он говорит, что простил меня.
но я не могу простить себя.
Это утро Судья встречает с вымученным лицом Иакова Сида, что прислонился к камню. Она помнит всё в самых мельчайших деталях. Его слова о том, что она так нихрена и не поняла. Эта фраза заставляет её подняться на ноги и подойти к зеркалу. Иаков является Судье чаще всех. И каждый раз одно и то же. Его последние слова. – Ты. Так. Нихрена. И не поняла, – с каждым словом всё больше пронзает ненависть к себе. Каждое слово сопровождается колким тычком в зеркало. – Нихрена. Не поняла, – из глаз Судьи хлынули слёзы. Казалось, она сдаётся. Никто и никогда не видел её в настолько подавленном состоянии. Никогда. Если, конечно, исключить момент становления. Нужно признать: Судья сломлена. Сломал её последний год под землёй. Но сейчас от неё требуется лишь продолжить верно, и без лишних слов нести свой суд, свою службу Господу и Иосифу. Она собирает крупицы силы, что в ней остались. Немного, но этого хватает, чтобы кинуть взгляд в сторону маски, которая за столько лет стала её второй кожей, и молча выйти из палатки. Судья готова принять на себя удар словесными камнями от жителей деревни. Она готова, наконец, принять заслуженную казнь. Десять лет, что женщина беспрекословно верит в Отца, – всё это время она жила лишь для этого момента. Передать все знания Кармине. Дитя Раев, её крестное дитя, должна продолжить нести свет Эдема вместе с новым пастырем. А Судья должна отправиться в Ад, как и было предначертано ещё восемнадцать лет назад, в момент её приезда в округ. Женщина обнимает Иосифа на прощание, жмёт руку Капитану и вооружается своим любимым луком. Все приготовления были сделаны, прежде чем они с Карминой пересекли врата Нового Эдема. Судья видела заинтересованный взгляд свой крестницы, но Иосиф чётко расставил их план: рассказать обо всём на Могиле Инквизитора. Судью окутывает дрожь каждый раз, когда она начинает думать о том месте. И эта дрожь словно поёт некую песню. Последнюю песню Судьи. Единственное транспортное средство, которым соглашается воспользоваться Судья, оказывается лодка. Быстрее всего будет добраться до бывшей Долины именно на ней. Судья садится, Кармина же пытается завести её и плыть в нужном направлении. Взор защитницы падает на горы, которые некогда отдавали величием – теперь же за километры от них веет радиацией. Но лишь одно неизменно: пик, на котором величественно лежало мёртвое тело Иакова, всё так же воцаряется вдалеке. – Ты так нихрена и не поняла, – под нос сообщает Судья, осматривая то самое место. Кармина знает, что крёстную и округ Хоуп связывает некое тяжёлое прошлое, и не вдаётся в подробности. Пока что. «Гнев» – так встречает лодку бывшее пристанище Эдема. Здесь всё началось и закончилось. Начало и конец. Грудина предательски жжёт на месте шрамированных букв греха. Судья на секунду усмехается с того, что именно дом «Гнева» стоит на окраине. Кажется, именно здесь садился вертолёт, и только сейчас она понимает всю ироничность её пути. Бог знал. Всё. С самого начала. Знал и смеялся над ней. Виднеется Мост Слёз. Судья накидывает капюшон, который хорошо прикрывает её волосы и лицо. Рыжая копна волос закрыта, остаётся видным лишь хвост, некогда окрашенный в белый. Женщину передёрнуло при воспоминаниях о краске. О том, зачем она сменила цвет волос. Её здесь могут узнать. Ей не хочется этого, ведь Судья знает, что, как минимум, Джером и Грейс живы. Она не та, кого они знали. Она не та, кем они её считали. Она не герой. Лодка затихает, и Судья ступает на землю Холланд. Здесь им нужно быть аккуратнее, ведь полчища саранчи из рейдеров всё ещё населяют эту местность. Именно сюда в первую очередь направил её Датч. И кто же знал, что именно Долина станет одним из любимейших мест помощницы шерифа. Здесь ей было спокойнее всего. Не было волков, ангелов, были лишь Верные на самолётах, от которых можно было скрыться в лесу. Теперь же здесь всё выжжено. Бомбы решили иначе. Они преобразили всё… – Это Склад этанола. Мама говорит, что раньше здесь были сады и завод по переработке яблок, – отзывается Кармина где-то из-за спины, когда они проходят бывшие сады. – Здесь было большое яблоко, – сообщает Судья, указывая на местность перед этим самым складом. – Чуть дальше, вверх по холму, дом Рэй-Рэй. Там я нашла чудесного пса. Бумер. Упокой Господь его душу, – Бог даёт ей силы говорить. Бог даёт ей силы латать своё сердце. Всё здесь напоминает Судье о прошлом. Глядя на выцветшие билборды, она невольно произносит в своей голове: «Мы любим тебя, и мы примем тебя». После того, как помощница вонзила нож в Иоанна, тот стал ещё больше любим его послушниками. Они даже украсили эти самые билборды, а помощница ещё долго смотрела на них с отвращением. Всё поменялось. Кардинально. Именно годы, проведённые в бункере, протягивают ей такие плоды сейчас. Знакомая дорога между равнин даётся Судье сложнее. Не из-за нагрузки, а потому что впереди начинает виднеться то самое место. Место, куда направил их Иосиф. – Могила Инквизитора, – уверенно сообщает Судья, сбрасывая капюшон, когда они поднимаются на холм. Здесь их никто не увидит. Никто не увидит стыда на её лице. Они встретили лишь некую женщину Селену, которая твердила что-то про аптечку, но Кармина пообещала просто занести её в «Процветание», если та будет найдена, и женщина соглашается. – Иоанн Сид, – Судья останавливается у ракетной шахты. Его имя даётся ей легко по той причине, что оно публичное. Оно для паствы. – Креститель Долины Холланд. Инквизитор, если так угодно, – Судья обходит шахту, останавливаясь у лестницы. – Он мог разгадать тебя, узнать твой самый страшный грех. А после даровал тебе освобождение. И именно это место стало его могилой. Вход в бункер оказался забаррикадирован. Кому как не Судье об этом знать. В день смерти Инквизитора она лично подорвала вход в этот бункер, но об этом ей ещё предстояло рассказать. – Нужно прыгать. Другого выхода просто нет, Кармина, – произносит Судья, разглядывая шахту под ногами. Там лишь пустота. Пустота и скелет динозавра, который младший Сид притащил из давней экспедиции. Судья вновь содрогается от воспоминаний. А ведь это мелочь, впереди предстояло рассказать куда больше. – Нельзя просто… – Кармина не успевает договорить, как Судья сбрасывает с себя тяжёлое одеяние Эдема, оставшись в лёгкой майке. – Нельзя, – словно подытоживая действия Судьи, произносит дочь Раев. Женщина успевает лишь кивнуть своей крестнице, как тут же скрывается из её поля зрения в ракетной шахте. Она уже проделывала эти фокусы, когда спасалась сама, когда пыталась спасти Хадсон… Именно этот бункер для неё выступал в качестве второго дома, поэтому провести Кармину здесь не представляло никакой сложности. Судья выплывает на ближайшую балку, ожидая Кармину. – Нам сюда, – кличет Судья, когда Кармина всё же решается на прыжок. К счастью, она захватила лук, который оставила женщина у самого края. Ведь кто знает, что их поджидает в уже Богом забытом бункере. Судья подаёт руку Кармине и тут же направляется вглубь бункера, не дожидаясь готовности подростка. Женщина чувствует себя в своей тарелке, следуя по коридорам. Их приветствует уровень D седьмого этажа, который, нужно заметить, покрылся ржавчиной от столь близкого контакта с водой. Они проходят мимо носителей, которые уничтожала рыжеволосая в своё время. Женщина останавливается на мгновение, касаясь рукой записки, приклеенной наспех к одной из панелей. – Коллапс наступил, а мы ещё не готовы, – читает тихо Судья, сминая записку в руке. – И это всё моя вина, – грустная улыбка на лице в сторону Кармины, и записка оказывается под их ногами, растворяя чернила в воде. – Мы уже на Могиле Инквизитора, – за спиной Судья слышит голос Кармины. – Куда мы идём? – В его пристанище, – кратко сообщает женщина, продолжая путь. Они достигают лестницы. Их приветствует шестой этаж, где, в своё время, находилась Хадсон, а теперь собаки. Именно такой вывод делает Судья, слыша бешеный лай. Она отводит Кармину за свою спину и становится в оборонительную позицию. Слух её не подвёл – уже через считанные секунды на горизонте появляются две дворняги. Судья понятия не имеет, чем они питались всё это время, да и, честно говоря, ей плевать, ведь уже через четыре секунды их пронзает две стрелы, выпущенные друг за другом. – Чисто, – сообщает Судья, продолжая путь. Несколько этажей дались им проще и были пройдены в полнейшей тишине, пока в уголке глаза Судьи не начинает преобладать тёмно-красный цвет. Она понимает, что они уже близко. Она понимает, что волю эмоциям давать нельзя. Только не здесь. «Ты можешь прекратить всё это прямо сейчас, помощница. Просто скажи то, что я хочу услышать» – Его голос пронзает словно нож. Его руки вновь охватывают её горло. Она задыхается. – Да! Да! Твою мать, да! – Судья кричит в пустоту, а Кармина держится в стороне. – Ты мёртв, так что просто дай мне рассказать свою историю и спокойно отправиться на покой. Подросток не комментирует происходящее, да и, кажется, это не нужно. Кармина узнает всё. Выйдя из дверей красной комнаты, они проходят несколько спальных помещений и столовую. Столовая, у которой она замирает. «Гнев, Гордыня, Зависть, но, мне кажется, здесь прячется что-то ещё. Что-то, что ты старательно прячешь, помощница», – Дрожь по коленям от того, что их касаются татуированные пальцы. Он вытаскивал из неё признания. Одно за другим. Словно щипцами рвал душу, после проникая в неё. – Нам сюда, – отбросив воспоминания, Судья отворяет перед собой двери кабинета Иоанна. Его пристанище. Казалось, здесь навсегда застыл запах его одеколона и сигарет. Пепельница покрылась приличным слоем пыли. Судя по всему, послушники не решались сюда зайти. И она понимает. Судья бросает взгляд на кресло Крестителя. На его спинку накинуто пыльное пальто. С самолётиками. На её лице появляется мягкая улыбка, и она садится, накидывая пальто себе на плечи. Ей плевать на то, что на нём. Ей тепло. Теперь тепло. Кармина осматривается и садится напротив, пока Судья распускает рыжую косу, немного просушивая волосы. – Я начну с самого начала. Когда ещё можно было просто уйти. Уйти от всего этого груза и крови на моих руках. Меня зовут Эйприл Броди, и я начну с Санта-Моники.