Истина - лучшее благо

Слишком бурно ты бьешь, источник радости! Часто опустошаешь ты кубок, стремясь наполнить его! И приближаясь к тебе, я еще должен научиться скромности; слишком страстно стремится навстречу тебе сердце мое. Сердце мое, в котором пылает лето — краткое, знойное, грустное, сверхблаженное: как тоскует лето-сердце мое по твоей прохладе!

      Снова оказавшись в том зале с большим камнем, Лотте подумала, что все пойдет по прежнему сценарию. Когда ей на плечо легла чья-то рука, она была практически уверена, что жуткий преследователь снова настиг ее и собирается убить. Тем сильней она удивилась, увидев незнакомого мужчину. — Шарлотта? — Кто вы? Откуда вы меня знаете? — она недоуменно смотрела на него. — Я Кристоф Шнайдер, коллега Тилля. Лучше просто Шнай. Что ты здесь делаешь? Ты знаешь, где мы? — он осмотрелся вокруг. — Это — мой сон, — сказав это, она на секунду замерла, сознавая, насколько сюрреалистично это прозвучало. — Но что здесь делаешь ты? Как ты мог сюда попасть? Я знаю от Тилля только то, что ты его напарник. Мы даже ни разу не встречались! Как такое может быть?! — Долгая история, — махнул рукой Кристоф. — Лучше скажи, почему тебе снится это место? Ты знаешь? — Это кошмар. Черный человек охотится на меня здесь и каждый раз убивает, — она обхватила себя руками.       Шнай нахмурился. Потом он прикрыл глаза и глубоко вдохнул, словно собирался медитировать. — Я не чувствую его. — Ты можешь его чувствовать?! — Это не значит, что он не появится. Думаю, нам нужно просыпаться! Я пока не хочу с ним встречаться.       Он взял ее за руки и снова закрыл глаза. Она последовала его примеру. — Раз, — медленно проговорил он. — Два, — она крепче сжала его руки. — Три!       Шарлотта распахнула глаза и увидела белый потолок спальни. Сначала она решила, что ее подсознание выкинуло очередной нелепый трюк, но прокрутив в голове диалог, поняла, что этот сон не похож на плод ее больной фантазии. Она пять минут просидела в кровати, пытаясь придать ясность своим мыслям, а потом схватила трубку, собираясь позвонить Тиллю, но телефон сам зазвонил в ее руке. — Лотте? Ты в порядке? Ты дома? — голос Тилля был взволнованным. — Да. Я сама хотела позвонить тебе. Мне снился странный сон. Только не подумай, что я сошла с ума… — Я знаю, что тебе снилось, — прервал ее Тилль. — Мне только что звонил Шнайдер. Кажется, ты теперь тоже серьезно втянута в эту историю. — Какую историю? Что вообще происходит? Как такое может быть? Люди не общаются друг с другом во снах! — Успокойся! Я приеду вечером, и мы поговорим. Нам пора все прояснить. Ты подробно расскажешь про свои сны, а я постараюсь ответить на твои вопросы, насколько смогу. ***       Дым от пожара поднимался в темное небо, скрывая звезды. Пауль закрыл лицо ладонями. Сегодня с утра, когда он проснулся по будильнику и пошел умываться, он снова вернулся ко вчерашним тревожным мыслям о том, что, возможно, причиной нового отношения Рихарда к нему являются все эти странные сверхъестественные ощущения, которые приносят им удовольствие. Внутри заворочался мерзкий червячок: «если бы не эта история, он никогда бы не был с тобой!». Пауль плеснул в лицо водой, посмотрел на свое отражение в зеркало и велел себе прекратить ковыряться в этой ране грязным ножом. Даже если наваждение развеется, и он наскучит Рихарду, ну и пусть! Зато у него в жизни будут эти несколько счастливых недель, а потом он соберет себя по осколкам, залижет раны и будет жить так, как сможет. Бережно храня эти воспоминания. Потому что он любит! Ведь смысл любви не в том, чтобы получать, а в том, чтобы отдавать. Если бы их разлучила жизнь, он бы с подлинно христианским страданием принял это, он бы жил, зная, что Рихард жив, здоров и счастлив, пусть и не с ним. Но его смерть он бы принять не смог. Ни за что! И теперь, стоя на коленях на холодном асфальте, он как никогда отчетливо осознал это. Их работа была достаточно опасной, они много раз рисковали собой, но так остро это ощущение возникло в нем только сейчас. Поэтому Пауль вскочил на ноги и, не обращая внимания на напрягшихся пожарных, нашел в кармане мобильный и набрал номер Флаке. Он должен спасти Рихарда, что бы с ним ни случилось! ***       Рихард распахнул глаза и почувствовал боль в руке. Пламя, охватившее ковер и занавески, пробралось по покрывалу и опалило его, оставив сильные ожоги на коже, но не такие жуткие, как ему привиделось во сне. Он тут же спрыгнул с кровати на противоположную сторону и накрыл поврежденный участок другим краем покрывала, шипя от боли. Под потолком стелился дым. Рихард опустился на пол и, стянув наволочку с подушки, сделал из нее повязку. Схватив с тумбы бутылку с водой, он полностью вылил ее на себя, хорошенько смачивая собственную одежду. Огонь уже охватил половину комнаты, начав лизать стены. Рихард поднялся и, пригнувшись, направился в гостиную. Свечи, которую он оставил в центре стола, не было. Со стороны окна бушевало пламя. Гардина упала, увлекая за собой занавеску, прямо на диван, который моментально вспыхнул. Рихард понял, что нельзя терять ни секунды. Он бросился в сторону коридора, но почувствовал острую боль в ступне. Посмотрев под ноги, он увидел осколки того самого стакана, в который поставил свечу. Он точно не мог разбиться сам! В этот момент Рихард осознал, что он здесь. — Надеюсь, ты спрятал сосуд в этой квартире! Тогда это будет двойной успех.       Скрипучий смех растворился в звуках пожара. Но на игры со злом не было времени. Нужно было спасти себя! Рихард выбрался в коридор и остановился. Черт! Впереди была стена огня. Пламя с кухни уже добралось до входной двери и обоев в коридоре. Одежда на вешалке полыхала, как и утеплитель, торчавший из дверного косяка. Здесь было так жарко, что он почувствовал, как вода испаряется с его влажных волос. Нет! Это не конец! Назад нельзя! Он же сам управляет огнем.       Рихард сорвал повязку, на секунду прикрыл веки и увидел тот огонек третьей свечи, который так покорно плясал перед ним этим вечером. Он выдохнул, решительно шагнул в огонь и ощутил, как пытается сдержать в узде такую мощную и разрушительную силу. Он ступал вперед будто по горящим углям. Языки пламени лизали его предплечья. Что-то упало сверху, обжигая левую щеку. Он по памяти протянул руку, находя раскаленную ручку, повернул замок, распахнул дверь и тут же обессиленно упал на бетонный пол задымленного подъезда, отпуская все, отползая дальше и кое-как стараясь потушить правую штанину. Из-за дыма не было видно и на пару метров вперед. Рихард тут же закашлялся и встал на четвереньки, морщась от боли. Ступни и левая рука были сильно повреждены. Пока он доберется вниз, он просто задохнется. Тогда он пополз наверх, туда, где был выход на чердак и на крышу. Хлипкая деревянная дверь была закрыта на ключ. Собрав последние силы, Рихард поднялся и навалившись на нее плечом, снова упал на пыльный пол и перевернулся на спину, полной грудью вдыхая ледяной ноябрьский воздух. Его кожа тут же покрылась мурашками от холода. Ряд слуховых окон справа был освещен заревом пожара в его квартире. На крыше раздались шаги, а через пару минут на чердаке появился один из пожарных. Увидев лежащего на полу мужчину, он тут же подбежал к нему и, убедившись, что он в сознании, сообщил о нем по рации своим коллегам и попросил вызвать скорую. — Как вы? Идти сможете? — Только если вы мне поможете. — Конечно! Давайте, нам нужно поскорей выбраться отсюда.       Опираясь на пожарного, Рихард встал и, сильно хромая на правую ногу, пошел с ним к выходу на крышу. — Вам чертовски повезло, что вы остались живы. Там внизу ваш друг, он с ума сходит. — Мне надо к нему! Нужно его успокоить, — Рихард тут же заторопился, но пожарный придержал его. — Не волнуйтесь, ему передадут. Мы сейчас спокойно выйдем наверх и нас снимут отсюда.       Телефон Флаке был недоступен. Пауль в отчаянии метался по улице, мысленно проклиная автоматический голос в трубке. В этот момент к нему подошел один из пожарных и тронул за плечо. — Ваш друг жив. Он с моим коллегой на крыше.       Пауль тут же сбросил вызов и вцепился в руку собеседника. — Как он? Мне нужно его увидеть! — Их сейчас снимут. Потерпите!       Когда Рихард оказался внизу, Пауль бросился к нему, оттесняя врача скорой, который накидывал на пострадавшего согревающее одеяло, стараясь не задеть поврежденную руку. Он сразу заметил ожог и небольшой красный след на левой щеке. — Я так испугался за тебя! — не обращая внимания на окружающих, Пауль уткнулся лбом ему в плечо, цепляясь за футболку и различая родной запах сквозь запах гари. Рихард обнял его здоровой рукой и прижал к себе. — Прости меня! — он поцеловал его в макушку. — Я заставил тебя волноваться. — Главное, что ты жив! Но твоя квартира… — Пауль отстранился и обеспокоенно посмотрел на него. — Жалко, конечно, но не смертельно. Вещей не вернешь, но стены останутся, а это — самое главное. Денег я там все равно не хранил. Придется теперь вложить много сил и средств на восстановление.       Врач скорой, уже доставший шприц из чемоданчика, сердито покашлял рядом с ними. — Молодой человек! Я должен оказать вам первую помощь!       Пауль отпустил его. Рихард послушно сел на каталку. Ему дали умыться. Врач вколол ему в плечо обезболивающее, а затем, очистив рану на правой ступне, аккуратно вытащил осколок. Рихард поморщился. Пауль все время держал его за руку, не отходя ни на шаг. Когда врач наложил шов и поднялся, Пауль вдруг сказал: — Спасибо! Дальше мы сами. — Ему нужно в больницу! У него серьезный ожог! Вы разве не видите? — Я отвезу его к нашему знакомому доктору, — упрямо повторил Пауль. — Ну как знаете, — обиженно фыркнул врач, — но вам придется подписать отказ от госпитализации. И возьмите хотя бы бахилы! Я не хочу, чтобы меня потом обвиняли в том, что я допустил заражение крови.       Рихард оставил соседям свой рабочий телефон и пообещал, что заедет завтра. Пауль подогнал машину поближе и помог ему сесть. По дороге домой Рихард подробно рассказал, как все произошло. Когда они наконец добрались до квартиры, Пауль тут же довел его до спальни, усадил на кровать и велел не двигаться. Он сбегал на кухню, на ходу стягивая свои ботинки и свитер, достал чистые полотенца и губку, набрал теплой воды в большую кастрюлю и поспешил обратно.       Рихард уже вполне пришел в себя, но его терзало чувство вины перед Паулем. Он сидел с поникшими плечами и смотрел в пол. Пауль сел рядом с ним, закрыл глаза и поднес ладонь к ожогу. Его партнер, непривычно молчаливый, повернулся к нему и стал наблюдать за его лицом. Когда на коже не осталось и следа, Пауль открыл глаза, встречаясь взглядом с Рихардом. Тот перехватил его руку, поднес к губам, поцеловал и прошептал «спасибо». Пауль опустился перед ним на колени, смочил губку и начал осторожно обтирать ноги. Рихард запротестовал и попытался отнять у него губку. — Ну что ты делаешь? Я сам! — Нет! Позволь мне, — он настойчиво отвел его руку.       Рихард сдался. Пауль аккуратно смыл грязь и вылечил его раны. Закончив, он осторожно вытер ступни полотенцем, склонился и прижался губами к колену. Рихард отстранил его и заставил посмотреть на себя. — Я не Иисус, а ты не блудница. Это я должен стоять перед тобой на коленях. Я обещал тебе быть осторожным, и подвел тебя! — Это не твоя вина! — Я дал ему лазейку. Сдались мне эти свечи! И спать я не хотел! Зачем я вообще лег?! — Забудь! Главное, что ты жив и здоров!       Пауль обеспокоенным взглядом блуждал по его лицу. Остался только небольшой след на щеке. Он поднес ладонь, зажмурился и попытался сосредоточиться, но ничего не вышло. Внутри был полный раздрай. Его все еще потряхивало от стресса. Он открыл глаза. — Не выходит. Кажется, со всеми этими нервными потрясениями на сегодня мой лимит исчерпан, — тяжело вздохнул он, а потом, вспомнив что-то, вскочил. — Я сейчас! — и убежал на кухню. Достав аптечку, он начал рыться в ней в поисках хотя бы какого-нибудь средства от ожогов, но первой в руки попалась баночка вазелина. Он прикрыл глаза, выдохнул, наконец-то отпуская тревогу, но все еще чувствуя себя взбудораженным, и вернулся в комнату. Рихард поднялся ему навстречу. Пауль открыл крышечку, зачерпнул немного средства и аккуратно, подушечками пальцев нанёс его на покрасневшую скулу. Он прикусил губу, стараясь держать себя в руках, потому что вдруг почувствовал, что накрывшая его волна облегчения снесла все преграды, полностью обнажив его чувства по отношению к стоявшему сейчас рядом мужчине. Тот перехватил его ладонь и отвёл от своего лица. Пауль поднял глаза, сталкиваясь с чужим взглядом. И тогда Рихард увидел любовь. Такую, которую не видел и не чувствовал никогда раньше. Ту самую, всеобъемлющую, всепрощающую. Ту, что все переносит и никогда не перестаёт. Чем он заслужил ее? В этот момент он полностью осознал, что любит Пауля так же отчаянно и безоговорочно. Росток этой любви, которую он принимал за особую дружескую привязанность, давно пробился в его сердце, а теперь вырос и окреп. Он изо всех сил подумал об этом, стараясь сделать так, чтобы его возлюбленный увидел его чувства. Пауль смотрел на него и, читая эти эмоции, не мог поверить, что это все правда. Тогда Рихард наклонился к нему и коснулся его губ, вкладывая в поцелуй все, что было в его сердце. Пространство вокруг них нагрелось и замерцало золотистыми искрами.       Рихард вытащил из его ладони баночку, бросил на кровать и ближе притянул его к себе, заключая в тесные объятия, соприкасаясь грудью и бедрами. Пауль обхватил его за шею. Руки Рихарда скользнули с его талии ниже, сжимая и поглаживая. Внутри заворочалось возбуждение. В крови обоих все еще бежал адреналин. — Хочу тебя! Сейчас! –Рихард с трудом оторвался от него. — Тогда возьми, — Пауль смело взглянул на него. Темная вода внутри вскипела перед подступившим к ней огнем.       Они помогли друг другу избавиться от футболок. У Пауля вырвался шумный вздох, когда он окинул взглядом торс своего партнёра. Узкая талия и широкие плечи, сильные грудные мышцы. Хотелось скользить по ним пальцами и припадать губами. Он протянул руку, положил ладонь туда, где билось сердце возлюбленного, и увидел, что в его глазах плещется огонь. Холодное синее пламя. Рихард жадно поцеловал его, подталкивая в сторону кровати. Уложив любовника, он стянул с него штаны и белье и разделся сам. Они снова прильнули друг к другу, сплетаясь руками и ногами словно лоза, разделяя одно дыхание на двоих. — Раздвинь ноги и согни в коленях. Постарайся расслабиться. Я не буду торопиться, — прошептал Рихард, а затем отстранился, садясь перед ним. Пауль сделал как он просил.       Рихард нашарил рукой раскрытую баночку и зачерпнул вязкую субстанцию пальцами. Он снова склонился над Паулем, поцеловал его, и обведя проход, аккуратно ввел один палец. Его партнер сразу зажался, и Рихард, чтобы расслабить его, обхватил свободной рукой его опавшую плоть. Он долго готовил его, лаская, целуя в висок и в шею, постепенно добавив еще несколько пальцев, и только почувствовав, что Пауль сам начал двигаться ему навстречу, отстранился. Затем, смазав свой член, он начал осторожно входить, преодолевая сопротивление мышц. Пауль зажмурился и зашипел от неприятного ощущения. — Потерпи, я почти весь, — Рихарду стало сложно сдерживаться, когда он ощутил, как его принимает и тесно обхватывает чужое тело. Войдя до конца, он остановился, позволяя Паулю привыкнуть, затем начал осторожно двигаться. Он шумно дышал через нос, пытаясь сохранить контроль над собой. Меньше всего он хотел сделать Паулю больно. Почувствовав, что его любовник чуть расслабился, он перехватил его правую ногу под коленом и изменил угол, пытаясь найти заветную точку. Толчок. Пауль распахнул глаза и сжал его предплечье, захлебнувшись собственным вдохом. Его тело дернулось, словно от электрического разряда. Рихард мысленно похвалил себя. Ещё одно движение. С губ Пауля сорвался стон. Его брови жалобно изогнулись. Такой узкий и горячий, такой отзывчивый. И весь принадлежащий ему. Эти мысли заставили ускориться и стиснуть зубы, чтобы не кончить раньше времени. Рихард обхватил чужой член свободной рукой и начал ласкать его в такт собственным движениям, заставляя партнера извиваться под собой и цепляться за простыни. Пауль будто в бреду шептал его имя, стонал и всхлипывал. Рихард почувствовал, как от этого зрелища подступает его собственный оргазм, и одновременно ощутил, как тело Пауля сводит судорогой, и он сжимается вокруг него. Его возлюбленный с протяжным стоном излился ему в руку. Рихард отпустил себя, сделал еще пару резких толчков и последовал за ним, вытаскивая и кончая ему на живот. Вот она, маленькая смерть и перерождение их собственной вселенной.       Не обращая внимания на липкую влагу, Рихард опустился на Пауля и нашел его губы, оставляя на них короткие нежные поцелуи. Тот отвечал ему, обхватив руками и крепко прижимаясь, словно хотел слиться с ним в одно целое навсегда. Когда они отстранились, Рихард погладил его по щеке, вглядываясь в глаза и находя там отголоски пережитой страсти и все те теплые эмоции, которые Пауль испытывал к нему. Они улыбнулись друг другу, чувствуя себя счастливыми. — Ты ведь останешься у меня? — Ну вообще-то мне некуда больше идти. Я, конечно, мог бы напроситься к Тиллю… Ауч! — Рихард дернулся, почувствовав, как его ущипнули за бок, и рассмеялся. — Ты понял, о чем я! — с наигранным недовольством пробурчал Пауль, а потом снова притянул его к себе. — Оставайся насовсем! Пожалуйста! — Учитывая, что за произошедший пожар мне еще долго придется расплачиваться с соседями, у меня просто нет других вариантов. Но учти, что за проживание я смогу платить тебе только натурой, — соблазнительно прошептал Рихард и скользнул взглядом по его лицу, останавливаясь на губах. — Это мне подходит, — игриво протянул Пауль и поцеловал его, издав недовольное мычание, когда Рихард начал отстраняться. — Если гостеприимный хозяин позволит, то я готов сопроводить его в душ. ***       Утром Рихард позвонил дежурному и сообщил о своей проблеме. Спустя десять минут ему перезвонил Тилль, расспросил про произошедшее, а потом сказал, что Майер, по случаю успешного расследования, так расщедрился, что предоставил всему их отделу отгул со второй половины дня и до обеда в воскресение, а Рихарду разрешил сегодня вообще не появляться на работе. В отделе должен был остаться дежурный патрульный, который позвонил бы им в случае какого-либо происшествия. У Флаке и Олли был плановый выходной.       Пауль уехал на работу, вручив Рихарду комплект ключей, который когда-то принадлежал Агнет, и деньги на покупку хоть какой-то одежды на первое время. Надев более-менее подошедшие ему вещи своего напарника, Рихард зашел в ближайший магазин, а потом отправился смотреть на то, что осталось от его квартиры. По крайней мере, жилье соседей снизу пострадало только от воды, которой тушили пожар. Его собственная квартира внутри выгорела практически дотла, но сильных повреждений конструкции дома нанесено не было. Решение вопросов с соседями и звонки в различные инстанции заняли у него полдня.       Решив не упускать такую уникальную возможность, после обеда все шестеро разместились в двух автомобилях, предварительно загрузив в багажники продукты и пару ящиков пива, и отправились в небольшой загородный домик, принадлежавший Тиллю. Шарлотта, перебравшаяся жить к нему в его городскую квартиру, ещё в понедельник вышла на новую работу, на этот раз помощницей бармена, и сегодня была ее смена.       Пока Тилль растапливал печь в доме, остальные подготовили стол, разложили нехитрые закуски и достали выпивку. Рихард еще раз рассказал всем про произошедшую с ним вчера неприятность, оставив при себе только подробности того, как закончился вечер. Они выпили за здоровье друг друга. Олли настроил антенну и включил телевизор. На экране появилась ведущая местных новостей. Репортаж целиком был посвящен делу Нойманна. — А, забыл вам показать! — Флаке ушел в коридор и вернулся с газетой. Он бросил ее на стол. — Весь выпуск посвящен ему! Они взяли у него интервью.       Тилль придвинул к себе последний выпуск Шверинского вестника, прочитал заголовок «Шверинский мясник: маньяк раскрывает свои тайны» и громко фыркнул. Остальные поморщились. Шнай перехватил газету, раскрыл ее на первой странице и пробежался глазами. — Смотри! Ты был прав про детскую травму, — обратился он к Паулю и зачитал кусок про то, как родители Нойманна погибли в катастрофе. — «Моя мать лежала в зеленой траве метрах в пяти от машины, раскинув руки и ноги, перепачканные кровью. Ее юбка задралась, и я увидел ее нижнее белье. Она была так красива в лучах заходящего солнца…». Фу, мерзость! — Кристоф отбросил газету. — Обыватели любят грязные кровавые подробности, — пожал плечами Олли. — Он пытается выставить себя сумасшедшим страдальцем, хотя вполне вменяем для маньяка, — Пауль откинулся на спинку стула и сложил руки на груди. — Тонкий психолог, умный и расчетливый. Он точно сядет пожизненно. У нас железные улики. Следственные эксперименты вчера прошли как надо. Ну и конечно, отдельным делом пойдёт покушение на полицейского. Я думаю, он все прекрасно понимает. Просто решил ухватить свой кусок славы. — Ну тогда, за успешное раскрытие дела! — Тилль поднял бутылку вверх, остальные последовали его примеру. — Главное, что мы его поймали, и Шнайдер будет жить и продолжать доставать всех и вся. — Благодаря вам с Кристианом, — Шнай отсалютовал им бутылкой пива. — Хотя я все еще сержусь на вас за свой бок! — проворчал он, а потом, сделав глоток, добавил: — Как вспомню, что этот урод лишил меня жизни в прямом смысле на целых двадцать минут! Бррр… — Кристоф поежился. — Ты что-нибудь видел там? — вдруг спросил Флаке.       Шнайдер покачал головой. — Только туман. Я просто бродил в тумане и искал хоть кого-нибудь. Но я думаю, что это было какое-то временное место. Если бы я умер насовсем, то увидел бы что-то ещё. Мне так кажется. — А я думаю, ничего там нет. Только туман, — мрачно проговорил Тилль.       В комнате повисло молчание. Каждый задумался о своем. — Давайте не будем о загробной жизни! — Рихард, до этого смотревший в темноту за окном, повернулся к остальным. — У нас есть ещё одна проблема. И я думаю, что это будет посерьезней маньяка. Чёрный человек. Не знаю как, но он знает, что у нас есть новый сосуд. А мы даже понятия не имеем зачем он нужен. — Как и не знаем точно, кто все-таки наш враг. — Я уверен, что Нойманн достаточно знает о том, кто же он такой, но вряд ли расскажет, — Пауль нахмурился. — Да, теперь он беседует с нами только в присутствии адвоката. А при нем про такое не спросишь, — Рихард взъерошил волосы. — Кстати, Фишер мне сказал, что Нойманн отправил его еще после того нашего первого допроса поговорить с бабушкой и как-то деликатно сообщить ей про его ситуацию. Представляешь? Так и выразился! «Деликатно», — Пауль мрачно усмехнулся. — Как можно деликатно сообщить о том, что ее внук убивал девушек, резал и насиловал их трупы, а потом еще и ел сердца? — И что она? — поинтересовался Олли. — Попала в больницу, конечно же. Она уже больше недели там. Ей не дают смотреть телевизор и читать газеты. — Получается, что от Нойманна мы про черного человека ничего не узнаем, — вернулся к теме Тилль. — Шарлотта про него тоже ничего не может сказать. Ей известно только, что он умеет менять форму и быть невидимым. Наше преимущество в том, что мы чувствуем его присутствие. — Остаётся только Триггви, — напомнил Олли. — И Бауэр, если бы была жива. Кстати, у нас так и нет никаких доказательств ее связи с маньяком. Значит в той фразе про сердца она имела в виду что-то другое? Маньяк же вырезал только три сердца, — почесал затылок Шнай. — А как же ещё три? — Шесть сердец! Точно! — воскликнул Пауль. Все разом уставились на него. — Шесть сердец! Это не девушки! Это — мы! Это было послание нам. О том, что придёт враг, который будет пожинать смерть, и мы вшестером должны его остановить. Нойманн тут вообще не при чем! Точнее он никак не связан с Бауэр. Она писала только про чёрного человека и про нас. — Почему она не могла написать все прямо? Как есть? — Шнайдер со вздохом развалился в кресле. — И что бы она написала? — фыркнул Рихард. — «Придет сверхъестественное зло, с которым вы вынуждены будете сразиться»? Тогда бы мы точно просто сразу выкинули ее записку и похоронили ее труп, решив, что старуха давно сошла с ума! — Но что же нам делать? Мы же не можем пытать Нойманна! — вклинился в беседу Флаке. — Я бы с удовольствием! — сквозь зубы процедил Тилль. — Тогда Олли прав. Нам придется дождаться Триггви. — Ну вообще-то у меня есть кое-какая теория насчет того, что это за черный человек, но она выглядит слишком безумно, — Пауль обвел взглядом присутствующих. — Наша жизнь и так превратилась в сплошное безумие. Выкладывай! — Я думаю, что черный человек — это воплощение зла. И если мы будем исходить из того, что зороастрийцы представляли себе правильную картину мира, то наш враг, согласно их концепции, — это Ангра-Майнью. Злой дух. Противоположность святому духу Спента-Майнью, который является одной из ипостасей Ахура-Мазды, творца духовного и телесного миров. Почти как Бог и дьявол в христианской концепции, но со своими особенностями. — Но причем здесь мы шестеро? Мы же обычные полицейские! — Флаке растерянно поправил очки. — Почему-то именно мы были выбраны, чтобы представлять интересы светлой стороны в этом конфликте. Вопрос в другом. Что нам нужно будет делать? Как его остановить? — Олли подтянул к себе ноги и почесал подбородок. — Так, перекур, — Рихард хлопнул в ладоши. — От этих разговоров голова идет кругом. Давайте продолжим через десять минут. Ты со мной? — он глянул на Пауля. Тот кивнул и поднялся. — Я с вами! — Шнай потянулся поставить бутылку на стол, но Флаке вдруг остановил его: — Погоди. Я хотел у тебя кое о чем спросить.       Шнайдер вопросительно посмотрел на него, и пока Кристиан судорожно придумывал вопрос, Рихард с Паулем быстро выскользнули из зала в прихожую. Накинув куртки и наскоро обувшись, они вышли во внутренний дворик и скрылись за покосившимся сарайчиком в углу. Рихард сразу обнял его, притянул к себе, а потом развернул и прижал к дощатой стенке, закрывая собой от ветра. — Обожаю, когда ты говоришь такие умные вещи! — Тогда я буду делать это почаще, — Пауль поднял его воротник и улыбнулся, но в глазах его читалась тревога. — Эй! Не переживай! У нас все будет хорошо, — Рихард ласково посмотрел на своего возлюбленного и тесней прижался к нему. — Я уже по тебе соскучился! — Пауль потянулся за поцелуем, которым Рихард незамедлительно одарил его. Рядом с ними раздалось покашливание, заставившее отпрянуть друг от друга. — Ну и когда вы собирались нам об этом сказать? ***       Когда Шнай спустя пять минут закончил рассказывать про то, какими лекарствами его пичкали в больнице, Флаке огляделся и заметил, что они остались втроем. — А где Тилль? — спросил он у Олли, читавшего газету. — Пошел за ребятами.       Кристиану осталось только вздохнуть и мысленно понадеяться на то, что у этих двоих хватит ума не заниматься ничем чересчур откровенным. — Что-то мне не очень хочется вступать в эту битву со злом. Одно дело — ловить преступников, а другое — столкнуться со злобной сверхъестественной силой! — Кристоф побарабанил пальцами по подлокотнику. — Боюсь у нас нет выбора, — Олли продолжал внимательно изучать газету. — Ну где они там застряли? — занервничал Флаке. — Может, пойти их поискать? — Ты чего! Их нет всего десять минут. Сейчас вернутся, — Шнай махнул рукой. — Вот! Слышишь? Уже идут!       Дверь в зал распахнулась и на пороге появился Триггви.