Хочу

Ты в опасности. И даже не представляешь насколько. Но пока вокруг люди, тебе ничего не грозит, обещаю. Как же хорошо, что ты не видишь того, что происходит. Не видишь моего жадного взгляда, с которым изредка встречаешься глазами, возможно даже и подмечаешь какую-то излишнюю цепляемость, но не придаёшь этому значения. Даже тот, другой парень, что так открыто вертится вокруг тебя, не заставляет тебя беспокоиться. Может ты уже просто слишком привык, что всем нравишься? Очень нравишься. Опасно нравишься. Или всё-таки замечаешь что-то, но не показываешь страха? Ведь стоит только оставить нас вдвоём наедине... разумеется, ты предпочёл бы не рисковать. А почему же, м? Ты умеешь цеплять людей. Умеешь завлекать своей модной внешностью, колким, но сдержанным язычком, своей безупречной интеллигентностью и красотой, открытостью ко всем. Но это может быть опасно для тебя. Потому что ты легко можешь приглянуться такому, как я. * * * Кутна-Гора. Иду прямо за спиной. На улице ноябрь, в спину дует холодный ветер. Чувствую, что скоро замёрзну в сосульку. Как же долго я буду потом корить себя за своё бездействие, за свою жалкую, зажатую сущность, за неспособность быть нормальным человеком! И я ведь мог бы просто пообщаться. А не только смотреть и слюни пускать, как псих озабоченный... Обедали мы в одном ресторане. За соседними столиками. Я так давно мечтал увидеть, что же прячется под его верхней одеждой... Там оказался бардовый свитер с открытым горлом, сидящий точно по фигуре. Даже скорее как водолазка. Он снял пальто с плеч, повесил на вешалку рядом. На левой руке показались часы, незаметные ранее. Я с самого утра понял, как сильно люблю его всего. Мне нравится его добродушие, быстрые, беззвучные шаги, осторожные движения, его старческий голос, его живот. Люблю, когда легонько проводит по нему рукой, словно успокаивая себя. Нравится его запах. Нравится этот непонятный, скрытый испуг в глазах. Неужели он чувствует себя неуютно среди всех этих людей? Может, он просто ощущает среди них меня? Пока он ел, я просто не мог отвести взгляда. Меня уже давно так ничего не заводило, как облизывающийся от удовольствия пожилой гид, элегантно отправляющий очередную серебряную ложечку с клубничным десертом себе в ротик. Отдыхает, как ни в чём не бывало, в компании, свободно щебечет о чём-то с соседями, иногда для приличия посмеиваясь над чьей-нибудь скудной шуточкой, отлично проводит время и даже не подозревает о том, как пристально я изучаю его взглядом. И когда последний кусочек тортика наконец провалился в горячую скользкую тьму его мягкого нутра, и старик сыто облокотился на бархатную спинку дивана – я почувствовал, как дернулся в штанах член. Мне чертовски сильно захотелось сорваться, задрать наконец этот чёртов свитер. Перехватить одной рукой костлявые запястья, другой схватить за пухленькую грудь. Заткнуть поцелуем, не дать даже вскрикнуть и никуда дёрнуться. И трогать, трогать... Господи, как же я хочу его! Готов хоть сейчас сделать это... но нет, конечно я не стану. Просто буду смотреть, как всегда. А что мне остаётся? Ждать, когда он наконец останется один? Да, дождался-таки. Уже начало темнеть, когда я подкараулил его за зданием собора. Ему нужно было обойти, и я подумал, что отсюда его голоса точно никто не услышит. Но наушники с микрофоном – это опасно. У каждого в группе они есть. Если не успею их устранить, всё провалится. Тогда я быстро вышел к нему навстречу из-за угла, спрятав руки в карманы. Он конечно думал, что я просто пройду мимо... Только разок взглянул на меня сквозь стёкла очков, отражающих вечернее солнце, и взгляд этот был недоверчивым. Он даже не улыбнулся мне. Видно, что нехотя шёл мне навстречу, а развернуться и убежать видимо посчитал неприличным жестом. А вдруг я окажусь не тем, на кого похож? Но совершил ошибку. Ведь буквально через секунду оказался прижат к бетонной стене. Он даже не представляет, насколько нужен мне! Теперь я вижу. Только сейчас, я вижу то, чего так жаждал всю свою жизнь. Подчинения. Застывшего ужаса в глазах. Я фиксировал руки над его головой, до этого быстрым движением скинул микрофон с чёрными проводами наушников, зажал рот. «Слушай меня внимательно...» Мой голос заставил его сердце забиться сильнее. Словно пташка, готовая в любой момент вырваться из клетки. Я был слишком близок. Возбуждение окутало меня, когда я случайно перевёл взгляд на не застегнутый воротник и открытый участок шеи. Я нагнулся и втянул носом его запах, проходясь и по седым волосам. Так и манят меня, так и дразнят... Сияют, как чистый снег, выглядывая из-под шляпы и высокого воротника. «Я сделаю всё быстро. Если будешь тихим и послушным, то больно не будет. Я очень хотел бы оставить тебя в живых, так что когда мы выйдем отсюда, ты немедленно обо всём забудешь. Ясно?» Я прошептал ему это прямо на ушко, отчего он слегка отвернулся. Его ресницы уже стали влажными, когда я добавил: «Сейчас я уберу руку, а ты будешь молчать. Издашь хоть звук, и мне прийдется убить тебя на месте. Сильно пожалею конечно, но мне прийдется.» Он закрыл глаза и кивнул. Я убрал руку и сразу же прижался губами к его нежным, тонким губам. Он сначала не хотел пропускать мой язык, но я больно прикусил его за нижнюю губу, и тогда ему всё же пришлось сдаться. Так сладко... отрываться совершено не хотелось, но времени мало. Я развернул его и прижал брюшком к холодной стене, избавив от пальто, и в это время пришлось на секунду отпустить его руки для того, чтобы быстро и нервно расстегнуть ремень собственных джинс, в которых с каждой секундой становилось всё теснее. - Пожалуйста... - Тише. - Отпусти меня, умоляю... - Отпущу, если молча потерпишь. Только я собирался стянуть с чужих бледных бёдер всё, что препятствовало моим планам, как вдруг услышал чьи-то цокающие приближающиеся шаги и высокий детский голосок за углом, из-за которого выходил. Только не это. Чёртовы туристы. - Мааам, а сфоткай меня с этим деревом! Я мгновенно среагировал, застегнув себе всё обратно, и, угрожающе прихватив старика за шею, прорычал ему на ухо: - Тебе повезло. Запомни: ты никого здесь не встречал. Пришлось отпустить. И убежать. В следующий раз достану.