murder husbands

Том брёл куда глаза глядят. Если честно, он вообще не знал, чего хочет и что собирается делать после того, как Ларссон вот так вылетел из квартиры и исчез в улицах Сан-Бартоломео-аль-Маре. Искать его непонятно где, но в то же время возникают мысли, вдруг он говорил серьёзно? Вдруг, после того, как узнал, что у Тома рак, возьмёт и бросит? Зачем ему вообще нужен он, если бесполезен в любом случае.. Риджуэлл хлопнул себя по щекам со всей силы и отбросил эти мысли. Нет, Торд так не сделает, они слишком много прошли. И всё же даже мысли больно кололи. Ещё бы найти способ мирно поговорить с Тордом об этом, но, наверное, ещё стоит подождать, пока он остынет. Хотя того времени, что они уже провели порознь сегодня, должно было хватить на эти размышления. Пару раз он проходил мимо баров, борясь с желанием зайти, но в конце концов всё-таки удержался, уходя в ближайший парк. Вообще-то, всё ещё хотелось хоть немного выпить. В голове отчаянно бились мысли о том, что Ларссон ушёл с концами. Итальянский он по редким фразам знал, потому и предложил сюда рвануть – Эдд в частые разы, когда они с Мэттом зависали у Тома в квартире ещё во время их совместной учёбы в универе, иногда слушал какие-то итальянские шоу с субтитрами. В момент, когда он только включал видео, все продолжали заниматься своими делами, однако к середине обычно сидели втроём на небольшом кресле-мешке, еле как умещаясь, и смотрели взахлёб. Временами становилось совсем неудобно и они переносились на ковер у удобного дивана, только облокачиваясь об него. Каждый раз, когда такое происходило, это сопровождалось смешками и шутками, а ещё сотнями комментариев по поводу действий героев. Возможно, Том немного скучал по тем временам: сейчас они казались невозможно далёкими. Тогда ещё они с Тордом даже знакомы особо не были. А сейчас.. на безымянном пальце татуировка, которая ясно обозначала намерения рогатого, заставляла невольно покрываться румянцем несмотря на то, что произошло совсем недавно. Возможно, он не был прав в том, что не говорил Торду о своих проблемах здоровья. Почему-то он всегда скрывал это от него, что бы это ни было. Мало ли, как бы он отреагировал и пустил ли Тома с собой в опасные путешествия? Скорее всего, нет. Он всё же может мыслить рационально и наверняка понимает, что Том может умереть от сильных нагрузок. Да и он не хотел бы видеть рядом с собой какого-нибудь слабака. У него есть Том, который может с лёгкостью подставить плечо, вытащить из тюрьмы и лёгкой рукой подделать медицинские анализы в Халден, где был строгий контроль здоровья. Стоило проветрить мысли после нескольких часов в одиночестве и попытках остановить всё текущую и текущую кровь из носа, которая продолжала идти уже явно не от кулака Торда. Уже голова болела от этого, отвратительно. Каково же было его недоумение, когда в угловатом парне вида бездомного, он узнал того самого норвежца. — Ты что здесь делаешь? – подняв бровь, Том остался в нескольких шагах от лавочки. С первого же взгляда стало ясно, что Торд не в порядке. А когда Торд не в порядке, то много кто ещё может стать не в порядке и по вполне определённой причине. Ларссон что-то промямлил, натянув потуже капюшон на голову, из-за чего Тому со вздохом пришлось приблизиться. — А я д-думал, что мы прошли.. ту фазу, когда мы не доверяем друг другу и всё вот так.. кувырком.. – наконец Том смог расслышать, что он бормотал себе под нос, оказавшись совсем рядом и обнимая. Торд икнул в его руках. Он так и не поднял взгляда, но и без этого стало ясно, что он невыносимо пьян. Риджуэлл вздохнул. — Я думал.. я думал, что ты можешь обсуждать со мной важные!.. вопросы.. – он снова икнул и внезапно произошло то, чего Том уж точно не мог от него ожидать. Лицо Ларссона вмиг стало таким несчастным, что слёзы ручьём только дополнили картину. — Мне так страшно тебя потерять.. – заунывно протянул он, буквально повиснув на шее у ошеломлённого Тома. Он моргнул пару раз от удивления, но постарался прийти в себя. Не думал, что такая реакция последует на всё это. Вздохнув, Риджуэлл притянул Торда на свои колени, а тот и против не был, обнимая за шею и утыкаясь в изгиб между ней и плечом. На ухо теперь слышался какой-то неразборчивый шёпот и всхлипы, кои он пресёк спокойным: «Пойдём домой». Вместе с норвежцем на руках, – и плевать на все взгляды прохожих по пути, – он побрёл в тот дом, который должен был им стать родным. Переехать в конце концов всё равно придётся, но не сейчас, когда они выясняют отношения и только-только устроились устойчиво. Уснувший, но так и не отпустивший синюю рубашку Тома, Торд оказался укрытым на диване в гостиной. Томас присел на ковёр рядом, облокачиваясь на него и мельком поглядывая на спящего. Сколько же он плакал там до этого, если так покраснели нос и места под глазами. Нужды в том, чтобы быть здесь, совсем рядом, не было, да и кровать была хорошей, в отличие от старой съёмной квартиры Тома, где вообще её не было, однако он не уходил. Нужно же быть рядом, если Торд.. боится его потерять. На подоконник, куда случайно опускается взгляд уставшего Тома, уже падает свет от уходящего за горизонт Солнца. Быть может, ему тоже нужно поспать. Первым, что видит он после пробуждения от неудобного положения сна, становятся решительные серебристые глаза. — Пообещай мне, что сходишь в больницу. Томас, пожалуйста, – первым же, что услышал он, было это. Пока ничего не ответив, Том потянулся на месте, разминая затекшую спину и руки, кои лежали на ногах Торда. Да уж, и как он умудрился уснуть? Верно, больше устаёт в последнее время. — Давай сначала позавтракаем, а потом поговорим, – зевнув, спокойно ответил он и, пошатнувшись из-за тех же затекших ног, поднялся. Чувствовал, как его до самой кухни провожает прожигающий взгляд Торда. Переживет. Ну, или нет. Привычными движениями, отработанными за годы жизни в одиночестве, Том на скорую руку приготовил омлет и заварил кофе. Минутами позже пришлёпал босыми ногами на плитку кухни Ларссон и тихо сел за стол, явно наблюдая за его движениями. Риджуэлл продолжал колдовать за плитой, когда Торд в очередной раз за это утро застал его врасплох. — Томас, я люблю тебя. Тарелка, что была в этот момент в руках Тома, с грохотом упала на столешницу. Риджуэлл суетливо поднял её, побоявшись разбить, но, кажется, она была целой. По крайней мере, казалась. Пальцем он почувствовал шероховатость скола, но позже, наверное, забудет о нём. Пока тарелка не развалится на части при чём-то горячем на ней, он не вспомнит. Раньше они никогда не говорили этого друг другу. Раньше всё было по-другому. Раньше Торд не боялся за жизнь Риджуэлла каждую минуту. Сказать это было необходимостью, которую он заставил себя преодолеть. И Тому принять это было сложно. Тот повернулся, неверяще глядя в серые глаза, которые заблестели неясно. Он приблизился всего на шаг, не решаясь подойти ещё ближе и спросить, не ослышался ли. — Я люблю тебя, слышишь? – Торд протянул свою и решительно сжал руку Томаса, хмурясь и смаргивая непрошенные слезы. Как же хочется вернуться в то время, когда всё было хорошо. — И я хочу, чтобы ты был в порядке. Пожалуйста, прошу тебя, пойдём в больницу. Том удивлялся, что тот говорит подобные вещи с похмельем. Он ни разу в жизни такого не озвучивал, а Торд просто? Сказал это? Это так ошеломляет, что Риджуэлл и слова выдавить из себя не может, всё бездумно глядя в серые решительные глаза. — Давай посмотрим, когда принимают в отделении с рентгеном.. – пробормотал Том, наконец отведя взгляд. Совершенно выпал в прострацию, слыша, что Торд действительно хочет позаботиться о нём. В смысле, Торд, который убивал людей? Который с таким удовольствием пытал другого человека, пускай и его врага, много задолжавшего ему? Это так дико. А Торд молчал. Видимо, они оба понимали, что это ненормально для их отношений. Они были партнёрами. Партнёрами в сексе, в преступлениях, но не любовниками. По крайней мере, не должны были быть. Забота без сильной на то необходимости была за пределами нормы. В каком-то смысле побег из Халдена стал точкой невозврата, после которой они не могли не заботиться друг о друге, вот только в рамках того, что они могут друг друга спалить правоохранительным органам. Лишь взаимовыгодное сотрудничество. Но теперь.. Том не знал, как все это назвать. — Не смей умирать, – прошептал Торд, целуя его костяшки и закрыв глаза, следом всё-таки уронив пару слезинок куда-то вниз. — Не плачь, Ларссон, ну ты чего? Я ведь не собираюсь умирать прямо сейчас, – Том погладил его по голове, неловко улыбнувшись, но осуждающий взгляд Торда прервал его начавшийся смех. Томас вздохнул и, выключив плиту, сел рядом. — Всё в порядке, Торд, – прошептал Томас ему на ухо, обнимая за плечи, в ответ почувствовав ещё более крепкие объятия. В этот раз Ларссон смог успокоиться достаточно быстро, потому они позавтракали и с твёрдым убеждением Торда посмотреть все способы лечения, ближайшие клиники, а ещё стоимость, ведь «Томас, я за всё заплачу, понимаешь, денег хоть отбавляй», а Том совсем не мог отказать. Итак.. на следующий же день Торд под маскировкой, – слишком громко сказано, конечно, – потащил Томаса в клинику в другом конце города и плевать ему было, что они оба могут легко потеряться в ещё не до конца знакомых улицах, как же плевать, он будто внутренне знал, как добраться. А затем он ждал Тома снаружи, невыносимо долго ждал под кронами тонких деревьев, чтобы когда тот вышел, броситься к нему с расспросами. Риджуэлл отмахнулся, ничего не раскрывая, а только сказал, что он очень голоден и готов съесть даже Торда. Вздохнув, Ларссон согласился ехать домой без вопросов, но всю дорогу обратно сверлил взглядом затылок Риджуэлла. Не дотерпел, правда, совсем немного – как только Томас взял в руки горячий бутерброд с плавленым сыром, он отчётливо скрипнул зубами и прикрикнул. Нервы ни к черту. — Томас! Отвечай, что с тобой? – серьёзные глаза с нахмуренными бровями уставились прямиком в тёмные омуты, заставив отвечать. Том вздохнул и отложил сэндвич. — Да так.. Доктор сказал, что это похоже на ретинобластому, но я не ребёнок, чтобы она развивалась активно, да и... Ну, кажется, это просто связано с моими глазами, – Том пожал плечами, отведя взгляд, хоть этого не было видно, указал как раз на глаза. Чёрные, неестественные, они были аномалией, которая, кажется, стала настоящей проблемой, с которой врачи не знают как бороться. И лучше бы Торду не знать о реальной проблеме, с ней Том и сам справится. — Наследственное и всё такое. — И трудно это лечить? – Торд помрачнел, медленно моргая. По его чаю расходились неспешные круги и теперь в него отчаянно хотелось добавить чего-нибудь покрепче. Внутренне он уже знал ответ, но сказать себе напрямую? Ни за что. Даже если сложно, он заставит Тома выкарабкаться. Он сделает всё возможное, чтобы всё было хорошо. — Сложно сказать, – Том пожал плечами в очередной раз, начиная заново знакомиться со своим обедом. — Я ведь не врач, чтобы знать, что делать в таких случаях, – ну, тут он немного слукавил. Ещё больше пугать Торда не хотелось, потому Том умолчал о том, что это явно сложнее того, что выходит излечить в девяностах процентов из ста. Очевидно, что с его случаем что-то не так. Был бы он с обычной ретинобластомой, то его бы просто лазером вылечили, терапию назначили, но никто не был в курсе, что делать с ним. Теперь ему нужно было часто ходить на приёмы, чтобы его случай исследовали, да и попытались вылечить, либо ложиться на госпитализацию, от чего он категорически отказался. Больше ему, правда, хотелось занять мысли чем-нибудь посторонним, нежели раздумьями о скорой смерти из-за близкого расположения глаз к мозгу. После завтрака и молчаливых переглядываний, они переместились на диван в гостиной и было так непривычно, что Торд без предупреждения и всяких слов взял и сел вплотную к Риджуэллу, заставив обнять себя, и только после этого успокоился. — Слушай, я хотел устроиться на работу.. – спустя несколько минут тишины начал Том довольно непринуждённо, но его грубо прервал Торд, нахмурившись вмиг. — Том, ты серьёзно? Тебе не кажется немного безрассудным идти на какую-либо работу в твоём состоянии? – Торд нервно улыбнулся и повернулся к лицу Тома, чтобы видеть его эмоции, ибо, боже, блять, о чём он вообще думает? Для него это так легко? — Ну, ты знаешь, постоянно сидеть дома и ничерта не делать я не хочу, а никаких вариантов-то больше нет. Ещё и пользу принесу, деньги лишними не бывают, – он пожал плечами, заставив Ларссона съехать из объятий, но тот быстро исправил положение, заглянув напоследок в многострадальные глаза Томаса. — Играть на гитаре научись, куплю тебе хорошую, – пробурчал Ларссон, складывая руки на груди и опуская мрачный взгляд на ковёр у дивана. Да уж, быстро он сдался. Стоит отчего-то спокойному и оптимистичному настрою Тома задеть его и всё, вот, все барьеры за секунду ломаются и он соглашается на все, что он только предложит. — О, хорошая мысль. Как раз этим и заработаю. Я, кстати, умею играть, – Том радостно улыбнулся ему, обняв чуть крепче, и Торд просто внутренне умер, так устало глядя в эти глаза. — Постарайся не умереть на работе, – Торд сжал его руки на своём животе и уткнулся лицом в шею, чувствуя носом, как бьётся артерия под тонкой кожей. Том неопределенно повёл плечами. Почему-то Торд сразу подумал о том, что это движение вышло не как ответ на его слова, а на движения. Да уж, Ларссон и сам удивляется своей повысившейся тактильности. Непривычно хотеть прикоснуться, непривычно ощущать под пальцами тёплую кожу. Следующие недели проходили в монотонности. Том нашёл работу барменом и иногда играл на маленькой сцене на гитаре, аргументируя это тем, что это его детская мечта. И плевать он хотел на все взволнованные взгляды Торда, направленные на его всё ухудшающийся внешний вид, нездоровый цвет лица и всё сильнее проявляющуюся вялость. Ларссон несколько раз пытался запихнуть силой его в госпиталь, но в итоге сдался и решил самостоятельно сделать хоть что-нибудь. Идея пришла сумасбродно и на место его прежнему хобби пришло новое – инженерия. На убийства попросту не хватало времени и сил. Может, это и к лучшему – новое хобби тоже помогало абстрагироваться от проблем. Да, он не был гениальным био-химиком, но он знал, что и как делать, особенно когда рядом находился помогающий ему нанятый Доктор. Всё больше его захватывала идея вылечить глаза Тома несколько иным способом, нежели традиционная медицина. Собирать по схемам сложнейшую технику оказалось чертовски увлекательным. Не думал Торд, что в его экстремальной жизни ему больше понадобится инженерия, чем знания юриста. Будучи спрятанной под землёй, его лаборатория, – громко сказано об обычном подвале, – стала центром всех мыслей по поводу излечения и там он проводил все ночи, уходя сразу после того, как Том укладывался в кровать. А ещё он по возможности старался уделять внимание Томасу, помогая ему в мелких бытовых делах, однако в ответ слышал только рычание. Это было тяжело. Тяжело знать, что в любой момент, пускай даже Том и находился на лечении, стабильно после работы заходя в больницу, он мог умереть. Тяжело погружаться в новую дисциплину ради этого, тяжело осваивать новые навыки и управляться не с ножом и пистолетом, а с плоскогубцами и паяльником. Теперь его вечным спутником в работе стала фраза «Тому тяжелее», ведь Тому действительно тяжелее. «Ты делаешь это для Тома» каждый раз напоминала, вися стикером на настольной лампе над рабочим столом, когда хочется сдаться и бросить всё к чертям собачьим. Он натыкался на неё взглядом постоянно и лишь оттого не сдавался. Во время работы периодически приходится заливаться таблетками, чтобы самому не потерять рассудок. Только присутствие кого-то сведущего в этой сфере помогало ему, Ларссон был благодарен. Он дневал и ночевал в лаборатории, стараясь сделать всё как можно быстрее, чтобы Том как можно быстрее выздоровел. Идея была гениальной, но нуждалась в доработке. Очевидно, просто так Тому провода в глазницы они провести не смогут, но.. в крайнем случае Торд попробует и это. Девайс работал от подзарядки и, если честно, Торд даже гордился собой – чёрт побери, такое создать с нуля! Но противоположной стороной монеты было то, что он мог не успевать провести время с Томом. Приходил он рано утром, когда Том собирался на работу, следил за ним, заботился, иногда готовил завтрак, а когда тот уходил, то заваливался спать. Вечером Торд просыпался, а Том приходил с работы. Это было утомительно. Такая рутина сильно влияла и на здоровье Ларссона, который всегда заставлял ложиться Тома пораньше, есть нормально и вовремя отдыхать. По крайней мере, он правда старался ему помочь и хотя бы дома быть в порядке. На работе, увы, он следить уже не мог и лишь иногда просил Доктора присмотреть за Риджуэллом. Это было редким явлением, когда Торд ночью работал в одиночку, но.. это было чем-то. Также было чем-то новым засыпать вместе. В смысле, ладно, раньше они тоже спали вместе, но только когда в этом была необходимость, когда в комнате был один диван и всё. Теперь же они арендовали достаточно большую квартиру для двоих, чтобы быть порознь, но Торд неизменно ложился рядом с Томом, а затем поздней ночью уходил работать. Даже поцелуи стали чем-то обыденным! За завтраком, после работы и перед сном. Несмотря на такой распорядок дня Том всё равно уставал много, что Торд замечал из раза в раз. Конечно, если каждый день идти работать с людьми, а потом на лазеротерапию.. Торд винил его только в том, что раньше не сказал, как идиот хранил в себе. В какой-то момент Ларссон стал замечать, что в Томе что-то изменилось ещё больше. Он, как нормальный человек, посмотрел в интернете, какие симптомы ретинобластомы и как с ними справляться, но.. они отчасти разнились с тем, что он видел в Томе. Совсем у него отличался цвет кожи, выглядя абсолютно нездоровым. И разве он должен кашлять кровью, если глаза не имеют общих «проводков» с пищеводом? Всё это заставляло насторожиться, но Торд скидывал всё на то, что это не обычная форма ретинобластомы. Чтобы отвлечься, он в шутку называл их маленькую группировку, вспоминая также Пола и Пата, «Красной Армией». В честь себя любимого, конечно. По выходным Риджуэлл ходил в больницу, однако Торд с ним не мог из-за того, что он разыскивается, но стабильно раз в неделю, даже когда был не в состоянии, надевал некоторую маскировку и пристально следил за лечением, сидя, правда, за дверьми кабинета. Как раз в один из таких дней Торд уже представлял, как на Томе будут выглядеть очки и как он будет радоваться, но в тот же момент, на пороге кабинета, врач обронил такую фразу, от которой все мыслительные процессы остановились. — Мистер Джонс, для прогресса в лечении стоит ходить на все сеансы. Том кинул на него извиняющийся взгляд, но Торд, отойдя от шока, только прошипел: «Дома поговорим». Он дождался конца приёма в коридоре, а после в абсолютном молчании они вернулись домой. По дороге обратно Том наверняка кожей чувствовал напряжение, которое исходило волнами от Ларссона и которое вырвалось как только дверь в дом за ними захлопнулась. — Ты что, издеваешься? Мне тебя за руку, как ребёнка водить?! Ты что, не понимаешь, что это, блять, опасно?! Тебе самому не больно?! Ничего тебя не беспокоит, а, Риджуэлл?! – Торд кинул сумку на тумбу и, крича, разъярённо стирая с глаз злые слёзы, прошёл в гостиную, а Том просто стоял в прихожей, понурив голову. — Чем ты.. чем ты вообще занимался, делая вид, что ходишь в больницу? Что происходит, где ты пропадаешь?! – голос не мог устоять на одной громкости из-за напряжения всего тела и Ларссон то повышал голос, срываясь в слёзы снова, то затихал, попросту сдаваясь и теряя надежду. Нервы совершенно пошли по пизде. Как он мог что-то делать для Тома, если сам Том не хотел что-то менять? Он со злости пнул тумбу и оттуда в тот же момент упала, разбившись, какая-то дорогая ваза. Что он вообще мог сделать, кроме как громить всё вокруг, если не мог больше ничего? Он бы застрелил кого угодно, если бы это сейчас на что-то повлияло. Если бы это повлияло на беспечность Тома. Какого хуя? Какого хуя? Энергия всё не уходила, так что он принялся сбивать костяшки о ближайшую стену, оставляя кровавые разводы на однотонных обоях. Внезапно все, абсолютно все соки ушли из него. — Ты умереть хочешь, Томас? – прошептал обессиленно Ларссон, опустившись с дрожащих ног на диван. И вот опять он дрожит, ужасно разволновавшись. Последнее время он забывает выпивать свои таблетки, которые, кстати, должны скоро и вовсе закончиться, но думать о том, что в итальянских аптеках нет его препаратов, он будет потом, когда Том будет в порядке. А будет ли он вообще теперь в порядке? Торд беспомощно закрыл лицо руками. Это просто незаканчивающийся кошмар. — Прости. Я просто.. я кое-чему научился, поэтому не хотел бы ты сходить завтра вечером.. на свидание? – Том с неловкой улыбкой, – что явно давалась ему тяжело, чёртов Риджуэлл, боже, блять, Один, за что ты так с ним, – зашёл за спину Ларссона и обнял его за шею. — Издеваешься? Я боюсь, что ты в любой момент можешь упасть в обморок, а ты об этом? – Торд устало выдохнул, прикасаясь невесомо к его рукам ладонями. На виске чувствуется ласковый поцелуй. — Я серьёзно. Пожалуйста. Я сыграю тебе на гитаре, очень романтично, тебе не кажется? А потом мы пойдем в больницу, – Том заставил Ларссона заглянуть себе в глаза, подняв его за подбородок выше. И столько всего Торд уловил в его глазах, столько, что знал, что не имел права отказаться. — Обещаешь? — Обещаю. Торд тихо вздохнул, всё глядя ему в глаза. Нет выбора, кроме как поверить. Что он ещё может сделать? В эту ночь он решил остаться с Томом, обняв так крепко, чтобы тот точно чувствовал, что он нужен, что ему нужно лечиться, потому что Торд без него не протянет. Встал Ларссон по обыкновению раньше Тома, чтобы успеть приготовить для него что-нибудь, благо, всё-таки жизнь с Риджуэллом благотворно повлияла на его навыки в готовке. Завтраки – да, теперь он может готовить их разнообразно, а вот с остальными приемами пищи как был, так и есть мрак. Ну не его это, готовить. Повернувшись всего на миг, он случайно зацепил взглядом пошатнувшуюся фигуру у стены. Том опирался на неё рукой, держась за живот и хмурясь, и выглядело это болезненно. Подойти Торд не успел – Риджуэлл выпрямился как ни в чём не бывало. — Ты в порядке? – обеспокоенно нахмурился Ларссон, проводя его взглядом к проходу в кухню. — Я в порядке, – прорычал Томас, качнув головой и этим показав, что, мол, не надо обо мне так беспокоиться. А Торд не может не беспокоиться. Чёртов придурок. Что это вообще было? И после молчаливого завтрака Том просто уходит на работу. Просто целует в щёку на прощание и зачем-то обнимает, чего они никогда, совсем никогда не делали так тепло. Торд обнимает в ответ, расслабляясь всего на секунду. Как он может быть столь спокойным? А затем пропадает. Помня об их договорённости, Ларссон миллион раз позвонил ему – на часах давно за семь часов вечера и свойственная поздней осени темнота сгущается всё больше. На улице уже холодно, невольно закрадываются вопросы о том, не ушёл ли куда Том и тепло ли одет в такую погоду. С его-то иммунитетом он может в любой момент.. Нервы сдают и Торд кидает телефон об стенку, спускаясь в лабораторию, чтобы окончательно доработать девайс. Ну и пошёл к чёрту этот Риджуэлл, раз так легко забивает на собственное обещание! Телефон так и остаётся лежать в коридоре, пока Ларссон не вздыхает про себя, возвращаясь. Не думал, что будет так сильно волноваться и проверять его каждый час. Хорошо хоть, что не разбил.. то есть, да, у Тома полно его номеров, на любой из которых он мог бы позвонить и попасть на определённый телефон, но те два номера, что связаны лично между ними были чем-то сокровенным. Торд спускается вниз, чтобы продолжить работу, коей осталось всего-ничего, буквально пару проводков соединить, чтобы все заработало! Дух захватывает думать о том, что он смог создать нечто настолько грандиозное. Наконец готовые очки с разными датчиками были аккуратно уложены на стол, отчего Торд залюбовался ими. Вот как вернётся Томас, так обрадуется! С мурлыкающей улыбкой на лице, Ларссон сообщил Доктору о завершении работы и о том, что в ближайшее время нужно будет провести операцию. Такое событие! Закончив все нюансы насчёт этого и только стол не прибрав, он действительно был счастлив. Если Том сейчас ответит, так вообще будет сказка. В порыве он набрал выученный номер, на удивление, дождался ответа довольно быстро. Вау, чудеса случаются. Раз Том ответил, значит всё в порядке. Ларссон облегчённо выдохнул, крутанувшись на кресле. — Наконец-то, блять. Ты куда пропал, придурок? Господи, идиот, я так испугался, что чуть не.. Когда домой ждать? Почему не отвечал так долго? Тут твои очки полностью готовы и я нанял проверенного хирурга.. – он вывалил всё, взволнованно тараторя из-за того, что успел соскучиться. Он, пускай и взволнован, звучит счастливым, потому что, боже, Боже! Если всё получится, то Том будет жить, то всё будет хорошо. Если всё получится, он снова увидит, как весело Том смеётся, просто смотря что-нибудь с ним. Если всё получится, то Том будет счастлив. Но с другой стороны почему-то слышится только немного оторопевшее суровое: «Здравствуйте. Обращается офицер полиции Джон Сильвер. Этот телефон был найден в кармане Питера Ганске, значившегося в уголовном розыске. Сейчас он числится мёртвым, найден на заброшенной радиостанции. Кем вы приходитесь ему? Не могу обращаться правильно, у Питера Ганске Вы записаны как ”красный пидор”. » Словно виниловая пластинка обрывается. От неожиданности он останавливает стул рукой на столе, отчего какое-то из веществ в пробирке проливается прямиком на руку и штаны, обжигая щёлочью. Вместе с адской болью приходит такое ошеломляющее чувство опустошения. Реагент влияет на него не так сильно, как то, как невероятно сильно звучит в ушах оглушающий звон. Они же враждовали, у них были отношения "жертва-охотник".. Так почему он не может заставить руки перестать трястись и наконец взять чёртову кружку и вылить кофе, который ему ещё утром заварил сам Том? Задание.. выполнено?