***
Брайану казалось, что он сошёл с ума, других логичных объяснений появлению женственного Роджера Тейлора он просто не мог найти. Ещё чуть-чуть и его мозг взорвётся, потому что так много думать за последний час вредно даже для него. Мысли метались по черепной коробке подобно назойливой мухе, бившейся о стекло, надеясь, что оно в один прекрасный момент просто растворится, и она сможет, наконец, обрести свободу. Только вот Брайан не учёл главного — стекло никуда не денется, следовательно, свобода мухе только снилась, а сам он не муха, чтобы надеяться на чудо, которое, по его скромному мнению, должно было наступить с минуты на минуту. «Не мог же Роджер в самом деле нацепить женские вещи. Или мог?» — почему-то в этот момент Мэй посчитал себя полным идиотом, раз его посетили подобные мысли, но в следующую секунду идиотом в глазах Брайана выглядел ещё и Тейлор, если он и правда сидел на той лавочке в женском обличии. В какой-то степени Брайан даже жалел, что они с Роджером никогда не были достаточно близкими друзьями, ведь в таком случае он мог бы поинтересоваться, какого чёрта в данный момент происходит. Они так и не начали общаться вне школы после того неловкого вечера на заднем дворе школы, когда оба чувствовали себя странно, но окрылённо. Когда оба испытывали необычайную лёгкость в общении, когда говорили обо всём и в то же время ни о чём. Они попращались лишь тогда, когда их начала выгонять школьная охрана; но отчего-то на том самом вечере всё и закончилось, не успев начаться. Они лишь иногда здоровались, сталкиваясь носами в рекреациях, или неловко улыбались, замечая друг друга за ланчем. И если бы их спросили, почему они не двинулись дальше, чувствуя в этом некую необходимость, они бы не смогли ответить, придумывая нелепые отговорки, говоря о каких-то глупостях, совершенно не задумываясь о настоящих причинах, которых, по факту, и не было. Под неприятную трель звонка Мэй, наконец, вернулся в реальность и принялся убирать учебники в сумку, не обращая внимания на близкого друга и соседа по парте — Джона. Его взгляд был крайне озабоченным, он видел, как его друга что-то тревожит, но не мог найти силы, чтобы спросить его об этом. Заметив немой вопрос в глазах Дикона, Брайан лишь покачал головой, будто бы говоря «расскажу всё позже», а тот мысленно поставил галочку напротив пункта «аккуратно начать об этом разговор».***
Пушистые кудри щекотали лицо, не давая в полной мере насладиться горячим кофе и парочкой круассанов, что так обожал Тейлор. В кафетерии было пусто и тихо, лишь иногда Фред издавал какой-то непонятный хлюпающий звук, отпивая горячий шоколад из бумажного стаканчика, на что Роджер недовольно закатывал глаза и отворачивался к окну, начиная считать минуты до конца первого занятия. Роджер недовольно почесал правую щёку, а затем и лоб, надеясь что это хоть немного поможет справиться с царапающимся ощущением от кончиков выжженых волос. Раньше он, наверняка, не обратил бы на это внимания, но теперь, когда волосы были аккуратно уложены и постоянно касались его лица, а не топорщились во все стороны, это начинало бесить. Сильно. В реальность друзей вернул школьный звонок, давая им понять, что сейчас сюда придут десятки людей, желающих перекусить до полноценного обеда. Роджер развалился на своём стуле, положив ноги на соседний и внимательно изучал свои ноги, укрытые тонкой алой тканью; казалось, что он был абсолютно расслаблен, но так казалось только на первый взгляд. Фредди слышал его сбитое тяжёлое дыхание и видел, как светловолосый нервно отскукивал известный лишь ему ритм пальцами по собственному колену. Тейлор нервничал, и Фред понимал причину, ему даже начало казаться, что он переборщил с этим идиотским желанием, но изменить уже ничего не было возможным. Его друг был до невозможности упрямым, а это значит что даже если Меркьюри сейчас отменит пари, то Роджер всё равно придёт завтра на учёбу в юбке. Просто потому, что он умеет отвечать за свои слова и, как никак, умеет проигрывать. Дверь в кафетерий отворилась, и в него завалилась компания мало приятных людей во главе с Полом Прентером — неприятным одноклассником из естественно-научного класса, откуда Тейлор перевёлся года полтора назад после до жути неловкого инцидента с этим самым Полом. Они медленно направились к кассе, совершенно не обращая внимания на сидящих в небольшом закутке друзей. Роджер моментально побледнел и стал походить на лист бумаги не только цветом лица, но и его выражением — безучастным и беззэмоциональным. Он придвинулся к несчастной занавеске, пытаясь слиться с ней в единое целое, чтобы проклятый Прентер его больше никогда не увидел в своей гнустной жизни. — Может, мы пойдём уже? — охрипшим от долгого молчания голосом поинтересовался Тейлор, мечтая свалить из этого помещения раньше, чем его недруг успеет повернуться. Меркьюри не ответил, он лишь продолжил буравить сутулую спину Пола ненавидящим взглядом, вспоминая все известные ему проклятья и придумывая на ходу новые. Пол за несколько секунд был проклят столько раз, что должен был сгореть заживо в тот же момент, но отчего-то продолжал нагло стоять и разглядывать сладости, что-то попутно спрашивая у работника кафетерия. Пробубнив какое-то ругательство, Фредди поднялся из-за стола и, смяв в руке стаканчик из-под горячего шоколада, кивнул Роджеру, намекая на то, что им действительно пора уходить. Тейлор следуя примеру друга, спешно натягивает чёрные лодочки на ноги и прихватывает недопитый кофе с собой. В коридоре шумно, а людей слишком много, Роджеру кажется, что сейчас все работники и ученики их немаленькой школы решили покинуть свои кабинеты, чтобы поглазеть на его позор. Воздуха становится катострафически мало, грудную клетку что-то неприятно сдавливает, отчего Родж находится на грани того, чтобы прямо здесь шлёпнуться в обморок. Видя состояние друга, Фред подхватил его под локоть и поволок на лестницу, ведущую на третий этаж, где было хоть немного, но прохладней и спокойней. Тот лишь благодарно кивнул и опустился на пол, садясь так, как истинные леди никогда бы не посмели сесть.***
Роджер позорно скрывался в туалете на третьем этаже, заперевшись в самой дальней кабинке и куря прямо в вытяжку. Он внимательно следил за датчиком пожарной сигнализации, время от времени мигающим красной точкой на потолке, и осторожно выпускал дым изо рта, наблюдая за тем, как он скрывается в отсеке вытяжки, не доходя до потолка. Он снова прогуливал. Уже второй урок подряд он не мог найти в себе силы, чтобы направиться на такие ненавистные сейчас уроки. Даже любимая история мировой культуры казалась невероятно скучной, а любимая учительница — ласковая мисс Бернан — палачом, готовым открутить тебе голову в любой момент. На самом деле парень просто не знал, как отреагирует преподавательский состав на такое его амплуа; одноклассники и школьные друзья и товарищи, возможно, посмеются или посочувствуют, но потом обязательно посмеются, по-доброму. Роджер боялся осуждения, боялся быть отвергнутым, ему почему-то казалось, что он может остаться совсем один после этих невыносимых двух недель. Ему становилось не по себе лишь от одной мысли о том, что даже Фредди может от него отвернуться. — Эй, блонди, — за дверью кабинки раздался знакомый голос, а затем Родж услышал стук костяшек пальцев о глянцевую поверхность двери, — долго ты собираешься там сидеть? Тейлор распахнул кабинку, чуть не сбив дверью Фреда с ног, тот неловко отшатнулся, удивлённо поглядел на друга, «грациозно» восседающего на бочке унитаза, закинув ногу на ногу. — Воу, а я то думал, чем ты тут занимаешься всё это время. — Продолжая оценивать обстановку, проговорил он. — Забочусь о вашем удобстве, — намекая на возможное оповещение о пожаре, хмыкнул Роджер, — и о здоровье писающих здесь людей. — Кивнув в сторону вытяжки, закончил он. — Но тут же никого нет. — Неважно. — Ловким щелчком, Тейлор отправил окурок в унитаз, отчего тот зашипел, словно дырявый шланг, и потух. — Пойдёшь на следующее занятие? — прислонившись к стене, поинтересовался Меркьюри. — Или продолжишь сидеть тут? — Пойду, наверное. — Тейлор безучастно пожал плечами, выражая полную неопределённость. По сути, так и было, он не знал, что будет дальше. — Знаешь, — начал он тихо, — я ведь даже не понимаю, чего я боюсь. И это угнетает сильнее, чем эти тряпки. — Ты боишься осуждения. — Фред подошёл к другу, смотревшему на него с полной надеждой в глазах. — Но я хочу, чтобы ты понял одну простую вещь: люди, которые действительно тебя любят никогда не станут твоими врагами после такого представления, для них совсем неважно, как ты одет, намного важнее, что ты — Роджер Тейлор — их друг и товарищ. Роджер всегда поражался способности Фреда находить нужные слова в нужный момент, и этот случай не стал исключением. Он снова попал несколькими предложениями в самую точку, успокаивая и даря ту самую надежду на счастливое будущее, которое рано или поздно наступил после окончания этой пытки. А, может быть, жизнь заиграет новыми красками гораздо раньше, кто знает? — Спасибо, — Тейлор благодарно ткнулся носом в шею Фредди, обнимая того за торс, — ты самый лучший в мире друг. — Я знаю, — засмеялся Меркьюри, поглаживая его по волосам, — я знаю.***
На следующем уроке Роджер устроил целое представление, позволяя Фреду галантно открыть ему дверь в кабинет, а затем помочь опуститься за парту, показательно краснея и отворачиваясь. По классу сразу разнеслись смешки, смысла которых он особо не понял, концентрируясь лишь на лице парса рядом и своих ощущениях — чувство дикого стыда пока не нагрянуло, а это уже был хороший знак. Миссис Грей весь урок не обращала на него никакого внимания, вызывая к доске одного за другим не самых приятных для Роджера людей, отчего тот довольно посмеивался, наблюдая за их мучениями у доски и страдальческими лицами. В какой-то степени он радовался той гениальной идее, неожиданно пришедшей в голову, когда они с Фредом выходили из туалета; сообщить преподавателю о проигрыше в пари было, конечно, не самым лучшим решением проблемы, но, по крайней мере, теперь миссис Грей не выглядела шокированной при одном взгляде на него. Даже проявила сочувствие и благородно оставляла сидеть за партой, мучая других учеников. В конце концов, ни один учебный день не может длиться вечно, а тем более сокращённый, поэтому окрылённый скорым возвращением домой Роджер счастливо топтался на крыльце школы, совершенно не зная, куда себя деть, чтобы, наконец, нацепить на ноги кроссовки. Он двинулся в сторону той самой лавочки, на которой так тупо переглядывался с Брайаном в начале дня, а потом вытащил из рюкзака белые кеды, мысленно радуясь тому, что когда-то какой-то умный человек изобрёл эту обувь. С наслаждением вытащив ноги из туфлей, он пошевелил стопой, чтобы ощутить ту приятную тянущую боль, распространявшуюся от пальцев по всей стопе, а затем от лодыжки к колену. Роджер снова не смог удержать удовлетворённый вздох, постепенно разминая уставшую ногу. В целом, настроение заметно улучшилось в сравнении с тем, что было вчера, но счастье было недолгим — Тейлор вдруг осознал, что домой ему придётся топать одному, ведь у Меркьюри стояли дополнительные по фортепьяно. Выругавшись, он запахнул лёгкое пальто, закинул ненавистные туфли на дно рюкзака и двинулся в сторону дома, надеясь, что не повстречается с каким-нибудь отморозками, любившими ошиваться в небольшом парке, который так нравился Роджеру. Напевая себе под нос какую-то малознакомую песню, он неспеша брёл по тротуарам, время от времени пиная небольшие камни, так удачно попадавших под ноги. За таким нехитрым занятием, он не заметил, как добрался до любимого сквера: там всегда было достаточно тихо, чтобы в полной мере можно было насладиться необходимым одиночеством, а чудесная аллея, раскинувшаяся под вековыми соснами выглядела как иллюстрация к какой-нибудь сказке. Тейлор, пробегаясь взглядом по пустому парку, отметил, что ему несказанно повезло оказаться здесь в полной тишине в самом начале осени, когда листья на деревьях лишь начинают своё долгое и красочное перевоплощение. Шагая по аллее, он даже не сразу обратил внимание на появление какой-то тени, следующей за ним по пятам. А когда Роджер всё-таки оборачивается на звук приближающихся шагов, становится слишком поздно — перед ним стоит Пол Прентер собственной персоной. Его губы растянулись в полуулыбке, когда он заметил округлившиеся глаза Тейлора, этот парнишка явно не ожидал столкнуться в пустом парке нос к носу с давним врагом, а сегодняшний внешний вид Роджера тем более не делал его победителем в этой схватке. — Знаешь, — Прентер сделал шаг на встречу Роджеру, чьё сердце в данную минуту пропустило несколько ударов, — я сегодня весь день думал, что это за новая девчонка щеголяет по школе и даже не обращает на меня внимание. А это оказался ты, Роджи. — От этого «Роджи» Тейлор чувствует, как в его желудке рождается неприятное чувство тошноты, настолько мерзко звучит ласковое сокращение его имени из губ этого человека. — Мне даже нравится то, что я сейчас вижу перед собой. Из тебя вышла бы восхитительная шлюха, Тейлор. А ещё лучше, если бы ты был моей персональной шлюхой. От одной подобной мысли Роджера передёрнуло, за эту минуту он успел уже миллион раз пожалеть о том, что не дождался Фреда, понадеявшись на удачу. Кто ж мог знать, что удача сегодня не на его стороне? — Развлечёмся как в старые добрые времена? — Хищно усмехнувшись, он сделал очередной шаг в сторону Роджера. Когда-то давно, года два назад, Тейлор и Прентер неплохо ладили, их, конечно, нельзя было назвать друзьями, но приятелями они были неплохими. Они общались, даже проводили время вместе, и всем вокруг казалось, что рано или поздно они переступят невидимую черту и станут хорошими друзьями. Какое-то время так думал и Роджер, но проблема была в том, что он не знал, какие на него на самом деле виды имеет Прентер. Так уж получилось, что Роджер был обладателем миловидного, кукольного лица, которым может похвастаться не каждая девушка, но может похвастаться он. Огромные умные глаза цвета самой чистой морской воды, пушистые длинные, выцвевшие на концах ресницы и заразительный громкий смех — всё это манило Пола, который с каждым новым днём убеждался в том, что Тейлор ему нравится всё больше и больше. Жизнь Роджера в тот вечер разделилась на до и после, а он, не желая видеть Прентера до конца жизни, на следующий день уже писал заявление на перевод в другой класс, навсегда вычёркивая имя бывшего товарища из своей жизни. Кто ж знал, что Прентер обозлится? Картинки унизительного предложения вновь пронеслись у Тейлора перед глазами, отчего захотелось вмазать Полу по его искажённому непонятной гримасой лицу. — Ты что забыл, чем закончился прошлый раз? — Хохотнул Роджер, понимая, что физически он намного сильнее казавшегося крупным, но лишь из-за лишнего веса Пола. — Если ты думаешь, что сможешь избежать этого как тогда, то смею тебя огорчить, блондинка. А теперь не ломайся, — он указал пальцем на дальнюю сосну, скрытую кустами можжевельника, — там есть отличное место, чтобы ты встала на колени. — В его фантазиях Роджер не раз находился перед ним в таком положении, отчего парень был уверен, что в жизни эта картина выглядела бы куда живописнее. — Сладкий, — томно протянул Тейлор обходя Пола и прижимаясь к нему со спины, — меня перед собой на коленях ты увидишь только в одном случае, когда я буду прикладывать тебя головой к тому симпатичному бордюру. — Думаешь, что сможешь сбежать, да? — Рыкнул Прентер, поворачиваясь и охватывая скользкими ладонями запястья Роджера. — Я в этом сомневаюсь. — А я нет. — Роджер и сам не знал, откуда в нём взялась вся эта грубость и уверенность в своих действиях. Но одно он знал наверняка, Прентер никогда не посмеет к нему прикоснуться. — Ты не учёл одного, милый, — он чувствовал превосходство над этим человеком, и ему это нравилось, — я знаю твои слабые места, Прентер. — А я знаю, что сегодня, наконец, поимею тебя, и в таком твоём виде это будет даже приятней. Пол не учёл одного, он ничего не знал о Роджере и его жизни, только какие-то сухие факты, которые знали все те, кто хоть раз с ним разговаривал. Он не знал, что у Тейлора невероятно сильные руки от постоянной игры на ударных; не знал, что у него отличная реакция, потому что когда-то он играл в школьной сборной по футболу; не знал, что он может запросто уложить противника на лопатки, потому что семь лет занимался какой-то восточной борьбой.Пол проиграл. Снова. Как два года назад.
Сейчас он снова довольствовался тем, что наблюдал за удаляющейся спиной Роджера, валяясь в небольшом овраге с ноющей болью в спине и вывернутой левой рукой. Что ж, похоже крошка-Тейлор ему не по зубам.***
— Это невыносимо, Фредди, — кричал парсу в трубку до смерти напуганный Роджер, — этот придурок снова пытался меня изнасиловать!