Истина - лучшее благо

Имейте же смелость поверить себе и нутру своему! Кто не верит себе, тот всегда лжёт.

      Обратная дорога из темного прохода показалась Шнаю бесконечно долгой. Следуя за Тиллем, снова шедшим впереди, он мечтал как можно скорее выбраться на свежий воздух. В темноте ему начали чудиться шлепки босых ступней за спиной. Он боялся, что вот-вот ему на плечо ляжет изуродованная окровавленная рука. Как только они вышли в просторное помещение цеха, телефон Тилля разразился трелью звонка. — Алло! — Где Пауль? Что с ним? — голос Флаке дрожал от волнения. — Что случилось? Успокойся… — Просто ответь мне! — перебил его Кристиан. — Где он? С ним все в порядке? Я не могу дозвониться ни до него, ни до Рихарда. — Я не знаю! Они вдвоем пошли в другой корпус. Объясни уже наконец, что происходит?! Мы, между прочим, нашли труп. Приезжайте! — Мы выехали еще десять минут назад, скоро будем. Срочно найди Пауля и убедись, что с ним все в порядке! Это очень важно! — Флаке нажал отбой, не дав Тиллю вставить и слова.       Тилль обеспокоенно поглядел на аппарат в своей руке, а потом перевел взгляд на Шная. Тот выглядел потерянным. Он еще не отошел от кровавого зрелища. — Они едут. Оставайся здесь и жди их, а я пойду искать наших. Кажется, что-то случилось. ***       Рихард прижимал Пауля к себе и чувствовал, как дыхание того становится рваным. Внутри начала зарождаться паника. Что, если они действительно не успеют? Сейчас он был готов на самые отчаянные шаги. Если бы он мог, он бы поменялся с Паулем местами! А теперь он прижимает его к себе и чувствует, как из него утекает жизнь. Рихард стиснул зубы. Если помощь опаздывает, тогда ему нужно что-то придумать самому! В голову вдруг пришла безумная идея. — Пауль! Пожалуйста, не отключайся! — Рихард осторожно провел большим пальцем по щеке друга, смахивая слезу. — Мне нужна твоя помощь!       Пауль открыл глаза и постарался сосредоточиться. В голове все плыло. — Послушай меня. Давай попробуем применить эти странные способности? Вдруг нам это поможет? Попытайся сосредоточиться.       Веки Пауля снова начали смыкаться, но Рихард мягко потормошил его. Напарник вздрогнул и попытался сконцентрироваться. — Помнишь, как ты оживил тот цветок? Тогда у меня в машине. Его стебель был сломан, а потом снова стал целым. Вдруг у тебя получится сделать что-то похожее с твоей раной? Попробуй подумать об этом, пожалуйста, — в голосе Рихарда проскользнула нотка отчаяния.       Он аккуратно перехватил руку Пауля и направил ее в сторону его раны. — Пожалуйста, попробуй! Верь мне! — Рихард зажмурился и осторожно поцеловал его в висок. Пауль выдохнул, снова прикрывая глаза, но его дрожащая рука потянулась вниз. Он простер ладонь над раной и сконцентрировался настолько, насколько мог. Он не представлял, о чем нужно думать, но почему-то интуитивно решил думать о хорошем. О теплых объятиях Рихарда, в которых он сейчас находился, о детях и о матери.       Рихард вспомнил, как в квартире Бауэр он чувствовал, что внутри него разгорается пламя. Он попытался вызвать то же самое ощущение. Сначала ничего не происходило, но потом внутри вспыхнула искра, которая превратилась в маленький огонек. Рихард сосредоточился на нем и ощутил в себе ту самую невероятную силу, прикосновение которой оставило в нем такой сильный отпечаток. Он покрепче обнял Пауля и положил правую руку ему на сердце. Он хотел отдать хотя бы частицу этой необъятной энергии своем другу. Пауль почувствовал прикосновение, а потом распахнул глаза. Его словно подключили к мощному генератору. Он сфокусировал взгляд на своей ране и начал медленно водить над ней ладонью. Словно завороженный, он смотрел, как сплетаются разорванные сосуды и срастется его собственная плоть. Уже через пять минут на ноге не осталось даже шрама. — Риш! — тихо позвал он.       Рихард открыл глаза и посмотрел на его ногу. Получилось! Он с трудом улыбнулся, чувствуя себя смертельно уставшим. Пламя внутри постепенно затухало. Но как только он оторвал руку от груди Пауля, тот сразу обмяк в его объятиях, словно марионетка, у которой обрезали ниточки. — Пауль! Нет! Пожалуйста, очнись! — он испуганно похлопал напарника по щекам. Никакой реакции. — Рихард! Пауль! Где вы? — голос Тилля. — Мы здесь! Во второй емкости! Скорей! Пауль ранен! — изо всех сил прокричал Рихард. Обхватив запястье друга, он почувствовал слабый пульс. Он прижал Пауля к себе и зашептал как мантру «Только не уходи! Держись! Ты мне нужен!». *** — Вы — просто сборище дуболомов! — лицо Майера, который орал на них уже пять минут, покрылось красными пятнами. — Я уволю вас всех к чертовой матери, и приму на службу нормальных полицейских! Мало того, что этот маньяк совершил уже три убийства, так он еще и начал играть с вами в игры. А вы ввязались как дети! Почему вы отправились туда, не предупредив меня? Почему не взяли нормальное подкрепление? Из-за вашей безалаберности Ландерс теперь в больнице! Вот скажи мне, Круспе, какого хрена вы полезли наверх, когда там все на соплях держится?! Ты же не первый год тут работаешь! И ладно ты, но у Ландерса-то мозги есть, он-то чего? Решил своих детей сиротами оставить, да?!       Рихард смотрел в стол и молчал, как и сидевшие напротив Тилль с Кристофом. Он прекрасно знал характер начальника и за годы работы научился засовывать своем мнение поглубже, что в его случае было проявлением колоссальной выдержки. Майер наконец замолчал, переводя дух. Он ослабил галстук и налил себе воды из графина. — Я смог выбить нам еще десять дней. 4 октября из Берлина приедут спецагенты для расследования этого дела. Все материалы вы передадите им. Это не обсуждается, — рявкнул он, когда все трое подняли глаза и попытались запротестовать. — У вас десять дней, чтоб успеть сделать хоть что-то еще и реабилитироваться передо мной и начальством. Главное, постарайтесь не залезть в еще большее дерьмо! ***       Пауль очнулся в больничной палате. Рядом мерно пищали приборы, измерявшие его жизненные показатели. Он жив. Как давно он здесь? Оглядевшись по сторонам, Пауль заметил на тумбочке маленький бумажный отрывной календарик. На его листке была нарисована цифра 24. Суббота! Он пролежал без сознания почти сутки! В голове тут же пронеслись все последние события, которые он запомнил. Письмо, заброшенная фабрика, падение и рана на ноге. Он откинул одеяло и приподнял край больничной рубашки. Левое бедро было цело. Значит, он действительно вылечил сам себя с помощью Рихарда. Рихард… Он держал его на руках, прижимал к себе. И он сказал… Тут Пауль отказывался верить собственной памяти, но в голове снова зазвучали заветные слова «Я тебя тоже». Я тебя тоже люблю… Он ведь это имел в виду? Пожалуйста, пусть он все верно истолковал! Но даже если и так, то это может значить что угодно. Любовь такая разная! Он любит Пауля как друга? Как брата? Как…? Что он имел в виду? Пауль всем сердцем желал, чтоб речь шла о таком же чувстве, которое он испытывал к своему напарнику, но он просто не мог в это поверить. Больше всего он боялся ошибиться! Нет, Рихард, конечно, не станет высмеивать его влюбленность, но Пауль не вынесет жалости к себе. «Дело ведь не в жалости, да, парень?» — сказал ему внутренний голос. «Ты до чертиков боишься, что он просто отвернется от тебя, что ты потеряешь то, что у вас есть сейчас». Голая правда. Бесполезно обманывать самого себя.       Пауль поправил одеяло и снова откинулся на подушку, почувствовав слабость. Что ж, по крайне мере, у него есть время обдумать, что и как говорить своему напарнику при встрече. Однако у вселенной, видимо, были собственные планы. Дверь палаты тихонько приоткрылась, и из-за нее высунулся Рихард. Увидев, что Пауль очнулся, он улыбнулся и зашел внутрь. Пауль приподнялся повыше, усаживаясь спиной к изголовью и подтягивая подушку. Внутри все переворачивалось от страха. Как себя теперь вести? Сделать вид, что ничего не было? Черт, почему он вдруг превратился в размазню?!       Рихард взял стул и поставил его рядом с кроватью. Пауль заметил, что под глазами друга залегли глубокие тени. Видимо, за последние два дня он практически не спал. — Привет! Мы со Шнаем решили тебя проведать. Он пошел поговорить с врачом. Как ты? — Уже лучше. Спасибо! Ты спас мне жизнь! — Пауль с благодарностью посмотрел на него. — Мы сделали это вместе, — Рихард одарил его легкой улыбкой. — Я очень волновался. Ты потерял много крови. Хорошо, что Флаке приехал. — Кристиан? — Да. Как только нас с тобой вытащили, он тут же всех отогнал и начал над тобой суетиться. Я думаю, у него тоже есть кое-какие способности, но пусть лучше он сам тебе потом расскажет. — Труп нашли? — Да. Ты оказался прав, — тон Рихарда стал мрачным. — Это была Лаура. Он ее пытал перед смертью. Она, конечно, была той еще стервой, но такого не заслуживает никто. — Черт! Мне надо было поговорить с ней и постараться убедить ее соблюдать осторожность. — Прекрати. Ты опять начинаешь во всем винить себя. Мы предупредили ее. И мы не можем предугадать все. — Что с уликами? — Ну теперь у нас кое-что есть. Кинологи с собаками прочесали территорию вокруг и нашли свежие следы колес легкового автомобиля на мокром грунте с противоположной стороны. Их уже отправили на экспертизу. — Это уже что-то! А что с деталями? Все как обычно? — Да. Он забрал сердце, оставил жемчужину и нарисовал очередной знак. — Какой? — Пауль оживился. Глядя на него, Рихард понимающе улыбнулся. Ох уже эта страсть к загадкам! — Похожий на предыдущий, только линия сверху была более волнистой. Потом посмотришь фото, а пока отдыхай. Флаке отправил снимки этих знаков, а заодно и символа из медальона, своему другу в Берлин. Кристиан говорит, что этот парень, Эрнест, большой эрудит и любитель истории. — Отличная идея! — кивнул Пауль. Не зная, что еще спросить и о чем сказать, он опустил взгляд на кромку одеяла. Глупо избегать разговора, нужно хотя бы попробовать узнать, что между ними теперь происходит. И он решился. — Риш, я... — Прости меня! — прервал его Рихард. — Я не имел права вынуждать тебя оставаться в отделе, не учитывая твоих интересов.       Пауль нахмурился. Рихард извиняется перед ним за то, что уговорил его остаться? Но потом в голове мелькнула разочаровывающая догадка, от которой Пауль мгновенно поник. Вся его смелость разом куда-то улетучилась. — Ты, наверное, жалеешь, что уговорил меня? — тихо спросил он, складывая руки по швам и цепляясь за одеяло. — Ни капли. Теперь я тебя точно никуда не отпущу, — Рихард придвинулся ближе, дотронулся до его руки, мягко, но настойчиво избавляя одеяло от плена нервно сжимавшихся пальцев. Он обеими руками перехватил чужую ладонь, снова обретая это ощущение покоя и правильности. Пауль замер и поднял глаза на друга. Его сердце бешено заколотилось в груди. Дурацкий больничный прибор пискнул, выдавая его с головой. Рихард так смотрел на него, так держал его за руку… Боже, если все это какая-то шутка, то ты слишком жесток! Пульсирующее тепло обволокло их, распространяясь к сердцам. — Это так приятно… — прошептал Пауль. — Очень, — Рихард погладил его руку большим пальцем, вызывая табун мурашек, пробежавшийся от затылка вниз по спине. Дверь внезапно открылась, заставляя их резко отпрянуть друг от друга. На пороге появился радостный Шнайдер, и Рихард тут же мысленно обматерил его. — Привет героям фабричного труда! Я так рад, что ты жив! — Кристоф кинулся обнимать коллегу. — Ох, полегче, а то я снова отключусь! — просопел Пауль куда-то в плечо приятелю. — Шнай! — строго сказал Рихард. — Все-все! Он полностью твой, — Крис отстранился, широко улыбаясь.       Следом за ним на пороге появилась медсестра в синей больничной униформе. Она сложила руки на груди и со строгим выражением лица сделала посетителям замечание: — Господа! Покиньте, пожалуйста, палату! Больному нужен покой! — Уже уходим. А можно профессиональный вопрос? — Кристоф оттеснил медсестру за дверь и вышел сам, давая Рихарду еще минуту, за что сразу был прощен.       Уже поднимаясь, Рихард не удержался и, чуть наклонившись вперед, снова легонько сжал руку Пауля. — Я привезу Эмиля попозже. Отдыхай!       Пауль кивнул, сжимая его ладонь в ответ. — Спасибо! Ты тоже. Тебе нужен сон. — Ну теперь, когда я знаю, что с тобой все в порядке, я смогу заснуть спокойно.       Пауль посмотрел на него с благодарностью и теплотой. Рихард с трудом заставил себя отпустить его, развернулся и вышел. Как только дверь закрылась, Пауль откинулся на подушку и зажмурился. Глупое сердце заполошной птицей забилось о прутья грудной клетки, желая выпорхнуть наружу. Прибор снова тревожно запищал. *** — Мне совсем не понравилось! Зря я тебя послушал! — Она это заслужила, — свистящее шипение. — Но это совсем не то! Она так отвратительно кричала! Она стала такой уродливой! А ведь я хотел сделать ее красивой! — истеричные нотки исказили мягкий голос, превращая его в отталкивающее нытье. — Ты просто попробовал новое, — костлявые пальцы с длинными ногтями легли на плечи. — Все великие художники ищут себя. Тем более она написала про тебя мерзкие вещи! В следующий раз ты сделаешь все так, как пожелаешь. Ты уже выбрал следующую музу?       Повисла небольшая пауза. — Та девушка с праздника, — собеседник чуть успокоился. — Шарлотта, кажется. Думаю, она мне подойдет. ***       В четверг после обеда Тилль со Шнайдером подъехали к длинному пятиэтажному зданию и припарковались рядом со стоявшей у первого подъезда патрульной машиной. Им только что поступил вызов. Мужчина застрелил свою жену и забаррикадировался в квартире. Это было социальное жилье в одном из неблагополучных районов города. Криминальные происшествия случались здесь довольно часто. — Нам позвонили и сказали, что он уже кого-то застрелил, — выйдя из машины, Тилль пожал руку подошедшему патрульному. — На каком он этаже? — На пятом. Жертва — его сожительница, женщина 37 лет. Соседи говорят, что в квартире еще жил мальчик лет пяти, ее сын, но они его не видели давно. Она сказала соседям, что он у бабушки. — Чего он хочет? — спросил Шнайдер. — Он просто угрожает всем. Кричит, что будет стрелять во всех подряд. Окна выходят на ту сторону. Мы уже оцепили улицу, чтобы там никто не появился. На него неоднократно поступали жалобы. Он много пьет. — Вы пытались уговорить его сдаться? — Наш человек разговаривал с ним почти час. Никакого результата. — Какое у него оружие? — У него ружье, но не известно, есть ли еще что-то. — Тогда поступаем так, — Тилль достал свой пистолет и проверил его. — Шнай, ты пойдешь на ту сторону и попытаешься отвлечь его. Возьми громкоговоритель. А я поднимусь наверх. Мы попробуем вскрыть дверь и задержим его. Бронежилеты есть? — обратился он к стоявшему чуть поодаль спецназовцу.       Когда они поднялись наверх, то увидели хлипкую обшарпанную дверь. Тилль ненадолго остановился. Пока остальные также проверяли снаряжение, он прислушался к внутреннему голосу. Сначала ничего, только тревожное молчание, а потом в солнечном сплетении все завибрировало. Опасность! Тилль нахмурился. Он снова проверил свое оружие и потуже затянул бронежилет справа. Кивнув остальным, он по рации сообщил Шнайдеру, что они на позиции. Через минуту с улицы послышался голос Кристофа, усиленный громкоговорителем. Из глубины квартиры раздалась ругань. Шнай пытался уговорить преступника бросить оружие, но тот, вступив в перепалку, только сыпал ругательствами. Тилль подал сигнал. Спецназовцы выломали дверь и первыми бросились в квартиру, но сразу же остановились, держа оружие наготове. Тилль прошел между ними, выступая вперед и крепко сжимая пистолет двумя руками. Преступник стоял в конце коридора, прижимая к себе заплаканного чумазого мальчишку, рот которого был заклеен скотчем. В руке у него был пистолет, который он прижимал к виску ребенка. Тилль мысленно выругался. Вся информация, которой они обладали, оказалась неверной. Ребенок все это время был в квартире, а помимо ружья у преступника оказался еще и пистолет. — Опустите оружие, — прокричал мужчина. — Отпусти мальчика! — Опустите оружие, иначе я его убью. — Не делай глупостей. Тебе все равно не удастся выйти отсюда самому. Дом окружен полицией.       В ответ нападавший только сильней вжал ствол в висок ребенка. Тилль дал знак бойцам, и те отвели оружие в сторону. — Мы можем поступить так. Ты отдашь мальчика, а я останусь вместо него. В качестве заложника. Идет? — Сначала пусть они уйдут.       Тилль кивнул, и спецназ отступил обратно в подъезд. — Ребенок ведь ни в чем не виноват. Отпусти его, — сказал Тилль, медленно отводя пистолет в сторону, но не убирая его. Внутреннее чутье теперь вопило о том, что он сам в смертельной опасности, но Тиллю казалось, что он контролирует ситуацию. В голове вдруг зазвучал голос Кристофа. Сделай шаг влево. Тилль не раздумывая, послушал его и осторожно переставил ногу левее, аккуратно перенося на нее остальной вес тела. Все остальное произошло за доли секунды. Нападавший осклабился, а потом как-то безумно хихикнул. Он толкнул мальчишку в сторону, и тут же направил пистолет на Тилля. Тот, следуя годами отточенной привычке, первым вскинул оружие и нажал на спусковой крючок. Осечка! Раздался ответный выстрел. Животный инстинкт самосохранения, сработавший невероятным образом, заставил его дернутся еще левей. Правый висок обожгло. Он тут же упал лицом вниз и почувствовал, как к правому глазу потекла горячая кровь. Из-за спины раздались выстрелы. Нападавший, не успев выстрелить снова, выронил пистолет и осел на пол.       Один из бойцов подбежал к преступнику и поднял его оружие с пола, второй склонился над Тиллем, третий забрал ребенка. Расталкивая спецназовцев, в квартиру вбежал Шнайдер и сразу бросился к напарнику, оттесняя склонившегося над ним мужчину. — Ты как? — обеспокоенно спросил Кристоф. — Пустяки. Всего лишь царапина, — Тилль сел и утер окровавленное лицо, чувствуя себя немного дезориентированным. — Скорая внизу. Они сейчас окажут тебе помощь. Идти сможешь?       Тилль кивнул в ответ. — Черт! Тебе сегодня очень повезло, — Шнай помог ему подняться. — Сантиметр правее, и мы бы с тобой сейчас не разговаривали.       Тилль поднял голову, схватил его за руку и, глядя прямо в глаза, сказал: — Спасибо! ***       Вечером следующего дня, в пятницу Шнайдер с Рихардом остались вдвоем в отделе. Майер дал Тиллю выходной, а Пауля должны были выписать только в понедельник. Кристоф заполнял документы для нового дела. Перечитывая протокол допроса, он громко фыркал и качал головой. — Что там у тебя? — с любопытством спросил Рихард. — Ты только послушай, что говорит этот урод, который вчера стрелял в Тилля. Живучий оказался! В него три человека выстрелили, а в итоге всего три царапины. Я сегодня в больницу ездил допрашивать его. — Ну? — «Со слов задержанного, к нему пришел худой черный человек с красными глазами и велел ему убить его собственную сожительницу, Эмму Кнопф», — начал читать Шнай. — «Потом, когда пришли полицейские, он велел убить и их. Задержанный утверждает, что испугался черного человека и сделал как он сказал». — Шнай отложил лист. — Нет, это как нужно пить, чтобы заработать такую горячку? — Подожди-ка, — прервал его Рихард. — Как он сказал? Черный человек с красными глазами? — Ну да. Я ему сразу выписал направление на психиатрическую экспертизу. — Боюсь, что он вполне вменяем, — задумчиво проговорил Рихард. ***       Телефон в кабинете Флаке глухо тренькнул, на секунду затих, а потом зазвонил по-настоящему. Кристиан снял трубку. — Привет! Ты что, решил устроить там у себя клуб иранской культуры? — весело спросил знакомый голос. — Эрнест! Привет! О чем ты? — Флаке оторвался от попыток вернуть погнутой скрепке прежний вид. — Ты посмотрел снимки? — Да. Странные, как ты выразился, знаки — это цифры в персидском. Я про них, кстати, тоже сначала не понял, а когда увидел мозаику, все встало на свои места. Она изображает фаравахар. Это символ зороастризма. — Но это ведь материалы из разных дел… — Ну либо это какое-то невероятное совпадение, либо вы чего-то не знаете. Может, у вас в городе орудует преступная группа зороастрийцев? Хотя вряд ли, они слишком миролюбивые. Но это была бы сенсация! — в голосе на том конце сквозили нотки веселья. — А что ты можешь рассказать про этот зороастризм? — Одна из первых монотеистических религий, которая появилась на Ближнем Востоке. Ее последователи до сих пор живут в Иране и некоторых других странах региона. Их еще иногда называют огнепоклонниками, потому что огонь играет важную роль в зороастризме. — И все? — разочарованно спросил Флаке. — Помилуй! Я ведь занимаюсь совсем другим регионом! Возьми книжку в библиотеке и почитай. *** — Зороастризм? Персия? Ерунда какая-то. И вообще, как наш субъект может быть связан с Бауэр и всей этой чертовщиной, что происходит с нами? — Рихард развел руками. — А еще этот черный человек, который постоянно мерещится преступникам.       Они впятером приехали к Паулю в больницу в субботу после обеда, предварительно договорившись с врачом. Шнай и Олли уселись на подоконнике, Флаке занял единственный стул, Рихард расположился на кровати в ногах у Пауля, а Тилль остался стоять, прислонившись к стене. На его правом виске красовался большой пластырь телесного цвета. Когда Пауль вопросительно взглянул на него, указав пальцем на собственную голову, тот только отмахнулся. — Письмо. Что она написала в том письме, которое выпало из-за картины? — спросил Пауль. — «Он придет после летнего солнцестояния и будет сеять смерть. Шесть месяцев, шесть сердец». И что-то про благие мысли и дела. И про огонь, — попытался вспомнить содержание записки Рихард. — Не сеять, а пожинать, — поправил Олли. — Точно! Тебя еще удивила формулировка. — Ты хочешь сказать, что наш маньяк — это какое-то сверхъестественное зло? — настороженно спросил Тилль. — Ну убивает он раз в месяц и каждый раз забирает сердце. И пришел он после летнего солнцестояния. Пока все сходится, — начал рассуждать Шнай. — Нет, не думаю, что он — то самое зло, — покачал головой Пауль. — Но он как-то с ним связан. Может быть, черный человек — это и есть воплощение зла? Он хочет нам помешать, как сказал Триггви, и мы это уже испытали на себе. Хотя при таких способностях, которыми он обладает, я не понимаю, почему он до сих пор от нас не избавился напрямую. — А меня вот волнуют наши собственные способности! Мы что, теперь как какие-то супергерои? Со всеми этими волшебными силами, — Рихард помахал рукой в воздухе, пытаясь подыскать правильные слова. — Ну вообще я тут попробовал дома сделать кое-что несколько раз, — Шнай смущенно опустил взгляд. — Но у меня ничего не вышло. Никаких мыслей на расстоянии, никаких посторонних ощущений. — У меня то же самое, — кивнул Флаке. — И у меня, — вздохнул Пауль. — Кажется, это проявляется только в нужный момент и в каких-то экстренных ситуациях. — Мне все это не нравится, — проворчал Кристиан. — Мы находим новые подсказки, но они не только не помогают увидеть общую картину, но, наоборот, разрушают все прежние догадки. — А мне не нравится, что эта ситуация становятся для нас все опасней, — задумчиво проговорил Олли. — Сначала зло, или как там его лучше назвать, склоняло нас к отвратительным поступкам, а теперь угрожает нашим жизням. И на очереди вы трое, — он поочередно посмотрел на Флаке, Рихарда и Шная. — Вам нужно быть очень осторожными!       Все умолкли. Кристиан нервно сглотнул. Пауль бросил обеспокоенный взгляд на Рихарда, но тот был невозмутим. — Я считаю, что нам пока нужно сосредоточиться на расследовании по делу маньяка, поскольку у нас появились хоть какие-то улики, — взял слово Тилль. — Я думаю, что, когда приедут агенты из главного управления, нас полностью не отстранят от дела. А что касается всех этих мистических вещей, то у меня складывается ощущение, что от нас здесь мало что зависит. Просто нужно быть внимательными и ждать развития событий. — Согласен, — кивнул Рихард. — Тем более этот Триггви сказал, что в нужное время мы сами все узнаем. И я пока не горю желанием влезать в это еще глубже, учитывая, насколько это оказалось опасно. — Многие знания — многие печали? — усмехнулся Шнай. — Мне нравится твой ход мыслей. Пожалуй, я тоже предложу плыть по течению. — Ну нет. Предупрежден, значит вооружен, — Пауль сложил руки на груди. — Я не предлагаю бегать и разыскивать этого черного человека самим или пытаться его как-то вызвать, но немного теории нам не помешает. Нужно хотя бы почитать про зороастризм и все, что с ним связано. — Отлично, вот ты этим и займешься, — сказал Тилль. — А потом просветишь нас.       Они еще немного поговорили о делах, а затем решили, что пора отправляться в отдел. Когда все уже попрощались с Паулем и вышли, рядом с ним остался один Рихард. Тилль, задержавшись на пороге, обернулся и спросил: — Ты идешь? — Ага, только… — Рихард замялся. — Он мне обещал про детей рассказать, — нашелся Пауль. — Я его надолго не задержу. — А, ну ладно, — Тилль понимающе улыбнулся, вышел и закрыл дверь. *** — Уже стемнело. Долго нам еще? — Штефан разглядывал мелькавший за окном автомобиля темный лес, казавшийся зловещим в подступивших сумерках. — А я говорил, что нужно было выезжать раньше, — подал голос Матец с заднего сидения. — Успокойтесь. Нам осталось всего двадцать километров, и мы на месте. Жилье нам уже выделили, — ответил Михель. — Мрачноватые тут места. Не удивительно, что у них завелся маньяк, — задумчиво проговорил Штефан. — Удивительно то, что он до сих пор разгуливает на свободе. Городок-то маленький, — заметил Матец. — Я знаю некоторых ребят из отдела убийств. Они вполне толковые полицейские, — отозвался Михель. — Если они до сих пор его не поймали, значит, он действительно хитёр.       За очередным поворотом открылся прямой участок дороги без фонарей. Ни одной встречной машины и никого позади. Михель прибавил газу, желая поскорей добраться до города. Внезапно фары выхватили из темноты высокую фигуру в черном, выросшую словно из-под земли. Михель резко крутанул руль вправо. Машина на полной скорости вылетела в кювет и, несколько раз перевернувшись, ударилась об дерево.