Истина - лучшее благо

Вы, дерзкие, что стоите вокруг меня! Вы, искатели, искушающие неизведанные моря под обманчивыми парусами! Вы, взыскующие загадочного и радующиеся ему! Так разгадайте же загадку, которую видел я, объясните мне смысл видения, явившегося одинокому! Ибо то было видение и предвидение: что видел я тогда в этом символе? И кто тот, который некогда должен прийти?

Десятью днями ранее.       Телефон разразился дребезжащим звонком, и Шнайдер, только что откусивший внушительный кусок булочки с колбасой, отбросил свой незатейливый полдник на стол. Спешно глотая непрожеванный кусок, он вытер руку прямо о штанину, приглушил похрипывавшее на подоконнике старенькое радио и поднял трубку. — Отдел убийств. Говорите!       Мужчина выслушал скрипучее щебетание и нахмурил брови. — Понял. Мы сейчас подъедем.       Не успел он положить трубку, как дверь кабинета открылась, и на пороге появился Тилль с внушительной стопкой папок с документами. — Вот еще одна причина, почему я не люблю уходить в отпуск, — он со вздохом бросил стопку на свой стол, стоявший слева у двери. — Накапливается столько бумажной работы, что, разгребая ее, ты уже через неделю забываешь, что вообще недавно отдыхал.       Шнайдер проигнорировал его реплику, отрывисто бросив: — У нас вызов.       Тилль вопросительно посмотрел на коллегу и по обеспокоенному выражению его лица понял, что произошло что-то совсем уж неприятное. Если слово «приятный» вообще было применимо к их работе. Но сейчас залегшая между бровями Кристофа глубокая складка и поджатая нижняя губа сразу же заставили мозг Тилля выбросить на поверхность лишь одну мысль, которую он не собирался озвучивать: «Только этого не хватало». За годы работы вместе он научился читать своего коллегу как открытую книгу. Все в отделе знали, что у Шнайдера было особое чутье на затяжные и выматывающие дела. — У Гёрслова на берегу нашли труп девушки. У нее разрезан живот, — кратко пояснил Кристоф, снимая со стула пиджак и блуждая глазами по столу в поисках своего блокнота.       Тилль нахмурился и кивнул: — Звони Олли. Поедем вместе. ***       Отдел убийств криминальной полиции Шверина располагался на втором этаже старого четырехэтажного довоенного здания с высокими потолками и широкой парадной лестницей. Если снаружи здание еще выглядело презентабельно, то кабинеты уже давно требовали ремонта, отчего привыкшие к порядку педантичные немецкие души сотрудников страдали каждый раз, когда видели отслаивающуюся у самого потолка штукатурку. Администрация уже третий год кормила обещаниями привести все в порядок, но воз оставался и ныне там. Зато над обшарпанными деревянными дверями центрального входа гордо красовалась новенькая табличка с надписью Kriminalpolizei.       Тилль пропустил Шнайдера вперед и, навалившись крепким плечом на рассыхающуюся высокую дверь, закрыл кабинет на ключ. Пройдя быстрым шагом длинный коридор, мужчины попали на лестницу. На площадке первого этажа их окликнул спускавшийся вслед за ними с чемоданчиком в руке Олли. Он обменялся короткими рукопожатиями с коллегами и присоединился к ним. Втроем они сбежали вниз по стертым от времени мраморным ступеням, вышли через массивные двери и сели в припаркованную на противоположной стороне улицы старенькую шкоду. Уже через двадцать минут они выехали за пределы города и направились в сторону Гёрслова, огибая озеро снизу.       Тилль вел, Шнайдер на переднем сидении смотрел в окно, нервно отбивая пальцами замысловатый ритм. Сидевший позади Олли, как всегда, гипнотизировал какую-то точку в пространстве перед собой, положив ладони на чемоданчик у себя на коленях. Пока они были в городе, они еще говорили о каких-то делах, но потом разговор как-то сам собой угас, и теперь Шнайдер разглядывал проносившуюся мимо бушующую зелень. В голове у него крутились мысли об осмотре места преступления.       Шверин был далеко не спокойным городом. Да чего уж лукавить, по последним данным статистики это был один из самых криминальных городов Германии. Поэтому их отделу убийств из целых четырех человек всегда хватало работы. Но 80% убийств, согласно той же статистике, происходили в Шверине на пьяной почве или из-за бытовых ссор. И сейчас Шнайдер пытался настроить себя на то, что, возможно, это была ссора возлюбленных, зашедшая слишком далеко, или случай жестокой мести, но где-то в районе солнечного сплетения неприятно тянуло. И это чувство его еще ни разу не подводило. ***       Они подъехали к небольшой лодочной станции на берегу озера. Старое обшарпанное деревянное здание и большой сарай для лодок были отделены от озера короткой полоской деревьев. Оставив автомобиль у домика смотрителя рядом с другой припаркованной патрульной машиной, трое коллег пошли в сторону берега. Потрескавшийся асфальт, разогретый на июньском солнце, внезапно оборвался, уступив место грунтовой пыльной дороге, которая становилась более влажной по мере приближения к озеру. От чистой широкой полосы грунтового пляжа, протянувшегося на двести метров, водную гладь в двух местах разрезали узкие деревянные мостки для лодок.       Полицейские спустились к воде и свернули направо, туда, где обрывалась ухоженная береговая линия и начинались заросли высокой травы. Там уже была натянута полосатая лента. Поднырнув под нее, мужчины углубились в заросли, через которые была протоптана узенькая тропинка. Вскоре высокая трава расступилась, образовав небольшую круглую поляну с выходом к озеру. В таких местах обычно ставили палатки городские любители пикников у воды, выезжавшие летом на природу.       На противоположной стороне поляны мялся патрульный, периодически поглядывая в заросли справа от него. Шнайдер пригляделся и увидел торчавшую оттуда босую женскую ступню. Олли сразу направился в сторону трупа. Он деловито оттеснил полицейского, присел на корточки, раскрыл чемоданчик и начал надевать извлеченные из него перчатки. Тилль и Шнайдер, кивнув растерянному патрульному, встали позади криминалиста, пытаясь рассмотреть труп. Жертвой была девушка на вид лет 16-18, невысокая, с полными бедрами и узкими плечами. Она лежала на спине, раскинув руки в стороны, чуть под углом к земле. Упругие толстые стебли травы не дали ей опуститься на землю полностью. Рот был приоткрыт, а широко распахнутые глаза смотрели в небо. На шее в районе артерии была колотая рана, ниже которой все было покрыто запекшейся кровью. Короткое платье было перепачкано мокрой землей и задрано практически до груди. Нижнее белье отсутствовало. Чуть ниже пупка, там, где начинались лобковые волосы, был виден глубокий горизонтальный разрез, от которого местами вниз к промежности тянулись тонкие запекшиеся струйки крови. — Смотри. Крови мало для такой раны, — сказал Тилль, также опускаясь на корточки и рассматривая разрез вблизи, пока Оливер начал снимать отпечатки пальцев. — Сначала ударили в шею, — добавил Шнай. — Да. Флаке посмотрит, но, вероятно, ее ударили в артерию, а разрез снизу сделали уже после смерти, — Тилль продолжал изучать труп. — Кто и как ее обнаружил? — Шнайдер слегка повернул голову к патрульному, не отрывая взгляда от лица жертвы. — Смотритель лодочной станции. Он вышел со своей собакой проверить пляж, но та бросилась в кусты. Он пошел за ней и обнаружил труп. — Где он сейчас? Вы его опросили? — Он с моим коллегой, в том домике на берегу. Алекс его как раз сейчас опрашивает. Кстати, вон там в траве ближе к кустам лежит нож. Я думаю, это орудие убийства. Не стал ничего трогать до вашего приезда.       Кристоф, наконец, отвел взгляд от застывшего лица девушки и удивленно взглянул на патрульного, но не успел ничего сказать, потому что Олли, услышав последнюю реплику, тут же вскинул голову и отрывисто спросил: — Где именно?       Патрульный направился было в сторону кустов, но Олли, движением фокусника вытянувший из чемоданчика пакет для вещдоков, преградил ему путь рукой и сам отправился к зарослям в глубине поляны. Найдя нож, он аккуратно поместил его в пакет и передал Тиллю для предварительного осмотра, а сам вернулся к трупу. Это был простой обоюдоострый выкидной нож с кнопкой на рукояти. Лезвие было покрыто засохшей кровью. Изучив орудие убийства, Тилль хлопнул патрульного по плечу и пробасив «молодец!», вернул пакет с вещдоком Олли, а потом обратился к Шнайдеру. — Пойдем, осмотримся.       Они оставили Олли и патрульного рядом с трупом, а сами подошли к кромке воды. — Убили совсем недавно. Ночью или под утро. Вчера было достаточно тепло, а труп еще совсем свежий, — сказал Кристоф, следя за водомерками, шнырявшими по прозрачной поверхности у самого берега. — Не самое тихое место летом, — отозвался Тилль. Он задумчиво скользил взглядом по расплывающейся в летнем послеобеденном мареве полоске противоположного берега. От воды и зарослей вокруг слабо тянуло прохладой в перерывах между порывами юго-западного ветра, обдававшего ласковым теплом. — Меня это тоже удивило, — сказал Шнайдер. — Ее так бросили здесь, будто совсем не беспокоились о том, что нужно спрятать труп. Словно на всеобщее обозрение выставили. Сюда ведь довольно часто приезжают. Тем более сейчас как раз туристический сезон.       Они немного помолчали, оглядывая окрестности и строя каждый свои собственные версии. — Может, любовная ссора? — уставившись на носки своих потертых кроссовок, Шнайдер высказал предположение, на которое уповал по дороге сюда, хотя грудь сдавливало неприятное ощущение чего-то неправильного. — Может быть. Вот только зачем резать потом? Я понимаю, если бы он в порыве гнева махнул ножом и выпустил ей кишки. Или ты думаешь, что он ее убил, но был так зол, что решил поглумиться над трупом?       Шнайдер пожал плечами и перевел взгляд на водную гладь. — Хотя сейчас каких только сумасшедших не бывает, — фыркнул Тилль. — Надеюсь, это единичный случай, — задумчиво прошептал Кристоф, а потом вздрогнул и виновато посмотрел на Тилля.       Тот бросил в ответ укоризненный взгляд и покачал головой. — Прости, — тихо сказал Шнай, и перевел взгляд на озеро.       Изначально, по своей природе Тилль и все его коллеги в отделе были убежденными материалистами. Однако, работая в криминальной полиции, рано или поздно по неволе становишься несколько суеверным в некоторых вопросах. Негласным правилом было лишний раз не произносить некоторых слов, не поднимать некоторые темы и не строить догадок, подтверждение которых могло серьезно усложнить рабочий процесс и жизнь в целом. И возглавляли этот список две темы: «висяки» и серийные убийства. В остальном же никто из них в сверхъестественные причины преступлений не верил, что неоднократно подтверждалось на практике. Но в последнее время Шнайдеру казалось, что интуиция у него и его коллег развилась до невероятных пределов. Во всяком случае, он постоянно чувствовал какие-то слепки образов и ощущений в процессе расследований, из-за чего после раскрытия дела возникало стойкое чувство дежавю. Словно он уже знал заранее некоторые детали, но просто не мог их сформулировать до этого. Его коллеги, а особенно Пауль, в процессе обсуждения очередного дела периодически роняли какие-то фразы, которые крутились и у него самого в мозгу. А бывало и так, что они почти одновременно говорили одну и ту же фразу или приводили один и тот же аргумент, и тогда удивленно смотрели друг на друга. Но наваждение проходило, и работа возвращалась в прежнее рутинное русло. Шнайдеру казалось, что все ощущают эти изменения, но никто не решался поднять тему, боясь быть высмеянным. Да и что можно было обсудить в этом случае? Не будут же они прикручивать рядом с табличкой «Отдел убийств» плашку «Профессиональные экстрасенсы». — В любом случае, сначала нужно установить ее личность. Девушка совсем юная. Велика вероятность, что она жила с родителями или кем-то из родственников, — сказал Тилль. — Пойдем, поговорим со смотрителем, пока Олли заканчивает тут. ***       Домик лодочной станции приветливо скрипнул ступенями и впустил их внутрь, пахнув духотой и запахами смолы и пеньки. За стойкой сидел худощавый мужчина лет пятидесяти и почесывал за ухом золотистого лабрадора, положившего голову ему на колени. — Добрый день! Извините, мы закрыты. — Детектив Линдеманн, отдел убийств, — Тилль вытащил значок. — Это мой коллега, детектив Шнайдер.       Шнайдер ограничился кивком. Мужчина за стойкой кивнул в ответ. — Меня зовут Фридрих Мюллер. Другой ваш коллега пошел осматривать лодочный сарай. Он сейчас вернется. Я ему уже все рассказал, но готов ответить и на ваши вопросы. Плохое начало недели, да? Такая трагедия! А самое главное, в разгар сезона! Люди теперь будут бояться приезжать сюда, — мужчина грустно вздохнул и покачал головой. Пес, словно чувствуя настроение хозяина, жалобно заскулил. — В котором часу вы нашли труп? — спросил Шнайдер. — Где-то около двенадцати. Сегодня понедельник, у нас санитарный день. Обычно я приезжаю к девяти и привожу тут все в порядок, но сегодня я задержался, заезжал с утра к врачу. Только в десять добрался сюда. Рик все тянул меня на пляж, хотя я хотел до вечера провозиться с лодками, и только когда спадет жара, пойти убираться там. Я обычно перекусываю часов в 12:00. И перед этим все-таки решил проверить, насколько грязным оставили пляж после воскресения. Знаете, не все отдыхающие следят за порядком. Особенно некоторые дурно воспитанные молодые люди… — Вы видели эту девушку раньше? — прервал увлекшегося хозяина Шнайдер. — Не могу сказать точно. Во всяком случае, не могу ее вспомнить. Здесь часто отдыхает молодежь большими компаниями. Вчера тоже было человек двадцать, но ее среди них я не помню. — А кого-то из отдыхающих вчера вы знаете? — сразу ухватился за эту информацию Тилль. — Да, двое парней — постоянные посетители. У меня даже есть номер одного из них.       Мужчина выдвинул ящик стола, достал засаленную записную книжку и начал ее листать. — Вот. Нашел! — он вырвал чистый листок, аккуратным почерком переписал на него номер и протянул Тиллю. — Его зовут Себастьян. ***       Когда они вышли из домика, к нему уже подъезжала машина, чтобы забрать тело, а с пляжа к ним поднимался Олли. Он кивнул и указал рукой на чемоданчик, давая понять, что завершил работу, а потом достал из кармана сделанный на полароид снимок, и протянул квадратик Тиллю. На нем крупным планом было запечатлено лицо девушки с широко открытыми глазами.       Они подбросили Олли в участок, и пока Тилль обменивался информацией с дежурным, Шнайдер сбегал к ним в кабинет и пробил по базе номер телефона, переданный смотрителем лодочной станции. Записав данные в блокнот, Шнай вскочил со стула и поспешил обратно к Тиллю. В такие моменты он чувствовал себя охотничьей собакой, взявшей след. Адреналин, наполнявший кровь, заставлял делать все быстро и четко. Уже спустя пять минут он спустился вниз, дернул Тилля за рукав, и они снова вышли на улицу и сели в машину. — Себастьян Кунц, 20 лет, студент, проживает с родителями в частном доме на Лерхенштрассе. ***       Небольшой уютный домик с ухоженным садом производил приятное впечатление. Тилль поднялся по крыльцу и постучал в дверь, бросив короткий взгляд через плечо на Шнайдера. Дверь открыл высокий молодой человек и с приветливой улыбкой спросил: — Чем могу помочь? — Добрый день! Криминальная полиция Шверина, — сказал Тилль, показывая удостоверение. -Вы — Себастьян Кунц? У нас к вам пара вопросов.       Выражение лица молодого человека сразу стало обеспокоенным. Он кивнул и отступил назад, приглашая полицейских в дом. — Можете пройти в гостиную. Родителей сейчас нет, но они скоро будут.       Тилль достал сделанный Олли снимок и протянул его Себастьяну. Парень взглянул на него, и глаза его испуганно расширились. — Габи! Это Габи! Что с ней? Она что, мертва?! — руки парня задрожали, и Шнай выхватил у него снимок, а затем мягко подтолкнул его к дивану. — Успокойтесь и расскажите нам про нее. Как фамилия девушки? Откуда она?       Парень сел на диван, Шнайдер расположился на другом конце, а Тилль начал обходить гостиную по кругу. — Это Габи Шварц. Сестра Марты, моей одногруппницы. Мы вместе учимся в университете. А Габи только закончила школу, ей 17 лет. Она собиралась поступать на тот же факультет, где учимся мы. — Когда вы видели ее в последний раз? — Вчера. Мы были вместе большой компанией на озере. Человек пятнадцать. Решили отметить грядущее летнее солнцестояние.       Тилль остановился посреди гостиной и обменялся взглядами со Шнайдером. — Расскажите подробно про вчерашний вечер. Габи была одна или с молодым человеком? — Она была с Руди. Он самый старший в нашей компании. Он вчера сильно нахлестался. Если честно, мы все сильно выпили. Они с Габи куда-то пропали под конец вечера. Я думал, что они вместе уехали. Думал, что Габи увезла его. — Что за Руди? — Рудольф Беккер. Он работает в автомастерской на соседней улице. — Адрес! — резко проговорил Тилль. И после того, как испуганный парень назвал улицу и дом, Тилль бросил, направляясь к выходу: — Шнай, останься с ним. А я навещу этого Руди. ***       У обшарпанного здания автомастерской было пусто. У входа на перевернутом ящике сидел толстый усатый мужчина в засаленном комбинезоне и листал дешевый порножурнал. Судя по волосатым лобкам моделей на обложке, издан он был еще в восьмидесятые. Толстяк перевернул очередную страницу и причмокнул губами. — Добрый день! Я ищу Рудольфа Беккера. Могу я поговорить с ним? — обратился к нему подошедший Тилль.       Механик лениво взглянул на него, а потом снова уставился на фото голой женщины. — Руди-то? Ну попробуйте, если сможете. Он в подсобке, спит на матрасе. Нажрался как свинья вчера. Я было, сунулся к нему, да там перегар такой стоит, что не продохнешь, — механик закашлялся и зло сплюнул на землю, а потом махнул рукой в глубь мастерской.       Тилль кивнул и прошел внутрь. В дальнем углу была металлическая дверь. Приблизившись к ней, Тилль остановился и прислушался к внутреннему голосу. Тот молчал. Все спокойно. Он бы никогда никому не признался, что прислушивается к собственным ощущениям, но они, обострившись после пары лет работы в полиции, его еще ни разу не подвели, неоднократно спасая здоровье и даже жизнь. Но на всякий случай Тилль засунул руку под правую полу пиджака, на ощупь расстегивая кобуру и проверяя пистолет. Затем он аккуратно открыл дверь. В нос ударил запах перегара и рвоты.       На старом облезлом матрасе в углу подсобного помещения, обхватив голову руками, сидел мужчина лет тридцати пяти. Рукава его мятой рубашки были перепачканы кровью. Рядом с его ногой расползлась бледно-коричневая лужа, источавшая вонь, а на штанинах джинсов виднелись такого же цвета подтеки. На матрасе лежал окровавленный нож. Тилль тут же достал пистолет, навел его на парня и громко сказал: — Криминальная полиция. Не двигайтесь!       Мужчина вскинул голову, и опустил руки. С правого запястья заструилась кровь. Его лицо исказила гримаса отчаяния. Он громко всхлипнул и начал раскачиваться взад-вперед. — Габи! Я не хотел!       Тилль тысячу раз слышал подобные слова. Он достал из кармана наручники и сказал: — Встаньте, повернитесь лицом к стене и заведите руки назад.       На удивление, мужчина, пошатываясь, встал и выполнил все требования. Тилль убрал пистолет в кобуру, быстро подошел к нему и, обмотав рану на руке парня одной из более-менее чистых на вид тряпок, валявшихся здесь же на столе, застегнул наручники. В дверь сунулся любопытный второй механик да так и застыл, пропуская мимо полицейского, выводившего его коллегу на улицу. Доставая на ходу из кармана пиджака телефон, Тилль проговорил: — Криминальная полиция. Этот человек арестован по подозрению в убийстве. Звоните в скорую, а я сейчас вызову своих коллег. *** — Мы вчера собрались большой компанией на озере, в нашем обычном месте. И еще с погодой повезло, тепло так было. Мы собирались отметить день летнего солнцестояния, договорились со смотрителем. Мы уже месяц встречались с Габи. Марту это жутко бесило, она все накручивала сестренку, что я ей не пара. Просто так избавиться от меня не могла, но следила за сестрой как коршун. А тут она уехала на неделю, все совпало удачно. Когда мы все изрядно напились уже и начали по палаткам расползаться, я уличил момент и потащил Габи на полянку. Она сначала отнекивалась, хотела в свою палатку к подруге уйти, но я уговорил. Мы встречались уже месяц, и я надеялся, что мне что-то наконец-то перепадет этим вечером. Она меня все кормила обещаниями. — Вы знали, что ей еще не исполнилось семнадцать?       Руди неохотно кивнул и затянулся сигаретой, а потом продолжил. — Все как в тумане было. В голове всплывает… как кадры из фильма. Я ей сказал, чего хочу, а она ни в какую. Я если честно, не знаю, как бы я там все с ней делал в таком состоянии, напился я изрядно. У меня нож в руке был, я ей цветок срезал. А она… начала орать на меня, оскорблять. Назвала похотливым козлом и неудачником. Она меня так выбесила. Я и так не очень спокойный, а тут она меня прям довела. Ну я и… — мужчина снова затянулся, выпустил дым и тихо продолжил, -… воткнул нож ей в шею. А потом пошел обратно. Там уже все спать легли. Я умылся в озере, а потом забрал куртку, мобильный и поднялся к домику. Вызвал такси до мастерской. Я все на автопилоте делал. А потом не помню. Я очнулся днем, вспомнил, что произошло, вспомнил, как… как нанес удар, схватился за нож и руку себе порезал. Я вообще с собой хотел покончить! Я не хотел ее убивать! Это все случайно вышло… А потом вы меня нашли. — Вы ее изнасиловали? — В смысле? Я же говорю, что она мне не дала, ну я вспылил и… ударил. Не трогал я ее, — Руди нервно почесал бинт на запястье, сдвигая кольцо наручников чуть выше. — Но зачем вы задрали ей платье? — Вы прикалываетесь? Ничего я такого не делал! — мужчина передернул плечом и неуклюже стряхнул пепел, поднеся обе руки к пепельнице. — А зачем вы разрезали ей живот?       Руди вскинулся. — Не разрезал я ей живот! Не было такого…- но теперь в голосе его сквозила неуверенность.       Шнайдер устало вздохнул и поставил точку в протоколе. ***       Сидя поздним вечером, когда закончился допрос, в кабинете и заполняя отчет, Кристоф тер уставшие глаза и постоянно зависал, разглядывая пылинки, кружившиеся вокруг старой настольной лампы с гнущейся металлической ножкой. День можно было считать удачным. Такое быстрое раскрытие убийства было приятным исключением из правил. Голодный желудок предательски заурчал. Тилль, разгребавший документы из папки, еще утром брошенной им на стол, поднял взгляд на уставшего коллегу. — Все, Шнай, завязывай. Пора домой! — А ты? — Я еще полчаса посижу и тоже пойду. Ты же знаешь, если что-то произойдет, то дежурный нас достанет хоть из-под земли. Тем более завтра нас Рихард с Паулем должны сменить. А тебя твои дома ждут.       Шнайдер рассеянно кивнул. Нечеловеческим усилием воли он сосредоточился на тексте, дописал последние пару предложений, убрал листок в папку с делом, а дело в сейф. Встав со стула и размяв затекшие конечности, он повернулся к окну, за которым давно стемнело. На стекле отражались два огонька ламп, горевших на столах детективов. Огоньки создавали причудливую пелену света, которая не позволяла сразу разглядеть то, что было за окном. Для этого нужно было сосредоточиться и сфокусировать взгляд.       Кристоф вспомнил, как однажды в детстве, когда мать устроила генеральную уборку и перестирала все в доме, ему пришлось одну ночь ночевать без штор на окне. И перед сном он жутко боялся погасить ночник, опасаясь, что защитная пелена спадет, и за окном он увидит чудовище, смотрящее прямо в его окно. Теперь он знал, что чудовищ не нужно бояться. Тем более, что их предостаточно в обличие людей. С ними можно и нужно бороться.       Шнай сфокусировал взгляд и посмотрел на улицу, на ощупь снимая пиджак со спинки стула. За пыльным стеклом царила темнота, из которой проступали огни в окнах здания напротив и уличные фонари. На минуту Кристофу показалось, что мир за окном застыл как картинка на экране. Глаза не улавливали ни одного движения. Клубок, еще с утра, после злополучного звонка, засевший где-то в солнечном сплетении, заворочался, и вместо того, чтобы раствориться после удачного завершения дела, кажется, только расширился, затрудняя дыхание.       ГРЯДЕТ       Просунув руку только в один рукав пиджака, Кристоф застыл. Так же, как и картинка за окном. Что это за мысль? Он попытался ухватить ее, но она скрылась в лабиринте сознания. Снаружи проехал автомобиль, рассеивая наваждение. Шнай вздохнул и, списав все на усталость, надел пиджак до конца, выключил настольную лампу и, пожав Тиллю руку, отправился домой.