Шесть монет

      Юри в который раз тщетно всмотрелся в страницы лежащей на коленях книги: строчки плясали перед глазами от волнения и, сколько бы он не пытался, смысл прочитанного ускользал от него. Впрочем, он сюда и не читать пришёл. Мысли вновь вернулись к безрассудной и жутковатой идее спасти умершую девочку.       — Эх, хорошо сегодня, — протянул Виктор, откидываясь на деревянную спинку скамейки и подставляя бледное лицо скупым ласкам солнца. — «В саду горит костёр рябины красной…» — и, спустя мгновение произносит: — Сыграем в города? Петербург. Давай, Юри.       — Мы здесь не за этим.       — И? — не унимается болтливый призрак. — Она быстрее не появится от тишины вокруг. Нам нужно чем-то заняться. Расскажи мне о себе. У тебя есть девушка?       — Нет.       — А бывшая девушка? — очередной вопрос.       — Без комментариев.       — Хорошо, — вздыхает Виктор. — Тогда поговорим обо мне. Моей первой девушкой…       Юри вновь склоняется над книгой, стараясь не думать о всех девушках и не девушках Виктора, коих, по информации из соц. сетей, было несчётное множество. Желая лучше узнать призрака, он провёл целый вечер, изучая статьи в интернете и листая старые новостные ленты Никифорова. Фотографии золотых медалей, толп ликующих поклонников и отрывков из выступлений перемежались с более откровенными фотографиями, на которых Виктор позировал, хвастаясь своей красотой. В общем, Виктор Никифоров был современной дивой, и мог ли Юри винить его за это?       Что-то меняется в атмосфере, заставляя юношу поднять взгляд.       — Ты пришёл со мной поиграть?       Невинный вопрос, от которого тем не менее вдоль позвоночника пробегает волна леденящей дрожи. Остаться на месте и не убежать, как в прошлый раз, помогает только присутствие Виктора. Не это ли ирония момента: искать поддержки у одного призрака, стараясь поговорить с другим? Когда-нибудь он посмеётся, ну а пока он просто кивает, стараясь собраться с мыслями, и рассматривает девочку.       Та же хрупкая фигура и большие васильковые глаза. В руках, вместо куклы, плюшевый медвежонок.       — Эм… У тебя новая игрушка? — глупый вопрос, но Юри благодарен уже за то, что вообще может говорить связно.       — Да! — лицо девочки вспыхивает улыбкой. — Теперь у меня есть медвежонок Тедди, я нашла его под большим деревом. Там иногда появляются игрушки, и я могу с ними играть. Тебе нравится мишка? Можешь его взять, — малышка тянет вперед игрушку.       Медведь, чья тряпичная плоть соткана из родительской боли и горечи разбитых надежд. Такой же инородный здесь, в тихом вечернем парке, как и сама девочка. Неправильность всего происходящего гложет.       — Я возьму, если ты не против, — приходит на помощь Виктор. — Это очень красивый медведь! Наверное, самый красивый из тех, что я видел. Кстати, меня зовут Виктор, а этот парень — Юри. А ты у нас кто, красавица?       — Таня, — представляется девочка и вновь поворачивается к Юри. — Я потеряла маму. Ты мне поможешь?       Знать бы ещё как. Юри бросает короткий взволнованный взгляд на Виктора, прося совета, но тот лишь в ответ пожимает плечами: мол, давай сам дальше. И что делать? Он в принципе не может отвести девочку к родителям. Это неверный путь. Нужно придумать что-то другое.       — Маму? — аккуратно спрашивает он. — Прости, но я не видел твою маму. Ты была с ней? Может быть, мы найдем твою бабушку тогда? Дедушку?       — Бабушки нет, — печально вздыхает Таня. — Ангелы забрали её на небеса, так сказала мама. Она была хорошей и часто играла со мной, мне без неё скучно.       — Она и сейчас играет. В прятки, — Юри самому страшно от своих слов, но он не может остановиться. Словно подняли шлюз, и слова льются из него потоком. Лишь бы разорвать этот порочный круг смерти, дать надежду на спасение. — Просто она очень хорошо спряталась. Но знаешь, я её видел и она очень переживала, что ты её ещё не нашла. Она очень ждёт тебя, — две пары синих глаз смотрят с равным изумлением, но Юри продолжает: — Пойдём, мы должны её найти. Я в тебя верю.       Девочка кивает, и следующие минут десять они бегают невдалеке от скамейки, заглядывая за кусты и деревья.       — Нашла! — громкий вскрик привлекает внимание. Таня счастливо смеётся и указывает куда-то вперед. — Нашла! Смотрите, это моя бабушка!       — Это просто блики света… — тихо отзывается Виктор, растерянно всматриваясь вперёд. Он так напряжён, что Юри просто физически ощущает исходящую от него энергию. — Просто лучи, падающие на землю.       — Ты смогла, я знал! — Юри опускается рядом с девочкой. Хочется её обнять, приласкать, но он не может и вместо этого так же смотрит в указанном направлении. Пусть это просто невинная игра света заплутавших в кроне дерева лучей, но если малышка видит так выход… — Ступай.       Тане не нужно повторять. Словно быстрая птичка, она упорхнула с места, остановившись только один раз, чтобы крикнуть прощальное спасибо, и исчезает в рассеянном свете заходящего солнца. Буквально.       Юри так и остаётся стоять на коленях, потрясённо смотря вслед.       — Серьёзно? Всё так просто?       Недовольный голос Виктора выводит из транса. Юри поднимается, отряхивая одежду, и идет к лавке.       — Она поверила, Виктор. «Народ, ходящий во тьме, увидит свет великий».       Некоторое время они сидят молча. Виктор ушёл в свои мысли, и Юри решил его не беспокоить. Да и что говорить? Как и чем объяснить, что девочке он помог, а Виктору нет? Юри слишком устал, чтобы сейчас думать ещё и об этом.       — Сходим на мою могилу, — звучит скорее как утверждение, нежели вопрос. Виктор поднимается, оглядываясь на Юри. — Пойдём. Может, я тоже там что-то увижу. А даже если и нет, то просто прогуляемся.       — По кладбищу? Так себе предложение, — Юри слегка ёжится только от одной картинки: он мило гуляет с призраком среди могил и крестов, любуясь резными оградками.       — Да ладно тебе. У нас даже туристов по кладбищу водят. Хочешь увидеть могилу непревзойденного Виктора Никифорова? Может быть, няни Пушкина? Или прославленного Александра Блока? Шепни на ушко, я отведу.       — Спасибо, думаю могилы Никифорова вполне хватит, — Юри также встаёт, прихватывая с лавки рюкзак. — Время позднее, мне потом ещё в общагу добираться.

ღღღ

      Сторож смотрит на него неодобрительно, что-то ворча о позднем времени и закрытии. Юри же делает большие глаза и умоляет пропустить его ненадолго. Он фанат несравненного Никифорова, проездом в Питере, и он просто не может не отдать дань уважения великому олимпийцу! Сторож смягчается, предупреждает только, что до закрытия минут двадцать. Юри уверяет, что ему хватит.       Кладбище большое и, как сказал Виктор, самое древнее в Санкт-Петербурге. Ступая по витым тенистым аллеям, Юри испытывает страх и трепет. Возможно, тут и гуляют странные туристы, но он, Юри, медиум, и прогулка по кладбищу не вызывает в нём энтузиазма. Кажется, что в любой момент раздастся скрежет дерева и замогильный голос скажет: «Юури-и-и…» Чтобы отвлечься, он сосредотачивается на идущем впереди мужчине. И если в студгородке Виктор казался старшекурсником, то сейчас Юри осознаёт разницу: широкие плечи, уверенная походка и серьёзный, пронизывающий холодом отчуждения взгляд не оставляют сомнения.       — Вот, — Виктор останавливается перед оградой и чуть сторонится, пропуская Юри. — Как тебе? Я хорош?       Небольшая площадка в сени древних вязов и раскидистых лип, по периметру — узкие лавочки, а в центре… Юри не может оторвать восхищённого взгляда от массивного надгробия: цельный кусок серого гранита постепенно обретает изящную форму, превращаясь в мужской силуэт. Юри видит атлетический торс, прямую линию плеч с тонким рисунком ткани и взнесенные к небу руки, застывшие в вечной мольбе.       — Это, — он оглядывается на Виктора. — Это «Stammi vicino»! Твоя последняя программа.       Никифоров лишь кивает, подтверждая, и устраивается на одной из лавочек, позволяя Юри восторгаться шедевром.       — Невероятно! — Юри легко касается каменного лица, повторяя самыми кончиками пальцев плавный изгиб высоких скул. Каждая линия выверена и гармонирует с остальными. Кажется, сожми он это лицо руками, приподними за острый подбородок, и Виктор оживет, вдохнёт полной грудью, позволив недвижному сердцу забиться. — Какая тонкая работа! Удивительно, как скульптору удалось передать все эмоции.       — Я с ним спал, — поясняет Виктор, отрывая взгляд от свинцового неба. И тут же добавляет, заметив шок Юри: — В смысле, я не знал, что он будет делать мою скульптуру! Нет, конечно! Просто он был студентом с художественного, пересеклись как-то в Эрмитаже.       — И? — Юри отступает, чувствуя, как виски сжимает острой болью. Скульптура сразу становится неинтересной и обычной. — Ты всех, с кем пересекаешься в Эрмитаже, в постель тащишь?       — Почему всех? — теряется Виктор. — Он красивый мальчик, с талантом.       Вместо ответа Юри подходит к Виктору и, склонившись, всматривается в льдистые глаза.       — Свет видишь? Желание покинуть бренную землю есть?       — Нет, — Никифоров даже чуть отодвигается, чувствуя себя неуютно под столь пристальным вниманием. — Юри?       — И почему с тобой всё так сложно? — задумчиво вздыхает Юри, не отвечая на вопрос. — Пойдём, нас сторож заждался. Не хочу, чтоб меня выгоняли.       — Ты мне поможешь? — Виктор не может не задать на обратном пути терзающий его вопрос. — Скажи, что я не безнадёжен.       — Ты не безнадёжен, — уверяет Юри. — Мы что-нибудь придумаем, не волнуйся. Извини, я устал немного. Давай поговорим об этом завтра?       Виктор, к счастью, соглашается и даже отстаёт где-то на улицах суетливого города, позволив Юри побыть одному. Юри благодарен. Он действительно слишком устал. Всё, что он хочет — большой капучино и мягкий плед. Ну а пока он устраивается на мягком сидении маршрутки и отгораживается от мира плавными мелодиями лаунж-радио.