Амортенция

- А ведь знаешь, я до последнего верил в тебя. И даже сейчас часть меня отказывается принимать правду, - горестно кинул Юнги, сжимая кулаки. Он еще не понимал, как ему нужно реагировать на услышанное. Они встретились взглядами через минут десять протяжного молчания, и последствия бурной ночи как рукой сняло: каждый позабыл о глубоких поцелуях. Внутри Мина разгорался настоящий пожар - он ощущал, как просыпаются скрытые в недрах ненависть и неведомый доселе голод. Такой пугающий и стихийный, что казалось, он способен засосать всю энергию поблизости внутрь и не насытиться. Наверное, только сейчас Юнги поистине смог прочувствовать демона, сидящего внутри и питающегося его слабостью. Именно эта червоточина и сидящая в глубине черная душа стали причиной гибели его родителей. Поэтому слизеринец отшатнулся и сделал жест руками, как будто пытается что-то скинуть. - Я не стану перед тобой извиняться, - твердо заявил Чимин, стоящий неподвижно и четко смотрящий на парня. Минуты первого шока прошли, и он смог более трезво смотреть на ситуацию. Только он вправе корить себя за случившееся - и как бы Юнги не был бы ему дорог, он бы не позволил ему посеять в себе семя угрызения совести перед ним. - Ты должен извиняться не передо мной, а перед Чонгуком, - выкинул Юнги с пренебрежением и неким отвращением, что остро ударило по Паку. Их нить взаимопонимания порвалась. - Послушай, - медленно выдохнул Чимин, еще не представляя, чем для него выльется окончание ночи, - тогда мне думалось, что я поступаю правильно. Защищаю то, единственное, что у мне было любимо. Я не мог смотреть на то, как мой близкий друг умирает внутри от безответных чувств к тому, кто этого не заслуживает. - И поэтому ты решил отравить моего близкого друга? - Мин подорвался и встал вплотную, смотря в бессовестные глаза и не видя в них сожаления, только глубокую печаль. Сейчас они оба разрывались между двух огней: дружбой и чувствами друг к другу; между прошлым и настоящим. - Юнги, это не касается тебя, - грубо заявил Чимин, пытаясь вывести разговор в нужное русло. - Я как-нибудь сам разберусь со своим другом и его "отравленным" возлюбленным, хорошо? - за такими холодными словами стояла мольба не лезть и не усугублять, а слепо довериться ему и позволить самому расхлебывать заваренную кашу. Паку просто нужно было немного поддержки и веры. - Не хорошо, - четко выплюнул Мин. - А если бы я отравил твоего друга, ты бы тоже стоял в стороне? Он так близко придвинулся к его лицу, что Чимину пришлось отвернуться от пристального укора и плотно поджать губы. Ему не хватало воздуха, не хватало свободного пространство и не хватало сил, чтобы хорошенько выплакать или выкричать напряженные нервы. Он был истощен как физически, так и морально; а мысль, что человек, целовавший его ещё пол часа назад - сейчас был готов сорваться на него в любую минуту, пугала. - Нет, - честно признался тот и накрыл лицо руками, пытаясь скрыться. - Но разве это означает, что ты пойдёшь против меня? - в его голосе проскочила надежда и еле ощутимая мольба. Кажется, только это волновало Чимина - что будет с ними дальше. Они так долго выстраивали фундамент отношений, не для того чтобы сейчас он давал трещину в основании. Юнги отвернулся, не зная как самому себе ответить. Дело было даже не в его отношение к Паку, а в вопросе выбора между другом и тем, кто стал для него кем-то больше. Чем он готов рисковать, а что готов защищать до последнего? Он не знал, как поступить правильно, зато понимал однозначно одно - сохранить все вряд ли удастся. Ситуацию нужно было разрешать: и нельзя было встать на сторону двоих. Его душа разрывалась на части между чувствами и долгом: чувствами к Чимину, как к мужчине, и долгом перед другом, которого он не мог позволить обидеть. Наверное, именно сейчас ему был необходим совет Намджуна. - Если понадобится, я пойду против всех, - Юнги умело увернулся от ответа и прикрыл глаза. - Неужели ты полагал, что я поддержу тебя? - резко бросил он, внезапно осознав, что именно хотел услышать Пак. - Это было перед Рождеством, между нами тогда еще.., - сделал паузу и задержал дыхание, - было не все так гладко. - А разве это что-то меняет? - бросил Юнги и украдкой взглянул на того, чье тело еще недавно покрывал своими губами. - Сделал бы ты сейчас тоже самое, если бы Тэхен плакал? - Да, - безмолвно кинул Чимин, понимая, что всегда будет выбирать своего инопланетянина. Того, с кем он рос: делил горе и радость. Речь уже заходила об их отношениях. - Тогда почему ты заставляешь меня выбирать между тобой и Чонгуком, когда сам выбираешь не меня? - его тон сорвался на истошный крик, наполненный болью и отчаянием. - Потому что я не хочу тебя потерять, - признался Чимин и смахнул одинокую слезу, которой удалось сорваться с глаз. - Я знаю, что поступил ужасно. И если ты думаешь, что я не корю себя за это каждую минуту, ты глубоко ошибаешься. То, что должно было приносить радость Тэхену, приносит только сладкую горечь. И не ему одному. - Так может стоит положить этому уже конец, как думаешь? - на его лице заиграла безумная улыбка. Кажется, в одночасье Юнги принял самое неверное решение в своей жизни и сам это осознавал. Он больше не мог разговаривать - выяснение отношений на бешеную голову было не лучшей идеей. Да и вряд ли сейчас он был готов слышать и понимать. - Что ты хочешь этим сказать? - испуганно сказал Чимин, видя горящие глаза Мина и понимая, что добром это не кончится. Юнги только ухмыльнулся и уверенно пошел вперед, точно зная план своих действий. А затем он резко и больно перехватил Пака под локоть и рывком потащил за собой, намереваясь до рассвета покончить со всем. Чимин даже не сопротивлялся: у него не было сил, он как потрепанная кукла волочился следом, не представляя размер трагедии. Через каких-то пару минут они оказались в кабинете зельеварения. И когда до Пака дошло, что именно собирается делать Юнги и как, он попытался высвободить руку, но был жестко усажен на кресло. - Палочка при тебе? - грубо спросил Юнги, потирая влажные ладоши. Чимин кивнул. - Я не собираюсь ждать и ничего не делать, пока мой друг страдает от отравы, - пояснил он. - Юнги, послушай, есть много способов, как разрешить ситуацию, не нужно устраивать из этого линчевание, - предупредил Пак. - Разве ты тогда кого-нибудь послушал? - с претензией кинул он, заводясь с каждым оборотом. На время успокоившийся шторм набирал новые обороты. Чимин виновато опустил глаза в пол и с раздражением сжал подлокотник до судорог в костяшках. - Тогда с чего я должен сейчас слушать тебя? - Пожалуйста, не наломай дров,- обеспокоенный голос отразился эхом от стен подземелья, Чимин посмотрел на Юнги, надеясь найти в нем здравый отклик и последнии крупицы понимания, но столкнулся лишь с возведенной каменной стеной. - Поздно, уже щепки догорают, - обреченно выдохнул он, осознавая неизбежность ситуации. - Как ты не видишь, мы с тобой спалили весь лес и продолжаем поджигать то единственное, что от него еще уцелело. - Но я не хочу гореть вместе с ним! - кажется, они прекрасно понимали, о чем идет речь. Взаправду, сколько они уже наворотили дел вдвоем и в скольких отношениях влезли, сколько всего испортили и сколько починили. Юнги уставился на Чимина и поджал губы. Их отношения трудно назвать простыми: пока они были счастливы вместе, вокруг все так или иначе страдали. Пока они создавали свои отношения, то рушили чужие. Создавали новое, забывая про старое. Он ухмыльнулся и облизнулся как кот на сметану, подмечая, что все-таки не такие они уж и разные с Чимином - внутри сидят одинаковые черти, требующие одинаковой пищи. - Чимин, дай палочку! - жестко приказал Юнги и вытянул руку. Пак недоверчиво посмотрел на друга, задаваясь множествами вопросов в голове. В руках Мина палочка обещала быть бесполезной. Более того, он настолько редко использовал свою, что забывал даже сунуть в карман. И все-таки с некой опаской и скептицизмом Чимин протянул свое оружие, заинтересованный дальнейшими событиями. Юнги юрко перехватил палочку и подбросил ее в воздухе, усмехаясь - давненько он не упражнялся в заклинаниях. А особенно в том, которое хотел применить. Встав напротив двери, парень закрыл глаза и сконцентрировался: стал представлять моменты из юношества - начало романтических отношений с Хосоком, первый секс, первые ночные приключения святой троицы (их с Намом и Чонгуком), как искали с Намом клад во дворе Хогвартса, как летом ездили с Чонгуком на море ловить рыбу, как с Намом гуляли по Лондону... Все было бесполезно: картинки были серые и не вызывали никаких эмоций в груди. Прошла минута, а палочка все еще не поддавалась желанному заклинанию. Он ощущал внутренний комок оставшейся магии, смог нащупать еле заметную энергию, которой бы точно хватило на простое волшебство. Причина была в другом - воспоминании не те. За ним завороженно наблюдал Чимин, в глубине души, надеясь, что они просто пойдут спать и уже с утра во всем разберутся. А затем в мыслях Юнги проскочил вечер с Кабаньей голове: когда они чуть не поцеловались, и вдруг картинка стала обретать в некоторых моментах краски - цвет огня и волос Чимина, таких пепельных и шелковистых. Вспомнил их танец в гостиной на Рождество, реакцию Пака на подарок, их первый поцелуй и каждый раз, когда они пили. - Как у тебя получилось? Юнги открыл глаза и увидел перед собой патронус своего кота, британского вислоухого: тот вильнул хвостиком и побежал по порученным делам. Юнги шагнул назад и сжал покрепче палочку, смотря на нее и начиная радостно смеяться. Спустя столько времени, к нему вернулся патронус. Он было обернулся к Чимину с воодушевлением на лице и тотчас осекся, опуская уголки губ и возвращая лицу отчужденный вид. - Думаю дело в том, что у нас одинаковая сердцевина в палочках - Вейла, - растерянно прошептал Юнги, увиливая с темы и не решаясь ответить на истинный вопрос - ему было еще странно признаваться себе, что счастливые воспоминания у него связаны с Паком. Он не конца осмысливал их отношения и свои чувства. - И что же ты сделал? Лучше бы Чимин не спрашивал: все что происходило дальше напоминало затяжной ночной кошмар, кой обычно снился после прорицания. Если никогда в жизни не было так больно, стыдно, неловко и гнусно в душе так, будто все его содержимое вытащили и вместо запихнули помои. Запах внутри стоял невозможный. Первым появился бывший капитан и по-совместительству староста, его вид оставлял желать лучшего: потрепанный, изнеможенный и со следами рандеву. Нам как попало нацепил чужой свитер, что нелепо свисал на нем и даже не подумал о том, что на шеи или ключицах могут виднеться отметины. Юнги закатил глаза так, что этот звук услышали все. Ему не впервой было видеть друга таким, но в последнее время это раздражало и казалось неуместным. Он только развел руками и застигнул ширинку. - Ты все-таки набедокурил? - томно протянул он и уставился на Пака, ловя его растерянный и потерянный взгляд, хотя вопрос предназначался Мину. Кабинет зельеварения, почти рассвет и патронус Юнги - случилось что-то ужасное. Однако, гриффиндорец на мгновение призадумался и вскинул бровь, оглядывая парней. Кажется, перед ним что-то упорно ускользает от пристального внимания: что-то тайное и еще необузданное. А затем в его голове раздается щелчок, и все встает на свои места. Не нужно быть экспертом в отношениях, чтобы понимать: между этими двоими уже давно что-то происходит и все никак не может расцвести. - Я говорил, что доберусь до истины, - самодовольно выкинул Юнги, облокачиваясь на стену и скрещивая руки, да с таким видом, будто выиграл олимпиаду. - Чонгуку все-таки подмешали любовное зелье? - без особо удивления протянул Джун, зевая. После чего спокойствие уступило место усталости и досаде. Он громко охнул и покачал головой, смотря на виновато сидевшего Пака, что походил на узника перед публичной казнью. - Так ты знал? - вмешался Чимин, но его вопрос был филигранно проигнорирован. - И я намереваюсь с этим покончить. Намджун, Амортнеция не шутка! - Юнги вновь начинал закипать и заводиться с пол-оборота. Казалось, в нем был бесконечный заряд энергии и желание прилюдно выяснять отношения. Хорошо скрываемый внутри скандальный человек прорывался наружу. - Не говори, что.... Он не успел закончить, как на порог ввалились в объятиях друг друга запыхавшиеся Чонгук с Тэхеном: их лица полыхали, а щеки налились румянцем. По парням было видно, что последние часы они активно занимались исследованием глубин ртов друг друга. От увиденной картины у Юнги сорвало крышу, от одного понимания, что все это действие зелья и притворство. Он схватил Тэхена за ворот ночной пижамы и под всеобщие крики отшвырнул его в сторону, даже не задумываясь, куда тот прилетит. Пак не успел среагировать и подскочил, когда уже его друг свалился на какие-то склянки и порезал руки. Ни сомневаясь ни секунды, Чимин обернулся к Юнги и ударил его по лицу.