«Go-о-о-od mo-о-оrni-i-ing!»
Накахара резко вздрагивает, будто его током ударило. «Что? Где?» Над ухом раздается знакомо-противный голос. Чуя не сразу вспоминает, что сам поставил эту дурацкую запись с голосом бинтованной заразы вместо мелодии будильника. А что? Хороший способ чтобы поскорей встать и выключить это издевательство, в каком бы ты не был состоянии. — А-а-а, — хрипит мафиози. Голова гудит так, что даже волосы болят. Во рту будто кошки нагадили, а в горле засуха, не хуже, чем в пустыне. Су-у-ука-а-а! Кажется он попал в ад и его час пришел. Верней прогремел очередным взрывом в голове, и тогда Чуя понял: расплата не просто близка. Она настала, долбанная расплата. В пору молиться. Одно радовало, похоже вариться в адском котле похмелья не только ему одному. Рядом, кто-то тихо простонал, и то ли всхлипнул, то ли хрюкнул — не понятно. Будильник только заткнулся, как телефон вновь завибрировал где-то…где-то. На этот раз пытались дозвониться.I’m awake I’m alive! Я очнулся, я живой!
Ободряющие слова, особенно когда ты в состоянии нестояния. Чуя медленно пытается воскреснуть и разлепить глаза. Именно в такие моменты хорошо понимаешь фразу: жить и мучаться. С пятой попытки, превозмогая боль, глаза все-таки удалось открыть. Он ожидал увидеть белый свет, но почему-то было темно. Накахара моргнул. Все равно темно. Первая мысль пришедшая в голову была: «Я что, ослеп?!» Сердце подпрыгнуло к глотке. Он резко сел и тут же упал обратно на что-то мягкое. Ясно, понятно. Хреновая затея. От таких кульбитов выпитое вчера едва не попросилось наружу. Вертолеты! Много вертолетов — они везде! Кто-нибудь остановите землю! Несколько секунд Чуя бездумно пялился в потолок, созерцая чьи-то следы от ботинок, пока до него не дошло. О, чудо! Он прозрел! Оказывается кто-то всего лишь заснул в солнцезащитных очках. Фу-у-ух! А телефон все продолжал трезвонить, мешая перезагрузиться и вспомнить, что вчера произошло. Накахара попытался приподняться и понять откуда доносится звук. Источник раздражения обнаружился под чьей-то смутно знакомой задницей. — Да-а-а, — простонал не своим голосом Чуя, принимая вертикальное положение. — Накахара-сан, доброе утро! — раздался взволнованный женский голос. Нет. Утро явно не было добрым, от слова совсем. Он посмотрел на экран телефона. — А, Хигучи! Кхм, что-то случилось? — Да. Я не могу дозвониться до Рюноскэ. С ним все хорошо? И тут он вспомнил. Вчера они отмечали мальчишник. Акутагава женится. Точно! Чуя обводит недоумевающим взглядом разгромленный в хлам номер отеля в поисках жениха. — Аку… Да. Эм-м-м, — из ванной донесся шум, кажется кто-то включил воду. — Накахара-сан? Что-то случилось? Где Рю? — Чего ты так переживаешь? Ничего не случилось, все хорошо с твоим Рю, в ванной он. — А! Я так понимаю, вечеринка удалась? — посмеивается Хигучи. — Да-а-а… удалась, — говорит Чуя, смотря на спаленную к чертям занавеску. — Надеюсь, все было прилично. — А как же, — замечая валяющиеся на полу бутылки из-под виски, шампанского, водки…мартини? Они что, ограбили алкомаркет?! — Ладно. Не буду больше мешать. Передайте пожалуйста Рюноскэ, чтобы он не забыл отдать кольца шаферу перед церемонией. — Хорошо. Чуя еще раз осматривает номер в тщетной попытке вспомнить хоть что-то. Последнее что он отчетливо помнит, как они заселились в номер, как собирались в клуб и Осаму, подливающего водку в коктейль Накаджимы. А дальше одни помехи и рябь, словно в сломанном телевизоре. Полный звиздец! Кстати о нем родимом… — Эй, Дазай? Рядом кто-то простонал и из вороха подушек, кряхтя, поднялось бинтованное тело. Вид у бедолаги был такой, словно его переехал поезд, и при этом знатно тормозил. — Моя голова-а-а. — Живой, — усмехается Чуя, снимая со лба напарника приклеенный стикер с надписью: «Мадонна». — Лучше бы умер, — прохрипел Осаму. — Что вчера было? — Я хотел задать тот же вопрос. — Ничего не помню, но судя по состоянию нам было весело. Накахара ничего не ответил, потому что в туалет хотелось сильней, чем допрашивать несчастного собутыльника. Тело плохо слушалось, но встать все же удалось. Брести пришлось медленно, по стеночке. Что ж, даже повелителю гравитации порой нужна опора. В ванной до сих пор стоял какой-то непонятный шум. — Эй, Акутагава! Выползай давай. Тебе тут Хигучи не может дозвониться. Но вместо ответа послышалось грозное рычание. Чего?! Чуя вспыхнул. — Не понял. Ты совсем страх потерял?! Одним рывком он открыл дверь и тут же ее закрыл. Ох, нихрена себе! — Осаму? — А, — Дазай в это время жадно хлебал воду из-под крана на кухне. — У нас в ванной тигр. — Ацуши? — Какой к чертям Ацуши! Я тебе говорю, там тигр. — Какой еще тигр? Осаму тормозит и Чуя не выдерживает. — Такой. Из джунглей. Рассказать тебе из каких джунглей?! Тащи сюда свою задницу, быстро! В ответ послышалось недовольное ворчание и шаркающие шаги. Дазай, без штанов, сверкая труселями, медленно вполз в коридорчик. Он скептически посмотрел на придерживающего дверь Чую: мол, чего еще не привидится спьяну. — У кого-то галюники, — посмеивается он. Но стоило заглянуть в ванную, как ухмылка тут же сползла с лица. Из джакузи, подрагивая хвостом, на него рычал самый что ни на есть настоящий тигр! Животное раскрыло пасть, и Осаму тут же захлопнул дверь, подперев ее плечом. — Там тигр! — Ты идиот, — массируя переносицу, шепчет Чуя. С момента пробуждения его не покидало странное чувство, будто чего-то не хватает. — Если в ванной тигр, то где Акутагава? — Может спустился вниз? — Хорошо, а где тогда Ацуши? — Пошел с ним. Логично. Эти двое вполне могли спуститься вниз, пока наставники приходили в себя после вчерашней попойки. — Тогда другой вопрос. Откуда здесь взялся тигр? — Не знаю — Что вчера произошло? — Не знаю — Да, млять! Ты хоть что-нибудь знаешь? — Не знаю. Ладно. Нужно для начала отыскать жениха, а уже после разбираться с огромной полосатой проблемой. Подперев дверь стеллажом из прихожей, парни уселись на разодранный диван в гостиной. Чуя пытался дозвониться Акутагаве, пока Осаму копался в куче белья в поисках потерянных штанов.Абонент временно недоступен. Пожалуйста, перезвоните позднее
— Да не переживай ты так, чиби. Я уверен с ними все в порядке. — Когда ты говоришь, мне становится не по себе, — вновь набирая номер кохая. — Т-ш-ш, ты слышал? Звук доносился из-под барной стойки. На полу под ней лежала одежда Акутагавы в которой тот был вчера. Переглянувшись между собой парни медленно подошли к ней. — В порядке, говоришь? — спрашивает Чуя, смотря на мирно сопящего малыша, завернутого в рубашку Акутагавы. Ребенку на вид было года два не больше, и судя по выбеленным концам прядей у миленького личика — перед ними пропавший жених. — Ох, нихрена себе! — Звони Накаджиме! Повторять дважды не пришлось. Гудки…гудки…гудки… — Ацуши, ты где? — выпаливает Осаму, как только взяли трубку. На том конце послышался сдавленный шепот. — Дазай-сан! Тут, тут темно. Дазай-сан, спа… Связь оборвалась. — Ты дозвонился? — спрашивает Чуя, прижимая к себе все еще спящего маленького Рюноскэ. — Да. — И что он сказал? — Сказал, что там темно.