exodus

наколи мне белого голубя между цитат "я сегодня хочу с тобой так переспать".

ДЕНЬ. 24

Голубые глаза утопают в щёлочи. Растворяются, не оставляя ни следа о том, что они видели на поверхности. Те чудесные птицы; момент, когда Бумер сделал тройное сальто в погоне за обычной палочкой; кровавые следы в реке Хенбейн и образ блондинки с отрастающими рыжими корнями волос. Всё это теперь не значит ничего. Воспоминания стёрты. Глаза сожжены. – Надеюсь, ты когда-нибудь испытаешь ту же пустоту, что и я сейчас, – тихо шепчет Эйприл, сидя на коленях в пред. душевой зоне, наблюдая за тем, как остатки тела Марка постепенно расщепляются вторым набором кислот. – Ты убила моего брата. Он единственный человек, не видевший во мне монстра. А ты просто отрубила ему голову, помощница. И кто здесь настоящий монстр? – Иоанн нависает сверху, опирается на дверной косяк, также наблюдая за этим зрелищем. – Марк не заслужил такой смерти. – Иаков тоже. Эйприл поднимается, оказавшись в плену общества Вестника Долины Холланд. Два дня назад этот самый человек решил что-то сделать с комнатой Датча, но для этого необходимо было что-то сделать с разлагающимся телом. И он придумал. Придумал странный план, который нашёл своё воплощение, благодаря кислотам, которые, к невероятному везению Сида, лежали в кладовой. Эйприл на долю секунды хватил интерес, для чего они располагались в бункере, однако позже… Что же, вчера был первый день. Первый день, когда девушка наблюдала за тем, как и без того разлагающееся тело увяло в разы. Благодаря первому набору кислот. Сегодня второй. Финальный. – Откуда у тебя такие познания в химии? – Шепчет Эйприл, всё так же находясь в ловушке татуированного тела, которое стояло в проходе. – Это всё знакомства, – Иоанн лишь маниакально улыбнулся. Где-то за спиной у Эйприл пробежала дрожь, как и каждый раз, когда Иоанн упоминал про свои «знакомства». Это автоматически переносило её к его признанию. Последнее, о чём ей хотелось думать, оставаясь с этим человеком наедине.

ДЕНЬ. 32

Душевая была полностью отмыта. Запах свежей краски полностью выветрился из бывшей комнаты Датча. Краска у старожилы острова была лишь тёмно-зелёной и белой. Выбор пал, конечно же, на первую. – Что ты делаешь? – Иоанн заглянул в комнату в тот момент, когда Эйприл перебирала вещи, которые сам Вестник посчитал лишними и хотел отправить в кладовую. – Ищу… что-нибудь, – кратко сообщает девушка, посмотрев на вошедшего. – Что-нибудь? – Он слегка улыбается, присев рядом на корточки. – Да. Просто… Я всё думаю о моменте, когда мы перестанем ощущать реальность. Время. Я знаю о том, что мы провели здесь тридцать два дня лишь по собственным подсчётам. – Они соответствуют действительности. Я веду отсчёт на настенном календаре этого года и в блокноте на ноутбуке Ричарда. – За семь лет генератор может сломаться или ноутбук. Не думал об этом? – На лице Эйприл проскальзывает улыбка, когда наручники, которыми месяц назад её сковали в этой самой комнате, оказываются в руках. – И что ты хочешь? – Иоанн с усмешкой смотрит на девушку, расслабленно потирая собственную бороду. – Хочу привнести немного дизайнерского решения в эти стены. Эйприл поднимается и подходит к стене, где ещё совсем недавно стоял один из ящиков провианта. Сейчас его, как и остальную мебель, помимо кровати и шкафа, она и Иоанн оттащили в «штаб», ремонтом которого решили заняться позже. Девушка садится у стены, протягивает к ней руку и выскабливает чёткую полосу наконечником одного наручника. Ещё одну рядом. Третью и четвёртую далее. И пятую, которая перечёркивала предыдущие по диагонали. – Могла ли ты когда-то предположить, что будешь чеканить отметины на стене, словно ты осуждена за преступление? – Эйприл чувствует, как обладатель голоса перемещается по комнате и встаёт ровно за её спиной. – Не проще ли использовать ручку и бумагу? Мы не в древности. Они лежат в «штабе». – Мне так будет удобнее. Словно напоминание. – Что застряла со мной? – Тембр голоса Иоанна становится ниже, что заставляет Эйприл застыть в мгновении, хаотично хлопая глазами, смотря на десять дней своего пребывания под землёй. – Нет. О том, что миру пришёл конец. И отчасти это моя вина. – Верно, – голос бункерного Дьявола растворяется в пугающей тишине. Когда Эйприл всё же решается взглянуть страху в глаза, оказывается, что Иоанн покинул комнату.

ДЕНЬ. 44

– Скажи, помощница, – вилка накалывает несколько бобов и подносит их ко рту, слегка задевая нависшие усы, – как часто ты думала о своём муже за время нахождения в нашем округе? – Четыре? – Голова Эйприл слегка наклонилась, когда она подняла ногу на стул и обняла её. – Ага, – бывший Вестник одобрительно кивает. – А где кольцо? – В Санта-Монике, – девушка подносит стакан с водой ко рту, слегка сжав губы. – Что за четыре раза? – У нас допрос? – Можешь считать так. Но это наш последний разговор перед тем, как я пойду переделывать штаб. Броди отставляет стакан, поднимает вторую ногу и ложится на свои колени. Она замечает взгляд Иоанна. Он изучающий, выжидающий. Словно Креститель так и ждал момента, когда она скажет что-то неподобающее для его образа жизни. И тогда на её теле может быть высечен ещё один грех. Она ничего не сможет сделать. – Четыре, если не считать мелочных. Во взглядах. В каких-то мимолётных фразах или ещё чём-то. – Понимаю, – Иоанн Сид отставляет от себя тарелку, подпирает свою голову руками и продолжает смотреть. – Уиллис Хантли, – шепчет девушка, когда отводит взгляд на стол. – Мы встретились во время моего перемещения в регион твоего брата. Меня отправили окольным путём, и чёрт меня дёрнул принять его сигнал. – ЦРУ-шник? – Да, – Эйприл кивает. – У него была операция, в которой была необходима моя помощь по поимке и устранению некого человека, которого он называл ЕГО, – Эйприл прерывается и слегка вздрагивает, когда по столу раздаётся резкий хлопок. – Знаешь, сколько мы гадали: кто же это сделал? Я думал, что в этот момент ты уже была в Уайттеле и не причастна к этому. Боже, помощница, – это… улыбка на лице Иоанна? – Никто не решился помочь этому патриоту, кроме тебя, да? – Похоже на то, – она разводит руками. – В любом случае, он предложил выпить чаю, когда мы со всем разобрались. И… мы разговорились, – минутная улыбка сменяется смутой на дамском лице, а взгляд то и дело цепляется за какие-то статичные предметы. – Он… он хреновый агент, ведь чай сменился алкоголем, и Уиллис рассказал мне то, что, как мне показалось, не должен был. Всё началось со сравнения с американцем из Кирата. – Тибет? – Возможно. Я точно не знаю. Он сравнил меня с этим парнем по любопытству и готовности пойти на всё, ради информации. Он не учёл одного: информация мне не была нужна. Всё что мне нужно, – она делает осечку, –… было нужно – это засадить вас за решётку. Хантли отказался помогать. – Тот американец – твой муж? – Взгляд Иоанна словно наливается любопытством. Он подмечает только те детали, которые ему были важны. – Нет. Мы разговорились о том парне, и тогда Уиллис сказал, что уже испытывал подобное чувство. Дежавю. Когда разговаривал с тем американцем и видел в нём… Видел в нём «пацана, что зачистил Рук Айленд». От пиратов, – последние слова она произносит шёпотом. – Джейсон, – буквально выкрикивает Иоанн, резко встав. – Точно, Рук Айленд, я ведь изучил его дело, прежде чем отказаться. И там, по словам Джейсона, были пираты. – Да. В общем-то Хантли заставил меня вспомнить тот ужасный год, что я буквально прожила в судах и на вечных допросах. Он рассказал о Рук Айленде, о том, что всё, что Джейсон рассказывал, – чистая правда. Эйприл наблюдала за тем, как Иоанн тащит стул, на котором ещё недавно сидел, в её сторону. Он ставит его по правую сторону от девушки и садится, откинувшись на спинку этого стула. Она же лишь наблюдает, сильнее поджав ноги. – Не считаешь это забавным? – Иоанн подглаживает бороду в момент, когда взгляд Эйприл пересекается с его. – Что именно? – Хотя бы символичность твоего прозвища и название островов? – Салага-а-а*, – тянет Эйприл, наконец, улыбнувшись. – Да. Ты прав. Символично. Эйприл в очередной раз отмечает, насколько близко проходила линия её судьбы с линией Джейсона. Если они и были созданы друг для друга, то сейчас у Бога на девушку были другие планы. Иначе как объяснить всё это представление под землёй? – А второй? – Иоанн слегка улыбается, притянув к себе стакан с водой, из которого Броди отпивала несколько минут назад. – За три дня до последнего заточения у твоего брата я познакомилась с Хёрком. – Со старшим? – С младшим, – Эйприл вновь поджимает губы, отводя взгляд от Иоанна. – Он, в свою очередь, познакомил меня с Акулой. Думаю, ты знаешь, что, если эти двое встречаются, грандиозной вечеринки не избежать. – Допустим, – Сид, как и полагалось персоне с репутацией человека, способного вытащить любую информацию из человека, казалось, подмечал каждое слово Эйприл. Каждое. Он словно записывал их в невидимый блокнот, чтобы позже ткнуть её лицом в её же дерьмо. – Мы встретились в доме где-то на окраине Уайттела и Хенбейна. Акула устроил нам концерт, а Хёрк… он перепил. Начал нести чушь и посвятил меня в орден тату-братьев… и теперь сестёр, увидев небольшого голубя. – Под рёбрами, – шепчет Иоанн, понимая, что эти знания непременно заденут его собеседницу. – Да. Было жарко, моя рубашка открыла этот участок кожи, так что… – Эйприл невольно касается того самого места, где располагалось тату. – Я спросила: кто входил в этот, так называемый орден. – И кто же? – Некий Джек, А…Аджай, – это имя девушка произносит с вопросительной интонацией, по той причине, что не уверена в его правильности. Подобное тяжело запомнить. – И… Джейсон. У меня триггер на это имя, по понятным причинам, и я попросила рассказать о каждом. – Он рассказал? – Показал, – шепчет Эйприл, хаотично хлопая глазами. – На одной руке у Хёрка был он сам и какой-то парень, на спине со вторым. На груди, где-то на уровне сердца лицо Хёрка, а рядом моего мужа. Представь моё удивление. – У Джейсона тоже был голубь? – Кажется, эта тема заинтересовала Вестника больше, чем любая часть повествования Эйприл до этого момента, ведь он придвинул стул и сам придвинулся ближе. – Да. То есть… На момент знакомства с Хёрком нет. Как я поняла из его истории, пересеклись они всё там же. На Рук Айленде. Там Джейсон набил себе множество тату по обычаям местных племён. А голубя уже после последнего суда. Вместе со мной. Как знак освобождения. Этот день проносится перед юными женскими глазами с некой болью, отдающейся где-то в душе. С этого всё и началось. С этого начались те безумства, которые позволили окончательной точке в их отношениях встать. И голубь сейчас для Эйприл вовсе не знак свободы, а знак впустую потраченных лет. – Интересно, как всё крутится вокруг твоего муженька, – Иоанн подпирает свою голову двумя кулаками. – Может быть, – Эйприл следует его примеру и садится в похожее положение. – Третий раз был на цирке, что вы устроили в палатках. Для необращённых. Когда я закрыла глаза, слушая приторный голос вашего лидера… Я вспомнила квартиру и то, как она была обустроена. И, конечно, того, с кем её делила. – Четвёртый? – Иоанн хмурится, переводя тему. – Когда увидела ядерный гриб. Точнее, когда ты рассказал о… причинах, – в последнем слове больше преобладает вопрос. Девушка не хочет больше поднимать эту тему, но и обходить её всецело тоже. – Наверное, только в этот момент я полностью осознала, что вся Америка в огне, а не только этот оплот Надежды. – Интересно-о, – по-змеиному шипит Иоанн. Заметив реакцию девушки, на долю секунды на его лице можно заметить усмешку, которая сменяется неподдельным интересном. – Раздевайся, – в его глазах загорается огонёк. – Прости? – Непонимание на лице Эйприл не заставляет себя ждать. Похоже не то, что было ранее, у рухнувших букв. Иоанн Сид не посвящает девушку в свои планы встаёт и уходит. В действительности покидает столовую. Эйприл уводит свой взгляд в правую сторону комнаты, а затем в левую. Она вновь не понимает, что в голове у этого Дьявола. Он мог задумать всё, что угодно. Броди мимолётом заметила несколько трупов при побеге из бункера Сида младшего. Она слышит звуки падения металла, копошения, и понимает, что это не сулит ничего хорошего. Встаёт, чтобы закрыться в той комнате, которую Сид выделил лично для неё. Но не успевает. Иоанн преграждает путь. – Я же попросил раздеться, – мужчина проходит мимо, складывая непонятное для неё содержимое рук на обеденный стол. – И зачем? – Её прерывает звук жужжания. И в момент, когда Иоанн поворачивается лицом к девушке. Тату-машинка и папка с делом. – От-откуда у Датча тату-машинка? – Ты видела тату на теле Ричарда? – Вестник хлопает по столу, от чего Эйприл послушно следует к нему. – Да, несколько, – девушка запрыгивает на стол. Из-за человеческого любопытства. – Знаешь, кто их сделал? – Ты, – ядовито шепчет Броди. – Да. Как я уже говорил, Ричард был своеобразным нейтралитетом. До определённых событий. Я набил ему несколько тату, – холодная рука Иоанна касается тела девушки в момент, когда он же и приподнимает её майку. – Оставил эту старую машинку здесь. Ушёл, – вновь жужжание машинки раздаётся по всей комнате. – Вернуться не получилось, ведь на утро Ричард уже стоял на другой стороне, а мы были объявлены врагами этого округа. Или, как выразился шериф, всей Америки. – А это? – Эйприл откидывается на стол, придерживая майку. Она понимает, что сбирается сделать Сид. Она понимает и не возражает. Локти подпирают тело девушки, взглядом же она указывает на папку, которая появилась в помещении одновременно с машинкой. – Ты знала, что у твоего мужа была шизофрения, помощница? Голос Иоанна Сида, казалось, слился с пугающим звуком инструмента в его руках. Эйприл закрывает глаза, словно игнорируя внешние угрозы. Это панцирь, который её защищал. Это единственное, что спасало её в последние несколько лет. Знала ли она о том, о чём говорил Иоанн? Догадывалась. Джейсон не делился с ней многим, но не замечать очевидного… Эйприл просто не могла. – Это досье – одно из двадцати двух, что я оставил у Ричарда, – мужской голос проникает в неё вновь, одновременно с болью от иглы, прокалывающей кожу. – И вот тебе совпадение, достойное Божественного Замысла. Одно из этих дел на твоего муженька. – Зачем оно тебе? – Дело, от которого я отказался в пользу проекта «Врата Эдема». Да и есть за мной небольшой грешок в том, что люблю спустя долгое время узнавать, что стало с теми, за чьи дела я не взялся. Эйприл затихает, стараясь не смотреть на Иоанна. Но информация и её незнания тянут. Не тату, что бьёт бородач. Честно говоря, ей плевать, какими новыми сектантскими знаками он забьёт женское тело. Информация о муже. Пусть и бывшем. Быть может, знания помогут ей вытеснить вину за то, что Джейсон сейчас лежит где-то в Санта-Монике, у погибели в руках? – Как проявлялась шизофрения? – Зелёные глаза, наконец, решаются встретиться с голубыми. – Он рассказывал своему психологу перед судом, что на том острове он словно забрал себе жизнь главного пирата. Его душу, – Иоанн возвращается к тату. – Она назвала то, что Джейсон поведал дальше шизофренией. Я бы назвал это раздвоением личности. Наблюдала у него когда-нибудь такое? – Нет. Да! Да! Да! Чёрт возьми. Она слишком часто замечала у Джейсона не просто перепады настроения, а… Его словно подменяли. Он вёл себя иначе. И именно в эти моменты, чаще всего, рассуждал о безумии. – Безумие – это хаотичное повторение одного и того же действия. Раз за разом. В надежде на изменение. – Что? – Эйприл поджимает губы, смотря на то, как Иоанн откладывает тату-машинку. – Рита Браун, – Иоанн пожимает плечами. – Это же говорил твой дражайший супруг. Как мантру. – Как и то, то в Миссури не бывает ураганов. Эйприл собирается встать, хотя бы посмотреть на то, что в итоге получилось у мастера (хотя и сверху открывался прекрасный вид на голубя, который был расположен параллельно правостороннему, и цитату, которую прочесть не выдавалось возможным), но Иоанн преградил ей путь, буквально нависнув сверху. – Я видел, как Дух спустился на Него с неба, – вытатуированные сектантскими символами руки становятся рядом с женскими чистыми руками. Одна из них несколькими мгновениями позже подтянет Эйприл за талию ближе к мужскому телу, – словно Голубь, – шепчет на ухо этот Дьявольский голос. – И остался на Нём. ** – Отпусти, – дыхание Броди сбилось в момент приближения. Или в момент, когда она почувствовала колючую бороду, которая касалась её шеи. – Не посмею. Та же огрубевшая от условий бункера борода касается женского плеча, позволив майке спасть с него. Губы, слегка увлаженные Иоанном ранее, касаются этого самого плеча, плавно переходя к ложбинке у ключицы. Дыхание Эйприл постепенно становится лишь горячее, учащается настолько, что она перестаёт контролировать собственный эмоции и даже не замечает, что уже давно перестала отталкивать от себя мужское тело, перестала убирать его руки со своей талии. Перестала. Вновь поддалась искушению змея? Возможно. Но это именно то, чего она боялась все эти сорок четыре дня. Майка окончательно слетает, оказавшись где-то на полу между спортивным лифом Эйприл и растянутой синей кофтой Иоанна. Вестник смотрел на неё с вожделением, она видела, как его взгляд метался от её губ и ниже. Самое неприятное во всей этой сумбурной ситуации – дело Джейсона, которое упало между вещей, сброшенных пленниками бункера ранее. И фотография, которая выпадает из личного дела. – Стой, – девушка пытается хоть немного перевести дыхание. – Стой. – Нет, – вторит Иоанн, глядя ей в глаза, но на деле казалось, будто в душу. Его рука, вытатуированная грехами на латыни, касается подбородка Эйприл, притягивая к себе. С напором. И силой, которую она чувствует. Этот грубый поцелуй сеет в ней большее зерно смуты. Эйприл всё больше ловит себя на мысли, что желает всё то, что происходило сейчас. Как в тот вечер на острове Отца. Это ли не главное звено? Звено, что постепенно сменяет частичку ненависти на необъяснимое чувство подчинения. Так и работала секта? Целиком и полностью она сейчас желала отдать себя на растерзание этому хищнику. Эйприл хотела его. Хотела даже прошептать «да» на ухо Иоанна Сида, однако понимала, как он воспримет это. Девушка не успевает заметить, как из одежды на ней не остаётся ничего, кроме носков, которые Иоанн сегодня утром нашёл для неё. А на нём… Что же, теперь, в отличии от вечера в Грехе, она, наконец, могла рассмотреть то, что при еле проступающим свете Луны было незаметно. Например, два голубя под рёбрами Иоанна. Забавно. Девушка приглушённо выдыхает, когда серые тренировочные штаны оказываются приспущены. Всё ещё опираясь на стол, Иоанн прикусывает женское ухо, проникнув в неё. Словно овладевая каждой клеточкой её тела, он всё больше притягивал Эйприл. Как магнит? Возможно. Девушка вскрикивает. То, чего она не позволяла себе в доме греха. Здесь никто не услышит и не осудит её за то, что она делает. Ещё один приглушённый стон раздаётся в момент, когда губы Иоанна вновь касаются женских, а его грубые руки сжимают бёдра Броди. Ещё мгновение. Она успевает ухватиться за плечи, которые сейчас служили её укрытием от внешнего мира. И… развязка. Она настигает обоих участников с периодичностью в несколько секунд. ___________________ *Rookie – салага, новичок. Прозвище помощника/цы в ФК5 Rook Islands – Острова Рук. Место действия ФК 3 ** Евангелие от Иоанна 1:32