Ты один, и только плачет март Каждой каплей за окном, Ты не знал, что можно переждать, Что все пройдет. Ты снова станешь сильным, Кому-то очень нужным. Ну, чем тебя взяла… Та твоя весна, где черный снег и грязь, Бледное небо Да, и каждый знал, Хотя никто не спас. Как будто весь мир предал. Я уже во всем себя виню, Ломая дверь уборной. Нам наверно нужно привыкать, Весна бывает черной… И то лишь главное, что в человеке, Внутри вселенная умрет навеки. Мне все равно что скажут наши страны. Ты не успел стать для кого-то главным, Кому-то очень нужным. Ну, как тебя взяла…. Чем весна таких как мы согреешь… Так весна ты мало нас жалеешь… (с) 7Раса – Черная весна
Ноябрь 2024. Пригород Нового Орлеана Марла вошла вслед за Роллинсом в темную, унылую кухню. Не смотря на общую серость и старую мебель, все блестело стерильной чистотой. Мужчина жестом указал ей на стул, а сам открыл большой хромированный холодильник и достал размороженный стейк, постоял секунду и все же вытащил из морозилки еще один кусок мяса. - Ты охотилась? - Как сказать? Украла молодого бычка. Хватило, чтобы долететь досюда, и не свихнуться. - Ясно. Мужчина засунул замороженный кусок мяса в микроволновку и поставил на разморозку. Затем достал сковороду, зажег газ и кинул стейк. - С кровью? - Угу, без специй. - Помню. Обжарив мясо с двух сторон, Роллинс поставил обычный чайник на газ. Мужчина предпочитал не доверять технологиям, находясь в бегах редко можно найти электрический чайник и зарядку для телефона. Благодаря старой школе бывший агент Гидры сумел выжить, когда все полетело под откос. Роллинс поставил перед Марлой тарелку с дымящимся стейком и кружку с ароматным чаем. Девушка блаженно вдохнула запахи и приступила к еде. Для себя мужчина запарил обычные овсяные хлопья, решив, что приготовит потом что-нибудь посущественнее. Пока Марла глотала полусырое мясо, Роллинс проверил на планшете новостные ленты. Убедившись, что девушка не попала под камеры, и никто ее не увидел, он наконец-то расслабился. После провала Озарения у бывших силовиков УДАРА началась не самая легкая жизнь, пришлось плотно залечь на дно. А потом еще Танос со своей перчаткой. Какое же неприятное чувство испытал Роллинс, когда внезапно обнаружил себя среди развалин дома на окраине Сан-Франциско: без оружия, средств связи и денег. Последнее что он помнил, перед этим была облава на него и еще двух парней из УДАРА. Они как раз забаррикадировались в грязном подвале и ждали, когда их накроют агенты Щ.И.Т.а. Бегло осмотревшись, Роллинс обнаружил в соседней, сохранившейся комнате, такого же ошарашенного Питерса. Вместе они смогли выбраться и найти информацию, а потом выйти на Марлу, которая помогла с документами, деньгами и даже работой. И вот спустя год, Роллинс кормит у себя на кухне стейком с кровью эту глупую девчонку. - Рассказывай, давай. Марла закончила с едой, выпила двумя большими глотками горячий чай, вытерла рот салфеткой. Она долго смотрела на Роллинса, а потом сухо выложила все: начиная от мелкой пакости для старой подружки, заканчивая бегством с хэликэрриера. - Поверить не могу, что ты все-таки это сделала. Рамлоу не просто так не давал тебе эту информацию! - Так он знал??? - Конечно, знал. И я знал. Ты чего ко мне не пришла? - Джек, откуда ж я могла догадаться, что ты в курсе всего. - Китти, сначала мы хотели защитить тебя. А потом я думал, что ты успокоилась. Столько лет прошло. - Зато я встретилась с Солдатом. - Ты засветилась по полной. Теперь Щ.И.Т. в курсе. Поверь, Фьюри не тот человек, который спустит это на тормозах. Ему, да и остальным, ехало болело на отставных агентов Гидры. Но только не на тебя. Ты в одиночку можешь такое… - Выкручусь как-нибудь. - Скажи, стоило ли? - Наверное. Я хотя бы убедилась в том, что всех, кого я любила, больше нет. Роллинс закатил глаза. - Что? - Забей, что планируешь делать? - Убить их, убить их всех, - театрально произнесла Марла, а потом рассмеялась. – Мне в Лондон нужно. Сначала разделаюсь с Ладушкиным, а потом посмотрю. Этого говноеда точно зарою. - Ладно, - хмыкнул Роллинс, - Вечером будут у тебя документы и билет до Лондона. Но ты пообещаешь мне, что выкрутишься. Ок? - Конечно, бро, - согласилась Марла, подумав: «Если выживу». За несколько дней до нового 1999 года. Подземные лаборатории Гидры под Новосибирском Тело затекло и болело, веки были будто бы из свинца. Мэри чувствовала, что лежит на койке, по ощущениям было похоже на лежанку в ее камере в подземелье. Она вспомнила Солдата, его отрешенный лихорадочный взгляд. Боль в груди выворачивала. Накатило осознание, что они проиграли. Это конец. С трудом разлепив веки, Мэри уставилась в знакомый потолок. Она не ошиблась – снова эта ненавистная клетка. Со скрипом открылась дверь. Робкая надежда, что это Солдат, была разбита о безразличную действительность. К кровати подошла Графиня. - Доброе утро, Маша. - Мэри, - хрипло прошептала девушка. - Мэри, - с ехидной улыбкой протянула Графиня, - Хорошо, пусть будет Мэри. Девушка молча смотрела в потолок, глотая непрошенные слезы. Было унизительно и противно, что она снова оказалась в руках у этой безжалостной стервы. Попытка сбежать провалилась и она снова там же, где была. Солдат, скорее всего, ее не помнит и будет сложно до него достучаться. Графиня взяла стул и села напротив кровати, закинув ногу на ногу. Женщина выглядела как всегда прекрасно: идеальный блонд, модная укладка, искусный мейк, ровный загар, дорогой брючный костюм жемчужного цвета – все это кричало о богатой и сытой жизни. Особым достижением было высокое место в иерархии северо-восточного крыла Гидры. Помолчав какое-то время, Графиня начала: - Мэри, как ты понимаешь, теперь твое пребывание здесь измениться. Больше никаких поблажек с моей стороны. Не вздумай даже перечить, брыкаться и показывать характер. Ты отказалась от добровольного сотрудничества. Такой агент Гидре не нужен. Поэтому в твоих услугах мы больше не нуждаемся, а вот твой ребенок… Твоего ребенка мы заберем. Графиня отстраненно разглядывала свой маникюр. Затем она продолжила: - Ты же понимаешь, что доверилась не тем людям? Глупо было надеяться, что сможешь убежать. Но у тебя был шанс. Нужно было всего-то распрощаться с Солдатом и попробовать спрятаться где-нибудь в Самаре, например, Екатеринбурге. Во Владике, я бы не стала тебя искать. Но ты вцепилась в парня и понеслась с ним через всю страну прямо на порог к своей подружке. Неужели ты не знаешь, что шлюха – она всегда шлюха? Между прочим, это Екатерина рассказала нам про тебя. Уж очень она хотела вступить в Организацию. Готова была лечь под кого угодно, когда угодно и где угодно. Мэри через силу приподнялась на локтях и приняла полусидящее положение. Она с недоверием смотрела на женщину. Неужели подруга, с которой она была рядом с самого детства, могла так с ней поступить? В интернате они делили радости и горести. Мэри помогала Кате учиться, а та в свою очередь защищала ее от других детей, помогала прятать свои мелкие особенности. - Она завидовала тебе, Мэри. Ты не заметила? Завидовала и со временем стала ненавидеть. Она сдала тебя сразу, как только ты ей позвонила, а потом отчиталась, что ты притащилась с Солдатом, и о том, как часто он тебя трахал, тоже. Видишь ли, я быстро поняла, что ты бесполезна для нас, что сделать из тебя агента будет практически невозможно. А вот получить от тебя потомство с нужными признаками, а потом вырастить полноценную боевую единицу, будет гораздо проще. - Зачем такие сложности? - Ты не животное, как бы некоторые из нашей верхушки не хотели бы тебя такой видеть. Насильственное оплодотворение не даст таких результатов. Я же вижу, что ты не посмеешь ничего сделать с плодом. Дитя, зачатое, в любви. Как это трогательно! - Издеваетесь? - Нет. Нисколько. И вот, чуть не забыла. Твоим надзирателем теперь будет Виктор. Он уже оправился и может выполнять эту работу. Не рекомендую на него нападать. - А… - А Солдата ты больше не увидишь. Агент переведен в другое подразделение. Но у тебя же осталась частичка его. Так что хорошенько подумай о своей дальнейшей жизни, - Графиня поднялась и, стуча каблуками по керамогранитному полу, вышла из камеры. Мэри затрясло. Паника поселилась где-то внутри. Теперь не только она была в этой ловушке. Ее доверчивость словам и вера в людей привели к оглушительному провалу. Жизнь оказалась не такой радужной, как представлялось в юности. - С наступающим, Маша, - прошептала Мэри, вытирая тыльной стороной ладони слезы безысходности. 1999. Подземные лаборатории Гидры под Новосибирском Ладушкин вывел Мэри из камеры и повел ее в сторону больничного крыла. Парень смотрел на нее с едва скрываемым призрением. За эти несколько месяцев, что прошло с момента возвращения беглянки, он ни разу с ней не заговорил сам. А на ее несмелую попытку в самом начале года, сказал, что не имеет привычки разговаривать со шлюхами. Девушка больше не пыталась извиниться за его искалеченное лицо. Время летело очень медленно. Мэри никуда не выпускали. Единственным развлечением для нее стали книги, которые Графиня разрешала ей передавать, а единственным общением – короткие разговоры с Поляковым. Врач проявлял симпатию и сочувствие, но помогать естественно не собирался. На плановом осмотре присутствовала Графиня и еще одна женщина средних лет в белом халате. Мэри отвели в кабинет, где находился аппарат УЗИ. Новая врачиха проводила исследование. Она молча записывала данные в журнал. Графиня стояла за ее спиной и читала записи. Поляков, как главный врач в проекте, наблюдал за происходящим и тоже делал какие-то пометки. - Какой пол ребенка? – прервала молчание Графиня. - Девочка, - отозвалась врач. - Разве? Я не специалист, но мне кажется… - влез Поляков. - Креститься надо, когда кажется, Игнат, - осадила Графиня. - Это девочка, - еще раз с нажимом произнесла врачиха. - Отлично, хорошая работа, - Графиня выглядела довольной, как кошка возле тарелки со сметаной. Мэри закрыла глаза – у нее будет девочка. Как же хотелось думать о хорошем, но девушка понимала, что шансов нет. Она решила, что нужно еще раз поговорить с Графиней о своем будущем. Сейчас ей было, что терять, и она была готова делать все, лишь бы у нее не отобрали дочь. Даже готова была растить ребенка для Гидры.***
- Графиня, - обратился Поляков к женщине, когда они остались только вдвоем, - Я не понимаю Вашей игры. Чего Вы добиваетесь? - Не твоего ума дела, Игнат. Слишком много знать – опасно для здоровья. Поляков кивнул и молча вышел. Развитие событий его неимоверно напрягало. Когда мутанта вернули обратно, он не предполагал, что будет вести беременность. Он пытался объяснить Графине, что это не его профиль, она же настояла на своем. Чем дальше все заходило, тем становилось страннее. А вот теперь появилась новый врач, которая подчинялась непосредственно Графине. Поляков чувствовал, что ситуация вышла у него из под контроля, но действовать не обдуманно он не торопился. Середина июля 1999. Подземные лаборатории Гидры под Новосибирском Мэри знала, что уже июль, что скоро ей рожать. Поляков и его команда поддерживали ее. Сам доктор говорил, что ничего страшного не произойдет, что она должна им довериться и принять помощь. Графиню девушка не видела с того самого исследования, когда они узнали пол ребенка. Утро началось, как обычно. Мэри встала, доплелась до душа, переоделась в чистую пижаму, размялась, позавтракала и достала новую книгу. Прочитав несколько страниц, она поняла, что чувствует себя не очень хорошо. Походив немного кругами, девушка решила вызвать Полякова – доктор настоял на установке палатной сигнализации на случай непредвиденных ситуаций. По его словам охрана не всегда могла определить, что с его пациентом не все в порядке. Спустя минут пять после вызова, в камеру зашли Поляков и Ладушкин. Виктор занял позицию у двери с транквилизаторным пистолетом, а доктор подошел к Мэри. - Что-то не так? - Да, живот сводит, - пожаловалась Мэри. - Ясно, идем. Сегодня ты станешь мамой. Мэри шла до больничного крыла с широко открытыми от ужаса глазами. Она понимала, что рано или поздно придется рожать, но морально подготовиться она все равно не успела. Следующие двенадцать часов показались для нее адом. Проклиная себя, Солдата, Гидру и Графиню, Мэри металась по палате, просила обезболивающие, но никто не облегчил ее страдания. Поляков вместе с Графиней и приглашенным специалистом наблюдал на экране за мокрой от пота, бледной и взлохмаченной девушкой. - У нас есть анестезиолог. Почему не облегчить ей страдания, - выдавил Поляков, - Какой смысл мучать ее. - Нет никаких показаний к применению спинальной анестезии, - холодно заметила приглашенная женщина-врач. - Скоро? – спросила Графиня. - Через 15 минут следующий осмотр. Предполагаю, осталось меньше часа. - Чудесно, позовете меня. Я хочу присутствовать, - сказа Графиня и вышла из помещения.***
Кто-то из медбратьев Полякова, отнес Мэри на руках в родильное помещение. Она уже ничего не соображала, лишь молила все высшие силы: от богов, до чертей, чтобы все быстрее закончилось. Холодная рука легла на горячий лоб девушки. Мэри сфокусировала взгляд, чтобы разглядеть благодетеля. Расплывчатое пятно преобразовалось в лицо Графини. Женщина ласково гладила девушку по голове, щекам и что-то говорила. Собрав все мысли в кулак, Мэри попыталась воспринять, что ей говорили. - Милая, еще чуть-чуть. Тужься. Скоро все закончиться, - шептала Графиня. Мэри старалась сделать так, как говорили ей Графиня и Поляков. Она отстраненно услышала первый крик своего ребенка, учуяла запах своего детеныша, а потом ее оставили одну. Мэри не помнила, сколько она так лежала. В палату вошел Поляков и уже знакомый медбрат. Доктор что-то сказал подчиненному, а потом обратился к Мэри: - Мне очень жаль, но ребенок не выжил. - Как? – еле слышно прошептала Мэри. - Врожденный порок сердца. Девочка не унаследовала твою мутацию. Графиня распорядилась… - Боже. Слезы текли по щекам Мэри, когда медбрат вкалывал ей успокоительное. Постепенно ей стало все равно. Апатия и безразличие утянуло сознание в тяжелый и беспокойный сон. Сентябрь 1999. Подземные лаборатории Гидры под Новосибирском Восстановление проходило медленно. Мэри практически всегда лежала тупо глядя в потолок. В один из дней Поляков провел полное обследование, показавшее сильное истощение, неустойчивое нервное состояние и зависимость от снотворных препаратов. Доктору определенно не нравилось состояние своей пациентки. Он как отец понимал ее, но не мог позволить ей угробить свою и так поганую жизнь. На очередном заседании по вопросу здоровья мутанта №6 Поляков высказывал свое недовольство обращением с девушкой. - Я серьезно обеспокоен состоянием объекта. Она мало есть, спит только после снотворных. Мало двигается. - Она восстановилась после беременности? – спросила Графиня. - В целом, но организм ослаблен. - Отлично, повторяем эксперимент. Поляков подвис на мгновение с отвисшей челюстью. - Вы рехнулись? Прошло меньше двух месяцев! О какой повторной беременности может идти речь? Как главный врач в этом проекте я запрещаю. Графиня смотрела на подчиненного с открытой неприязнью. - Поляков, ты забываешься, кто тут главный! - Мы угробим девчонку. Она не смогла родить здорового ребенка первый раз. Не сможет и второй. Тем более Вам известно, что плод не унаследовал ни мутацию матери, ни особенности отца. - В этот раз отец будет без генетических изменений. Вопрос закрыт. Выполнять. Все на выход. Виктор останься. Когда группа во главе со взбешенным Поляковым покинули кабинет Графини, женщина обратилась к оставшемуся агенту: - Ты хотел поучаствовать в эксперименте. - Да, Графиня. - Можешь начинать. Считай это поощрением за хорошую службу и травму. Свободен. Виктор криво ухмыльнулся и вышел, получив полный карт-бланш на дальнейшие действия.***
Дверь открылась со скрипом. Мэри как обычно лежала на кровати, не обращая внимание на происходящее. Она даже не посмотрела на входящего, продолжая упорно пялиться в потолок. Девушка чувствовала, что рядом кто-то есть, но ей было абсолютно все равно. Почти год она находилась в аду. - Посмотри не меня. Голос Виктора нарушил звенящую тишину. Мэри непонимающе взглянула в изуродованное лицо Ладушкина. Парень был когда-то красив строгой холодной нордической красотой. Сейчас же выглядел он устрашающе: левую щеку украшал розовый ожог; уха не было совсем; из-за жесткого шрама уголок губ поднялся вверх в вечной злой ухмылке; а глаз покрывала сизая пленка. - Нравлюсь? Или тебе больше однорукие калеки нравятся? – голос его звучал зло и нахально. - Не понимаю, - прошептала Мэри. - О, сама невинность, - Ладушкин навис над ней, - Я мог дать тебе если не все, то многое. А ты сначала изуродовала меня, а потом еще и унизила, сбежав с этим ублюдком. Но ты все равно будешь принадлежать мне, Маша. Девушка заметила, как Виктор был напряжен. Она начала медленно понимать, что он задумал. - Ты не посмеешь. - Еще как посмею. Удар по лицу вызвал белые звезды перед глазами, голова закружилась, Мэри на мгновение потеряла ориентацию. Ладушкин сел на нее сверху, застегивая на руках ремни, которыми была оснащена кровать. Мэри пыталась вырваться, извиваясь, старалась лягнуть ногой насильника, не до конца понимая, что он собрался делать. Еще один удар по лицу, и девушка обмякла. Ладушкин тем временем стащил с нее пижамные штаны и застегнул ремни на ледышках. Его руки стали лапать ее по всему телу: больно сжимать тяжелую после беременности грудь; щипать за бедра; царапать ребра. Он наслаждался своей властью над ней. - Пожалуйста, не надо, - выдавила из себя Мэри. - Заткнись дрянь, - зашипел Виктор. От злости и унижения щипало глаза. Мэри набрала воздух в легкие в надежде, что получится выдавить из себя огонь. Не успела она дыхнуть, как получила еще один удар в челюсть. - Даже не смей, иначе засуну кляп в твой поганый ротик. Давясь слезами, девушка закусила губу. Ладушкин возбужденно терся об ее бедро. Она чувствовала эрекцию и понимала, чем все закончиться. Кошмар, начавшийся почти год назад, становился все темнее и непроходимее. Гадко ухмыляясь, Виктор грубо засунул два пальца ей внутрь, стараясь причинить боль. - Какая ты тесная, сучка. Хоть и рожавшая. Или тебе там все подштопали? Скажу спасибо доктору, - Виктор глумился, входя в раж. Парень отстранился, чтобы спустить штаны и достать вставший член. Он раздвинул ей бедра, плюнул между ног и резко вошел. Мэри всхлипнула от боли, жмуря глаза. Чувство гадливости и омерзения наполняло ее до краев, когда Ладушкин размашисто ебал ее, пыхтя, больно сжимая грудь, кусая за плечи. Всеми своими действиями он старался причинить ей как можно больше боли. Пытка продолжалась не сильно долго, с победным рыком Виктор дернулся и долго кончал, нечленораздельно выкрикивая грубости. Мэри зло подумала, что Ладушкину наверно год никто не давал. Отстранившись, Виктор вытер член снятыми со своей жертвы пижамными штанами и молча оделся. С минуту он разглядывал униженную девушку. - Понравилось, дрянь? Получила удовольствие? Или тебе больше нравилось, когда тебя ебал отмороженный убийца? - Иди на хуй, мразь, - еле слышно прошептала Мэри. - Как ты заговорила… Я выбью из тебя весь этот гонор, сука. Завтра продолжим. Виктор вышел из камеры, громко хлопнув дверью, оставив Мэри, привязанной к кровати. Девушка завыла, как раненное животное, чувствую на себя запах чужого пота и спермы. Весь ужас своего положения Мэри осознала в следующие несколько недель. Ладушкин приходил насиловать ее почти каждый вечер. Сначала она пыталась сопротивляться, а потом плюнула, понимая, что ничего не изменит. Она просто смотрела в потолок стеклянными глазами, когда он трахал ее каждый раз, привязав к кровати. По началу Виктор пытался оскорблять ее, вспоминал Солдата, спрашивал кто ей больше нравится. Однажды Мэри не выдержала: - Как ты можешь сравнивать животную еблю и занятия любовью? Мне жаль тебя, ты не знаешь, как это, когда девушка любит тебя. За это она получила яркий синяк под правым глазом. Виктор тогда не на шутку разозлился, и в следующий раз был садистически жесток. Октябрь 1999. Подземные лаборатории Гидры под Новосибирском В начале октября медицинский осмотр показал, что Мэри снова беременна. Поляков тогда долго сидел рядом с ней на кушетке, пытаясь успокоить. Девушка теряла рассудок от боли, ненависти, безысходности. Ей хотелось высказать Графине много лестного, но той на базе не было – она периодически приезжала, проверяла отчеты и снова исчезала. Никто из ее подчиненных не мог сказать, чтобы это значило. Плюс в беременности Мэри нашла только один – Ладушкин перестал ее насиловать. В одну из первых ночей без издевательств, Мэри не могла уснуть. Она пялилась в потолок и размышляла: о своем положении; о том, как люто она ненавидит Виктора и Графиню; о том, как она когда-нибудь выгрызет им сердце и выжжет глаза. Самыми тоскливыми мыслями были мысли о Солдате. Она помнила его лицо, прикосновения рук и губ, тепло тела, ощущение защищенности рядом с ним. Девушка не позволяла себя мечтать о нем – он стал для нее запретной мыслью. Постепенно бешенный галоп мыслей привел ее к размышлениям о своем внутреннем звере. Мэри дважды удавалась принять полную форму. Будучи драконом она не испытывала страх, все чувства были обострены на триста процентов, восприятие мира становилось предельно простым. Вдруг ей захотелось испытать еще раз те звериные ощущения. Мэри лежала с закрытыми глазами, пробуя воссоздать чувство, которое возникало у нее перед тем, как тело начинало плыть как пластилин перед полным оборотом. У нее почти получилось: в груди поднялась волна жара и пробежала по венам, в пальцах закололо, кожа на ладонях огрубела и покрылась черной чешуей. А потом все схлынуло. Мэри разочарованно смотрела на свои руки, медленно приобретающие нормальный вид, как внизу живота пронзила резкая боль, и между ног стало нестерпимо горячо и мокро. Девушка отдернула одеяло и увидела, как пижамные штаны и простынь под ней быстро напитываются кровью. С расширенными от ужаса глазами Мэри нажала на кнопку палатной сигнализации, предусмотрительно оставленной на случай непредвиденных ситуаций. Через несколько минут в камеру вошел дежурный медбрат. Увидев кровь и белое, как полотно, перепуганное лицо мутанта №6, он сразу же вызвал дежурного врача. Шульц вместе с бригадой прибыли практически мгновенно. Следующие несколько дней Мэри провела в больничном крыле. У нее брали анализы. Кололи различные препараты, отпаивали и откармливали. Единственное, что ей сказали, было то, что она больше не беременна. Девушка радовалась недолго, понимая, что визиты Ладушкина, скорее всего, скоро возобновиться, но она искренне надеялась, что в одну из таких ночей она сможет перекинуться и откусить хуй этому уебку. Перед выпиской к Мэри зашел Поляков. Он сел рядом с ней и тихо заговорил: - Маша, я проверил твои анализы. И заметил одну особенность. Перед выкидышем был сильный выброс адреналина. Этот гормон у тебя несколько видоизменен. Высокая концентрация вызывает у тебя оборот. Ты пыталась перекинуться? Скажи честно. Обещаю – я нигде это не укажу. - Я Вам не верю. - Хорошо. Не отвечай. Просто послушай внимательно – это послужило причиной выкидыша. Если ты можешь вызывать в себе это состояние, то сделай так в следующий раз. А я сделаю все от меня зависящее, чтобы прекратить эти издевательства. Скорее всего, тебе не дадут перевести дух. Графиня дала четкое распоряжение. Октябрь-Ноябрь 1999. Подземные лаборатории Гидры под Новосибирском Поляков был прав. Практически на следующий день после выписки к Мэри пришел Шульц и вколол ей гормональный препарат для стимуляции зачатия. Виктор приходил уже в компании нескольких охранников. Мэри терпела, не смея надеяться на Полякова и его обещание прекратить весь этот цирк. У нее почти каждый день брали кровь из вены для теста на беременность. В конце октября 1999 года беременность подтвердилась. Мэри ночью опять попробовала перекинуться, получилось не полностью, как в прошлый раз. Результат был такой же: сильная боль и обильное кровотечение. Лежа в больничном крыле, девушка с удовольствием наблюдала за тем, как Поляков орал на Графиню уже не скрывая своего негодования. Выписали ее так же через неделю, чтобы повторить все те же манипуляции, как и в прошлый раз: обкололи гормонами, насиловали, делали тесты. Избавиться от беременности в третий раз уже не составило никакого труда. Мэри даже удалось совершить полный оборот. Правда потом она очнулась в реанимации. Поляков рассказал, что нашли ее только утром с обширной кровопотерей. Камеры ничего не показали, так как она лежала под одеялом. Мужчина предположил, что она обернулась, а затем потеряла сознание и поэтому не смогла вызвать помощь. С одной стороны Мэри чувствовала себя трупом, но с другой все выглядело очень достоверно. Поляков сделал запись, что происшествие с мутантом №6 вызвано полным истощением. Доктор написал длинный рапорт о том, что Графиня не прислушалась к его рекомендациям и поставила под удар весь проект и жизнь ценного мутанта. Осмелившись Поляков, направил свой отчет прямо главе северо-восточного крыла, в обход Графини. Ноябрь 1999. Подземные лаборатории Гидры под Новосибирском. Больничное крыло Спустя две недели после происшествия с мутантом №6 Графиня созвала срочное совещание всего медицинского персонала во главе с Поляковым и Вагнером. - Кто-то из Вас посмел поставить под угрозу проект? - начала она ледяным голосом. Поляков сразу понял, что у них проблемы, когда женщина только вошла в помещение. Она была одета в полную амуницию черной вдовы, укомплектованную вдобавок двумя пистолетами ТТ на бедрах. - Вагнер? – рявкнула Графиня. - Не понимаю о чем Вы, мадам, - сдавленно прокряхтел Вагнер. - Поляков? – она смотрела на главного врача, сузив глаза. - Вы позволили этому мяснику Ладушкину несколько месяцев насиловать мутанта №6, заставили нас колоть ей серьезные препараты, которые пошатнули здоровье. Мы чуть не угробили девчонку по Вашему хотению. Чего еще Вы ждали? – расправив плечи, смело сказал Поляков. Графиня смотрела на мужчину, слегка наклонив голову к правому плечу. Она внимательно изучала присутствующих. В помещении находились все медики, которые были у нее в распоряжении. Графиня кивнула сама себе, а затем одним еле заметным движением выхватила правый ТТ и с поразительной точностью прострелила голову Полякову. Затем она убила всех остальных, оставив в живых только вжавшегося в стену Шульца. - Что с сывороткой, Яков? - Я..я..я.. – помощник Полякова трясся, как осиновый лист, и заикался. - Что? – Графиня начинала терять терпение. - Почти доработана, мадам. - Хорошо. Набирай новую команду. Ты получил повышение. Развернувшись на каблуках, Графиня вышла из медицинского крыла. Все шло как нельзя лучше.