Истина - лучшее благо

Что общего у нас с розовым бутоном, трепещущим, когда упадет на него капля росы? Правда: мы любим жизнь, но не потому, что привыкли к жизни, а потому, что привыкли к любви. В любви всегда есть какое-то безумие. Но во всяком безумии всегда есть и нечто разумное.

      4 октября Пауля наконец выписали из больницы, и он сразу отправился в отдел. Как только он переступил порог кабинета и пережил очередное теплое приветствие Кристофа, на него вылился водопад новой информации. Специальные агенты, направлявшиеся вчера в Шверин из Берлина, разбились на трассе. Выжил один водитель, Михель. Он сейчас находится в реанимации. К нему пока не пускают. Майер на телефоне, пытается выяснить у руководства, что им делать дальше. Скорей всего им точно придется вести дело самим до конца месяца.       Всю первую половину дня Пауль изучал отчеты и фотографии с места последнего убийства. Лауру было жалко. Умом он понимал, что они не виноваты в том, что с ней случилось, но вившееся назойливой мошкой внутри чувство вины за произошедшее не хотело его отпускать. Экспертиза следов, оставленных протекторами шин на влажной земле, дала неплохие результаты. Ширина колесной базы указывала на определенную модель фольксвагена. Таких моделей в городе было зарегистрировано около семидесяти. Рихард со Шнайдером уже начали их проверку.       После обеда Рихард утянул Пауля в курилку. Он вытащил сигарету из пачки. Огонек зажигалки весело заплясал в его руках. — Я так рад, что ты наконец-то в строю. Без тебя тут был сущий мрак. Шнай меня достал! Мне дважды пришлось дежурить с ним! — Рихард округлил глаза, пытаясь дать понять, какую психологическую травму он получил. Пауль рассмеялся. — Ты не представляешь, насколько мне хотелось сбежать из больницы. Я стал для местных врачей настоящей медицинской загадкой. Симптомы как от большой кровопотери, а ран на теле никаких нет. Они списали все на нервное истощение. — Но теперь ты себя хорошо чувствуешь? — Рихард придвинулся к нему, обеспокоенно глядя на него. — Теперь точно хорошо, — Пауль застенчиво улыбнулся, разглядывая любимое лицо. — Я рад, — тихо проговорил Рихард, задерживаясь взглядом на чужих губах. Пауль шумно сглотнул и отодвинулся, опасливо поглядывая на дверь. Кажется, им теперь нельзя оставаться наедине в участке. Их словно магнитом тянет друг к другу. ***       Съездив на неделе в местную библиотеку, Пауль обзавелся стопкой книг по иранской истории и культуре, и даже нашел одну монографию, целиком посвященную зороастризму. Как она вообще попала в шверинскую городскую библиотеку, оставалось загадкой. Полистав энциклопедии и справочники по истории, он разочарованно вздохнул, отодвигая от себя стопку. Везде одно и то же, как под копирку. Пара справочных абзацев про зороастризм и больше ничего. Он взял в руки монографию. Вот что точно должно дать хоть какую-то полезную информацию.       Работа действительно оказалась обстоятельно написанной. Прочитав про историю возникновения и развития религии, Пауль перелистнул страницу и наткнулся на смазанную черно-белую иллюстрацию. Он сразу узнал фаравахар. На соседней странице пояснялось, что это солярный символ, изображающий Фраваши, благой дух. Бородатая фигура означала мудрость, перья крыльев символизировали хорошие мысли, слова и дела, а кольцо в центре говорило о вечности вселенной. Зороастрийцы почитали Фраваши как проводника человека на жизненном пути.       Листая книгу дальше, Пауль наткнулся на еще одно изображение. Это была низкокачественная фотография древнего рельефа. На нем бородатый мужчина с ножом сошелся в схватке с могучим существом, похожим то ли на льва, то ли на быка, покрытого перьями. Мужчина вонзал свой нож в голову зверя, а тот раздирал его руки и ноги острыми когтями. Под картинкой была подпись: «Ормузд и Ахриман. Большой рельеф из колонного зала в Персеполе». Пауль перевел взгляд на страницу справа. Там начиналась новая глава под названием «Дуализм зороастризма: учение о добром и злом духе». В ней говорилось, что согласно зороастрийскому вероучению противником Ормузда или Ахура Мазды, то есть Творца всего сущего, является Ахриман или Ангра Майнью — предводитель сил зла и враг всего благого мира. Пауль снова нашел изображение и вгляделся в нечеткие линии рельефа. Неужели это все может быть правдой, и они столкнулись с древним злом? ***       В пятницу Тилль отправился в больницу. Михеля наконец-то перевели из реанимации в палату интенсивной терапии. Он пришел в себя, но говорил с трудом, поэтому на общение дали всего десять минут. Когда Тилль вошел в палату, он увидел старого знакомого, лежавшего на больничной кровати. На лице пострадавшего расползлась уже слегка отдававшая зеленым оттенком гематома. Правая нога и рука были в гипсе, торс туго перебинтован, а на шее был фиксирующий корсет. Вокруг была паутина трубок и сонм измерительных приборов. — Привет! Как ты? — А сам как думаешь? — хрипло проговорил Михель. — Лучше не бывает. — Знаю, дурацкий вопрос. Что случилось на дороге? — Тилль присел на стул возле него. — Можешь считать меня сумасшедшим, но… Я видел фигуру в черном. Клянусь! Выросла словно из-под земли. Хотя я убеждаю себя, что это была просто какая-то игра света от фар в темноте. — Михель остановился и проглотил комок в горле. — Штефан и Матец. Мне сказали, что они…       Тилль кивнул головой. Михель прикрыл глаза. — Это я виноват! Я должен был вести осторожней! — Такое могло случиться с каждым на темной дороге. Это — несчастный случай, — проговорил Тилль, прекрасно понимая, что это никакая не случайность. Во всем виноват черный человек, и, очевидно, ему здесь не нужны посторонние лица. — Что с делом маньяка? — У нас есть улика. Следы колес. Фольксваген поло. Мы проверили все зарегистрированные в Шверине машины этой марки. За перемещением двух владельцев, соответствующих профилю субъекта, установлено наблюдение. Остальные либо не подходят, либо у них алиби. Но я думаю, что машина зарегистрирована где-то еще. В любом случае, это уже что-то. — Дайте ориентировку всем постовым на дорогах в районе. Пусть аккуратно проверяют машины этой марки. И если будет что-то подозрительное, пусть сообщат вам. — Спасибо за идею! — Тилль взглянул на часы. — Ну, мне пора, не буду сердить персонал. Поправляйся! ***       В пятницу вечером 15 октября в отделе остались только Шнай с Тиллем. У Рихарда был выходной, Пауль еще в шесть вечера ушел домой, а Кристоф сегодня должен был дежурить в ночь. Тилль готовил в суд дело стрелка, оставившего ему шрам на виске, поэтому решил задержаться до девяти.       Стрелка часов подползала к половине девятого, когда Шнай вдруг почувствовал, что его веки слипаются. Он выпил уже две чашки кофе, но его неумолимо клонило в сон. — Тилль, можно я подремлю полчасика? — Давай. Я все равно пока здесь. Мне еще минут сорок точно возиться. Буду уходить, разбужу тебя.       Кристоф сложил руки перед собой, улегся на них и моментально провалился в сон. Перед закрытыми веками вспыхнула неоновая вывеска Der Gaul. Буквы задрожали и потекли вниз, оплывая как восковые. Кадр сменился. Кристоф оказался в гримерке с зеркалами, подсвеченными по периметру круглыми лампами. Перед одним из них сидела девушка в черном кружевном белье, в туфлях на высокой платформе с тонким каблуком. На голове была миниатюрная шляпка, а лицо прикрывала черная вуаль. Шнай попытался разглядеть ее в отражении, но тщетно. Тогда он перевел взгляд чуть ниже и увидел большую татуировку на ключице. Голова тельца с созвездием между рогов и алые розы вокруг. Кристоф хотел тронуть девушку за плечо, но кадр снова сменился, став тусклым, словно на плохой цветной пленке. Он увидел, как одна мужская рука в медицинской перчатке взяла безжизненную женскую, а другая поднесла скальпель к коже запястья и сделала продольный надрез. Из раны заструилась кровь, спеша к кончикам пальцев. Вместо скальпеля в одной из рук появился стакан, наполовину наполненный жидкостью, похожей на молоко. Темная кровь закапала в него, оставляя в белом розовые разводы. Как только стакан наполнился, руки отпустили кровоточащее запястье и добавили в получившуюся субстанцию несколько капель из какого-то пузырька. Кристоф почувствовал легкий запах хвои. На плечо ему легла чья-то рука, и он резко развернулся. — Все, мне пора! — Тилль стоял над ним, натягивая пиджак. — Ты уже почти час проспал.       Увидев выражение лица Кристофа, Тилль нахмурился. — Что такое? Тебе что-то снилось?       Шнай зарылся рукой в волосы, а потом принялся сумбурно пересказывать сновидение: — Вывеска Der Gaul. Девушка с татуировкой. Бык, а вокруг розы. Вот здесь, — Кристоф ткнул себя в район левой ключицы.       Тилль на секунду замер, услышав описание татуировки, а потом сразу же схватил мобильный и набрал номер. Бесконечно долгие гудки в трубке. Никакого ответа. — Та девушка из сна. Ты ее знаешь? — спросил Кристоф. — Это Шарлотта! Я разговаривал с ней по телефону в обед. Она сегодня на работе, но заканчивает только в двенадцать. Оставайся здесь! Я еду в клуб.       Тилль накинул куртку и выскочил за дверь, оставляя растерянного Шнайдера одного в кабинете. ***       Несмотря на то, что события вокруг них становились все более мрачными, Рихард чувствовал себя счастливым. И сгущающаяся тьма делала это ощущение счастья только острей. Он как никогда хотел жить и любить. Ситуация была по-идиотски забавная. Два взрослых мужика вели себя как два впервые влюбившихся подростка. Держались за руки, когда никто не видел, и иногда, когда им удавалось остаться наедине, осторожно обнимались, не заходя дальше. Черт возьми, прошло уже почти три недели с того случая на заброшенной фабрике, а они даже ни разу не поцеловались! Рихард давно бы сделал следующий шаг, но он не хотел торопить Пауля. Они так и не обсудили новую стадию своих отношений. Просто к их прежней трепетной дружбе теперь негласно добавились долгие взгляды и ласковые прикосновения. Иногда Рихарду казалось, что Пауль тоже хочет большего, но в иные моменты он избегал любых тактильных контактов, и Рихарду было прекрасно видно, что Пауль жутко боится, что кто-то застанет их вместе. Решив прояснить ситуацию, он позвал напарника в бар в пятницу вечером. Они договорились встретиться в их привычном заведении в восемь.       Рихард зашел в бар в десять минут девятого. Внутри было полно народу, помещение жужжало как улей. Бармен кивнул ему и мотнул головой в дальний угол. Там, за квадратным массивным столом, находившимся в отдельном закутке, уже сидел Пауль, водивший пальцем по одному из двух запотевших пивных бокалов перед собой. Увидев друга, он улыбнулся. Рихард повесил куртку на вешалку, проигнорировал стулья, стоявшие напротив, и плюхнулся прямо на диванчик рядом с напарником. Пауль украдкой скользнул по нему взглядом. В черной рубашке и брюках мужчина выглядел великолепно. — Привет! Я вижу, ты уже выбрал, — Рихард кивнул на золотистый пенный напиток. — Я взял тебе как обычно. Но если ты хочешь что-то другое, то можешь сходить к бару, а я потом выпью этот. — Нет, это как раз то, что нужно. Спасибо!       Рихард осмотрелся. Из их закутка была видна часть бара. Место было очень популярным в городе. Был вечер пятницы, и все столики уже были заняты. Обсуждая какие-то рабочие моменты, они выпили по бокалу, а потом заказали еще. Когда официант, принесший новую порцию пива, отошел, в центре зала в поле зрения появились две симпатичные девушки. Они растерянно осматривались, пытаясь найти свободное место. Пока брюнетка продолжала блуждать глазами по залу, блондинка изучающе поглядывала на сидевших в углу мужчин. Потом она дернула подругу за рукав и кивнула в их сторону. Они подошли, и брюнетка заговорила первой: — Привет, мальчики! Может, вы составите нам компанию сегодня вечером? — Извините, девчонки, но у нас тут важный разговор. И мы уже заняты, — подмигнул им Рихард и улыбнулся своей самой обаятельной улыбкой.       Блондинка разочарованно вздохнула, а брюнетка сказала: — Если передумаете, то мы будем у бара, — и соблазнительно прикусила нижнюю губу, глядя на Пауля.       Когда девушки отошли, Пауль сразу спросил: — Почему ты их спровадил? — А ты хотел, чтоб они остались? Я могу их вернуть. — Нет! — поспешно ответил Пауль. — Мне так гораздо лучше, — добавил он, опуская глаза. — Просто ты любишь женское внимание. И если тебе со мной станет скучно, то…       Рихард разглядывал его с улыбкой. Теперь было так забавно наблюдать, как его друг смущается. Что ж, настало время поговорить об этом. — Посмотри на меня! — он поймал взгляд Пауля. — Я тут подумал, что в моей жизни в последнее время было слишком много женщин. Пора притормозить и пересмотреть некоторые приоритеты. Мне бы хотелось проводить больше времени с тобой, — Рихард придвинулся к нему и аккуратно положил ладонь на его колено. Пауль вздрогнул от внезапного прикосновения и быстро огляделся по сторонам. Все были заняты собственными разговорами, никто не смотрел на них. Он накрыл чужую руку своей и переложил на диванчик рядом. Рихард нахмурился, но потом сразу же расслабился, когда понял, что Пауль не собирается отпускать его. Он осторожно развернул кисть и переплел их пальцы. Пауль снова нервно осмотрелся. Ему так хотелось держать Рихарда за руку, но ведь они были в общественном месте! — Почему ты так нервничаешь? — спросил Рихард. Он выглядел абсолютно безмятежным, хотя сердце внутри ускорило свой бег от легкого волнения. — Здесь столько людей! Они могут увидеть, что мы делаем… — Ну вообще-то люди часто держатся за руки на свидании. Чего ты думаешь, я так вырядился?       Пауль пораженно посмотрел на него. Свидание?! Рихард игриво приподнял бровь и улыбнулся. Пауль титаническим усилием воли вернул себе самообладание. Ну конечно же, шутка! Выпитый бокал придал ему смелость. В нем проснулся давно спавший чертенок. Лукаво улыбнувшись, он ответил: — Мог бы и предупредить меня заранее. Я бы тогда тоже приоделся. Я-то думал, что иду пить пиво с другом в баре, — он расцепил их руки и отпил из своего бокала. — Во-первых, ты отлично выглядишь. Во-вторых, ситуация не сильно изменилась. Просто теперь ты пьешь пиво со своим парнем.       Не успевший сделать глоток Пауль поперхнулся, и Рихарду пришлось похлопать его по спине. Откашлявшись, он посмотрел на сидящего рядом мужчину. — Ладно, без шуток. Ты сейчас серьезно? — Абсолютно. Я просто решил расставить все точки над и, чтобы между нами не было непонимания. Ты мне веришь?       Пауль внимательно посмотрел на него. Рихард был спокоен. На его лице теперь не было и следа веселья. — Верю, — Пауль кивнул и сам нашел его ладонь.       Остаток вечера в целом прошел неплохо. С каждым глотком пива им становилось все проще общаться, они шутили и смеялись, как в старые добрые времена. Когда стрелка часов подползла к одиннадцати, Рихард сходил к бармену, расплатился и принес им две стопки грушевого кальвадоса.       Улица встретила их холодным воздухом и северным ветром. Температура опустилась всего до четырех градусов. Пауль вытянул из кармана шапку. — Пойдем, провожу тебя, а потом пойду к себе, — Рихард поежился и засунул руки в карманы, разочарованно отказываясь от идеи закурить.       Как только они свернули в темную арку у дома Пауля, Рихард потянул его за рукав, разворачивая к себе. Он подошел почти вплотную и аккуратно заправил торчавший из-под чужого воротника кончик шарфа, а потом поднял взгляд выше. Его ошеломило чувство дежавю. Пауль смотрел на него в точности как в тот летний вечер на балконе больше десяти лет назад. Но теперь Рихард точно знал, чего он хочет сам, и что ему делать. Если Пауль не может решиться, Рихард сделает этот шаг за них двоих. Он протянул руку и легонько коснулся кончиками пальцев холодной гладковыбритой щеки так близко стоявшего мужчины. На лице Пауля на секунду отразилось волнение, но потом он прикрыл глаза, наслаждаясь ласковым прикосновением, не в силах сдержаться. Его губы приоткрылись, выпуская в холодный воздух пар от теплого дыхания. Расценив это как молчаливое согласие, Рихард обхватил его лицо ладонями, наклонился и осторожно коснулся открытых губ своими. Несколько секунд ничего не происходило, а потом Пауль так же осторожно ответил ему. Мир вокруг вспыхнул золотым сиянием и закружился. Рихард слегка наклонил голову, углубляя поцелуй, находя кончик чужого языка своим собственным и чувствуя привкус грушевого бренди. Электрические разряды прошли по всему телу. Он переместил руки на талию возлюбленного, притягивая ближе. Пауль обхватил его за шею, теряя точку опоры и падая в этот водоворот ощущений. Первый поцелуй вышел бережным и чувственным. Они медленно исследовали вкус друг друга, ловя нотки сладкого удовольствия.       Когда они наконец оторвались друг от друга, Пауль тут же уткнулся лбом в плечо Рихарда и, отдышавшись, проговорил: — Десять лет назад я похоронил в себе это желание. Я не верил даже в крошечный шанс. — Значит, я тогда правильно все понял, — Рихард слегка отстранился, заставляя его взглянуть на себя. — Знаешь, мне сейчас кажется, что для меня это была словно долгая дорога домой. — Риш… — Пауль замолчал, не решаясь продолжить. — Что такое? Скажи мне! — Рихард ободряюще сжал его ладонь.       Пауль выдохнул и едва слышно прошептал: — Я боюсь… — Боишься? Чего? — Того, что скажут наши родители, наши друзья, что подумает Эмиль… Самого себя боюсь.       Рихард хотел было ответить, что не важно, что подумают окружающие, лишь бы только Пауль был с ним, но остановился. Он дал себе слово заботиться о чувствах дорогого ему человека. Паулю нужно время, чтобы принять себя, и Рихард не станет на него давить. Они и так уже сделали огромный шаг вперед. Поэтому он сказал: — Я понимаю. Не волнуйся, я буду рядом. Мы не будем никуда торопиться. Главное, что мы вместе. ***       Лотте вышла на работу еще в обед. Клиенты начали подтягиваться ближе к семи часам. С самого утра виски сдавливала неприятная боль, которая к девяти стала практически невыносимой, несмотря на несколько выпитых обезболивающих таблеток. Она успела станцевать только два танца. Спустившись с подиума в половине девятого, она побрела в гримерку. Кло, увидев ее бледное лицо, тут же потащила ее к Ларсу. Менеджер был не в восторге, но отпустил ее домой, сказав, что она отработает оставшиеся часы на следующей неделе.       Смыв макияж и переодевшись, Шарлотта собрала свой рюкзачок и попрощалась с другими девушками. Она вышла через черный ход в переулок, махнула охраннику и направилась в сторону улицы. До дома нужно было пройти пешком четыре квартала. Не близко, но и не слишком далеко. На улице уже стало достаточно холодно, и Лотте посильней закуталась в свою короткую курточку с пушистым воротником. Решив немного сократить дорогу, она свернула с оживленной улицы в безлюдный переулок. Фонари здесь горели через один. Когда она прошла уже половину пути, сзади послышался звук приближающегося автомобиля. Темно-синий фольксваген обогнал ее и остановился чуть впереди на противоположной стороне. Водительское стекло опустилось, и наружу высунулось лицо молодого человека. Он окликнул ее и помахал рукой: — Шарлотта! Привет!       Лотте остановилась, настороженно разглядывая парня, а потом узнала его и улыбнулась. Перейдя дорогу, она подошла к автомобилю. — Том! Привет! Что ты здесь делаешь? — Я ездил к бабушке, вот возвращаюсь домой. Решил срезать и заметил тебя. Даже не сразу узнал. Ты по делам или гуляешь? — Отпросилась с работы. Голова жутко болит. — Так давай я тебя подвезу! — Да мне здесь недалеко. Я все равно хотела прогуляться. — Брось! Мне совсем не трудно, а тебе плохо. К тому же у тебя уже нос красный от холода. Позволь мне хотя бы чем-то тебе помочь.       Лотте ненадолго заколебалась. Внутри было как-то тревожно. Она ощутила неприятную тошноту, подступающую к горлу, но списала ее на побочный симптом головной боли. Том терпеливо ждал ее ответа. Наконец, она кивнула, обошла автомобиль и села на пассажирское сидение рядом с водителем. — Не переживай, — Том обаятельно улыбнулся. — Скоро тебе станет легче! ***       В пятницу вечером Флаке вернулся домой в половине седьмого. После быстрого ужина он включил телевизор, чтобы посмотреть ежедневный выпуск новостей по федеральному каналу. На улице уже начали сгущаться сумерки. Выключив телевизор, Кристиан отправился в спальню, чтобы забрать оттуда книгу, оставленную на прикроватной тумбочке. Он вернулся в гостиную и устроился в кресле в надежде провести спокойный вечер за чтением. Но как только в квартире воцарилась тишина, откуда-то раздалось приглушенное жалобное мяуканье. Котенок? Где-то в подъезде? Или на крыше? Слышимость в доме была достаточно хорошая.       Флаке с детства обожал кошек. Оставить бедное существо в беде ему бы не позволила совесть. Он натянул свитер и кроссовки и вышел в подъезд. Сверху донеслись мальчишеские голоса. Кристиан прислушался. Жалобное мяуканье стало громче. — Я все приготовил! Сейчас приделаем ему парашют и скинем с крыши. — Не уверен, что это хорошая идея. — Да ладно тебе! Я все рассчитал.       Услышав это, Кристиан крикнул «Эй!» и начал подниматься к пролету, ведущему к входу на чердак. Мальчишек уже не было. Очевидно, они выбрались наружу. Кристиан вылез на чердак и оттуда поднялся по металлической лестнице на крышу. В лицо дунул холодный осенний ветер, заставляя поежиться и натянуть рукава свитера на руки. Он осмотрелся и, увидев хулиганов, снова окликнул их. Пойманные врасплох, мальчишки побежали в противоположную сторону и перебрались на крышу другого примыкавшего к дому здания. Соседняя крыша была более покатая и мокрая от дождя, поэтому они бросили котенка и заготовленный матерчатый купол со стропами и, цепляясь за металлические листы поверхности, практически на четвереньках начали продвигаться к ближайшему выступающему слуховому окну, ведущему на чердак. Кристиан осторожно перебрался вслед за ними. Мальчики уже скрылись из виду, но догонять их Флаке не собирался. Он посмотрел вниз и зажмурился. Высоко! Металлические листы обшивки на скатах упирались в низенькую, хлипкую на вид ограду. Котенок был в пяти метрах от него. Маленький комочек вцепился в одно из ребер покрытия и испуганно пищал.       Кристиан подумал, что ничего глупей в своей жизни он не делал, но оставить бедное животное на произвол судьбы он не мог. Он приподнял свитер, заправил футболку в штаны и потуже затянул пояс. Осторожно осев на металлическую поверхность и упираясь в нее пятками, он начал медленно продвигаться в сторону мяукающего существа. Добравшись до него, он сунул его за пазуху, ощущая кожей мягкое живое тепло. Котенок предательски царапнул живот. Флаке вздрогнул. Правая нога заскользила вниз. Он почувствовал, что теряет опору и покатился к ограде крыши. Набранной скорости хватило для того, чтобы выбить старый покореженный прут. Кристиан вскрикнул. Падая, он извернулся всем телом и зацепился руками за край. Металлическая кромка больно врезалась в ладони. Теперь он висел на высоте пятого этажа, а под ним был голый асфальт. Его захлестнула паника. Он что было сил прокричал «Помогите!», чувствуя, как руки немеют на холодном ветру. Как назло, на улице не было ни души.