель и пожиратель, стоящий у входа, и парни в стареньком пикапе отца Тэхена. После мираж быстро растворился, оставляя после себя неприятное послевкусие. Пак и Мин переглянулись многозначительными взглядами и уставились в окно, откуда появился патронус. В начале возникла минута молчания для осмысления, а затем Чимин лихорадочно закурил, панически осматриваясь и вертя головой, как бы пытаясь понять, что делать. — Я ничего не понял, — сухо выдал Юнги, пожимая плечами, но предчувствуя вкус приближающегося. — Настолько смутно и быстро, только уловил очертания. Неужели это были Чонгук и Тэхен? — на именах его голос дрогнул, как бы показывая непринятие факта их совместности. Чимин не ответил, он сухо поджал губы и достал палочку, смотря на нее таким требовательным взглядом, если бы она смогла выдать ответ на ситуацию. Первые мысли были паническими и скорее эмоциональными, он не мог трезво думать, только кричать в душе и сдерживать подкатывающуюся истерику. Страх за жизнь лучшего друга с каждой секундой усиливался, перекрывая дыхание и вызывая тремор. Пред глазами уже прокручивались страшные картины расправы. Однако, покончив с сигаретой, он символично выкинул ее в ведро вместе со своими переживаниями и эмоциями, ведь сейчас стоило оставаться хладнокровным. От его действий зависела жизнь подростков и было не позволительным давать слабину. — Да. И то, что они были вместе, сейчас не так важно как то, что им грозит опасность, — четко подчеркнул Пак, расставляя приоритеты и сурово смотря на Мина, чтобы тот не смел поднимать тираду, которая уже была наготове сорваться с его уст. Все детали подождут. — Ты знаешь это место? — полушепотом кинул Юнги, беря себя в ежовые рукавицы и не позволяя характеру взять вверх. Столько хотелось сказать, возмутиться и спросить, но он прикусил язык, волнуясь за Чона не меньше, чем Чимин волновался за Тэхена. И первой мыслью была: они не доглядели за малым, ставя в приоритет свои обиды и желания, чем его жизнь в такие времена. — Да, это мотель рядом с деревеней Тэхена. Мы часто катались туда на велосипедах за сладостями. Только это в прошлом. Юнги, что мы можем сделать? — он обратился к парню и положил руки на его плечи, как бы ища поддержку и понимание. — МЫ — ничего, — он четко подчеркнул первое слово, показывая их беспомощность и обращая внимание Пака на реальность, в которой они не были героями, но он знал одного такого человека. — Я волшебник, не умеющий толком колдовать, а один на один с пожирателем ты не справишься. Нам нужна помощь. Нам нужен Намджун, — ему было неприятно это говорить, неприятно осознавать, что нуждается в помощи человека, что предал его, но такова была жизнь. Намджун любил и заботился о младшем не меньше, ежели не больше, он был рассудительным и отличным волшебником, находящим выход из любой ситуации. — Ты прав, но ты уверен? — переспросил Чимин, глубоко смотря в глаза Юнги и осознавая тот шаг, который тот совершает. Было трудно переступить через гордость. В этот момент Мин понял, что Паку не плевать. Не плевать на его чувства и эмоции, и он готов принять любое его решение: правильное оно было бы или нет. Готов вместе с ним струсить и ринуться в одиночку, как готов наступить себе на горло и признать собственную слабость во имя спасения друзей. Они были похожи настолько, насколько не похожи. Юнги утвердительно кивнул: не было времени думать о себе и о своих жалких поступках и обидах, о неразрешенных конфликтах. Тогда Чимин пустил своего лабрадора по коридору с весточкой, надеясь, что Нам своевременно ответит и им не придется ждать. А пока он сжал скулы и оперся на парту, прикрывая глаза и считая до десяти, чтобы успокоится. Тревожные волны все еще настегали рассудка, ведь если что-то случится с его инопланетянином, то он не сможет этого ни переживать, ни простить себе. Прекрасно зная об опасности ситуации, он допустил ту, где его друг позже возвращается в школу и подвергается преследованию. И в очередной раз его брала злость на Чонгука, которому хватило смелости и глупости отправиться к Ви, зная, что за ним, как за грязнокровкой, будет погоня. Пак ненавидел себя за использование Амортенции, ненавидел Чонгука и злился на Тэхена за то, что тот не отправил и весточки. Как вдруг он ощутил чужие руки на талии и прижатие горячей щеки к школьной жилетке. Юнги обнял его со спины. Впервые. Чимин оторопел и разжал скулы, позволяя телу обмякнуть в надежных объятиях, выражающих не что иное, как высшую степень поддержки и сочувствия. Он уловил себя на мысли, что хотел бы максимально продлить момент и больше никогда не быть одному без этих рук. Он хотел повернуться и уткнуться носом в шею Юнги, вдохнуть аромат его кожи и почувствовать ее тепло губами, зарыться пальцами в его волосы и прижать так крепко к себе, чтобы ребра хрустнули. Для Юнги же это были новые и неизведанные чувства, смешанные со смущением и удовольствием. Он посчитал нужным обнять сокурсника в данной ситуации, даже несмотря на то, что нутро кричало обратное. Однако, эти объятия отличались от остальных, что у него были: было в них что-то иное, какое-то приятное и сладкое послевкусие запрещенного и незаконного. Чувство внутреннего наполнения и целостности, приправленное ощущением неправильности. Минуту их душевного слияния прервали два тела, ворвавшихся в дверь впопыхах и чуть не снеся ее с петель. Юнги, как ошпаренный отлетел от парня и ретировался на метр, вопросительно и даже пристыженно смотря на Намджуна, на котором из одежды были только брюки и криво застегнутая блузка не на все пуговицы. Лучшего не скажешь и о Сокджине, чьего присутствия никто не ждал: одет он был также неподобающе. Невооруженным взглядом стало видно, от какого занятия их оторвали. Мин громко закатил глаза и внутренне возмутился такой личной жизни лучшего друга, не понимая, что его задело больше: факт того, что он ничего не знал об их взаимоотношениях или факт столь развратного появления. — Что случилось? — выпалил Нам, переводя дыхание и поправляя сбившиеся волосы. Джин сухо осмотрел компанию и поджал губы, понимая, что никто не питал к нему особых нежных чувств и лучше бы ему было вовсе не появляться, но уйти он уже не мог. Тэхен был для него не последним человеком. — Я видел послание, парни в опасности? — Да, на месте объясню, нам нужно спешить. Дорогу знаю и покажу, но нам нужен транспорт, — четко выдал Чимин, полностью концентрируясь и не обращая никакого внимания на старосту, лишь кротко кидая беглый взгляд на Юнги. — И есть еще одна загвоздка, — уточнил деликатно Мин, приподнимая руку как на уроке и обращая внимание всех на себе, будто он сморозил ерунду. По коже Джуна прошелся холодок, он пробуравил взглядом Пака, молча требуя ответ на свой вопрос. Тот отрицательно качнул головой, показывая, что ничего не рассказывал. — Мы наказаны: нужно привести кабинет к утру в нормальное состояние, — он обвел руками бардак и взглянул на небо: начинало потихоньку светать. Намджун недовольно посмотрел на Пака, специально игнорируя взглядом друга, и одними нахмуренными бровями выказывая свое недовольство: тот должен был присматривать за парнем, а не влипать вместе с ним в неприятности. А затем его осенило: они находились вместе и, судя по их поведению, от былой вражды ничего не осталось. Ему стало обидно и как-то неприятно в душе одновременно с появлением радости и спокойствия. Все-таки Юнги не остался один и смог переступить через себя, заводя друга, что всегда был на его стороне, даже когда не догадывался об этом. — Ладно, хватит меня уговаривать, я все сделаю, — вставил свои пять копеек Джин, не изменяя своей манере нужным образом предлагать помощь. Только уголки губ Нама чуть поползли вверх, он благодарно склонил голову, выражая свое уважение к поступку. Чимин и Юнги синхронно направились к коридору, причем по пути Пак хлопнул старосту по плечу. Однако, у выхода гриффиндорец чуть задержался, ощущая на спине взгляд: он обернулся и подошел к Джину, понимая потребность того в диалоге. — Я буду осторожен, обещаю, — он сказал именно то, что хотел услышать Ким, и кротко поцеловал того в губы на прощание. Догнать слизеринцев получилось у входа в сад, они остановились и призадумались над способом передвижения. Трансгрессировать на территории школы было нельзя, если это не урок. — Можем воспользоваться метлами, долетим до Черного озера и переместимся, — предложил Нам, заранее зная, какая реакция последует от обоих: они терпеть не могли полеты, причем Юнги катастрофически боялся как высоты, так и самих метел. — Если нет другого выхода, то давай, — махнул рукой Чимин, наплевав на все и имея в мыслях лишь желание как можно скорее добраться до друга. — Нельзя терять и минуты. Оба синхронно повернули голову в сторону Юнги в ожидании его ответа, но он равнодушно махнул рукой, и только слегка трясущиеся руки подали признак страха и стресса, которые он сдерживал изо всех сил. Парни свистнули и через какое-то время появились две метлы, ведь Юнги было запрещено владеть метлой до конца завершения обучения. — Тебе выбирать, — с надеждой в голосе произнес Джун и вытянул руку, приглашая полететь с ним и надеясь, что в душе друга еще осталось доверие. Чимин неудобно устроился, не припоминая, когда в последний раз ей пользовался, и посмотрел самым неуверенным взглядом на Мина, показывая ему, что он не лучший вариант для полета в безопасности, но при этом его глаза были полны веры и надежды, что выберут именно его. Для Юнги это был сложный выбор: с одной стороны натренированный капитан, с кем он не раз летал и кому полностью верил в плане полетов, а с другой человек, которому в последнее время он доверял больше всего. Возможно, быстрая вера была необдуманным поступком и жестом отчаяния и порой одиночества, но Мин и вправду мог положиться на Пака, хотя сам это с трудом признавал. Он прижался к его спине и крепко обнял, отрывая ноги от земли. Чимин кротко улыбнулся и подавил приступ радости, не желая показывать на обозрение чувства. Но именно в это мгновение он не только выдохнул с благодарностью, но и еще с зарождением чего-то прекрасного в сердце. Если до этого момента он был не уверен в своих силах и навыках, то с Юнги позади, понимал, что не может его подвести и спасовать. — Спасибо, — кротко шепнул Пак и поднялся в воздух. Нам чуть задержался на земле, наблюдая за парой и прикусывая губу от ревности. Он хотел бы верить, что у Юнги еще остались к нему чувства.

***

Тэхен прикрыл глаза, облокачиваясь на спинку кресла и отпуская руль, его руки онемели от сильной хватки, вены проступили сквозь тонкую кожу и заныли. Сделав глубокий вдох от изнеможения и усталости, накативших чувств, он все-таки вышел и огляделся. Морозный воздух прекрасно пробуждал, но не настолько, чтобы снова вернуться к монотонной запорошенной дороге, от которой в глазах все плыло. Стояли они на заправке в округе Лондона, где движение было более оживленное и безопасное, если такое слово вообще можно применить в суровых реалиях. Ким осознавал, что безопасность условна и прикрыта лишь мороком видимости, в любой момент все может измениться и не важно, где они: в толпе, Хогвартсе или дома. Пожирателям ничего не стоит до них добраться, если они станут их целью. Пока Чонгук покупал им кофе, у него было время обдумать, как поступать дальше. Дошло ли его послание до Чимина? Полагаться на других было труднее и непонятнее, еще страшнее, но полагаться на себя он попросту не мог. Для этого была нужна уверенность в собственных силах и внутреннем стержне, чего у Тэхена не было, по крайней мере, он так считал. После броска клинка в нем что-то сломалось, словно открылась простая истина, которую никто не замечал или не хотел замечать: они дети. И ему нравилось быть ребенком, но мир требовал преображений, требовал стать взрослым. С его глаз потекли слезы. Вдруг кто-то потерся об его ногу, и пускай жест был метафоричный, но парнишка уловил прикосновение волшебства. Он посмотрел вниз и заметил лабрадора Чимина, от чего на душе сразу стало спокойно и хорошо: их не оставили в беде, их спасут. Удостоверившись, что поблизости нет любопытных глаз, он протянул руку и получил видение: разрушенный дом в корейском квартале и табличка с адресом. Значит, теперь у них есть точный маршрут. Сев в машину, Тэхен завел мотор и смахнул остатки слез, пребывая в воодушевлении и нирване от мысли, что они больше не одни, им больше не нужно сражаться, им больше не нужно быть взрослыми. Рядом плюхнулся Чонгук, протягивая ему большой стакан кофе и заполняя собой все пространство, будто его аура и ощущение присутствия пропитались даже в кожу под ногтями. — Я взял тебе хот-дог, вдруг ты проголодался, — сонно и лениво произнес Чон, облокачиваясь щекой на стекло и подавляя приступ зевоты. — Я не голоден, — кротко ответил Ким и уже открыл рот, чтобы поделиться радостной новостью, но резко одумался. Точно, он дал обещание, что поверит в Чонгука, дал обещание, что попытается поверить в их силы и исключительность. Однако, при первом намеке на опасность, он не задумываясь, послал за тем, кому доверил бы собственную жизнь — за Чимином. Кажется, только ему он мог доверять без «за» и «против». И вдруг Тэхен прозрел. Розовые очки треснули, но еще не разбились, и ему удалось взглянуть в прошлое без затуманенного эйфорией взглядом. Все было не так радужно и причиной, почему он не поверил в Чонгука, были именно его поступки по отношению к парню. Слова и действия, что заставляли его плакать. Он безусловно любил его, но не мог положиться. Отчего-то рядом с Чоном он не мог ощущать себя спокойно и до конца безопасно, не мог расслабиться и слепо довериться. Это было проблемой. — Ты в порядке? — тихо спросил когтевранец, видя растерянный и слегка разочарованный взгляд друга. — Я так не думаю, — прошептал Ким и сделал глоток горячего кофе с привкусом шоколада. Ему было очень больно от воспоминаний, но он не мог унять поток всплывающих моментов, которые раз за разом разбивали его сердце и показывали бесчестные унизительные попытки обратить на себя внимание. — Я не знаю, — это был крик души, не относящийся к данной ситуации. Наверное, было не время расставлять точки над «i», но если не сейчас, то уже никогда. Раз появилась мысль, нужно дать ей жизнь и унять терзания души. — Скажи, — честно начал Тэхен, смотря в глаза Чонгука и видя в них безумные огоньки, которые не могли не пугать. И почему-то только сейчас он это заметил: некое вожделение во взгляде и чувство обладания. — Сколько я себя помню, ты не обращал на меня внимания, даже когда я пытался его рьяно добиться. Ты начал встречаться с Ланой, а потом узнал о моих чувствах. Но это не было прозрением об упущенной возможности, не было открытием истины своих чувств ко мне. Ты был удивлен и озадачен и по-прежнему не замечал меня. Я же тогда украл твой первый поцелуй на вечеринке в честь начала матча. Ты отбросил меня, назвал ненормальным и приказал не приближаться к тебе, а затем Чимин стер тебе память. Так что поменялось? Чонгук выпрямился, в упор смотря на Тэхена и, кажется, впервые не узнавая в нем прежнего парнишку, который вечно был радостным, невнимательным и инфантильно взбалмошным, был таким непостоянным и открытым. Сейчас же на него смотрел выгоревший и закрытый человек, уставший смотреть на мир через собственную призму взглядов и систему убеждений. Что-то в нем изменилось. — Я не знаю, — выдал тот первое, что пришло в голову. Он не задумывался над происходящим, над своими поступками, желаниями и чувствами. Просто плыл по течению и делал, что хотел и как ощущал. Сердце подсказывало одно, оно горело и полыхало, оно требовало Тэхена без остатка, словно он был голодным, а Ким был едой; а мозги совершенно другое. — Я не думал об этом, прости, — ему стало совестно за такую разницу в эмоциях. Услышав эти слова, Чонгук будто осознал всю ту боль, которую Тэхену пришлось пережить. Он так тщетно пытался отыскать в себе ответ на его вопрос, но никак не мог найти. Его просто не было. Смысла копать дальше не было ровно столько, сколько продолжать диалог. Тэхен ничего не получит, только очередной шрам и повод для размышления. А чего он ожидал? Какой бы ответ он хотел услышать? Наверное, парень и сам не знал ответ на свой вопрос. С одной стороны, это казалось не важным, ведь они уже вместе, а с другой катастрофически необходимым и значимым. Думать о сути отношений было плохой идеей. Ему стоит наслаждаться настоящим, а не рыть собственную могилу, из которой только один выход. Лучше быть слепым, но счастливым. — Знаешь, есть такое выражение: «amantes sunt amentes», переводится как «любовники сумасшедшие», но интересно то, что слово любовник отличается от сумасшедшего только одной буквой. Порой мне кажется, что я просто сумасшедший, — на выдохе опечаленно выдал Тэхен, прикладываясь к кофе и делай жадный кусок хот-дога, чувствуя внутренний голод. Его слова не требовали ответа, да и вряд ли Чонгук смог бы. Он вернулся к окну и прикрыл глаза, оставляя Тэхена наедине со своими размышлениями и дорогой. Наверное, это было худшее, что он мог сейчас сделать, и он это сделал. — Я разбужу, как мы приедем, — почти беззвучно произнес Ким и вырулил на трасу. Ехали они не больше часа, метель успела стихнуть, а часы перевалить за шесть утра. Пикап припарковался подле разрушенного и занесенного снегом дома. Ему было неизвестно, чей это дом и почему выбор пристанища пал именно на него, выглядел он не внушающем доверия. В душе уже успел потухнуть стремительно разожжённый пожар и оставил после себя пепелище. Тэхен потер переносицу и взглянул на спящего Чонгука, который не имел ни малейшего понятия об его замысле. Ему не хотелось его будить, не хотелось сталкиваться с последствиями, но это нужно было сделать. Сейчас он был готов выслушать что угодно из его уст, думая, что уже ничего не сможет ему причинить столь большей боли, но как же он глубоко заблуждался. — Гуки, проснись, — нежно прошептал Ким и толкнул того в плечо, отчего Чон вздрогнул и подскочил, во сне сжимая палочку и еще сонно направляя ее куда-то в крышу. Ему потребовалось пара минут, чтобы окончательно проснуться и прийти в сознание, только от короткого сна голова была тяжелая и туго соображающая. — Где мы? — хриплым голосом протянул он и вышел из машины, ежась от влажного и прохладного воздуха. Его внимание сразу привлек разрушенный дом, от которого за версту несло остатками волшебной силы, что ощущалась под кожей и рождались мурашки. — В безопасности, — уверенно ответил Ким, чью перемену настроя сразу почувствовал Чонгук, но что еще больше его напрягло. Тэхен подошел к нему и взял его руку, сцепляя пальцы и показывая, что можно смело ему довериться и зайти в дом. Так вместе они преодолели порог и оказались посреди гостиной. И тут они увидели их. Чонгук опомниться не успел, как пуффендуец выпустил его руку и бросился на шею Чимина. Ему потребовалось меньше секунды, чтобы осознать происходящее и понять, что все это время за его спиной велась игра, тщательно скрываемая и противоречащая его убеждениям и тактике. Он взял обещание, что они смогут справиться вдвоем, но как оказалось, Тэхен в них не верил. Стало как-то горько и обидно. К сожалению, пока что он не был достаточно взрослым, чтобы на него полагались. Он думал Тэхен безусловно пойдет за ним, послушается и поверит, но он ошибся. А затем на него накинулись Намджун с Юнги. — Вот вернемся в Хогвартс, я тебе такую взбучку устрою, — проговорил Мин радостным тоном, ощупывая младшего на предмет повреждений. — Мерлинова борода, ты заставил меня поседеть, и что ты вообще там делал? — он четко и с подозрением подчеркнул местоимение, не решаясь при остальных произносить имя. — Отстань от него с вопросами, — фыркнул Намджун, — лучше скажи: ты не пострадал? Не ранен? — и дабы найти подтверждению своим словам, Нам начал его внимательно рассматривать и проверять если бы был врачом. — Я в порядке, — кротко ответил Чонгук про физическое состояние и отмахнулся от назойливых прикосновений. Однозначно, он был рад видеть друзей вместе, но одновременно с радостью эта встреча принесла и разочарование с пониманием собственной никчемности. Сложилось ощущение, словно за ним приехали родители, а он ребенок, пустившийся с дуру в приключения и которого за это еще хорошенько дома отчитают. И пока друзья продолжали его трогать, задавать вопросы, пытаться согреть, он глазами был совершенно в другой части комнаты, где Чимин крепко и даже полюбовному обнимал Тэхена и с трепетанием рассматривал его незажившие и покрасневшие раны, вытирая слезы и украдкой ненавистно поглядывая на Чона. В самом деле, единственным пострадавшим был Тэхен, бежавший из дома, оставивший мать и получивший увечья, а жертву почему-то из себя строил Чонгук, поступая по-детски и обижаясь на то, что в него не поверили. Наверное, Тэхен поступил правильно и по совести, он спас их, а Чонгук ничего не сделал, только лучше от понимания не становилось. — Что это за место? — спросил парень, возвращаясь в реальность. — Мой дом, — невзрачно кинул Юнги, понимая, сколько всего предстоит рассказать младшему. — Здесь образуется «слепая зона» из-за перекрытия волшебной силы. Пожиратели не смогут нас здесь найти, — пояснил Намджун. — Но не советую задерживаться. — Принцесса, наверное, уже все отдраила, — хихикнул Юнги, позволяя себе колкости в сторону Нама, — если его до этого не отдраили, — в ответ он получил снисходительный и грубый взгляд а-ля не трогай мое. Значит, он выбрал верную стратегию. — Джун прав, давайте трансгрессировать, — серьезно выдал Чимин, в котором кипела злость и ненависть от вида ссадин лучшего друга.

***

Вернулись в Хогвартс они к семи утра только: измотанные, уставшие и замерзшие до такой степени, что немели конечности и скрежетали зубы. Встретил их полусонный Джин, развалившийся на парте среди моечных средств и активно борющийся со сном, но как только хлопнула дверь, он подскочил и взволновано оглядел парней. Не думая, он бросился обнимать Тэхена и с нежностью трогать его лицо. — Спасибо, — швырнул Юнги в сторону старосты, признавая помощь и благородство того. Джин кивнул и посмотрел на капитана, незаметно прикасаясь пальцами к его ладони поглаживающими движениями и подмечая, насколько они были заледеневшими. — Нам не помешает согреться, — сорвал с уст утверждение Чимин и жестом показал ждать, после чего растворился за кабинетом. Несмотря на то, что обстановка была накалена, а в воздухе витали нотки недоговоренности и враждебности, все же парни совместно уселись на пол и попытались расслабиться. Хотелось спать, но больше хотелось разделить этот момент и переживания с людьми, которые тебя поймут и поддержат, которые смогут разделить с тобой плохое воспоминание. Чонгук сел рядом с Тэхеном и накрыл его руку своей, нуждаясь в контакте и показывая, что невзирая на обиду и тайны, он был рядом. Пожалуй, этого хватило Киму, чтобы отпустить ситуацию и улыбнуться. За их взаимодействием наблюдал недовольный Мин, которому казалось, что все знали о происходящем, кроме него. Его бесила их тесная связь и факт пребывания вместе, бесило, что он не знал о важной части жизни младшего, бесили взгляды Джина и Джуна друг на друга. Он ощущал себя оставленным и виноватым в том, что отдаляется от всех, предпочитая другую компанию. Вернулся Чимин в руках с огневиски, он сел подле Юнги и смачно открыл бутылку. Его никто не осудил, а скорее поддержал. Есть моменты, которые можно только запить, чтобы забыть. — Ночь была долгая, — прокомментировал он и передал напиток рядом сидящему сокурснику. Все призадумались о своем, по очереди прикладываясь к бутылке. И только Мерлину было ведомо, что творилось в их голове. Однако, было понимание, что они собрались вместе впервые за все школьные года. Почти вместе*. Бывшие лучшие друзья, любовники, друзья и просто знакомые. Они еще не были командой, не были теми, в кругу которых предпочтут быть вместе, но сегодня им было легче быть вместе. Легче было понимать, что во всем мире ты не был одинок. — Так а давно вы вместе? — вставил свои пять копеек Юнги, успев за короткий срок хорошенько выпить, чтобы не сдерживаться в высказываниях. Чимин медленно прикрыл глаза и попытался абстрагироваться, будто ощущая на себе осуждающие и знающие взгляды. Чувство вины начинало неприятно давить на совесть, и он сделал глубокий глоток, что со стороны выглядело не попыткой заглушить внутренние терзания, а испанским стыдом за друга. — С Рождества, — коротко пояснил Тэхен, изнутри ощущая недовольство Мина. У него сложилось ощущение, будто все в комнате были против их отношений или относились к ним подозрительно. — А вы давно дружите? — прилетело в ответ. Пришло понимание, что они настолько углубились в других людей, что перестали интересоваться близкими. Словно сидели среди незнакомцев, впервые слышавшие про жизни друг друга. Это вызвало только печаль и сожаление. Тэхен был так зациклен на себе и своей любви, что не заметил как Юнги превратился из врага в друга. Но не это его расстроило, а то, каким взглядом Чимин смотрел на Мина. В нем просыпалась ревность. — С Рождества, — ответил Чимин, пряча в полу глаза. — У кого еще что началось с Рождества? — сказал Юнги, стараясь обратить на себя внимание одного человека, который при вопросе искоса посмотрел на Джина и ухмыльнулся. Конечно, этот жест не остался незамеченным. — А вы снова поладили? — с надеждой подал голос Чонгук, в первую очередь смотря на Джуна, тот отрицательно покачал головой. Общий диалог так и не складывался в картинку, было приятнее молчать и пить, разбираясь со внутренними демонами и отходя от ночи, которая растянулась на вечность. Каждый старался перетянуть на себя одеяло или кольнуть другого, поэтому вскоре было принято решение расходиться. Кому-то нужно было сдавать наказание, а кому-то отсыпаться. Чонгук с Тэхеном дошли до развилки и остановились, молча смотря друг на друга и не решаясь первыми начать разговор. Им следовало вернуться в свои гостиные и не расхаживать долго по коридорам, дабы не привлекать ненужное внимание, но просто так отпустить ситуацию никто не мог. — Ты соврал, — тяжело выдохнул Чонгук. — Я никогда тебе не врал, — резко отрезал Тэхен, складывая руки на груди и стараясь оградиться от нападок. — Ты обещал поверить в нас и дать возможность самим разобраться, но в итоге поступил по-своему. Мы могли бы справиться самостоятельно, у нас же получилось убежать и дать отпор! — У нас ничего не получилось, понятно? — вскрикнул Тэхен, впервые показывая шероховатости своего характера. — Мы еле выжили, а случившееся — удачное стечение обстоятельств и нахождение на волоске от смерти. Посмотри на меня! — он обвел свою порезанную щеку рукой, — разве это не доказательство? — И поэтому ты не сказал мне и провернул все за спиной? — в нем говорила детская обида и желание быть первым. Не он их спас, а Тэхен. — Называй как хочешь, но я хоть что-то сделал, — когда было нужно, Ви умел резать без ножа. — Что ты имеешь в виду? — обескураженно спросил Чонгук, больше не имея оружия в данном разговоре. — Если ты хочешь быть взрослым, то начни хотя бы с наших отношений и возьми за них ответственность! — он честно не хотел этого озвучивать вслух, но был настолько измученным и потрепанным, что больше не мог контролировать речь. А когда понял, что сказал, то сделал пару шагов назад и развел руками. — Попытайся сначала стать героем в своей жизни, а потом уже всего мира, хорошо? Ему стало гадко от своих слов и от своего поведения; от того, что он смог дать Чонгуку отпор и ему это понравилось. Тэхен молча развернулся и ушел в сторону Пуффендуя, оставляя младшего смотреть ему вслед.