Когда сакура в Италии зацветет

— На этом всё, — сказала Тсуна, с немалым облегчением отодвигая бумаги и устало поведя плечами. — Спасибо. Мукуро, задержись, пожалуйста. Иллюзионист поднял бровь.  — Кого-то ждет взбучка, — злорадно и вполне отчетливо произнес Ламбо, неумело маскируя реплику под кашель. Хаято, проходя мимо, привычно отвесил ему подзатыльник. Кабинет опустел. В молчании Тсуна подошла к окну, вставая спиной к хранителю. Она не хотела заводить этот разговор. И всё же сделать это было необходимо.  — Что тебе нужно, Савада Тсунаеши? — раздался над ухом вкрадчивый голос. Тсуна вздохнула.  — Слушай, Мукуро… Меньше всего я хочу лезть в твою личную жизнь. — Она спиной ощутила сгустившееся напряжение. — И уж тем более говорить, что делать. Но у меня есть просьба. Она повернулась и посмотрела Рокудо в глаза. Твердо, уверенно. Не позволяя очевидным признакам его недовольства остановить себя.  — Хром стала мне хорошим другом. Я волнуюсь за нее. Пойми меня правильно: Хром взрослый человек, и я уверена в ее способности позаботиться о себе. Какое бы решение она ни приняла, я — и не только я, вся семья, — мы ее поддержим. Так же, как примем любое твое решение. Вы оба способны разобраться с этим без чужого вмешательства. Я лишь прошу: поговори с ней. Скажи, что думаешь. Позволь Хром учитывать все обстоятельства, делая выбор. Мукуро, — она коснулась его руки, глядя снизу вверх. — Ты знаешь, что это будет правильно. И честно. Для вас обоих. Рокудо криво ухмыльнулся, отстраняясь.  — Для человека, который не хочет вмешиваться, ты просишь слишком многого. И растворился. Вскоре исчез и отголосок туманного пламени. Плечи Тсуны устало опустились. *** Стоило ему открыть дверь, Наги крикнула: — С возвращением, Мукуро-сама! Она всегда чувствовала его. Даже если он скрывался от других. –…Я дома, — отозвался он запоздало. Сознание словно раздвоилась: одна часть поддерживала непринужденный разговор, рассказывая об итогах встречи, пока другая бесстрастно изучала собеседницу. Мукуро слишком привык к ней. К ее присутствию. К слепому обожанию и вечно смущенной улыбке, и этому обращению с придыханием. Конечно, он знал, каких успехов девочка добилась в искусстве плести иллюзии и даже сражаться физически: в конце концов, она была вторым Туманом десятого босса Вонголы и давно уже не обращалась к нему за помощью, если семье требовались ее специфичные умения. Да, он знал… но не давал себе труда задуматься. Когда Мукуро спас ее после аварии, у Наги никого не было. Одинокий, потерянный в жестоком мире ребенок. Чем-то она походила на них самих: на него, Кена и Чикусу. Разве что они не могли позволить себе наивность и слабость. Много лет Мукуро был ее наставником и защитником. Обучал искусству менять реальность по своему желанию. Овладевая ее разумом, он без труда читал ее мысли и намерения — человека бесхитростнее он не встречал. Этот образ — застенчивой, робкой девочки, слабой, но с потенциалом — заслонил ему реальность. Мукуро слишком привык видеть в Наги объект защиты и упустил момент, когда она изменилась. Или эти перемены были слишком незначительны, растянуты во времени, чтобы уловить их? Но разве он не замечал, как меняется Небо Вонголы, хотя общался с ней чаще, чем намеревался? Была ли причина в том, что Савада Тсунаеши оставалась для него не то средством достижения давней цели, не то союзником, рост которых отслеживаешь, чтобы правильно оценивать баланс сил? А Наги… Мукуро мог спать в ее присутствии. Не только потому, что был ее учителем и Наги находила выход из извращенных иллюзий, порожденных его больным подсознанием, когда он терял над собой контроль, но и потому, что Наги вытаскивала его из самых худших сновидений. Разум иллюзиониста — хрупкая вещь. Мукуро держал своих демонов в жесткой узде, но его мощь и мастерство росли, а с ними становились сильнее его кошмары. Мукуро проводил ночи в битвах, которые не осознавал нереальными, пока не натыкался на зацепку, доказывающую иллюзорность происходящего. Или пока Наги, облаченная в белое и буквально светящаяся внутренней чистотой, не протягивала ему руку и не выводила из очередного ада. Почему он всегда принимал это как должное? Что может появиться в любой момент в любом месте, и она будет рада. Даст ему кров и свое тепло. Очаровательный ребенок, доверчиво смотрящий ему в глаза, вырос и однажды предложил себя, а он слишком привык быть ее учителем, чтобы отказать в такой малости. Мукуро всегда заботился о ней. И всегда воспринимал своей подопечной. И поэтому, похоже, так и не начал видеть в ней отдельную личность. Спустя столько лет… он словно прозрел.  — Мы давно не тренировались вместе, милая Наги, — произнес он, встречая полный нежности — когда ушло слепое обожание? — взгляд. — Как твои успехи?  — Маммон-сан доволен мной, — ответила Наги — или Хром? — без ложной скромности. — Говорит, я наконец смогла обмануть его чутье на пару секунд.  — Ку-фу-фу, — рассмеялся он негромко. — Значит, не меньше пары минут. Хром застенчиво, с озорными огоньками в глазах улыбнулась ему.  — Я тоже так думаю. Наги. Одинокая, никому не нужная девочка, готовая следовать за своим спасителем до конца. Хром. Хранительница Тумана Вонголы, ученица Рокудо Мукуро и Вайпера, двух сильнейших иллюзионистов своего поколения. По-прежнему преданная ему всем сердцем — ему, терзаемому кошмарами убийце. Когда слепое доверие превратилось в осознанную верность? Хром взрослый человек, и я уверена в ее способности позаботиться о себе, — так сказала ему Савада Тсунаеши. Кажется, он наконец увидел свою Наги ее глазами. Мукуро всегда мог положиться на милую Наги. И Наги отвечала ему беззаветной верой. А Хром Докуро? Могла ли она положиться на него?  — Хром, — позвал он, вторя своим мыслям. Она вздрогнула, мыльная чашка соскользнула и разбилась. Девушка прикрыла глаза, закусила губу, рука дернулась к животу и на мгновение накрыла. Затем Хром словно стерла переживания со своего лица, выключила воду и повернулась к нему: серьезная, спокойная, собранная.  — Да, Мукуро-сама? Когда она стала такой взрослой?  — Ты приняла решение? Наверное, это было бесчестно с его стороны. Прежде он не поступил бы так с Наги: не заставил думать, что она останется одна.  — Да, Мукуро-сама. Он улыбнулся: так, как улыбался своим врагам.  — И какое же? Мукуро ощутил, как на долгие мгновения взгляд Хром изменился. Глаза блеснули металлом — это до боли напомнило Хибари Кёю. Взгляд хищника, оценивающего противника и свои шансы. Он уловил дуновение пламени тумана — а в следующий миг всё закончилось. В чертах незнакомой ему Хром Докуро он увидел Наги, исполненную доверия к своему учителю.  — Я оставлю ребенка, Мукуро-сама, — сказала Хром с улыбкой Моны Лизы. — Думаю, я уже люблю его. Или ее. Частица Мукуро-сама всегда будет со мной. Он испытал сосущее чувство под ложечкой, как если бы под ним разверзлась бездна, или к лицу устремились тонфа, или Бьякуран запер его сознание в клетке, или Деймон Спейд лишил тела. За секунду до падения он поймал взгляд Хром, полный самой настоящей любви. И всё исчезло. Тени врагов отступили. Осталась она одна — его прошлое, настоящее и будущее.  — Я рад это слышать, — произнес он, улыбаясь ей так, как только ей и улыбался — искренне. — Полагаю, мы назовем ребенка Рокуме*? Звенящий колокольчиками смех согрел его изнутри. *** Мукуро-сама не был центром ее Вселенной, как бы ни считали другие. Центр — это Солнце, вокруг которого вращаются планеты. Их Солнцем была Савада-сан — Тсуна, как она велела себя называть. Хром слушалась, но мысленно продолжала именовать Саваду-сан правильно, ведь Солнце, каким бы теплым и ласковым ни казалось, как бы ни смягчали его до «солнышка», остается раскаленным гигантом, при приближении к которому сгораешь дотла. Савада-сан была Солнцем, а хранители — планетами. Мукуро-сама был Сатурном — огромным, столь удаленным от Солнца, словно и не зависел от него, вращающимся по такой траектории, что казалось, вот-вот изменит маршруту и уйдет в свободный полет, но неизменно следующим по своей орбите. А Хром была его спутником, Титаном. Мог ли Сатурн существовать без Титана? Определенно. Мог ли Титан существовать без Сатурна? Возможно. Его не замечали из-за малого на фоне Сатурна размера, но Меркурий он превосходил, а ведь Меркурий — самостоятельная планета. Хром думала, что если бы у Титана не было Сатурна, он продолжил бы вращение вокруг Солнца — потому что оно обладало слишком мощным притяжением, чтобы отпустить кого-то в космос. Хром не хотела лишаться своего покровителя. Учителя, друга, любовника. Любимого. Отца своего будущего ребенка. Но еще больше она не хотела привязывать Мукуро-сама узами долга и чести. Не хотела выбирать между мужчиной и крохотной искоркой жизни внутри. Когда-то давно она решила, что будет рядом столько, сколько ей позволят, не жалея отданного и не требуя большего. Когда Хром узнала о беременности… глупо лукавить, первым, что она испытала, был страх. Страх перемен и потери. Но Хром знала, что справится. Не только благодаря поддержке Савады-сан и ее хранителей, в которой она не сомневалась, но и потому, что наконец научилась воспринимать себя полноценным человеком. Равной. Как у равной, у нее было право выбирать. И Хром выбрала. И готова была отстаивать свое решение даже перед Мукуро-сама. Забыв на секунду, что перед ней человек, который никогда не причинит ей вреда.  — Рокуме-чан, — повторила она шепотом, положив руку на живот и прислушиваясь к ощущениям. Мукуро-сама встал позади, накрыл ее ладонь своей. Первый луч восходящего солнца проник сквозь неплотно прикрытые шторы, упал на лицо, заставляя щуриться. Хром тихонько вздохнула. И улыбнулась.