Истина - лучшее благо

Собственные чувства ваши должны быть продуманы до конца! И то, что называете вы миром, должно быть сперва еще создано вами: ваш разум и воображение, ваша воля и ваша любовь — вот что должно стать миром! И поистине, для блаженства вашего, о познающие!

      Пауль с самого утра чувствовал внутри непонятное беспокойство. Он постоянно отрывался от работы и прислушивался к себе, пытаясь понять, что происходит. Даже грешным делом подумал, что, как и Шнай, чувствует очередное убийство. Но потом ему резко захотелось позвонить Олли. Он набрал номер друга и долго слушал гудки. Очередная пара звонков, и снова ничего. Олли либо был занят и не слышал телефон, либо оставил его где-то. Кристоф, заметивший странное поведение коллеги, оторвался от дактилоскопической карты: — Что с тобой? — Ты не знаешь где Олли? Я не могу ему дозвониться. — У него сегодня выходной. А что ты хотел? — Мне надо его найти. — Что-то срочное? — Я и сам не знаю. Просто чувствую, что надо.       Пауль нервно побарабанил пальцами по столу. Шнай внимательно посмотрел на приятеля, отложил документы и сам взял телефон. Однако и его попытки дозвониться до Олли оказались тщетными. В кабинет вошел Тилль. Заметив взволнованные лица коллег, он тут же спросил: — Что случилось? У нас вызов? — Нам нужно найти Олли. Мы не можем до него дозвониться, но Паулю кажется, что с ним происходит что-то нехорошее, — Шнай все еще чувствовал неуверенность, говоря об этом Тиллю. Несмотря на тот эпизод с медальоном, он опасался, что Линдеманн будет настроен скептически. Однако Тилль, не задавая лишних вопросов, серьезно сказал: — Тогда я поеду его поищу, а вы оставайтесь в отделе. Он вчера упомянул, что собирается на выходных разобраться со своей машиной. Скорей всего, он у себя в гараже, — он развернулся и пошел к двери. — Тилль! — окликнул его Пауль. — Спасибо!       Мужчина обернулся и кивнул, поняв, что его благодарят не только за то, что он вызвался найти Олли, но и за понимание. — Я привык доверять своим глазам. Я уверен в том, что видел тогда. И даже если мы ошибаемся в остальных наших догадках, то мы точно правы в одном. Нам нужно держаться вместе, что бы ни происходило. ***       У Рихарда был выходной день. Переделав в первой половине дня все запланированные дела, он вернулся домой пообедал и улегся на диван, оставшись наедине со своими мыслями. Стоило ему один раз подумать о том, что ему нравится Пауль, и теперь эта мысль, брошенная маленьким снежком, превратилась в огромную лавину. В своих чувствах он словно на санках летел с горки, которая становилась все круче.       Протянув руку за голову, Рихард нащупал на стоявшей рядом тумбочке рамку с фотографией, на которой они с Паулем стояли с широкими улыбками, закинув руки друг другу на плечо. Он провел пальцем по запылившемуся стеклу. Фото было сделано еще в академии перед тем, как Пауль выпустился. Рихарду тогда оставался год учебы. Мысли его снова вернулись к недавно всплывшей в памяти сцене теплого летнего вечера. Что было бы, если бы Пауль тогда действительно поцеловал его на балконе? Он ведь хотел? Или Рихарду все-таки показалось, и он выдал желаемое за действительное? А если бы Рихард сделал это сам? Как бы отреагировал Пауль? А если бы он ответил ему?.. Вопросы сыпались как из рога изобилия. Рихард был уверен, что тогда бы у них точно ничего не вышло, потому что он прекрасно знал себя прежнего. Они бы повстречались какое-то время, а потом он бы просто разбил Паулю сердце. Но он изменился. Он больше не думает только о себе. Так ведь? Черт, кого он сейчас обманывает? Рихард почувствовал укол вины. Он прекрасно понимал, насколько эгоистично поступил, взяв с Пауля обещание остаться, не учитывая интересы напарника. Он не имел на это права. Но он ведь просто не сможет без Пауля! Как любой недолюбленный в детстве ребенок, он ревностно оберегал того единственного человека, который смог восполнить этот недостаток любви. Рихард вздохнул. Ну, по крайней мере он научился размышлять над своими поступками. Если он хочет получить хотя бы какой-то намек на взаимность, он должен перестать вести себя, как самовлюбленный мудак. Он должен заботиться о чувствах друга, который так ему дорог. ***       Двигатель мерно работал на низких оборотах, продолжая заполнять темное помещение гаража выхлопными газами. Сладковатый удушающий туман белесым саваном плыл под потолком. Оставленная на сиденье в автомобиле старенькая Nokia разрывалась от звонка. Металлическая створка ворот заскрипела и распахнулась, за ней последовала вторая. В помещение ворвался свет, прогоняя мрак. У входа появилась юркая высокая фигура, лицо которой было завязано выцветшей банданой. Человек нырнул внутрь и, откинув упавший стеллаж, подхватил Олли под мышки и вытащил его наружу. Затем мужчина метнулся к автомобилю и выключил двигатель. Выбегая из помещения, он схватил со столярного стола стоявшую рядом с тисками бутылку с прозрачной жидкостью. Открыв ее и убедившись, что там вода, он стянул платок, присел на корточки и, набрав полный рот жидкости, прыснул ее Олли в лицо. Тот пришел в себя, зажмурился и застонал, сразу хватаясь за голову. — Очнулся! Отлично! Сон разума рождает чудовищ! — воскликнул мужчина и почему-то задорно рассмеялся, словно выдал свою лучшую шутку. Стянув бандану с шеи, он повязал ее на голову.       Олли попытался сфокусировать взгляд. Голова раскалывалась так, словно в затылок загнали каленый прут. Наконец он разглядел своего спасителя. Одетый как хиппи мужчина со светлыми дредами. Олли хрипло пробормотал: — Спасибо! Вы спасли мне жизнь! Мужчина сложил руки на груди и строго сказал: — Я же предупредил! Вы должны быть осторожны! Как только вы зазеваетесь, он тут как тут! Цап! И все! Что ж вы себя не бережете-то?! — Извините, я не… — Да, да, вы пока ничего не понимаете. Видимо, придется вас всех собрать и растолковать, что к чему! Но еще слишком рано! — мужчину, кажется, чрезвычайно расстроил тот факт, что все идет не по какому-то одному ему известному графику. — И я еще не нашел сосуд!       Затуманенный разум Олли заворочался, и осознание накрыло мягкой волной. — Так это вы! Вас задержали в квартире Этель Бауэр! — он дернулся, пытаясь подняться, но резкая боль в висках заставила его откинуться обратно на землю. — Не двигайся! Полежи спокойно. А мне пора на поиски. Этот сосуд очень нужен, поверь! Иначе нам всем конец! Надеюсь, твои коллеги не поставили охрану у квартиры. — Боюсь, что сосуд разбит, — пробормотал Олли. — Что?! Нет-нет-нет! Это очень плохо! Не смертельно, но очень плохо! Это усложняет нашу задачу! — мужчина разволновался и плюхнулся задом на землю, с досадой стукнул по ней кулаком, а затем обхватил колени руками. — Видимо, вам все-таки придется пока разбираться во всем самим! — В чем? Что мы должны знать? Скажи! Я передам остальным! — Олли снова попытался приподняться, хватаясь за голову.       Бродяга уже открыл рот, чтобы что-то ответить, но потом перевел внимание куда-то за спину Олли. В конце дороги, ведущей к гаражам, показался автомобиль. — Кажется, это твой приятель. Извини, но мне пора. Обещаю, мы обязательно все обговорим. — Нет! Подожди! — Олли кое-как встал на четвереньки, его мутило. — Я же сказал, не двигайся! Всему свое время! А пока передай остальным, чтобы держали ухо востро. У зла много союзников.       Мужчина вскочил на ноги. подбежал к противоположному ряду гаражей, подпрыгнул, ловко подтянулся и залез на крышу. Тилль уже подъехал и выскочил из машины, крикнув «Эй!» вслед убегавшему. Он поспешил к Олли, проверяя, все ли в порядке. — Кто это был? Что он тебе сделал? Мне догнать его? — Нет! Не надо! — Олли оперся на Тилля, который помог ему подняться. — Он только что спас мне жизнь. — Но почему он убежал? — Долгая история. У тебя есть свежая вода? ***       Алая капля набухла и сорвалась с кончика слипшейся светловолосой пряди. Затем еще одна и еще. Они падали на грязный бетонный пол, образовывая крохотную багровую лужицу. Где-то высоко под потолком завывал ветер, но Кристоф не мог поднять голову. Он сидел на коленях, словно окаменев, но при этом ощущая грубую холодную поверхность под собой. В его поле зрения был только пол, бесчисленные тонкие щупальца ржавых труб, тянувшиеся вдоль стены, и свисавшие откуда-то сверху пряди длинных белокурых волос. Он слышал, как капли падают на пол, а из его рта вырывается его собственное шумное дыхание. — Это вы виноваты! — сдавленный хриплый шепот, раздавшийся сверху, заставил вздрогнуть и на долю секунды показался смутно знакомым.       Рядом с волосами безжизненно свесилась женская рука. Она была покрыта жуткими шрамами от ожогов и порезов. Ногти на пальцах были вырваны. Страх окутал парализованное тело Кристофа. Внезапно рука ожила и метнулась в его сторону. Шнай зажмурился, но прошла минута или даже больше, а он так и не почувствовал липкого прикосновения. Он резко открыл глаза и уставился в потолок своей спальни. Сердце колотилось где-то в районе горла. Он нащупал выключатель над головой, и теплый свет бра залил помещение. Дрожащей рукой он взял с тумбочки телефон и, найдя нужный номер, нажал кнопку вызова. Как только сонный голос на том конце сказал «Алло!», Кристоф взволнованно проговорил: — Пауль! Мне приснилась еще одна жертва. ***       Утро 18 сентября было прохладным, термометр показывал всего 17 градусов. День был пасмурным, но безветренным. Воздух стал по-осеннему прозрачным, а на зеленых шапках деревьев уже появились вкрапления золота. Еще из дома Пауль обзвонил всех, и к обеду все шестеро собрались в кабинете отдела убийств. Шнай принялся рассказывать остальным о своем сне. — Только я не знаю, произошло ли это уже или только произойдет. Или это просто мое подсознание, — закончил он. — В прошлый раз ты видел сон в ночь убийства, — заметил Рихард. — Значит, он убил снова. — Не обязательно. Мы пока не знаем, как это работает, — Флаке стянул очки и принялся аккуратно протирать их салфеткой. — Черт, мне все еще трудно поверить, что мы пытаемся найти убийцу по собственным снам! — Тилль развел руками. — Такими темпами мы начнем на кофейной гуще гадать. — Я думаю, что обстоятельства уже доказали, что нам следует доверять таким вещам, — Пауль был серьезен. — Давайте лучше проанализируем еще раз то, что видел Шнай. — Ну тогда следующая жертва — блондинка. И он собирается вдоволь поглумиться над ее телом, если уже это не сделал. Опиши еще раз помещение, — попросил Рихард. — Я видел только бетонный пол и вереницу тонких ржавых труб вдоль стены. На одной был вентиль, такой старый, фигурный. Черт, это может быть любой подвал в старом доме! — Ты сказал, что на руке были вырваны ногти. А у других жертв ногти были на месте. У них был маникюр? Они были накрашены? — Пауль повернулся к Флаке. — Ногти были на месте, они были ухоженные, но без лака. Это важно? — Ну, насколько я мог заметить, он предпочитает естественную красоту. На девушках был минимум косметики. Что, если у последней жертвы вызывающий маникюр? И это ему не понравилось… — Но там еще были ожоги и порезы, — добавил Кристоф. — Порезы? Крови много было? — Да. — Плохо, — помрачнел Флаке. — Значит, он измывался над ней, когда она еще была жива. Или же собирается это сделать. — Она сказала, что это мы виноваты… — Шнай шумно сглотнул. Он до последнего не хотел выдавать эту фразу. — Какой у нее был голос? — спросил Олли. — Сдавленный, едва слышный. Я не разобрал точно. Но он почему-то показался мне знакомым, словно я его где-то слышал. — Что? — Тилль, наконец, подключился к беседе. — Попытайся вспомнить!       Крис только развел руками. Пауль, до этого сидевший за своим столом и задумчиво смотревший в никуда, вдруг вскочил. Все сразу повернулись к нему. — Блондинка, с маникюром! Голос показался тебе знакомым. А что, если его следующая жертва — это Лаура?! Наш субъект не мог пропустить ее статью! — Я звоню в редакцию!       Все напряженно замолчали, наблюдая как Рихард снимает трубку и набирает номер, найденный в блокноте. — Алло! Добрый день! Я могу поговорить с Лаурой Киршнер?       Возникла небольшая пауза. Затем Рихард облегченно выдохнул и добавил: — Передайте ей, что звонят из отдела убийств.       Пока на том конце установилась тишина, Рихард включил громкую связь. — Алло! — Лаура! Здравствуй! Это Рихард из отдела убийств. — А, Рихард, привет! Чем обязана? У вас появилась какая-то информация, и вы решил наконец-то посотрудничать. Хотя мне, если честно, верится с трудом. — Нет. Мы просто хотели убедиться, что с тобой все в порядке. Послушай, будь осторожна. Убийца наверняка прочитал твои статьи. Ты рискуешь стать для него новой целью.       На том конце повисло молчание. — Вы пытаетесь меня напугать? Чтобы я больше в это не лезла, да? Такие теперь у вас методы? Ну что ж, тогда вы не далеко ушли от Штази. — Лаура, послушай… — Рихард поморщился. — Нет, это ты меня послушай! Следующий подобный звонок я запишу, и вам потом не поздоровится! Извини, но у меня много работы! — она положила трубку.       Рихард с досадой стукнул кулаком по столу. — Вот идиотка! — Черт, теперь мы не можем за ней следить. Она поднимает скандал и просто засудит нас, — Пауль сел и откинул голову назад, глядя в потолок. — Хочешь как лучше, а получается… — Знаете, как бы жестоко это сейчас не прозвучало, но мы ее предупредили, — подал голос Тилль. — Будем надеяться, что мы ошиблись, и следующая жертва не она. Может, он уже кого-то убил, а мы об этом просто не знаем. Нам придется осмотреть все подвалы в старом жилом фонде. ***       Прошло пять дней. В городе было абсолютно спокойно. Ни одного происшествия. Словно затишье перед бурей. Проведенный осмотр подвалов не дал никаких результатов. Атмосфера в отделе оставалась напряженной.       Утром 23 сентября Рихард пришел в кабинет чуть раньше обычного, думая, что будет первым, однако Шнай уже сидел за своим рабочим столом, приводя в порядок набор канцелярских принадлежностей. Они поздоровались, и Крис снова принялся точить карандаш. Рихард подошел к своему столу и заметил, что на нем лежит тот самый томик Шекспира, который Пауль не хотел отдавать ему посмотреть. Видимо, Тилль наконец дочитал его. Рихард сел, раскрыл книгу и нашел картинку, которую видел, когда Пауль держал томик в руках. Переведя взгляд на сонет, он пробежался по строчкам. В этот момент в голове что-то щелкнуло, будто там запустили маленький проектор. Он снова и снова перечитывал двадцатый сонет, а в его голове как картинки диафильма мелькали все те события прошлого, которые теперь, словно кусочки мозаики, вставали на свое место. Вот они с Паулем сидят на полу на балконе и держатся за руки. Вот Пауль крепко и чуть дольше положенного обнимает его, благодаря за очередное поздравление на день рождения. Вот он пьяно шепчет о том, что теперь может быть собой. Вот он злится из-за Ребекки. И краснеет, читая сонет Шекспира, посвященный мужчине. Неужели?.. Неужели Пауль тоже что-то чувствует к нему?! Круспе, какой же ты дурак! Так вот почему он хотел уйти из отдела! Вот почему так смутился той ночью! Внутри все запело от радости.       В этот момент Пауль появился на пороге кабинета со свертком. — Я принес нам круассаны, — улыбнувшись, проговорил он.       Рихард поднял взгляд и молча уставился на него, словно видел впервые. Теперь, когда призрачная завеса непонимания исчезла, он так хотел найти подтверждение своим мыслям, изучая лицо друга. Пауль насторожился: — Что-то не так?       Теперь настала очередь Рихарда смутиться. Он отвел глаза и откашлялся: — Нет, все в порядке.       Шнайдер, следивший за этой сценой, переводил взгляд с одного мужчины на другого, подозрительно прищурившись, а потом обвиняюще ткнул пальцем: — Что между вами двоими происходит? — Ты о чем? — Рихард резко развернулся к Кристофу. — Вы себя странно ведете. То несколько недель почти не разговариваете, то играете в гляделки, как будто у вас общий секрет! — заявил Шнай и, встав, чеканным шагом, как гестаповец, подошел к Паулю и пристально посмотрел на него. Тот в защитном жесте прижал к груди пакет и отступил на шаг. — Это я изымаю! — Крис выхватил у него пакет с выпечкой, засунул руку внутрь и достал теплый хрустящий круассан, который тут же запихнул себе в рот. — Я жа вами шлежу! — проговорил он с набитым ртом, снова грозно переводя взгляд с одного на другого. — Так, надо работать! — хлопнул в ладоши Рихард и уткнулся в первое попавшееся дело, не понимая ни строчки из того, что читает.       Через полчаса Шнайдер вышел из кабинета, отправившись к криминалистам. Тишина в кабинете стала такой плотной, что, казалось, ее можно резать ножом. Наконец, Рихард все-таки решился заговорить первым: — Слушай, я хотел…       Его прервал стук в дверь. На пороге появился патрульный. — Добрый день! Там приходил курьер. Сказал, что у него срочное письмо, которое просили доставить детективу Ландерсу. Дежурный просил меня вам его занести. — Спасибо! Давайте сюда.       Пауль забрал конверт и вернулся за свой стол. На белой бумаге не было никаких опознавательных знаков. Только напечатанный на машинке адрес полиции Шверина и его собственная фамилия с инициалами. Пауль вскрыл конверт и достал белый лист с запиской, также напечатанной на печатной машинке. Буквы расплывались.       Теперь вам будет на что нанизывать ожерелье.       Пауль заглянул в конверт, потом резко перевернул его над своим столом. Оттуда выпала прядь длинных светлых волос и крохотная картонка со второй запиской.       PS Загляните на старую суконную фабрику. Вас ждет подарок.       Пауль вскочил: — Беги к дежурному! Нужно найти курьера! Я звоню всем нашим, — быстро проговорил он, поднимая трубку. Рихард бросился за дверь. ***       Они подъехали ко входу на фабрику, находившуюся за городом, спустя сорок минут. Олли и Флаке пока остались в участке, но были предупреждены. В качестве подмоги были вызваны четверо патрульных. Старые ворота фабрики были распахнуты, сторожа нигде не было. Проехав на территорию, полицейские увидели белый фольксваген. Выйдя из машин, они собрались плотным кружком. — Здесь три огромных корпуса. Нужно разделиться. Мы с Рихардом пойдем в дальний, Новак и Хопп пусть осмотрят тот, что справа, а вы со Шнайдером идите в тот, что слева, — сказал Пауль Тиллю, а потом повернулся к двоим оставшимся полицейским. — Вы останетесь здесь. Может, сторож или хозяин машины вернутся. — Будьте осторожны! Фабрика давно заброшена, внутри опасно находиться, — предупредил всех Тилль.       Они кивнули друг другу и разошлись. Пауль и Рихард отправились к тому корпусу, который когда-то был переделан под переработку макулатуры. Огромное помещение было пустым. Вдоль стены слева стояли три гигантских чана гидроразбивателей бумажного сырья. Сверху над ними вдоль стены шел подиум из металлической сетки, на который можно было забраться по боковой лестнице. Ограждение у подиума кое-где отсутствовало. — Нужно подняться и осмотреть все сверху. Я пойду вперед, а ты меня подстрахуешь, — Пауль двинулся к хлипкой на вид лестнице и осторожно поставил ногу на первую ступеньку, пробуя ее на прочность. Рихард встал за ним. Они благополучно поднялись на подиум и аккуратно прошли к первому чану. Он был пуст. Пауль двинулся ко второй емкости, минуя торчавшую местами арматуру. Когда они поравнялись со вторым чаном, конструкция вдруг угрожающе заскрипела. — Пойдем-ка назад, — Рихард протянул руку и схватил Пауля за рукав. В этот момент они оба почувствовали постороннее присутствие. Всю конструкцию резко зашатало. Пауль потерял равновесие. Рихард крепко схватил его за руку. Однако сегмент подиума, на котором стоял Пауль, после очередного толчка вылетел из пазов. Пауль полетел вниз, утягивая Рихарда за собой. Они оба упали в пустой чан гидроразбивателя. Рихард почувствовал, как при ударе у него выбило весь воздух из легких. Пауль сморщился от боли и зашипел. Рихард приподнялся и посмотрел на него. Опустив взгляд вниз, он увидел, что все левое бедро напарника было разодрано. Из глубокой открытой раны лилась кровь. Видимо, при падении он зацепился за острый металлический угол. Рихард разорвал его левую штанину до конца и, оторвав от нее кусок материи, туго перевязал ногу у самого паха, чтобы остановить кровь. — Держись, держись! — шептал он, пока Пауль корчился от боли. — Сейчас позовем на помощь.       Рихард осмотрелся. Чан был достаточно глубоким, метров пять в высоту. Стенки были абсолютно гладкими, а от лестницы остались только две скобы наверху, до которых невозможно было дотянуться. Рихард достал свой мобильный. Нет сети! Черт! Он проверил телефон Пауля. То же самое. — Не волнуйся. Все будет хорошо. Они знают, что мы здесь и скоро придут.       Пауль кивнул и снова поморщился. На его лбу выступили крупные капли пота. Рихард обеспокоенно взглянул на рану. Кровь не останавливалась. ***       Тилль и Шнайдер зашли в основной зал самого старого суконного корпуса. На полу валялись остатки хлопчатобумажной пряжи и ошметки шерсти. Справа тянулись старые прядильные машины. Половина ячеек в громадных окнах за ними была выбита. Под потолком гулял ветер. По левой стене бежали тонкие ржавые трубы. Шнайдер тронул Тилля за плечо и кивком указал на них. Они пошли вдоль труб. В конце корпуса было несколько темных проходов. Трубы ныряли в первый из них. Тилль достал фонарь и шагнул в зияющий черный прямоугольник первым. Шнай следовал за ним. Спустя две минуты ходьбы по темному коридору, Кристоф врезался в резко остановившегося напарника. Тилль шумно выдохнул и отступил. Кристоф посмотрел вперед, и внутри все похолодело. Он наткнулся взглядом на знакомую лужу крови на бетонном полу, и, еще не успев поднять взгляд выше, уже знал, что увидит дальше. Тонкие светлые пряди, слипшиеся от крови, и одна рука, свисавшая вниз. Тилль медленно повел лучом фонаря наверх. Круг света выхватил из тьмы обнаженное женское тело, почти полностью покрытое ранами и запекшейся кровью. Оно было подвешено за ноги под потолком цепью. Вторая рука была примотана к туловищу. Тилль слегка двинулся влево и посветил фонарем на лицо жертвы. — Черт! Лаура! Пауль был прав! — он в ярости сжал кулак и резко развернулся к позеленевшему Шнайдеру. — Я не верю, что говорю это, но тебе нужно научиться управлять своими снами! Если мы снова не найдем достаточно улик, то придется полагаться только на твой дар!       Он достал телефон и снова выругался. — Не ловит! Пошли, выйдем наружу, нужно позвонить Флаке и Олли. *** — Мне холодно…       Рихард, вот уже пять минут пытавшийся докричаться хоть до кого-нибудь и почти сорвавший голос, обернулся. Он подошел к Паулю, сел рядом с ним и осторожно подтянул его к себе, наполовину усаживая на собственные колени. Лицо Пауля исказила гримаса боли. Рихард обнял его и прижал к своей груди, ощущая слабые отголоски того тепла, которое они делили на двоих. Ничего, Рихард даст ему это тепло сам. Он готов отдать весь свой огонь до последней искры, лишь бы только Пауль был жив. — Если они не успеют… — силы покидали Пауля. — Тссс, они скоро придут, только держись! — Пригляди за моими детьми, хорошо? — С тобой все будет в порядке, — твердо проговорил Рихард осипшим голосом, крепче обнимая друга.       Пауль чуть-чуть отстранился, чтобы взглянуть на Рихарда. Лицо его было бледным от большой кровопотери, взгляд с трудом сфокусировался. — Риш, я хотел… Я должен тебе сказать… Ты… Я… — Шшш! Не говори, не трать силы.       Пауль попытался вяло сопротивляться, но друг притянул его обратно к себе. — Не говори. Я знаю, — прошептал Рихард, целуя его в лоб и убаюкивая. — Я тебя тоже.       Пауль закрыл глаза, и по его щеке скатилась слеза.