Истина - лучшее благо

Спокойна глубина моего моря: никто и не догадывается о том, какие забавные чудища скрывает оно! Невозмутима глубина моя: но переливается она блеском загадок и улыбок, скользящих по поверхности ее.

      Сама вселенная послала мне знак. Я увидел ее, идущую по улице в лучах закатного солнца. Мы несколько раз пересекались в одной библиотеке и даже пару раз болтали за кофе в библиотечной столовой. Она училась на третьем курсе на дизайнера. В тот вечер она была так печальна. Я посигналил ей. Она села ко мне в машину. Сказала, что рассталась с парнем. Я сказал, что ей нужно отвлечься и предложил поехать со мной смотреть ночную фауну на топях. Она знала, что я учусь в докторантуре на первом факультете естественных наук. Она могла отказаться, и тогда я бы спокойно отпустил ее. Но она поколебалась минуту и согласилась. Моя милая девочка! Тогда для нее уже не было дороги назад.       Когда мы приблизились к дереву, уже почти стемнело. Вокруг не было ни души, только огни жилых домов вдалеке. Я остановился, позволяя ей пройти вперед и надевая перчатки. Я смотрел, как она подошла к дереву в свете моего фонаря и дотронулась кончиками тонких пальчиков до листьев. Тогда я почувствовал, как из глубины моей сущности поднимается восторг. Она так красива, но я сделаю ее еще прекрасней. Она станет настоящим шедевром. Я подошел к ней, она развернулась, слегка щурясь от слепящего света, и я улыбнулся. Она улыбнулась в ответ, а потом подняла голову и посмотрела вверх, на звездное небо. Идеальный момент. Я достал нож. Она стояла неподвижно, еще не зная, как раскроется передо мной через пару минут. Тогда я выронил фонарь и резко вонзил острие в область сердца двумя руками, налегая до упора и прижимая ее к стволу, пока не почувствовал, что рукоятка уперлась в грудную клетку. Она не успела закричать, но ее глаза распахнулись, недоуменно глядя на меня. Она вцепилась в рукава моей куртки, но вскоре силы покинули ее, и руки безжизненно упали. Легкая кофточка сразу пропиталась кровью. Я придерживал ее за талию и любовался. Запрокинувшаяся голова открыла белую лебединую шею. Я нагнулся и втянул ее запах. Вот оно, чистое наслаждение! И тогда я ощутил, как руки тьмы ложатся мне на плечи.       Твори, мой мальчик! Я горжусь тобой! ***       Когда Олли уже собирался уходить, на пороге его кабинета возник запыхавшийся и бледный как полотно Флаке. На нем был фартук и перчатки, перепачканные кровью. — Что случилось? — тут же спросил Ридель. — У тебя есть выпить? — выпалил Кристиан. — Нет, только чай, но у коллег где-то было, — ответил удивленный Олли, пропуская Флаке в кабинет. Тот упал на стул, продолжая крепко сжимать в кулаке медальон, сорванный с шеи старушки.       Оливер покопался в шкафах, и достал уже початую бутылку коньяка. Поставив перед Флаке граненый стакан, он плеснул туда небольшое количество бурой жидкости. Кристиан, не обращая внимания на перепачканные руки, схватил емкость и залпом выпил содержимое. Дыхание немного выровнялось. — Так что случилось? — снова спросил Олли, пристально разглядывая Кристиана. — На тебе лица нет.       Флаке перевел рассеянный взгляд на друга, открыл рот, да так и застыл. Что он сейчас собирается сказать Оливеру? Что ему вдруг захотелось попробовать человечину? Или что в морге завелась нечисть? После любого из этих рассказов Олли молча поднимет трубку и позвонит в психиатрическую лечебницу. Нет, должно быть, Кристиану все примерещилось. Он просто перегрелся сегодня на солнце, пока они были на топях. Срочно нужно домой…       Кристиан закрыл рот, перевел взгляд на собственную руку, разжал пальцы и тупо уставился на принесенный предмет. Олли перегнулся через стол и взглянул на его ладонь. Старинный серебряный медальон с искусной гравировкой. Из-за этого Флаке прибежал сюда сломя голову? — Разве на шее жертвы было что-то кроме крестика? — спросил Оливер.       Кристиан покачал головой и хрипло сказал: — Это медальон Этель Бауэр. Думаю, ты должен его изучить. — Я его, конечно, посмотрю, но зачем ты схватил его окровавленной перчаткой? Ты же прекрасно знаешь порядок. И разве ты не должен был заниматься последним трупом? — Я сегодня был уже не в состоянии. Посмотрю его завтра, — на автомате проговорил Флаке. Нервное напряжение отпустило, и на него мигом навалилась усталость. Головная боль начала разливаться от затылка к вискам. Все произошедшее пятнадцать минут назад в прозекторской теперь казалось просто кошмарным сном.       Кристиан положил медальон на стол и поднялся. Было страшно возвращаться вниз. Его даже посетила крамольная мысль снять фартук и перчатки, бросить их в багажник своей машины и просто уехать домой, лишь бы только не заходить в прозекторскую. Но он оставил там беспорядок. И тут же вспомнил, что столкнулся с уборщиком в дверях. Его кольнула совесть. А вдруг с мужчиной что-то произошло? Нет, нужно идти и проверить. — Извини, что так нагрянул. Думаю, мне пора домой, — проговорил Флаке, обреченно вздохнул, поднялся и поплелся к выходу. «Если что, я снова просто убегу» — попытался успокоить он себя, но потом мысленно одернул. «Что за бред? Это была всего лишь галлюцинация. Так ведь?…».       Олли встал, в несколько широких шагов обогнал Кристиана и преградил ему дорогу. Флаке поднял недоуменный взгляд на друга. Тот молча сжал его плечо, несколько секунд внимательно смотрел в глаза, а потом твердо проговорил: — Я иду с тобой. Подожди, я только уберу медальон в вещдоки.       Флаке кивнул и прошептал: — Спасибо.       Спустя пять минут Олли и Кристиан спустились вниз и подошли ко входу в секционную. Флаке нервно вздохнул, заглянул внутрь и переступил порог. В прозекторской оказался дежуривший этой ночью лаборант Маркус. Инструменты были собраны, но труп старушки все так же покоился на каталке под лампой. Кристиан посмотрел на него и с трудом проглотил неприятный комок, застрявший в горле. Увидев Флаке, Маркус проговорил: — Что случилось? Бауэр сказал, что ты его чуть с ног не сбил, выбежав отсюда! Разбросал инструменты по полу и труп оставил в таком виде! — Досадное недоразумение… — пробормотал Кристиан, лихорадочно соображая, как это все объяснить. — Ему срочно нужно было сообщить мне важные детали дела, — вступился за друга Олли. — И нет, по телефону нельзя было, — отрезал он, предвосхищая реплику собеседника.  — Ты не мог бы зашить фрау Бауэр? — виновато глядя на Маркуса, попросил Флаке. Он не мог заставить себя даже просто подойти к этому трупу. — У меня сегодня был очень тяжелый день. Ты, наверное, слышал…       Маркус насупился, но потом вздохнул и кивнул. — Только потому, что за мной должок, — проворчал он, натягивая перчатки. Флаке облегченно выдохнул. — Огромное спасибо!       Когда Кристиан вернулся домой, он сразу принял снотворное и, несмотря на неудобную подушку, мгновенно уснул. Ему всю ночь снился чистый живой родник, бивший из земли у подножья громадного дерева. ***       На следующий день в 10 утра все кроме Тилля и Кристиана уже были в отделе. Линдеманн опоздал на десять минут. Он вошел с таким удрученным выражением лица, что коллеги сразу поняли, откуда он явился. Подобное горькое послевкусие могло остаться лишь после посещения кабинета начальника криминальной полиции Шверина. Герр Майер был огромной занозой в заднице для любого из своих подчиненных. — Я только что говорил с Майером, он берет дело на личный контроль. Мы должны поймать ублюдка как можно скорее, — сказал Тилль. — Что у нас есть на данный момент? И кстати, где Флаке? — Он еще занимается трупом. Будет через полчаса, — ответил Олли. Про вчерашнее странное поведение Лоренца он решил не говорить. Если Кристиан захочет, то расскажет сам. — Тогда начнем без него пока. Олли, что у тебя? — Под несколькими ногтями частички коровьей кожи, которую используют для изготовления одежды и обуви. Вероятно, она схватилась за одежду убийцы. Пока что это наша единственная зацепка. — А следы сапог? — Тут нам не повезло. Это следы сапог Коха. И по ним видно, что к трупу он не приближался. Отпечатков на теле не обнаружено, как и на дереве. Одежду, как вы все знаете, убийца унес с собой. — М-да, не густо, — Тилль нахмурился. — А у вас что? — обратился он к Рихарду и Паулю.       Напарники также поделились небогатым уловом по результатам опроса свидетелей. — Похоже, больше всего можем поведать мы со Шнайдером. Он вчера установил личность убитой.       Остальные, услышав это, оживились. — Убитая — Анетта Лампрехт, 20 лет, студентка третьего факультета философии берлинского университета. — Начал Шнай, раздавая листы с напечатанными данными коллегам. — В Берлине снимала квартиру с подругами. На лето вернулась в Шверин. Родители не спохватились, потому что она сказала, что идет к своему парню. Они свободно отпускали ее к нему с ночевкой.       Предвосхищая вопрос о проверке молодого человека, Тилль сказал: — Мы уже ездили к нему вчера. У него железное алиби. Позавчера он напился в баре до невменяемого состояния как раз из-за того, что расстался с Анеттой, и в два часа ночи друзья отвезли его домой. Его видели по меньшей мере человек двадцать. — Нужно составить психологический портрет преступника. Это поможет нам определить круг поиска. Без обид, но тут надежда прежде всего на Пауля, — сказал Рихард остальным и взглянул на друга. Тот кивнул. — Мне нужно хотя бы пару дней, чтобы подумать. Я хочу проанализировать весь материал, что мы имеем на данный момент, и…       Пауль почувствовал покалывание в правой руке. Он умолк на середине фразы и посмотрел на дверь. Все недоуменно застыли, ожидая, когда он договорит, но Пауль уже секунд пятнадцать молчал и просто смотрел на белые створки. Рихард хотел было спросить, что случилось, но тут услышал шаги в коридоре. Дверь кабинета открылась. Вошел Флаке в белом медицинском халате и кивнул всем присутствующим. — Как ты…? — Шнай повернулся к Паулю, но тот, не поднимая головы, удивленно рассматривал собственную ладонь. — Извините, что задержался, — сказал Кристиан, потирая правую руку. В этот момент Пауль поднял на него взгляд и спросил: — Что с рукой? — Покалывает… — проговорил Флаке. Они с полминуты смотрели друг на друга, словно изучая. На лице Пауля появилось задумчивое выражение. Остальные озадаченно наблюдали за ними. Рихард нахмурился, как в тот раз, когда застал их сидящими в темноте в кабинете Кристиана. — Ну что у тебя? — спросил Тилль, прерывая непонятную сцену.       Флаке очнулся, достал из кармана халата маленькую пластиковую баночку и демонстративно поставил на стол. — Он снова совершил половой акт с жертвой после смерти. А это я нашел в ее влагалище, — сказал он, указывая на принесенную баночку.       Все склонились над емкостью, стремясь разглядеть содержимое. — Это что, жемчужина? Настоящая? — удивленно спросил Рихард.       Флаке кивнул, а потом добавил: — И еще, он, скорей всего медик или, по крайней мере, ветеринар, который увлекается анатомией. Вскрытие сделано почти профессионально, органы вырезаны очень аккуратно. — Вот и наша основная зацепка! — хлопнул по столу Шнайдер. — Тогда попробуем отработать эту версию, — сказал Тилль, поднимаясь. ***       В кабинете отдела убийств перед доской с картой города было расчищено пространство и поставлен стол. В карту были воткнуты кнопки с флажками в двух местах преступлений — на озере и на топи. С боков были прикреплены фотографии жертв. Остальные снимки и копии документов по делу лежал на столе. Пауль чаще всех подходил к этому уголку и постоянно изучал все данные, которыми они располагали. К сожалению, первичная проверка всех подозрительных лиц среди медицинских работников и ветеринаров Шверина ничего не дала. В понедельник 19 июля они снова собрались все вместе в отделе. Пауль хотел поделиться своими мыслями с коллегами. Он достал небольшую папку и раскрыл ее. Остальные приготовились слушать. — Мы имеем дело с умным и расчетливым психопатом, хорошо знакомым с анатомией. Он получил хорошее образование. Он молод, скорей всего ему от 25 до 30 лет. С одной стороны он обладает определенными навыками, которые можно приобрести только с возрастом, а с другой, будь он старше, ему бы не удалось так быстро найти контакт с жертвой. Он не был хорошо знаком с ней, но скорей всего они уже где-то пересекались раньше. Это упростило ему задачу. Поэтому она пошла с ним. Он абсолютно не испытывает раскаяния за свои действия, наоборот, все выставляет напоказ. Помните прядь, которую он привязал к ветке, чтобы оставить лицо на виду? Некоторые серийные убийцы накрывали лица своих первых жертв, потому что им становилось стыдно за содеянное. Они понимали, что перешли черту. Наш маньяк твердо уверен в своих действиях. Думаю, что на озере все произошло спонтанно. Он подглядывал за компанией молодых людей, а потом просто воспользовался возможностью. Роковое стечение обстоятельств. Но теперь, когда он попробовал, он уже не остановится.       Пауль замолчал на минуту и сверился со своими записями. — Он педантичен и скрытен. На контакт идет легко, но мало рассказывает о себе, обманывает или старается уйти от ответа. Он из приличной семьи, возможно даже живет не один, но скорей всего пережил какую-то серьезную психологическую травму в раннем возрасте. — Как вообще окружающие могут не замечать, что он психопат?! — воскликнул Шнайдер, вскочив с места. — Неужели он ни разу в жизни не проходил психиатрическую комиссию, для работы, учебы или, например, по службе?       Пауль посмотрел на Шная и спокойно проговорил: — Американский серийный убийца Эд Кемпер убил пятнадцатилетнюю школьницу, изнасиловал ее труп, потом отвез его домой и отрезал голову. На следующее утро с этой отрезанной головой в багажнике он приехал на консультацию к своему психиатру, у которого обязан был проходить регулярный осмотр. Психиатр дал заключение, что Кемпер больше не представляет опасности для общества.       Кристоф ошарашенно опустился обратно на стул. — Шнай, не перебивай! — строго сказал Тилль. — Пауль, давай дальше. — Он хорошо знает город и окрестности, значит прожил здесь уже какое-то время. У него есть автомобиль. Он бы не привел ее пешком на топи. Тем более, ему нужно было нести с собой все необходимое для убийства. — А вдруг он уже убил снова? — спросил Рихард о том, что беспокоило всех остальных. — Сомневаюсь, — ответил Пауль. — Он хочет внимания. Если бы он убил, мы бы уже об этом узнали. Да и прошло слишком мало времени, а Шверин — это небольшой город. Ему нужно усыпить нашу бдительность и бдительность общества. Если бы он, как Тед Банди, колесил по шоссе, подбирая попутчиц, и на следующий день оказываясь за сотни километров, тогда, возможно, он бы и убивал чаще. Но наш маньяк осторожен. Он затаился, ему нужно подготовиться. — А что насчет всех эти странных вещей? Кровавая черта на лбу? Жемчужина, которую Флаке достал из тела? — спросил Тилль. — Нет смысла оставлять во влагалище жертвы жемчужину, если не хочешь, чтобы ее нашли. Я думаю, он решил поиграть с нами. И это скорей хорошо для нас, как бы чудовищно сейчас не прозвучала эта фраза. Думаю, он азартен, и есть немалый шанс, что он просчитается. Но я все же не хотел бы дотягивать до следующего убийства. Нам нужно искать приятного, располагающего к себе молодого человека. Медика или биолога. И я уверен, что главное, что нам сейчас нужно постараться узнать, — это где и как такой парень мог познакомиться с жертвой. *** — Привет! Не против, если я тут присяду?       Маргарет настороженно посмотрела на подошедшего молодого человека и неуверенно кивнула. Он улыбнулся очаровательной белоснежной улыбкой и сел на другой конец скамьи. — Сегодня чудесный день!       Она ничего не ответила. Он усмехнулся. — Простите, я знаю, это идиотский способ начать разговор. Просто я жду свою бабушку. Я отвез ее к доктору, и пока она на приеме, я решил выйти и подышать свежим воздухом. — А я жду подругу. Она на консультации, — ответила Маргарет, откладывая книгу. — Надеюсь, ничего серьезного. — Нет, скорее, приятные новости. Она ждет ребенка. — Новая жизнь! Это чудесно. Вам нравится здесь? — тихий спокойный голос подкупал своей мелодичностью.       Маргарет кивнула. — Но раз вы здесь из-за подруги, то, наверное, в остальное время приходите редко в этот сквер? — ухоженные тонкие пальцы прошлись по светлым волосам, ероша их. Маргарет наблюдала, как в них путаются солнечные лучики, пробивающиеся через зеленую листву. — Вообще я живу неподалеку, поэтому гуляю здесь достаточно часто, — улыбнулась она. — Чудесно. Я это запомню, — незнакомец посмотрел на часы. — Прошу меня простить, но мне уже пора. — У вас ведь нет никакой бабушки? — хитро прищурилась девушка.       Молодой человек лишь ослепительно улыбнулся в ответ и ушел. Но когда через десять минут Маргарет выходила из сквера, чтобы встретить подругу, она увидела, как тот самый незнакомец помогает пожилой женщине садиться в темно-синий фольксваген. Она улыбнулась ему. Он подмигнул в ответ. ***       Весь остаток месяца прошел абсолютно тихо. Только несколько бытовых убийств на пьяной почве, и одно — по неосторожности на производстве. Маньяк затаился, и было не ясно, когда он нанесёт очередной удар. С каждым зачеркнутым на календаре днем вероятность очередного убийства становилась все более реальной. Теперь они дежурили по трое. Тилль практически каждый день ходил отчитываться Майеру о проводимых розыскных мероприятиях, после чего возвращался мрачнее тучи, и остальные старались его не трогать.       Сегодня вместе с Паулем и Рихардом как раз дежурил Тилль. Все утро они бегали из одного кабинета в другой, подписывая необходимые бумаги, договариваясь о проверках и решая бюрократические вопросы. К полудню Пауль вернулся в отдел и никого там не обнаружил. Он подошел к стоявшему на подоконнике старому дюралюминиевому чайнику, наследию ГДР, который еще исправно работал, но нагревал воду очень медленно и издавал ужасный шум. Пауль воткнул штепсель в розетку и принялся ждать. Взгляд его упал на лежавшую на подоконнике книгу, обёрнутую в черную бумагу без опознавательных знаков. Он раскрыл ее на первой попавшейся странице и понял, что это томик с поэзией. Внутри оказались сонеты Шекспира. Наверное, Тилль принес. Линдеманн увлекался поэзией и даже сам иногда писал, но показывал свое творчество друзьям очень редко. Пауль пролистал несколько страниц. Издание было старым. На каждом развороте слева был рисунок, а справа сонет. Внимание Пауля привлекла иллюстрация в стиле средневековой гравюры, изображавшая мужскую руку, аккуратно державшую двумя пальцами розу. Он перевел взгляд на строки справа: Лик женщины, но строже, совершенней Природы изваяло мастерство. По-женски ты красив, но чужд измене, Царь и царица сердца моего. Твой нежный взор лишен игры лукавой, Но золотит сияньем все вокруг. Он мужествен и властью величавой Друзей пленяет и разит подруг. Тебя природа женщиною милой Задумала, но, страстью пленена, Она меня с тобою разлучила, А женщин осчастливила она. Пусть будет так. Но вот мое условье: Люби меня, а их дари любовью. — Люби меня, а их дари любовью… — беззвучно, одними губами повторил Пауль, проводя пальцами по строчкам. — Красивая картинка, — раздался горячий шепот над его ухом. Пауль подпрыгнул и резко развернулся, захлопывая книгу. Рихард стоял за его спиной, лукаво улыбаясь, довольный, что ему удалось застать напарника врасплох. — Что читаешь? — он протянул руку и выхватил книгу. — Да так, Тилль оставил, — Пауль выглядел как мальчишка, попавшийся на разглядывании чего-то запретного.       Рихард посмотрел на него с подозрением, раскрыл книгу и начал листать. — Какая-нибудь эротическая поэзия?! С него станется!       Пауль шумно сглотнул: — Да нет, просто Шекспир, — протараторил он. А потом вдруг взял и выхватил книгу обратно. — Ничего особенного. Сонеты. — Ну так дай посмотреть, — Рихард вцепился в уголок томика. — Я сам еще не посмотрел, — промямлил Пауль, не выпуская книги из рук. — Да мне ненадолго, — уже тянул на себя двумя руками предмет Рихард.       За этим перетягиванием их и застал вошедший в кабинет Линдеманн. Он размашистым шагом подошел к приятелям, отобрал у них книгу и спрятал в стол, демонстративно закрыв ящик на ключ. — Вы — два великовозрастных балбеса! — укоризненно проворчал он. — Стоит только оставить что-нибудь, так потом днем с огнем не найдешь. Вы уже две моих книги посеяли, а эту решили порвать?! — Извини, — потупился Рихард.       Пауль почувствовал себя абсолютным идиотом. — Совсем забыл! Мне нужно в архив! — скороговоркой выпалил он. — Но ты ведь полчаса назад туда ходил! — удивился Рихард. — Забыл кое-что спросить, — бросил Пауль, выбегая из кабинета. — Но чайник…       Круспе недоуменно пожал плечами, глядя на уже закрывшуюся за другом дверь. — Не дашь потом почитать? — спросил он у севшего за стол Линдеманна. — Когда сам дочитаю! — буркнул Тилль. ***       Перед тем как отправиться домой, Олли решил провести ревизию в шкафчике с вещдоками. На средней полке справа лежал пакет с плеткой, изъятой из чьего-то набора БДСМ в качестве улики о причинении тяжкого вреда здоровью. К ее рукояти была привязана бечёвка, на которой почему-то отсутствовала бирка. Любивший порядок Олли решил исправить этот недочет.       Положив пакет с плеткой на край стола, Олли сел на стул, надел перчатки и достал карточки. Баночки с ручками и карандашами на месте не оказалось. Олли заглянул под стол, проверил ящики и соседний стол. Словно испарилась! Рядом со стопкой папок лежал последний карандаш со сломанным грифелем. Настольная лампа заморгала, и стала гореть слабее. Олли нахмурился и постучал по ней. Решив пока сделать надпись карандашом, он достал тонкое бритвенное лезвие из пачки, чтобы аккуратно очинить кончик по старинке. Воздух в помещении стал вязким, мешая сделать вдох. Твердый слой древесины не поддался, лезвие соскользнуло и вонзилось в палец на левой руке. Олли тут же выдернул его и уставился на рану. Из пореза потекла кровь. Первая темная крупная капля упала прямо на стол. Странно. Больно не было. Скорей, наоборот…       Тебе приятно, я знаю.       Голос прозвучал глубоко внутри в голове. Олли ощутил присутствие кого-то постороннего. Волоски на руках встали дыбом. Однако он, не отрываясь, продолжал смотреть на то, как наливается, стекает по пальцу и падает на светло-коричневую поверхность очередная капля.       Ты ведь представлял, как твоя бывшая девушка привязывает тебя. Как она душит тебя твоим собственным галстуком. Тебя это возбуждало.       В сознании молнией пронеслось воспоминание из подростковой жизни. Он докуривает за другом свою первую сигарету, тушит бычок о запястье и чувствует невероятное возбуждение. Нейроны лихорадит, они кричат мозгу о боли, и тот в утешение выбрасывает в организм порцию эндорфинов. Возможно, чуть больше, чем нужно… Олли перевел взгляд на пакет с плеткой. В отличие от обычного инвентаря для БДСМ на кончиках ее тонких плетеных кожаных ремней были сделаны узелки. В три из них были добавлены металлические бусины.       Попробуй! Ощути эту сладкую боль. Ударь себя!       Олли представил, как размахивается. В воздухе раздается свист, и кончики плети опускаются на его спину. Металлические бусины распарывают тонкую бледную кожу, а из разрезов появляются мелкие красные капельки. Дыхание его участилось, а зрачки расширились. К лицу прилила кровь. Его рука потянулась к черной глянцевой рукоятке. Мир вокруг сузился до его рабочего стола. Казалось, что за пределом круга света нет ничего. Лишь клубящаяся черная тьма.       Но ведь это не он! Думать — одно, а сделать — это совершенно другое. Но что, если он переступит черту? Сможет ли он потом остановиться? Рука Оливера замерла в сантиметре от пакета. Внезапно в лаборатории за стеной раздался шум. Олли отдернул руку, прикрыл веки и досчитал до десяти, выравнивая дыхание. А потом понял, что ощущение чужого присутствия пропало. Открыв глаза, он увидел, что в кабинете все по-прежнему. Настольная лампа горела ярко. На стене размеренно тикали пыльные часы.       Олли схватил салфетку и обмотал палец. Порез сразу начал щипать. Он встал и прошел в лабораторию. Что здесь могло издать шум? Он подошел к шкафчику с вещдоками, раскрыл его, и взгляд сразу упал на стоявшую в дальнем углу коробочку, про которую он совершенно забыл из-за дела маньяка. В нее он положил медальон Этель Бауэр в тот странный вечер, когда к нему прибежал испуганный Кристиан. Оливер открыл картонную крышку и, забыв обо всех предписаниях, взял медальон в здоровую руку. Он был поразительно теплый на ощупь и, едва коснувшись его кожи, засветился слабым светом. Олли изумлённо раскрыл глаза. Он во что бы то ни стало должен узнать, что на самом деле произошло с Флаке две недели назад. ***       Вечер 2 августа был теплым и тихим. Около полуночи Шарлотта вышла из служебного входа в переулок за баром. Она зашла за большой мусорный контейнер, стараясь не попасть высокими каблуками в трещины в асфальте. Опершись о стену, девушка прикурила и нагнулась, чтобы рассмотреть дыру на черных капроновых колготках, образовавшуюся над коленом. От нее вверх уже поползла широкая стрелка. Чертова Стефани! Эта сука специально полезла к ней своими жуткими накрашенными ногтями. Нет, ей точно пора поговорить с Ларсом, чтобы он выгнал эту дешевку, даже если придется ему отсосать. Она же не просто танцует, она спит с клиентами! Все это знают! Лотте со вздохом распрямилась и сделала глубокую затяжку.       В другом конце переулка раздались крики. Шарлотта осторожно выглянула из-за контейнера. Двое мужчин ругались на повышенных тонах. Обычная пьяная ссора. Лотте скрылась в тени. Нет поводов звать охрану, тут такое каждый вечер. Однако крики не смолкали. И когда девушка уже потушила окурок и собиралась выйти из своего укрытия, она услышала от одного из мужчин рычащее: — Я тебя убью!       Все остальное происходило как в замедленной съемке. Тот, что выкрикнул фразу, выхватил из кармана складной нож-бабочку, раскрыл его, ударил оппонента в бок и выдернул лезвие. Его противник даже не успел отшатнуться. Он схватился за рану, медленно осел на землю и отключился. Мужчина с ножом тяжело дышал. Его грудь вздымалась и опускалась, словно кузнечные меха. Шарлотта в ужасе прикрыла рот рукой и тут увидела вторую фигуру. Высокую, всю в черном. Он просто стоял чуть поодаль в тени и смотрел на то, как один убивает другого. Лотте хотела было крикнуть ему, что он должен помочь или позвонить в полицию, но незнакомец словно почувствовал ее взгляд, развернулся и взглянул на нее. Девушка застыла в ужасе. Мертвецки бледное лицо, красные, нечеловеческие глаза и улыбка от уха до уха. Она прижала вторую ладонь ко рту, пытаясь сдержать крик. Из глаз градом полились слезы. Незнакомец приложил длинный палец к безгубому рту и снова повернулся в сторону мужчин. Тот, что был с ножом, подошел к потерявшему сознание и стал наносить ему удары один за другим, методично, не видя ничего вокруг. А жуткий человек в черном запрокинул голову вверх, жадно втягивая носом воздух. Лотте слышала эти отвратительные чавкающие звуки, которые издавала сталь, снова и снова впивавшаяся плоть. Она спряталась за контейнер и забилась в угол. Ее трясло. Нужно было срочно бежать!       В этот момент из служебного выхода вышли Михаэль и Альберт, охранники клуба. Шарлотта сразу бросилась к ним, ее сотрясали рыдания. Она лишь повторяла «Там!», «Там!» и махала рукой в конец переулка. Второй мужчина все еще был там, склонившись над своей жертвой. Человек в черном исчез. Михаэль крикнул «Эй!», а затем сорвался с места и побежал. Альберт накинул на Лотте куртку и, велев ей зайти внутрь, побежал вслед за товарищем.       Твой страх вкусно пахнет.       Скрипучий шепот донесся откуда-то сверху. Шарлотта взвизгнула и влетела внутрь, захлопывая за собой дверь.