***
Проснувшись, Лен, слава богу, не издает никаких звуков, и вроде бы, все относительно нормально. Он даже слегка шевелит пальцами ног, дабы убедиться, что он, ну, на самом деле не мертв. Стоит ему прийти в себя, тело тут же сотрясает мелкая дрожь, чертовски холодно, Лену тяжело дышать, потому что он не хочет, не хочет холода, не может ничего… — Гидеон, подними температуру на пять градусов. Ответа не следует, но тут же становится теплее. — Спасибо, — хрипло произносит Лен, не утруждая себя лишними телодвижениями, например, открыванием глаз — он и так знает, что это Барри, который стоит в другом конце медотсека, наверное, прислонился к стене и выглядит приятно взволнованным. У него это выражение слишком хорошо получается. Слышится шорох одежды и резкий звук придвигаемого стула. — Итак, — деликатно кашлянув, начинает Барри. — Ты не объяснишь, что это было, черт возьми, я не хочу ломать голову. — Лен все еще держит глаза закрытыми. — Нет? Так все же шарады? Я хорош в шарадах. Дай угадаю — два слова. Смерть и желание. Лен вздыхает и наконец открывает глаза. — У меня нет желания помирать. Это просто не твое собачье дело. — Лен пытается принять вертикальное положение, но Гидеон всаживает ему еще одну дозу какого-то дерьма, и он опять теряет концентрацию. — Это не Окулус виноват, — продолжает Барри, будто Лен вообще ничего не говорил. — Я помню, что ты и раньше так кашлял, когда я… — Барри смотрит на свои сложенные руки. — Когда ты вернул меня в Сибирь, чтобы я пожертвовал собой ради всеобщего блага? Барри не поднимает головы и выглядит так, будто пытается спрятаться сам в себе. Лен закрывает глаза, чтобы не смотреть на него и не чувствовать себя паршиво из-за своей мудачности. — Пожалуйста, скажи мне, что случилось? От этого мягкого встревоженного тона Лен до скрипа сжимает зубы. Ему хотелось бы быть сильнее этого. Намного сильнее. С чего он вообще стал таким слабым, что влюбился в добродушного супер-гребаного-героя? Лен делает глубокий вдох, наслаждаясь тем, как легкие едва реагируют на лепестки. Он вдруг понимает, что не ел с тех пор, как оказался в этом времени. Значит, цветы снова заполнили желудок. — Тебе не о чем беспокоиться. Открыв глаза и услышав скрип стула, Лен видит, что Барри навис над ним, сжав кулаки — он явно собирается выкатить все свои предположения, а Лен к этому не готов. Двери открываются, заставляя Барри резко повернуться. Лен мысленно ликует. — Барри, вон отсюда. — Сара складывает руки на груди, ее капитанский голос неимоверно серьезный. Лен аж вздрагивает. А Барри весь заливается краской. — Чего? Нет! Сара меняет позу и тычет в сторону Барри пальцем. — Клянусь тебе, Барри Аллен, ты будешь не первым спидстером, которому я с готовностью надеру зад. — Она указывает на дверь. — Вон! Со своего места не видит их лиц, но может представить всю драматичность ситуации. Вот же придурки. Барри признает поражение, опуская плечи, и уходит, несколько раз обиженно оглядываясь на Сару и Лена, как несчастный ребенок, которого отчитали. Как только дверь за ним закрывается, Лен понимает, что все это время был напряжен до предела. Сара занимает стул, на котором сидел Барри, слегка наклоняется вперед, встряхивая волосами и убирая их за плечи. — Гидеон, пожалуйста, расскажи Леонарду то, что ты рассказала мне. — Ее голос спокоен и тверд, а мрачный изгиб губ напоминает Лену о том, как он велел ей забрать Мика и бежать. — Конечно, капитан Лэнс. Пока вы были без сознания, я провела полную диагностику и рентген вашего тела, мистер Снарт. То, что я обнаружила, не совсем… обнадеживает. Лен нетерпеливо машет рукой в сторону потолка. — Я не молодею, Гидеон, давай уже. Будь она человеком, то наверняка бы закатила глаза. — Хорошо. Как и в прошлый раз, когда я делала сканирование, в вашем желудке и легких цветы. Пока вы находились под наблюдением и принимали обезболивающее, мы смогли удалить из ваших легких большую часть бутонов. Лен смотрит на Сару, и она показывает ему мусорное ведро, в котором целая куча желтого дерьма. — Это что? — Желтые тюльпаны. Слава богу, что Лен был без сознания. Цветы в мусорке просто огромные. — И? Гидеон смущенно молчит. — Что это значит? У них всегда есть какой-то дебильный смысл. Повисает пауза, и точно, будь Гидеон человеком, она наверняка не хотела бы ему ничего не говорить. Ожидая ответа, Лен смотрит Саре в глаза. — Обычно они символизируют безответную любовь. Сара не отворачивается, но и Лен тоже. Он шумно выдыхает, но все иначе. Не так больно, просто… тяжело. — Скажи что-нибудь хорошее, Гидеон, — просит Сара, когда Лен переводит взгляд на стену. — Похоже, они растут очень быстро, я бы сказала, пугающе быстро. Они даже сейчас становятся плотнее. Я беспокоюсь, что в течение следующего часа они могут проколоть легкие и желудок. О. Замечательно. Это и было хорошее? — И что в результате? Стул с грохотом падает на пол, Сара хватает Лена за предплечья так сильно, что даже обезболивающее не перекрывает боль. Она вся трясется. Лен никогда не видел Сару такой. Он видел, как она целилась из снайперской винтовки в своего друга из команды без всяких сомнений. Кошмар. — Что в результате? Ты, мать твою, задохнешься, Леонард! Или умрешь от ебучего сепсиса, когда эти штуки разорвут тебе живот! Ты что, не понимаешь?! — Ее крики эхом отдаются от безмолвных стен медотсека, дыхание Сары хриплое, но спокойное. Как и у Лена. Он слышит хрипы внутри с каждым вдохом. И они все громче. — Гидеон? — Я могу помочь вам вылечить внутренние повреждения, но рано или поздно вы не сможете дышать. Скорее всего, вы задохнетесь. Лен закрывает глаза, медленно выдыхая. Получается плохо, второй вдох дается сложнее — он понимает, что глубже втянуть воздух уже не получается. Господи, это же просто маленькие гребаные цветы… — Я смотрела видео, Леонард. Я слышала, что ты рассказал о них Рори. Лен распахивает глаза и в ужасе таращится на нее, понимая, куда она клонит. — Сара… — Скажи ему сам, Леонард. Или это сделаю я. Да поможет мне бог, я не потеряю тебя снова. Мы только что тебя вернули. Они сцепляются взглядами надолго, почти на минуту, как кажется Лену. — Гидеон, закрой двери. — Гидеон, открой двери. — Закрой, альфа-код 678943. — Дверь захлопывается, свет в медотсеке тускнеет. — Да как ты… блядь, не важно. Знать ничего не хочу. Капитанское распоряжение, код системы 490025, Эхо, Виктор, Майк. Двери полностью распахиваются, свет снова становится нормальным. Лен дышит все слабее и понимает, что Сара это слышит. Она не отрывает от него взгляда, встревоженного и напряженного, губы сжаты. Выражение ее лица вызывает у Лена неприятное покалывание, но виной этому на самом деле не Сара, а цветы. Он все понимает. Он будет либо храбрым, либо трусом. Убежит, позволив этой хрени убить его. Или убежит и окажется с этим лицом к лицу. А потом эта дрянь его все равно убьет, ведь правда никакого результата не даст. Как бы то ни было, вариантов у Лена мало. И он это прекрасно осознает. — Гидеон, скажи Барри, чтобы он тащил сюда свою задницу. — Принято. Сара наконец отпускает руку Лена. Он думал, что она не сможет скрыть своего самодовольства, понимая, что победила. Но Сара просто кажется спокойной, даже умиротворенной. — Это все не имеет никакого смысла и пойдет по пизде, ты же понимаешь? — но какая разница, сколь угрожающе пытается выглядеть Лен. Они оба понимают, что он лжет. Сара улыбается уголком рта, слыша шаги в коридоре. — Мы оба знаем, что Барри Аллена недооценивать нельзя, — говорит Сара гораздо серьезнее, чем следовало бы.Желтый тюльпан
4 мая 2020 г. в 00:46
Легенды собираются остаться здесь на несколько дней. Они должны вернуться к тому… с чем бы они не разбирались, но пока планируют остаться. Мик упоминает что-то о демоне, Лен никогда не думал, что когда-нибудь увидит, как Мик говорит о совместной работе с другими людьми, и это ему действительно нравится.
Чудо из чудес.
Новые члены экипажа представляются. Они кажутся… милыми, вроде. Он счастлив, что Рэймонд нашел свою занудную вторую половинку в Нейте, думает, что Чарли была бы лучшим напарником, соберись Лен планировать новое ограбление. Он не может сказать, поладят ли Зари и Лиза, подружатся они или убьют друг друга к концу недели, но в любом случае, грядет хаос, и Лен не может дождаться.
Даже Джексон его обнимает, еще крепче Лизы. Объясняет, что случилось с профессором Штейном. Лен осторожно гладит его по голове, притягивает к себе и позволяет положить голову на плечо, а вокруг уже никого нет.
Он передвигается с помощью костылей, на которых настаивает Кейтлин, а у нее действительно есть дар убеждения. Лен бродит по коридорам, держась подальше от неприятностей, ему хочется побыть одному, без команды и сестры, которые смотрят на него так, будто он собирается вернуться в какое-нибудь альтернативное измерение в любой момент.
Естественно, Барри находит его почти сразу. До сих пор он вел себя прилично, не как заботливая мамуля или маячок. Лен никогда не признается, что ждал этого, ни за какие коврижки.
— Они скучали по тебе. — Лен закатывает глаза и продолжает ползти по коридору на костылях, даже не пытаясь прибавить шагу, чтобы отдалиться от Барри. Конечно, тот это замечает и ускоряется, вызывая у Лена кислую усмешку.
Для Барри это весьма типично — поддаваться Лену слишком легко. Эта мысль, к сожалению, вызывает боль в груди, и ухмылка исчезает с лица Лена так же быстро, как появилась. Он откашливается и театрально закатывает глаза.
— Как и мы.
Лен притворно фыркает, чтобы скрыть сбившееся дыхание. Господи, надо успокоиться и не подавать виду. Он должен прекратить шляться по коридору, но отсутствие ритмичных щелчков костылей делает тишину почти пугающей. Он не заметил, как далеко ушел от шумных команд, пока не опустил голову, выжидая. Его грудь несколько раз дернулась вхолостую, прежде чем он снова смог нормально дышать.
Лен даже не замечает, что закрыл глаза, пока не распахивает их, снова возвращаясь к дурацкому разговору с Барри. Слова и вся эта ситуация накрывают Лена одновременно, и внезапно он выходит из себя.
— Не ври мне, Барри Аллен. — Он ледяным взглядом вперивается в опешившего паренька. — Вы все точно вздохнули с облегчением, когда услышали об этом.
Барри выглядит так, будто ему дали пощечину. Лену от этой картины должно стать чуть легче, но черта с два.
— Лен, что… — он машет рукой, не давая Барри договорить. Слегка покачнувшись на костылях, он крепче вцепляется в ручки.
— Я был занозой в твоей заднице много лет. У тебя даже не хватило порядочности сообщить мне о том, что я скоро умру, когда ты высадил меня в Сибири. Я ни на секунду не поверю, что вы все плакали на моей гребаной могиле! — голос срывается, Лен задыхается на последнем слове, потому что цветы снова напоминают о себе.
Он резко отворачивается и бредет дальше по коридору, немного довольный тем, что не слышит шагов за спиной.
Но все же до Лена доносится тихий вздох. Одновременно разочарованный и обеспокоенный. И это, конечно, вызывает в легких шевеление — стебель ворочается, а потом вдруг резко втыкается в тонкую стенку легкого.
Лен вскрикивает от испуга, хватается себя за грудь, с громким стуком роняя костыли, но звука почти не слышит, кровь ревет в ушах. Колено подгибается, и он падает на пол.
Точнее мог бы упасть, если бы чужие руки не подхватили его, не дав раздробить коленную чашечку.
Лен отшатывается, боль и гнев выводят его из себя.
— Не надо, блядь… — он не может выразить ярость, волна боли такая сильная, что выбивает из него весь воздух, что вполне уместно, потому что ублюдские цветы начинают расти. Заполняют собой все пространство, вызывая кашель. Лен кашляет так сильно, что у него начинает болеть голова, он задыхается от нехватки воздуха и чувствует, как слезы текут по лицу вперемешку с соплями из носа.
Кашель только усиливается, нет, нет, только не сейчас, только не перед ним…
Его тошнит так сильно, что он уверен — сейчас будет просто блевать, а не выплевывать цветы. Сквозь ужасные звуки спазмов и шум крови, гудящей в ушах, он едва слышит крик Барри. Несколько мгновений спустя Лен чувствует, как кто-то гладит его по спине, а кто-то рядом, вроде Барри, сжимает его бицепс так сильно, что наверняка оставит синяки.
Если он после этого выживет.
В другую руку вонзается игла, тошнота и удушье исчезают не сразу, Лен успевает сделать несколько влажных вдохов, прежде чем все становится туманно серым. Ничем.