***
Хиёри сидела за маленьким столиком, не сводя глаз с мужчины, что раскрепощено поедал онигири, то и дело роняя рисинку за рисинкой, чем нервировал Ики своей неаккуратностью. — Так что ты хотел сказать мне? — голос был нервный, но глаза, жесты говорили об обратном. Девушка жутко боялась. Боялась, скорее всего, не Фуджисаки, а того, что он может сделать с ней, чего только не хранит его мозг, какие только планы не строит его разум. — Ах, да. Извини меня. — Мужчина будто виновато улыбнулся, отводя взгляд от девушки, но Хиёри понимала, что всё, что она видит перед собой, настоящая фальшь. Только девушка подумала о том, что стоит немного расслабиться, как мужчина проявил себя. Не успела Ики сообразить, как маг подорвался с места и коснулся её холодного лба двумя пальцами. Отчего сознание Хиёри помутнело, а связь мысли с реальностью убежала от неё. По всему телу разбежался холодный поток чего-то неприятного и отвратительного, дыхание сжалось, а на глазах навернулись слёзы. Девушка словно мёртвая упала бы лицом на стол, если бы не рука мужчины, которой он подхватил маленькое личико девушки. Позволяя лицу примкнуть к ледяной коже руки. — Прости меня, Хиёри, но ты единственное, что нужно Цукиёми. Только ты сможешь переродить Такамагахару. — Фуджисаки аккуратно, будто боясь разбить, положил её голову, отодвигая прядь коричневых волос в сторону, чтобы убедиться в том, что Хиёри уснула.***
После переноса Ято Юкине оказался в храме Тэндзина, но никого, кого бы он мог позвать, не было. Парень за сорок минут оббежал весь храм вдоль и поперёк, но казалось, что все, кто в нём жили, исчезли. В голову проникли неприятные мысли, что словно термиты пожирали кору. — Неужели и за ними пришли? — Юки нервно беглым взглядом, наполненным волнением и безысходностью, оглядывал храм, сад, в надежде на то, что он всё же упустил что-то из виду. Но нет, всё было напрасно, никого не было. Храм был пуст, единственным жильцом здесь был глухой ветер, что проникал и гулял по коридорам пустого холодного храма. — Чёрт! Да кто это такие?! Что им нужно от них. — Юкине стоял потерянный, будто брошенный ребёнок. Неожиданно для себя он поймал панику и замешательство. Парень не знал, что ему делать, как помочь Ято? Что ему делать дальше? Как поступить, ведь время идёт, и навряд ли похитители будут церемониться с ним. Юкине собирался к Бишамон, но что-то внутри ему подсказывало, что не стоит туда идти, что-то отгораживало его от этой мысли. Уводило поток мыслей, направляя в другую сторону. Единственное, что он может сейчас, это направиться к Кофуку и Дайкоку, а после зайти к Ики. Там они уже придумают, что делать дальше.***
После того, как Юкине пропал, бога силой схватили и завернули руки, отчего плечи заныли. — Может мне кто-то объяснить! Что тут происходит? — принимая неизбежную судьбу, заворчал как всегда Ято. — Господин, нам был отдан приказ немедленно доставить вас, вашего брата и сообщников в Такамагахару к госпоже Аматэрасу. — После услышанного внутри Ято что-то щёлкнуло, будто разбиваясь на две части. С этим неописуемым чувством он появился в стенах Такамагахары. Перед его глазами предстал знакомый интерьер, золотые колокольни, мраморные стены, большие небесные потолки. Встретившись с Сусаноо, что сидел в кандалах и самодовольно ухмылялся всем присутствующим в зале, Ято слегка успокоился. Даже с разбитым лицом его младший брат не желал показывать свою слабость и статус. Пусть он и являлся названным преступником, но в первую очередь он верховное божество, как и его старшая сестра Аматэрасу. В этот раз присутствовали все Японские боги, и с появлением в стенах Ято тишину одолел гул. Боги стали перешёптываться. В их изречениях были фразы — «Кто посмел привести на это серьёзное собрание это ничтожество?» или «Что этот недобог здесь делает?». Сусаноо, услышав эти громкие гнилые изречения, решил опередить сестру в представлении переродившегося Цукиёми, тем самым усадить на места находившихся здесь богов и заставить задуматься о всём том хаосе, что появился с появлением его брата. — Братишка? Ха! И ты здесь? Видимо, и тебя поймали эти букашки. А сестра верна своим принципам, — зарычал бог ветра, заполучая заинтересованные взгляды пантеона на себя и Ятогами. Сусаноо никогда не будет показывать слабость перед этими мухами, и он не намерен допустить, чтобы его брат преклонил голову, позабыв свою сущность. Нет, только не Цукиёми. Ятогами глянул одним глазом на лица, что недавно ухмылялись над ним. Теперь он видел ужас и непонимание действия Сусаноо. Почему-то сердце брюнета приятно обдало ярым пылающим жаром данного момента. Ято понял, что сделал Сусаноо. Без слов они смотрели друг на друга и понимали происходящее. Младший подмигнул, говоря — «Давай, отдайся, наконец, природе! Покажи себя! Хватит бежать, действуй!» Взволнованное лицо медленно, неторопливо размякло, а мельтешащие глаза не спеша закрылись, и после того, как Ято открыл их, он осмотрел, одаривая своим холодным и ужасающим взором, каждого из ныне здесь присутствующих. Да, это истинный его лик, истинная его природа, которой наградила мать и отец. Хоть он и был средним братом, но он следил как за братом, так и за сестрой. Он был именно той серединой между этими двумя. Сердце застучало умеренно, а тело почувствовало скачок невообразимо сильной энергии, что переполняла его, разрывая внутри облики, что он накопил за столь длинную жизнь. Сейчас он наконец-то принял себя. Он принял прошлого Цукиёми и прошлого Ябоку, смешивая внутри себя эти личности и создавая истинного, настоящего себя. Он наконец-то переродился. Кончики пальцев похолодели, а обычный взгляд превратился в хищный. Улыбка от затеи брата стала оскалом, под которым глаза сузились и закрылись. Атмосфера стала гнетущей и опасной. Это и есть та сила, которой обладают дети Идзанами и Идзанаги? — Сусаноо, не стоит в присутствии эгоистов так выражаться. Подбери более раскрепощённые выражения. — Его голос всегда был такой низкий и бархатный? Это он сейчас говорит? Брюнет наслаждается этими секундами, он наконец-то спокоен и свободен от вековых оков. Боги, услышав изречения Цукиёми, заполошились, будто стадо овец, потерявшее пастуха. Лучи света пронзили стены и всех собравшихся в них, а после перед взором собравшихся предстала высшая богиня пантеона. Её появлению поклонились все, кроме двух братьев, что гордо смотрели на неё, не смея сводить гранитово-серебряные и океано-лунные глаза. Через столько веков они вновь встретились, но изменился за эти длинные мучительные века только Цукиёми. Что сейчас испытывает сестра, никто из них не знал, да и знать особо не хотел. Сейчас решается вновь судьба, как сто веков назад, и Сусаноо не позволит вновь забрать у него брата. — Как вы могли уже понять, я собрала всех вас для того, чтобы сказать кое-что. Мой средний брат Цукиёми переродился и сейчас стоит перед вами. — Если ещё у кого-то и были сомнения по этому поводу, то сейчас, после слов Аматэрасу, они исчезли навсегда. — Сестра! Негоже обделять вниманием младшеньких. Меня эти мухи тоже давно не видели, но ты представила только эту лунную потеряшку, — начал ёрничать Сусаноо, как положено младшим. Своим замечанием он рассмешил Ято, но взбесил богов. Аматэрасу никак не обращала внимания на брата, будто его здесь и не было, что не могло не раздражать бога ветра. Богиня хотела продолжить речь, но её неожиданно перебил Ято. — Вот что называется семейными узами, да, Аматэрасу? — Я не собираюсь разговаривать с предателем, — раздался в тишине голос сестры. — Я-то? — Ято истерично рассмеялся, казалось, что смех выливается из него, как когда-то он выливал в мрачную яму жизни убитых им. Этим действием он нагнал жути на всех присутствующих. Даже Сусаноо опешил от облика истинного переродившегося Цукиёми. — Я делал то, что вам и не снилось! Я совершал такие ужасы, что вы себе представить не могли, но по своей ли воле? Аматэрасу, спасибо тебе. — Бог успокоился, а некогда холодный взгляд загорелся адским пламенем, что пронизывал и испепелял душу богини. — О чём ты говоришь? — сестра не понимала, что имеет ввиду её брат, но его поведение говорило само за себя. Да, он прав, теперь это не тот Цукиёми, которого когда-то она знала. Она саморучно уничтожила мирного, того, кто искал примирения между двумя конфликтными сторонами. Теперь её брат останется лишь в детских воспоминаниях. Ято резким движением разорвал металлические цепи на руках, и те с глухим звоном упали на пол, оглушая помещение зала эхом. Сусаноо и все остальные с ужасом посмотрели на бога. — Ты ведь надеялась, что будет как в прошлый раз? Я верно повинуюсь тебе и приму свою участь, а смотря на меня, это сделает Сусаноо, так как он уважает лишь меня. — Ято повернулся к Сусаноо и дал знак. Сусаноо не стал долго размышлять, брат оскалился и поступил так же, как и Цукиёми несколько минут назад. — Но ты кое-что упустила, всевышняя богиня. Меня некоторое время воспитывал маг, а трактовки отца вспомнились мне лишь недавно. — Боги переполошились, а дверь, что отделяла зал с холлом, раскрылась, словно пасть хищника, и внутрь ввели Тэндзина с Бишамон. Ято повернулся в их сторону, наконец-то поняв, что затеяла его сестра. — Ну что же: «Тантё! Ярый гнев, что таил ты в сердце своём, словно зверь. Потеряв рассудок, ты волен убивать и мстить за прожитые лета, так пусть твоя ненависть будет оправдана! Так прими свой истинный облик: мсти, разрушай за меня! За тех, кого ты потерял! Я даю тебе волю, но держу твою душу под своим сердцем и под сердцем священного сосуда, трактующегося — Юкине. Он чистый снег, что ядом своим освобождает твою душу от мрака. Пусть перья твои станут белоснежны, взмахни ими и вернись в мир не живых, не мёртвых. Тэтсуо, именуемый Тантё!» — Ято ощутил приятное тепло внутри, в том месте, которое люди называют душой. Речь была слишком эмоциональной, из-за чего бог не смог сдержать слёз, что вырвались из него. Он вновь ощутил то чувство, когда сознание озаряет воспоминаниями. Он видел глазами аиста, видел всю ту боль, что он испытывал, как влюблялся и терял, как привязывался и оставался один. Он видел свой храм, своих шинки, себя прошлого, последнее было покрыто мраком. Теперь зверь вновь сможет принять свой облик, и душа, что казалась живой, испортится, соединившись в единое с телом. — Цукиёми! — крикнула в порыве злости с перемешанным чувством страха Аматэрасу. Глаза богини бегали, ожидая появления священного божественного зверя, что с минуты на минуту должен появиться по приказу своего хозяина. Что страшного в нём? Это прирученный ёкай, лишь верховному божеству под силу иметь в своей власти ёкая, а если это существо полностью предано господину, то силы священного орудия и самого бога возрастают в тысячу раз. Именно этого боялась Аматэрасу, но уже поздно, её брат высвободил злобную душу, и теперь остаётся надеяться на лучшее. — Ято, что ты сделал, и где Юкине? — вскрикнула Бишамон, пытаясь перекричать поднявшуюся суматоху и подготовку к принятию боя. — То, что должен был. Я наконец-то освободил своего давнего друга и намерен покончить со всем этим, — почти что рыча ответил богине бог, дожидаясь появления аиста. — Сусаноо, отправляйся в провинцию Ибуи и возьми Кусанаги. Разруби печать лисицы и дожидайся моего появления. Брат не стал расспрашивать, что задумал Ято. Лишь уверенный взгляд и лёгкий взмах дал понять, что он готов к тому, что собирается сделать Ятогами. Но только Сусаноо хотел воспользоваться суматохой и выйти из зала, как его путь был преграждён появившимися Дайкоку и Юкине. — Ято! Ято! — кричал шинки, смотря в спину своего хозяина. Ято медленно повернулся к Юкине, неохотно выпуская из виду встревоженное лицо сестры. — Хиёри! — почти что рыдая, выдавливал из себя слова Юки. — Хиёри исчезла. — После этих слов в помещение ворвалась, разрушая стены после себя, птица с огромными белоснежными крыльями, что светились божественным светом, и налитыми кровью глазами. Аист громко закричал, отчего показалось, что перепонки лопнут, и твой слух навсегда покинет твоё тело. Птица задержалась в воздухе, будто выбирая, на ком выместить всю ту боль, через которую ей пришлось пройти. — Что ты сказал? — Покойное выражение лица и мёртвый голос предстал перед взглядом растерянного парня, что не находил себе места, когда узнал, что Ики пропала. Но что ещё страшнее было увидеть, так это мрачное лицо Ято. Глаза бога переняли всю ту злость, что была у Тантё. — Как это возможно? — не веря услышанному, спросил Тэндзин. — Цукиёми? — Сусаноо подошёл к Ято, волнуясь за состояние брата, пока Тантё разрушал зал Такамагахары, уничтожая одного за другим богов пантеона, оставляя после себя кровавые пятна от богов и их шинки. Он разрушал прогнившую систему, Тантё уничтожит этот смрад. Аматэрасу сидела посреди разрушенной колонны, не веря своим глазам. Всё, что так было ей дорого и что она пыталась защитить по своей правоте, исчезает и рушится у неё на глазах. На глазах выступили слёзы от безысходности. — Я ведь хотела защитить вас, мальчики, хотела уберечь от всего этого… — тихо прошептала девушка сквозь слёзы. — «Хиёри, где бы ты ни была, обещаю. Я найду тебя, даже если мне предстоит убить всех, кто встанет на моём пути. Пожалуйста, только не бросай меня». — Цукиёми, я отправлюсь за Касуми, отправь мне ворона, как появишься в своём храме. — Некогда мне по храмам разгуливать, Хиёри исчезла. Сусаноо понял, что брат потерялся, его дорога исчезла из поля зрения. — Брат! Приди в себя! Ты ничем не поможешь своей возлюбленной в таком виде! Аматэрасу сейчас в шоке от того, что ты вытворил, но как только она придёт в себя, её гнев будет опасен для всех нас и для мира людей! — Господин Сусаноо прав, я пойду с тобой. Кофуку ждёт нас уже там. Отзови своего зверя и освежи разум, прежде чем искать Хиёри, — взволнованно сказал Дайкоку, получая одобрительный взгляд бога ветра. — Секки! — В руках бога появились две катаны без рукояти. — Повторяю ещё раз! Я НАЙДУ ХИЁРИ И НЕ СТАНУ ЖДАТЬ ЧУДА! — агрессивно зарычал бог, направляясь к Тантё, что, заприметив Цукиёми, великодушно спустился вниз к своему господину. Все присутствующие осознали тот факт, что Ято полностью сошёл с пути, по которому шёл всё это время. — Что он творит? Надо остановить его, даже через силу! — сдерживала порыв ярости Бишамон. — Не получится. У него в руках Юкине, который полностью поддерживает его и готов убить каждого, кто собирается навредить Цукиёми. А также у него Тэтсуо, что пробудился после вечного ада и что порвёт любого, кто собирается остановить его и священный сосуд, — категорично сказал Сусаноо, тяжело наблюдая за сложившейся картиной. — Только я и сестра в силе остановить разбушевавшийся ураган, что создал брат вокруг себя. — Что ты предлагаешь? — спросил Тэндзин, что всё это время следил за обстановкой. — Я верну в этот мир девятихвостую и попробую договориться с сестрой, не обещаю, что всё получится, но я заставлю её освободить «они», хотя это может добавить нам проблем. — Это безрассудно! Выпускать демона из заточения! Эта тварь уничтожала селения и города, а Аматэрасу-сама так и не смогла его заставить уважать себя! — констатировала факты Бишамон. — Цукиёми окончательно переродился, а это значит, что людская вера, что питала его, вновь потекла по его жилам, у лунного света появился хозяин. Сейчас Цукиёми силён как никогда, он всегда был таким, но сейчас совершенно иная ситуация. — Отец наделил его тем, чего нет у нас с тобой. Нескончаемым запасом энергии, так как он надеялся, что брат станет тем, кто будет разрешать споры между двух сторон, но Отец упустил одно, что Цукиёми может стать тем, кто этот конфликт и разведёт, — послышался из-за спины голос старшей сестры. Сусаноо и все остальные встревожено повернулись в её сторону. — Да, я была слепа, Сусаноо. Мы остановим Цукиёми, чего бы нам это ни стоило, и после того, как всё закончится, настанет время, чтобы разрешить все конфликты и разрушить стены, что выросли между нами тремя за столь длинную жизнь.***
988 г. — Нужно ли было так жестоко поступать со своими детьми? — послышался такой знакомый голос из маленькой деревянной постройки в одиноком заснеженном лесу. — Как ты говорил раньше? Ты всего лишь проводник между живыми и мёртвыми? Так вот, я хочу, чтобы от моего лица ты совершал суд над богами, может, это будет кроваво и жестоко, но я хочу, чтобы Такамагахара навсегда переродилась. — И кто тот, кто своими руками прольёт кровь и замарает божий свет горем и ужасом? — Цукиёми, но нужно подождать, пока он по-настоящему полюбит ту, которой суждено будет отдать жизнь для будущего богов. — И что от меня требуется? — Сделай так, чтобы моя дочь поверила в то, что её братья предатели. Потом воспитай сына моего, как своего, даю тебе для помощи мою шинки. Младшего заставь винить себя, пусть сердце разрывается в клочья от мысли о потере брата. А дальше ты сам поймёшь, но не смей жалеть кого-то из моих троих детей. — Как мне понять, что эта именно та девушка? — Хиёри, Ики Хиёри та, что растопит и в ту же минуту уничтожит сердце Цукиёми.***
— Спи сладким сном, Хиёри.