Истина - лучшее благо

Двух вещей желает настоящий мужчина — опасности и игры. И потому нужна ему женщина, как самая опасная из всех игрушек.

      Свидетельницу доставили в отдел в час ночи. Девушку била дрожь. Трясущимися руками она утирала катившиеся по щекам слезы, еще больше размазывая тушь. На ее плечи была накинута мужская куртка, под которой было короткое платье на бретельках, едва прикрывавшее середину бедра. Колготки на левой ноге были порваны, а на ногах были поношенные серые кроссовки, так не сочетавшиеся с остальным образом. Видимо, она успела переобуться. Рихард усадил ее на стул около своего стола и кивнул Паулю. Тот без слов понял его, встал, налил стакан воды и протянул его девушке. — Успокойтесь. Вы сейчас в безопасности. Вам ничего не угрожает. Просто расскажите, что случилось.       Девушка, казалось, не слышала ни слова из того, что сказал Рихард. Она уставилась в одну точку и начала раскачиваться на стуле. Рихард нахмурился и повернулся к Паулю, поймав его обеспокоенный взгляд. Пауль аккуратно придвинул стакан к девушке и сказал теплым успокаивающим голосом: — Выпейте воды. Вам станет легче. Как вас зовут?       Девушка перестала раскачиваться, оторвала взгляд от стены и вцепилась им в Пауля. Где-то на дне ее глаз мелькнуло безумие. Пауль невольно подался назад и опустил глаза, но потом, устыдившись и одернув себя, снова серьезно посмотрел на свидетельницу. Она, наконец, тихо затараторила на одном дыхании: — Шарлотта. Шарлотта Ван Эйк. Я танцую в одном клубе в центре. Der Gaul. Вы, наверное, знаете. Я сегодня видела, как один мужчина в переулке убил второго, — ей не хватило воздуха, и она запнулась, шумно вдыхая открытым ртом.       Рихард подбадривающе кивнул. — Не волнуйтесь. Его уже задержали. Для нас очень важны ваши показания…       Но девушка никак не отреагировала на его слова. Она не дала ему договорить, продолжая сбивчивый рассказ: — Там был еще один. Высокий, в черном.       Рихард с Паулем переглянулись. — Боже, он просто стоял там и смотрел как тот… Как тот снова и снова… — она всхлипнула, не в силах договорить. — Успокойтесь, вы молодец! Все хорошо. Расскажите, как выглядел тот, второй, — спросил Пауль.       Рот девушки скривился. Казалось, что она снова готова была разрыдаться, но вместо этого она схватила стакан и сделала два жадных глотка, стуча зубами по стеклу. Она уставилась на Пауля и вдруг шепотом быстро выпалила: — Старые красные глаза. Он был там! Он меня видел!       Пауль растерянно посмотрел на Рихарда, а тот нахмурился еще больше. В этот момент раздался звук лопающегося стекла, девушка вскрикнула и вытянула вперед руку, с которой тонкими струйками полилась алая кровь. — Звони врачу! Теперь ей нужно в больницу, — проговорил Рихард, выхватывая из кармана платок и пытаясь аккуратно обмотать им поврежденную руку свидетельницы. ***       Пауль расхаживал взад-вперед по полутемному тесному помещению курилки. Пятнадцать минут назад они отправили Шарлотту в больницу. Она сильно распорола ладонь стеклом. Рихард присел на подоконник спиной к окну, достал из пачки сигарету и прикурил. Медленно выдохнув дым и проследив как сизое облако исчезает под потолком, он проговорил: — Брось! Она просто не в себе от стресса или вообще наркоманка, или сумасшедшая. И даже если там был этот мужик, и у него были красные глаза, то первое, что я предположу — это контактные линзы, а никак не вмешательство сверхъестественных сил.       Пауль отмахнулся: — При чем тут красные глаза? Если там был кто-то еще, то кто он? Вот что меня интересует. Задержанный упорно утверждает, что был один, а девушка клянется, что видела второго человека. Человека в черном. Ты видел, как она была напугана? Если он действительно был, то почему не остановил преступление, или почему не позвал на помощь, или просто не убежал? Или преступник покрывает своего сообщника?       Рихард устало прикрыл глаза и потер их ладонью. — Слишком много вопросов. Про убийство мы знаем все, а вот про возможного второго сообщника или свидетеля не знаем ничего. Но он нам и не понадобится. Этого урода и так посадят. Его взяли на месте преступления. И есть свидетельница.       Пауль остановился и уперся взглядом в пожелтевшую вытертую плитку на полу. Взгляд его стал рассеянным. — Ты помнишь того парня, Мартина? Помнишь, как он сказал про человека в черном?       Рихард закатил глаза: — Нееет, даже не думай об этом. Это звучит как полный бред, — сказал он, гася окурок об оголившийся из-за обсыпавшейся штукатурки кирпич оконного проема.       Пауль тряхнул головой и вздохнул: — Я знаю.       Рихард подошел к нему и положил руку на плечо. Пауль вздрогнул и посмотрел на него. — Езжай домой. Сегодня допросить уже никого не удастся, а тебе нужно отдохнуть. Ты и так вымотан из-за всего этого дела с маньяком, — участливо проговорил Рихард. Пауль всегда удивлялся, как менялся его голос в такие моменты, теряя свои холодные стальные нотки и наполняясь теплом и заботой. Пауль чувствовал это, и ему отчаянно хотелось верить, что так напарник ведет себя только по отношению к нему. ***       Олли осторожно постучал, и когда из-за двери раздалось «Войдите!», нажал на ручку. Он вошел в кабинет Флаке, плотно прикрыл за собой дверь, но, поколебавшись, все-таки решил не запирать ее на щеколду, приделанную еще старым хозяином помещения. — Привет, — Лоренц внимательно посмотрел на него, поправляя сползшие очки. Перед ним на столе лежали несколько медицинских справочников и какой-то анатомический атлас. — Надо поговорить, — сказал Олли, присаживаясь на стул напротив. — Что-то случилось? — настороженно спросил Кристиан. Оливер не стал тянуть кота за хвост и сразу задал вопрос в лоб: — Что с тобой произошло две недели назад, когда ты принес мне медальон фрау Бауэр? Флаке побледнел и уставился обратно в книгу. — Что ты имеешь в виду? — Ты прекрасно знаешь. — Я просто переутомился в тот день, ты же помн…- но Олли оборвал его на полуслове: — Ты пришел ко мне в кабинет перепуганный до смерти, даже перчатки не снял. И принес этот странный медальон. — Почему странный? — переспросил Флаке, взглянув на Олли. А потом наклонился к нему и, быстро стрельнув глазами по сторонам, словно кто-то мог их услышать, тихо прошептал: — Ты тоже это видел?       Олли кивнул. — Но напугало ведь тебя не это? — Я не хочу об этом говорить. Мне просто примерещилось кое-что из-за усталости, — пробормотал Флаке, откидываясь назад и избегая смотреть другу в глаза. — Не хочешь, не говори. Вот только меня тоже кое-что испугало. А потом я увидел, как медальон светится. И я тоже сначала решил, что я не в своем уме. — Боже! Ну почему ты решил прийти? –Флаке вскочил и отвернулся к одному из шкафов, зарываясь в светлые волосы руками. — Я только убедил себя, что все это была просто галлюцинация! — Мы должны поговорить с Паулем и Рихардом, — твердо проговорил Олли, буравя взглядом спину Лоренца. — Это они занимались случаем Бауэр. Вдруг с кем-то из них тоже произошло что-то подобное? — И как мы это объясним? — резко развернулся к нему Кристиан. -«Привет, ребята! С нами в последнее время происходят мистические вещи, а у вас как дела? Ничего такого не замечали?» — гнусавым голосом изобразил он. — Сядь и успокойся.       Флаке послушно сел, ссутулился и зажал ладони коленями. Вид у него был подавленный. — Разговор я возьму на себя. Ты просто должен меня поддержать. Никто о тебе ничего плохого не подумает, — попытался убедить его Олли. — Мы знаем друг друга уже много лет. — Тогда уж лучше сначала с Паулем, — Флаке нервно поерзал на стуле. — Он хотя бы не будет над нами смеяться. Ты же знаешь, насколько скептически Рихард относится к таким вещам. — Хорошо. Но мы обязательно должны это сделать. Происходит что-то странное, чему у меня нет рационального объяснения. И мне это очень не нравится. — Только давай дождемся подходящего момента, — с мольбой в голосе попросил Флаке.       Олли облегченно кивнул. ***       В комнате стояла кромешная тьма. Обнаженный мужчина, вытянувшись во весь рост, лежал на кровати. Его дыхание было учащенным. Рука совершала быстрые ритмичные движения. Достигнув пика, он содрогнулся, издав протяжный стон, и расслабленно откинулся назад, сжимая в руке женские трусики. Вторые лежали в изголовье прямо на подушке. Рядом с его ухом раздался жадный вдох и узкий длинный язык почти коснулся кожи виска, слизывая каплю пота. — Мммм… Чистое вожделение. Ты подал мне хорошую идею. Двое не поддались. Теперь они будут настороже. Придется испытать остальных. Еще двое, огонь и вода, правда и знание. Надо начать с того, что мягче. А вот с правдой будет тяжелей. Пора готовить почву уже сейчас. Я пошлю к нему мое любимое детище — ложь. Она справится. *** — Слушай, знаешь, что я тут подумал. Та свидетельница Шарлотта, она ведь голландка? –Пауль присел на край стола Рихарда и скользнул взглядом по его оголенным предплечьям. В кабинете было жарко, и напарник закатал рукава рубашки. Рихард оторвался от монитора, задумался на пару секунд, а потом кивнул. — А что? — Я вспомнил одну голландскую байку. Про фландрийского зверя. Днем он — загадочный темный силуэт двухметрового роста, а ночью превращается в оборотня. Правда, бабушки пугают им в основном детей. Голландцы называют его «старые красные глаза». Ведь именно так она тогда сказала? — И ты думаешь, что этот зверь перебрался в Шверин? — усмехнулся Рихард. Пауль фыркнул. — Ну у меня два варианта. Либо от стресса ее мозг выдал образ, которым ее пугали в детстве. Либо этот образ наложился на реально присутствовавшего там человека. По крайней мере это объясняет, почему она описала его именно так. — Вот и отлично! Долой мистику. Я — за торжество разума! — проговорил Рихард, потягиваясь. — Пошли, выпьем кофе. Шнай, побудешь один? — Вечно вы вдвоем ходите! Не устали еще друг от друга? — проворчал Кристоф. — Боже, не ревнуй! — сладко протянул Рихард. — Извини, но в этой жизни я выбрал Пауля, — шутливо сказал он, приобнимая напарника за плечи. Пауль, пытаясь скрыть неловкость, засмеялся. Шнай махнул на них рукой, возвращаясь к бумагам.       В этот момент раздался решительный стук, и дверь кабинета сразу же открылась. На пороге появилась высокая брюнетка. Выглядела она эффектно. Стройные длинные ноги, тонкая талия и густые блестящие волосы. Платье-футляр глубокого изумрудного оттенка подчеркивало все изгибы тела. На голове была шляпа того же цвета с широкими полями. Пауль вдруг подумал, что она словно сошла со страниц какого-то нуарного детектива. Ей не хватало только сигареты с мундштуком. — Добрый день! Это ведь отдел убийств? — спросила она глубоким грудным голосом. — Добрый день! Что у Вас произошло? — встрепенулся Рихард, отпуская плечи напарника и сразу переключая внимание на женщину. Пауль почувствовал укол ревности. — Я пришла, потому что боюсь, что моего бывшего мужа хотят убить.       Рихард тут же предложил ей сесть, сам сел за стол напротив, а Пауль и Шнайдер встали по бокам, опираясь о стол. Посетительницу это нисколько не смутило. Она поочередно обвела взглядом каждого из мужчин с ног до головы, а потом остановилась на Рихарде. Она представилась Ребеккой Штольберг и поведала следующее. Они с мужем развелись около года назад, но до сих пор не могут разъехаться. Сейчас они живут в большом доме на Воссштрассе. Квартира принадлежит ей, но поскольку с мужем они разошлись мирно, она позволила ему жить в одной из комнат за определенную плату. Через пару месяцев он собирается уехать в Берлин, там ему предложили работу. Однако ее нынешний ухажер, с которым она начала встречаться где-то три месяца назад, жутко ревнует ее к бывшему мужу и грозится его убить. Вчера она рассталась с ним из-за этого, но сегодня он позвонил и сказал, что во всем виноват ее бывший муж, и что он не оставит этого просто так. — А к вам он претензий не имеет? Вы не боитесь, что он может навредить и вам? — спросил Пауль, нахмурившись. — Не думаю, — медленно проговорила она. И без улыбки добавила: — Он боготворит меня.       «Всем бы такую уверенность в себе» — подумал Шнай и выразительно посмотрел на Пауля. Видимо, мысли у них совпали, потому что тон Пауля стал холодным: — Какие у вас есть основания полагать, что он выполнит угрозу? — О, Лукас не бросает слов на ветер. — Знаете, на самом деле мы расследуем уже произошедшие убийства, но я готов проводить вас к инспектору, который займется вашим делом, — вмешался Круспе.       Пауль видел, как глаза женщины оценивающе блуждают по Рихарду, задерживаясь на его лице, а потом на руках. Настроение резко испортилось. — Я была бы вам очень признательна, — проговорила она, приподняв уголки губ.       В этот момент раздался звонок телефона. Шнайдер снял трубку. Выслушав дежурного, он повернулся к остальным присутствующим, и обратился к посетительнице. — На какой улице, вы сказали, вы живете? — На Воссштрассе… — Дом 23? — Да, — женщина взволнованно прижала руку к груди. — Там произошло убийство. Нападавший застрелился.       Новость, казалось, не произвела шокирующего впечатления на посетительницу. Никаких слез и истерик. «Стальная выдержка» — подумал Кристоф. Штольберг с минуту сидела, уставившись в одну точку, а потом поднялась. Ее выдал только слегка дрожащий голос: — Видимо, теперь этим делом точно будете заниматься вы, господа. И мне нужно ехать с вами. ***       Дом 23 на Воссштрассе был частью маленького двухэтажного углового особняка с мансардой. Когда Пауль и Рихард вместе с Ребеккой прибыли на место преступления, оно уже было оцеплено патрульными. Рихард попросил женщину остаться в его машине. Тела обоих мужчин лежали в прихожей. Убитый, Конрад Герц, бывший муж Ребекки, был застрелен прямо в лоб из восьмизарядного револьвера. Убийца, Лукас Фишер, покончил с собой выстрелом в висок из того же оружия. В барабане оставалось еще шесть патронов. Две гильзы были найдены на ковре. — Нужно будет опросить соседей и знакомых. Может, они дадут еще какую-то важную для дела информацию, — Пауль осматривал шикарную обстановку дома. — Брось, какая еще информация тебе нужна? — удивился Рихард. — Мы их, конечно, опросим, потому что таков порядок, и нам нужно будет оформить дело, но здесь все вполне очевидно.       Пауль ничего не ответил. Вместо этого он тихо проговорил: — Впечатляющий дом. Как и его хозяйка. — Это точно, — Рихард ухмыльнулся.       Когда они разговаривали с криминалистом, стоя у лестницы, ведущей на второй этаж, на пороге появилась Штольберг. Увидев трупы, она вскрикнула и зажала рот рукой. Рихард тут же подскочил к ней. Она уткнулась ему в плечо и зарыдала. Он приобнял ее и проводил в гостиную. Пауль отвернулся. Через некоторое время Круспе появился в прихожей и, отведя напарника в сторону, проговорил, стараясь смотреть куда угодно, только не на собеседника: — Слушай, ты езжай в отдел, чтоб Шнай там один не сидел. А я опрошу соседей и побуду немного с Бекки. — Бекки? — приподнял бровь Пауль. — Ну сам понимаешь, ей сейчас страшно оставаться одной.       Пауль хотел было сказать, что она может позвонить подругам или родным, но проглотил замечание. Он все прекрасно понял. — Ладно. Тогда до встречи. — Спасибо! — Рихард улыбнулся, хлопнул его по плечу и ушел обратно в гостиную. ***       Пауль пробыл в отделе до девяти. Рихард так и не появился. Попрощавшись с оставшимся дежурить Кристофом, Пауль отправился домой. По пути он зашел в бар, находившийся неподалеку. Сев на высокий стул за стойкой и кивнув бармену, он жестом показал, что ему нужны две стопки как обычно. В ожидании выпивки он стянул галстук, скомкал его и запихнул в карман пиджака, а затем расстегнул верхнюю пуговицу рубашки и глубоко вдохнул. Как только перед ним появились две стопки, он сразу опрокинул в себя одну и уставился на оставшуюся на дне каплю. Настроение было паршивым. Он сидит здесь один, дети у родителей Агнет, а человек, с которым сейчас хотелось бы быть рядом, утешает какую-то брюнетку вместо того, чтобы проводить время с другом. С другом? Боже, Пауль, ты просто смешон! Вот так теперь будет выглядеть твоя жизнь?       Чуть поодаль за стойкой сидели две подруги и о чем-то тихо разговаривали, периодически посматривая на Пауля. Затем одна из них встала и направилась в уборную, а вторая, симпатичная невысокая шатенка, сидевшая через стул и до этого момента бросавшая на мужчину заинтересованные взгляды, устала ждать от него инициативы и решила сама проявить ее. Она перебралась поближе и попыталась завести разговор: — Привет! Тяжелый был день?       Пауль бросил на нее уставший взгляд. — Привет! Извини, но я сегодня хочу побыть один. Не принимай на свой счет, ладно?       Девушка разочарованно кивнула и ушла. А Пауль снова погрузился в собственные мысли. Он пытался обмануть судьбу. И 10 с лишним лет ему это удавалось. А теперь он снова постоянно думает о нем… Пора прекратить! Он не имеет на это права. Он залпом выпил вторую рюмку, бросил купюру на стойку, поднялся и вышел из душного помещения в прохладу августовского вечера.       В арке ведущей во двор было темно. Пауль остановился, увидев силуэт, прислонившийся к одной из стен. Он осторожно приблизился и, разглядев незнакомца, облегченно выдохнул. Это был семнадцатилетний сын соседей Герман. Тонкий невысокий юноша с копной рыжих, торчащих во все стороны волос и россыпью веселых веснушек на щеках. Головой он откинулся на холодные кирпичи, а глаза его были закрыты. — Герман? — позвал Пауль. — Да? — открыв глаза, вяло откликнулся юноша, обдав собеседника стойким запахом крепкого алкоголя. Пауль понял, что тот пьян в стельку. — Так, пошли. Сдам тебя родителям. Ты чего нахлестался до такого состояния? — строго проговорил Пауль, отлепляя парня от стены. Он закинул его руку себе на плечо и потащил к подъезду. Герман не сопротивлялся, но еле передвигал ноги.       Они вошли в подъезд. Герман жил с родителями на третьем этаже, а Пауль на втором. На лестничной клетке как назло не горела ни одна лампочка. Снова что-то с проводкой. Пауль чертыхнулся и покрепче перехватив худое тело, начал медленно подниматься наверх. Он довел парня до первого пролета, освещенного сквозь мутное стекло желтым светом тусклого кривого фонаря, приткнувшегося в дальнем конце двора. Герман вдруг остановился, не желая идти дальше. — Ну ты чего? Ну, поругают они тебя, это же не конец света. За свои поступки нужно отвечать. Лучше будешь дома, чем в темной подворотне. — А можно я у вас побуду, — прошептал Герман, прижимаясь вдруг к Паулю, обхватывая его руками и прикрывая глаза.       Я знаю твой маленький секрет.       Чужой шепот. Пауль замер, поддерживая повисшего на нем парня за талию. Нет, Герман не мог этого сказать. Свет, слабо струившийся в окно, стал угасать, превращая окружающие предметы в серые очертания, тонувшие в ширящейся тьме. Вокруг вдруг стало холодно, и прижимающееся тело показалось невероятно горячим.       Отведи его к себе. Он ничего не вспомнит наутро. А ты получишь удовольствие.       Пауль почувствовал, как Герман уткнулся ему в шею. Горячее дыхание обжигало кожу, и та покрылась мурашками. Его самого бросило в жар. Но он не такой! Конечно, такой. Можно обмануть других, но нельзя обмануть свою природу. На негнущихся ногах Пауль преодолел оставшиеся ступени до своей лестничной площадки и остановился перед дверью в собственную квартиру. Герман послушно плелся с ним, прижавшись к его боку.       У него такое юное гибкое тело. Такое узкое и горячее. Ты же хочешь!       Дрожащей рукой Пауль полез в карман за ключами, достал связку и заколебался. Боже, что он делает? Он в своем уме? Что на него нашло? Тьма вокруг, почувствовав его неуверенность, завибрировала, напирая.       Ну же. Соседи ничего не узнают. Тебе будет хорошо. Ну и что, что он не похож на него!       Пауль вдруг застыл. Вот именно! Он не похож на него! Паулю не нужен кто-то, ему нужен именно он. Пальцы разжались и выронили связку, которая с громким звоном упала на бетонный пол. Соседняя дверь приоткрылась, разгоняя тьму льющимся изнутри светом. — Добрый день, герр Шульц! — громко проговорил Пауль, слегка отстраняя от себя юношу и загораживая связку с ключами ногой. — А, Пауль! Добрый день! А я вот собрался вынести мусор, — на лестничную клетку вышел пожилой сосед. — Такой бардак, опять свет отключили! … А кто это с тобой? Герман? Что с ним? — Да вот, перебрал с алкоголем. Хочу отвести его к родителям.       Герр Шульц покачал головой и проворчав что-то вроде «ну и молодежь пошла», начал осторожно спускаться по лестнице, держась за перила. В этот момент дали свет. Пауль придержал Германа, поднял ключи, и отвел парня наверх. Он передал его на руки взволнованной матери, которая поблагодарила Пауля и за шиворот втащила нерадивого юношу в квартиру, ворча, что завтра утром у них будет серьезный разговор.       Пауль вернулся к себе, закрыл входную дверь и, не включая свет, сел на тумбочку в коридоре. Только теперь в полумраке он посмотрел на свои руки и увидел, что они трясутся. Что с ним? Как ему только могло прийти такое в голову? Герман рос у него на глазах! Пауль потер лицо дрожащими руками. Нет, нет. У него просто не было секса вот уже больше восьми месяцев. Он даже не касался себя все это время, ему было не до этого, слишком много всего навалилось. И вот теперь организм напомнил ему, что он взрослый мужчина с определенными биологическими потребностями. Да, это все объясняет, все просто. Пауль судорожно начал стаскивать с себя пиджак. Вслед за ним прямо на пол полетела рубашка. Пауль встал и направился в ванную. Он сбросил всю оставшуюся одежду, настроил воду и тут же залез под теплые струи. Смыть с себя эту мерзость. Эти грязные похотливые мысли. Ему просто нужно снять напряжение. Где-то месяц назад, лежа в постели, он пытался представить, что он с Агнет, но не ощутил никакого возбуждения, а потом ему сразу же стало невыносимо горько и стыдно. Мастурбировать на свою мертвую жену! Настолько низко он не мог опуститься. А потом стало еще хуже, потому что мысли его заполнил совсем другой образ, на который тело мгновенно откликнулось. Он тогда вскочил, включил ночник и отправился на кухню, где достал из аптечки снотворное и выпил сразу несколько таблеток. В тот вечер ему удалось сбежать от себя.       Пауль уткнулся лбом в плитку на стене и прикрыл глаза. Теперь, стоя под этими теплыми струями, он безуспешно пытался представить какую-нибудь абстрактную девушку, но ничего не выходило. Боже, как же он жалок! И вдруг снова. Этот взгляд серо-голубых глаз, которые так холодно смотрели на окружающий мир, но всегда с такой теплотой обращались к нему. Эти руки с проступающими венами на бледной коже запястий. Эта отросшая челка, спадающая на лоб, которую так хотелось убрать самому. В паху сразу потяжелело. Пауль издал истеричный смешок, перешедший в сухое рыдание, прикусил фалангу указательного пальца на левой руке, подавляя очередной всхлип, и коснулся себя. Он больше не мог сдерживаться. ***       21 августа в городе должен был пройти традиционный фестиваль лодочной гребли на Пфаффентайх, который открывал гуляния по случаю праздника Старого города, плавно перетекавшего в Винный фестиваль. Последняя неделя августа в городе обещала быть насыщенной. Жизнь омрачало лишь то, что маньяк все еще разгуливал на свободе. 15 числа Майер выступил по телевизору в местных новостях, чтобы успокоить горожан, но при этом призвал их быть бдительными. Тиллю же он еще утром того же дня сказал, что они должны рыть носом землю, чтобы найти убийцу. Если праздники будут испорчены очередным кровавым преступлением, то с него самого спустят три шкуры, а он в свою очередь разгонит к чертовой матери их никчемный убойный отдел. Линдеманн выслушал начальника с каменным лицом, бодро выдал дежурную фразу про то, что они приложат все усилия и ушел, не стесняясь рифмовать в голове различные эпитеты в отношении шефа. Вернувшись в отдел, он сухо пересказал Паулю и Шнайдеру то, о чем говорил Майер. Коллеги лишь вздохнули и вернулись к бумажной работе. Помимо серийного убийцы у них еще были побочные дела.       Зазвонил телефон, и Шнайдер снял трубку. — Это тебя, — улыбаясь, он протянул трубку Тиллю. — Слушаю… — сурово сказал тот, но, когда услышал собеседника, его выражение лица, голос и интонация сразу изменились. — Неле! Солнышко! Здравствуй! — Тилль бросил смущенный взгляд на коллег и отвернулся к шкафу. Пауль с Кристофом с улыбкой переглянулись. Линдеманн прикрыл рукой трубку, но были слышны его короткие реплики: «Хорошая новость?», «Что?!», «Но почему ты меня не предупредила?», «Я могу поговорить с твоей матерью?», «Нет, что ты, детка, я рад, я очень рад!», «Да, да, хорошо»…       Когда разговор подошел к концу, Тилль положил трубку и устало опустился на стул. Коллеги оторвались от своих дел и теперь вопросительно смотрели на него. — Неле приезжает. Она упросила мать купить билет на поезд. В четверг будет здесь. — А чего ты тогда такой смурной? Ты же в ней души не чаешь! — удивленно проговорил Кристоф. — Шнай, ей 14 лет! А у нас по городу бродит маньяк. Да еще этот праздник, алкоголь, наркотики, сомнительные компании! Мне что, дома ее запереть?! — Раньше ты не включал строгого папашу, — усмехнулся Пауль. — Чья бы корова мычала! — ткнул в него пальцем Тилль. — Посмотрю, как ты себя будешь вести, когда Лилли подрастет. — Я думаю, тебе не о чем волноваться. Ты же сам говорил, что она тебе рассказывает абсолютно все. Или ты боишься стать дедушкой в 36 лет? — подколол его Кристоф. — Типун тебе на язык!       Снова зазвонил телефон. Пауль выслушал дежурного, записал данные и, закончив разговор, серьезно посмотрел на коллег. — У Ланкова на северо-западном берегу нашли мертвого младенца.