Цукиёми

      Всю дорогу Ято еле дышал, кислорода катастрофически не хватало, а и без того раскалённый воздух сжимал в свои животные тиски лёгкие бога, не позволяя делать даже лёгкий вдох, отдаваясь по всему телу невыносимым жжением. Неудивительно, почему Ябоку кашлял и морщился как будто осквернённый. Через какое-то время с помощью Дайкоку Ято добрался до храма Тэндзина, который был не готов к такому повороту событий, а после бывший бог погибели скрылся за сёдзи вместе с самим владельцем храма и его шинки. Сказать, что все не волновались за состояние Ято — самая отвратительная ложь, именно сейчас, в эту минуту и секунду, все присутствующие не находили себе места. Сегодня было в диковинку наблюдать, как всегда весёлый и ничем непоколебимый бог существует подобно потерявшемуся лучику надежды в этом мрачном и прогнившем мире, он не в состоянии самостоятельно бороться со своими эмоциями, чувствами, и в итоге всё, что он держал в себе, вышло наружу, поглотив своим грязным и прогнившим ртом Ятогами.       Хиёри еле-еле сдерживала слёзы, всё тело отказывалось подчиняться своей хозяйке, сейчас у него была своя воля и своё сознание. Юкине же сидел на веранде вместе с Кофуку, оба молчали и смотрели куда-то вдаль, будто там находился ответ. — С ним будет всё хорошо… — голос Дайкоку был необычно тихим и умиротворённым. Он подошёл тихо к девушке со стороны сакуры, что озаряла своей красотой храм божества науки. Шаги были почти неслышимы, будто шинки пытался не нарушать нависшее давление с нотками тишины, что полностью поглотило это место. Хиёри слегка вздрогнула от неожиданности, хотя это было незаметно, потому что тело девушки и без того дрожало, подобно покинувшему свой дом лепестку клёна. — Да… он всегда выбирался, какой бы тяжёлой не была ситуация… — девичий голосок дрожал, но как бы сильно Ики не пыталась скрыть ото всех истинные эмоции, у неё ничего не получалось. — Дайкоку, как давно ты знаешь Ято? — склонив голову, как будто стыдливый ребёнок, спросила девушка. Сейчас все её мысли были только о Ято, она ни о чём не могла думать, кроме как о её лучшем друге.       Вопрос Хиёри слегка выбил из реальности шинки, тем самым нагнетая между ними тишину. — Очень долго. Если ты имеешь ввиду, доводилось ли мне сталкиваться с тем, что с Ято творится сейчас, то нет, я не знаю, что с ним происходит. — Дайкоку медленно перевёл свои поникшие глаза с голубого неба на дрожащее тело Хиёри, ему хотелось было сказать ещё что-то, но неожиданно сёдзи открылась, и в сад вышел Тэндзин. — Как он?! Он жив?! — сразу же подорвался Юки и побежал к богу, тело того дрожало, как и у Хиёри, а выражение лица кричало о беспокойстве за Ятогами, после Юкине к Тэндзину подошли и остальные. Бог науки тяжело выдохнул и погладил свою бородку, следом за Тэндзином вышли Маю и Цую. — Всё обошлось, но нам так и не удалось выявить причину такого состояния Ято, — ответила Юкине Цую, прикрывая от беспомощности глаза. — Как давно он начал себя так вести? — спросил Тэндзин. — Со вчерашнего дня… — отстранённо ответила Ики и отвела взгляд, сейчас почему-то девушке было стыдно, скорее всего из-за того, что она не обращала серьёзного внимания на поведения Ябоку. — Ему нужно остаться у меня, листья камелии помогли вывести его из тяжёлого сна. — Тэндзин тяжело вздохнул и прикрыл глаза от серьёзности данной ситуации.       Время невообразимо медленно шло, не спеша, казалось, что кто-то специально хотел, чтобы этот ужасный день не заканчивался. Вперемешку с летним душным воздухом раздавалась мелодия цикад, что своим треском погрузила Японию в безжизненную сдавливающую музыку. Прекратилось это ближе к вечеру, когда солнце решило наконец-то уступить своё место луне. Посещение Ято было запрещено, с утра до вечера с ним провозился Тэндзин, а за то время, пока Ято был в так называемом сне, Хиёри и Юкине успели вздремнуть, от тех двух не отходили Дайкоку и Кофуку, изредка приглядывая со стороны.       Тэндзин сидел рядом с футоном Ято и медленно покуривал кисеру, вся комната пропиталась запахом приготовленного отвара из лепестков камелии, что давал сладкие ноты вместе с дымом перемолотых лепестков хризантемы и хиганбаны, что выходили из трубки бога и медленно, подобно белым языкам, летали по вечернему воздуху. Единственным освещением в этой комнате являлась одинокая свеча, что горела на середине комнаты рядом с чашей камелии. Обстановка была умиротворённая, за сёдзи не было ни одного раздражающего движения, что могло навредить царящему спокойствию. — Хризантема… — неожиданно прервал царящую мирную обстановку Ято, голос того был необычно тих и холоден, как будто он только что вырвался из цепких лап смерти. Очи слегка приоткрылись, и их созерцанию распахнулась медленно двигающаяся дымка из нот цветовой гаммы, что подобно танцу манила к себе, своими нежными и тёплыми руками она оглаживала лицо Ятогами, сладкими губами нежно впивалась в его уста, отдаваясь внутри сладостью, и нежно заседала глубоко в обонянии божества. Зрение ещё было мутным, но вскоре картина грязной линзы пропала, и бог смог получше разглядеть обстановку. — Очнулся, не думал, что твоим первым словом в такой ситуации будет «хризантема», — так же тихо ответил Тэндзин, не смея нарушать царящую обстановку в этой комнате. — Убери этот цветок… — как-то отстранённо попросил бога Ятогами. Пытаясь привстать, он был остановлен взглядом своего собеседника. — Раньше ты спокойно реагировал на этот цветок, что-то случилось? — Так… неприятные воспоминания…       Тэндзин слегка прикрыл глаза и вновь, не спеша, затянул сладкий дым из кисеру. — Хризантема — это цветок Аматэрасу, хоть это и не видно, но он медленно лечит тебя, — в тишину сказал бог, откладывая в сторону дымящуюся кисеру, медленно делая шаг за шагом в сторону лежащего Ято. — Лечит? Может, ты в чём-то и прав, но солнце не может больше лечить меня, не может дарить свой свет и тепло… оно отвернулось от меня. — На все предупреждения не делать никаких движений и лежать Ято всё же привстал, устремив необычайно холодные голубые глаза на карие собеседника. Футболка слегка сползла на левый бок, когда Ято опёрся на левую руку. Глаза Ябоку горели, можно сказать, светились синим пламенем, обнажая истинную форму Ято, что долгими годами и летоисчислениями подавлялась. — Ты что-то сделал солнцу? — неожиданно спросил для себя и для Ятогами бог науки. На свой вопрос Тэндзин получил лишь молчание со стороны собеседника. — Пойду позову Хиёри и Юкине, сегодня ты знатно заставил их поволноваться, — уже готовясь выходить, сказал вслед бог, как вдруг услышал в спину просьбу. — Не стоит, я не готов к нашей встрече… — сухо попросил Ято, отводя безжизненный взгляд на догорающую свечу и плавающие в чаше лепестки камелии. Тэндзин остановился возле сёдзи и слегка повернулся боком к Ято, что-то внутри больно кольнуло бога, когда его взору открылось безэмоциональное лицо Ятогами, что пыталось всеми силами спрятаться за прилипшими тёмно-синими волосами. Не смея ослушаться просьбы, бог науки полностью повернулся к Ято, сердце сжималось, а перед глазами вновь появилась, подобно миражу, картина обезглавленного тела Цукиёми, сердце умоляло кричать, вопить, надрываться, лишь бы раскрыть и донести правду, но бога останавливала голова, ясность ума, лишь с ним сердце может проливать свою кровь и вновь покрываться толстой коркой. — Ято, тебе не стоит прятаться, позволь… — Позволить увидеть ни на что не способное божество? Каждый раз, когда перед моими глазами появляется мрак, вдали я вижу то, на что у меня нет ответов. Что это? Почему я это вижу? Вот, что крутится, подобно воронам, вокруг падали мои мысли! — сквозь скрежет в зубах молвил бог, руки и ноги онемели, покрылись холодом, что медленно, но верно, достиг своей цели. Без того холодные глаза не выражали теперь уже ничего, лунный отблеск ровной линией, что шёл от голубой радужки, касался свеч, а ладони со всей силы сжали футон, из-за чего костяшки побелели. — Кто я? Что я? Почему всё это происходит именно со мной? Так много вопросов… и так много ненависти, что пожирает меня, каждый раз во сне я говорю себе — «Всё хорошо, я чист душой, чист разумом, не осквернён сердцем», но так ли это на самом деле? — Ято медленно, качаясь, словно колосок в ветреную погоду в поле, встал с футона, слегка горбатясь, не торопясь, переводя свой взгляд со свечи на Тэндзина. — Ято… сердце просит тебе всё объяснить, поведать правду, но разум противится, не я должен показать тебе зиму, а кое-кто другой, — со злобой к себе ответил старик, не смея смотреть в ясные голубые глаза Ятогами.

***

      Ветер поднимался, а за ним следом повиновалась сакура, что радовала своим видом жителей. С каждым порывом ветерка лепестки поднимались вверх, навсегда покидая чрево матери. В комнате храма находились два божества, что не могли без тоски и боли в глазах посмотреть друг на друга, сейчас внутри не было той чарующей обстановки, что царила какое-то время назад. — Тебе стоит вдохнуть вечерний ветер, он вылечит твои кровоточащие раны на сердце, — последнее, что вырвалось глухо с уст бога наук. Возможно, он презирал себя из-за прошлого, чувствовал вину перед Ято, хоть так, но он всеми силами пытается расплатиться с ношей, что переросла в неимоверно тяжёлый груз.       Сёдзи медленно открылись, и на веранде показался Тэндзин, а за ним, не торопясь, вышел и Ято, лицо того не дёрнулось от резких лучей луны вместе с подлетевшим девственным ветерком, наоборот, оно стало более спокойным, чем было в комнате с чарующим ароматом цветов. Хиёри и Юкине, что сидели недалеко от комнаты Ято, заметили, что бог уже чувствует себя лучше, чем с утра. Они ждали его, не смея отходить куда-то, только его выздоровление заставит их сделать шаг от его комнаты. Юкине уже давно почувствовал, что Ято проснулся, но шинки не смел зайти в комнату, чувствуя стыд, что давил ему на плечи и сжимал сердце, ведь он не обращал внимания на повадки своего хозяина и не придавал им особого значения. — Ято! — хором крикнули Ики и Юкине. Откликаясь на своё имя, Ятогами грустно и отстранённо перевёл взгляд на девушку и свой священный сосуд, глаза бога были всё ещё холодными и неживыми, смотрящими не на них, а куда-то поодаль, будто взирая на что-то скрытое от глаз девушки и подростка. Лицо обрело белоснежный оттенок за то время, что он пролежал в храме Тэндзина, будто обретая фарфоровое очертания, подчёркивая все достоинства лица. — Ято, с тобой всё хорошо? — взволнованно спросила Хиёри, осторожно вместе с Юкине приближаясь к богу. Вопрос, что был задан девушкой, разлился одиночно во мраке вечера, оставаясь проигнорированным. — Эй, Ято, ответь на вопрос?! — заставляя ответить на вопрос Ики, прикрикнул Юки, но Ятогами лишь наигранно улыбнулся и поднял голову к позднему вечернему небу, это удивило друзей, так не характерно для Ято быть спокойным и задумчивым. Нет, создавалось впечатление, что рядом с ними стоит вовсе не так знакомый им Ято, а совершенно иной бог, имеющий только общую внешность с их Ято. — Сегодня луна необычайно красива, — тихо сказал бархатным голосом Ятогами, слегка улыбаясь уголками губ. — Эй! Ято, да что с тобой! Ты с утра ведёшь себя очень странно, и даже сейчас?! — еле сдерживался Юкине, нет, это была не злоба, а волнение за Ятогами, подросток только так мог показывать своё переживание. — Давайте все успокоимся и присядем в этот сказочный вечер, — пытаясь сгладить обстановку, вмешался в беседу Тэндзин. — А где… — Кофуку и Дайкоку ушли к себе, из-за госпожи Кофуку… — слегка улыбаясь, ответила Хиёри, на что получила понимающий взгляд. Они стояли так ещё какое-то время, отстранённые и чужие друг для друга.       Пар медленно поднимался ввысь лёгкой и рвущейся дорожкой, глоток зелёного чая успокаивал душу и согревал сердце, что не могло найти себе покоя. — С каких это пор тебе нравится чай? — вопросительно поднял бровь священное орудие, смотря, как Ято делает глоток за глотком горячего напитка и умиротворенно прикрывает глаза, наслаждаясь всеми красками зелёного травяного чая. — Не знаю, но чувствую, что он поможет мне кое-что понять, — всё также тихо ответил Ято, не смея смотреть в глаза своего шинки и Хиёри. — Цую, не выпьешь с нами? — спросил у духа бог наук, на что получил одобрительный кивок. Сейчас, после тяжёлого утра, все присутствующие сидели на веранде Тэндзина и наслаждались спокойствием, что одаривала луна храм бога. — Ято, ты точно чувствуешь себя лучше? — с волнением спросила Хиёри у друга, девушка хотела сразу же обнять его после того, как он отойдёт ото сна, но почему-то сейчас перед ней стояла невидимая стена, что отделяла её и Ято. Может быть, Хиёри накрутила себя, но то, что она может сказать с точностью — это взгляд. Глаза Ятогами приобрели иные блики, полуаякаши никак не могла понять, чем вызваны такие преображения Ято, но его взгляд стал иным, он отличался от прежнего. В подсознании всплыл вопрос, как долго Ябоку будет таким? — Тебе не стоит волноваться обо мне, сейчас я чувствую себя лучше, но на завтра у меня есть кое-какие планы, скорее всего, меня не будет весь день, поэтому пригляди за Юкине. — Что?! Хочешь сказать, что ты опять куда-то убегаешь, бросая меня одного? — подорвался после прозвучавших слов Ятогами Юки. Шинки было обидно, что его хозяин не доверяет ему, имеет от него секреты, это причиняло боль сердцу и медленно его кромсало. На все упрёки Юки Ято лишь молчал, не смея смотреть тому в глаза. — Это из-за вчерашнего ворона? — спросила Хиёри, тем самым приводя всех присутствующих в непонимание, о чём идёт речь, но только не Ябоку, что не показал ни одной эмоции на своей маске. — Значит, ты не спала? И слышала всё, что он говорил? — тихо промолвил бог, всё же беря волю в кулак и поднимая свой взгляд на девушку. Юкине же сидел, держа в руках стакан с кипятком зелёного чая, и непонимающе переводил взгляд то на Хиёри, то на Ято, было слишком много вопросов, но как скоро он получит на все ответы? — Тот, что прилетел из префектуры Симане? — вмешалась в беседу дух вишни. — Он залетал к нам, видимо, Сусаноо-саму что-то беспокоит, если он отправил своего любимца. — Ики и Юки удивлённо распахнули глаза, услышав знакомое имя божества. — Значит, он от Сусаноо? — почти что шепотом спросил Юкине, пялясь на свой чай. — А это значит, что Ято пойдёт к Сусаноо? Но зачем? Ты же мелкий бог, а он чуть ли не принц самого небесного царства… — шинки посмотрел на всё также поникшего Ято, его вид хотел что-то рассказать им, показать, но хозяин тела и разума не допускал этого. — Вчера Дайкоку мне сказал, что, скрывая от вас правду, я причиняю лишь боль как себе, так и вам, — Ябоку медленно повернул голову к своему священному орудию и Хиёри. — Но время ещё не пришло, я чувствую вину и мечусь, как потерянный зверь в клетке. Обещаю, что завтра, как со всем разберусь, я объясню вам, что происходит со мной, — с этой фразой Ято эгоистично встал и, открыв за спиной Тэндзина сёдзи, вошёл внутрь, исчезая с поля зрения ошарашенных дорогих для него людей.       Хиёри и Юкине были убиты, не в прямом смысле этого слова, фраза Ятогами всё ещё отдавалась отголосками в подсознании тех двоих, волнение за бога, что должно было пройти, наоборот, нарастало льдом в их сердцах, впиваясь в них и причиняя адскую боль. — Да что он несёт! — крикнул Юки, сдавливая ладони в кулак, на глаза уже были готовы выступить слёзы, но подросток держался, он не хотел показать присутствующим свою слабость. — Ято сейчас очень тяжело… — грустно ответил Тэндзин, ставя стакан на поднос. — Вот почему у него есть мы! Почему он не разделит свою боль с нами, почему козёл несёт всё в своём сердце?! Почему?! — срываясь на крик, спрашивал Юки, сейчас парня вновь поглотили эмоции, он ничего не мог поделать с нарастающей тоской. — Из-за своего прошлого, оно давит на тебя, преследует, как добычу — в независимости от того, какое оно было, ты не убежишь от него, не скроешься. Даже после твоей смерти оно не явно, но будет намекать о себе. То, что ты скрываешь или пытаешься забыть, будет вылезать из мрачных уголков твоего сердца, разливаясь, как по этому чаю… — промолвил Тэндзин, смотря, как холодные лучи луны освещают недопитый чай Ято, что подобно крошечному морю подрагивал от порывов ветра. — Вся тоска, горечь, печаль, боль, что таилась в тебе, в один момент выйдет из твоей тёмной клетки, и тогда ты уже не в силах противиться ее воле, остаётся только принять… — Вы про Ято? — спросила девушка, убирая стакан дрожащими руками, не смея поднять голову, боясь, что её слёзы кто-то заметит. — Он многое пережил за то время, что он существует, этот бог до сих пор не понимает, что такое любовь и все её формы. Они закрыты для него, боги иной вид жизни, и у нас иной взгляд на вещи, — ответил старик, не смотря на Ики и Юкине, потому что от его взора им станет куда тяжелее, чем сейчас. Ято потерял всё, его силой лишили многого, но эти двое заменили ему всё потерянное, возможно, из-за этого Ятогами пытается не втягивать Хиёри и Юки, кто знает, ведь боги думают иначе. — Я вам кое-что расскажу, но обещайте оставить это втайне от Ято.