Шесть монет

      Юри совершенно, дико устал. Наверное, так на нём сказываются события последних дней, иначе как объяснить странные ломоту в теле и неясность сознания? Сейчас бы скорее домой, но вновь отвлекает Пхичит, попросив забежать в магазин за хлебом.       Благо, что время довольно позднее и народа в этом самом магазине не так много. Юри выбирает ржаной кирпичик посвежее и направляется к кассе, отсчитывая нужное количество копеек. Ссыпает горку медяков кассиру и разворачивается, чтобы уйти.       Он действительно плохо себя чувствует: тело, словно налитое свинцом, едва слушается, и Юри прилагает неимоверные усилия, чтобы просто сделать несколько шагов. Наверняка он простыл, пока шатался вечером с Виктором по кладбищу. Тому-то всё равно — он уже мертв, а вот Юри…       — Молодой человек! Ваша сдача, — голос продавщицы возвращает в смутную реальность.       Юри оглядывается, превозмогая гул от стучащих в его голове маленьких молоточков. Это ему? Он уверен, что отсчитал верную сумму, но раздражённый взгляд кассира заставляет усомниться. Медленно, очень медленно он разворачивается и возвращается назад, делая небольшие осторожные шаги. Нет, он и хотел бы двигаться быстрее, но… он словно в одном из своих странных снов: вне времени и вне пространства, один, но скованный десятками (сотнями? тысячами?) пар глаз, неотрывно следящими за каждым его движением.       Он медленно протягивает руку к металлическому блюдцу, замечая в нём странные истертые временем монеты; бледный флуоресцентный свет отражается от неровных краев подсвечивая не привычного двуглавого орла, а изящного витого дракона. Юри хмурится и вновь переводит взгляд на сидящую за кассой девушку.       — Ну же, — поторапливает та, недовольно кивая на блюдце, — это Ваше.       — С-спасибо… — Юри с опаской сгребает монеты — да он сам такие только в музее видел! — и идет на выход.       Ночная прохлада ударяет в лицо, наполняя легкие живительным кислородом. Юри останавливается на пороге, делая несколько глубоких жадных вдохов сырого воздуха: чувство нереальности постепенно проходит, а в мир, пусть и обезличенный серым сумраком, постепенно возвращаются краски.       Юри разжимает ладонь.       Вместо старинных японских монет, он видит вполне обычные, российские.       Некоторое время он просто тупо смотрит на них, словно убеждаясь в их реальности, но ничего странного более не происходит, и Юри, ещё раз глубоко вздохнув, направляется домой.

ღღღ

      — Ну? Как мне, идёт? — заливисто смеётся Мила, в который раз поправляя бумажную корону в огненно-рыжих волосах. — Я — королева!       — Ты прекрасна, — вторит ей стоящая рядом тёмноволосая девушка. — Самая милая и красивая, настоящая королева! — она ласково касается волос подруги, вызывая тем самым милый румянец на лице последней.       — Так-то да, но я должна быть злой и надменной, Сара. Понимаешь? — сказав, Мила громко хлопнула в ладоши, привлекая к себе внимание всех собравшихся. — Итак, сцена новогоднего бала! Все по местам, начинаем!       Заслышав команду, все засуетились, разбежались по местам: несколько девушек застыли в глубоком реверансе, отдавая честь королевской особе, а Юри, поправив такой же бумажный, как и у королевы, колпак, остановился у края сцены.       — С Новым годом, Ваше величество! С новым счастьем! — пронеслось нестройное и многоголосое приветствие по рядам.       — Счастье у меня всегда новое, а Новый год еще не наступил, — холодно отозвалась вышедшая из-за кулис Мила, надменно игнорируя изумлённый ропот толпы.       — А между тем, Ваше величество, сегодня первое января, — возразил заученной строчкой стоящий рядом с Юри парень.       — Вы ошибаетесь! — оборвала Мила и, повернувшись к Юри, уточнила: — Сколько дней в декабре, профессор?       — Ровно тридцать один, Ваше величество!       — Значит, — торжествующая улыбка растянула тонкие губы девушки, придавая лицу действительно устрашающее выражение, — сегодня тридцать второе декабря!       Юри прижал руки к груди в чрезмерно трагичном жесте. Кто мог бы его винить? Он играет роль рассудительного учителя весьма взбалмошной и эгоцентричной королевы. И это ему, несмотря на все сомнения и переживания, нравится. Нравится чувствовать себя частью чего-то большего, масштабного и… весёлого. Здесь, на деревянных подмостках актового зала, он расслабляется, совершенно забывая о собственных невзгодах, теперь его главная проблема — обучить несговорчивую ученицу элементарным правилам грамматики, а заодно и естествознания. Потому как, кто видел тридцать второе декабря, серьёзно?       Впрочем, не всё здесь так гладко, как хотелось бы Юри. Его взгляд нет-нет да и натыкается на стоящего в толпе Джей-Джея. Тот играет Декабрь, а потому для образа ему выдали длинную белую бороду, которую он на данный момент просто закинул на плечо, чтобы не мешала обниматься с прильнувшей к нему Изабеллой. Юри старательно отводит глаза, не желая бередить раны и выставлять себя посмешищем, но… он слаб. Что-то есть такое в Джей-Джее, что заставляет его взгляд возвращаться вновь и вновь.       Каково было бы целовать эти губы? Провести руками по широкой крепкой груди? Услышать сдавленный стон наслаждения, путающийся в его волосах?       Безумие! Чуть покраснев, Юри сосредотачивается на пьесе, старательно избегая взглядов в сторону своего бывшего.       Наконец репетиция подходит к концу, и студенты начинают расходиться. Юри устремляется вместе со всеми, но Мила просит задержаться нескольких ребят, чтобы расставить обратно столы и стулья. Как один из последних, кому не посчастливилось сбежать вовремя, Юри остается, с удивлением замечая так же оставшегося в зале Леруа.       — Ох, втроём мы быстро справимся! — подбадривает Мила. — Тут немного, мальчики. Стулья расставить да реквизит в подсобку занести.       Получается действительно быстро. Спустя каких-то минут десять-пятнадцать Юри осознает себя идущим по тёмным полупустым коридорам института рядом с Джей-Джеем. Их шаги гулко отражаются от гладких бледно-бежевых стен, скатываясь глухим эхом вдали, что заставляет Юри неимоверно нервничать. Его мысли в полнейшем беспорядке, и всё, что он может вычленить из них на данный момент, — случайно ли они с Джей-Джеем оказались в паре?       — Нам сюда, — указывает тот на неприметную дверь в длинном ряду таких же. Юри кивает, заходя.       Небольшое захламлённое помещение, все углы и поверхности которого заставлены пыльными коробками с непонятным содержимым. Юри просто кладёт кафтаны, шапки и накладные бороды на ближайший стол и разворачивается с намерением, как можно скорее уйти, когда дверь за ним захлопывается и сильные руки толкают его к ближайшей стене. Любой протест умирает на его губах, когда Джей-Джей наклоняется и целует его.       Жаркий, страстный поцелуй, от которого по телу Юри проходит волна дрожи, а сердце пульсирует внутри, так и норовя разбиться о грудную клетку. Юри слабо цепляется за чужие плечи, желая то ли оттолкнуть парня, то ли притянуть ещё ближе. И тот, почувствовав предательскую неуверенность японца, углубляет поцелуй: надавливает, заставляя приоткрыть рот и впустить его внутрь.       — Боже… как же я долго этого ждал, — хрипло выдыхает Джей-Джей, наконец чуть отстраняясь, чтобы вдохнуть, но не выпуская Юри из своих объятий. — Видеть тебя на репетициях, слышать, как ты смеёшься с другими… и не сметь прикоснуться к тебе…       Они так близко, стоят, практически слившись воедино в этом небольшом пространстве, что Юри не может да и не хочет вырываться из кольца рук. Он лишь плотнее прижимается к стене, ощущая лопатками её равнодушный холод, и надменно вздёргивает подбородок:       — Поэтому ты сейчас с Изабеллой? Очень интересный способ тоски, не находишь?       — Что?.. — Джей-Джей растерянно смотрит на него тёмно-синими глазами, словно и не слыша обвинительных слов. Может быть действительно и не слышит, потому что в следующий миг он вновь тянется к Юри, оставляя на его губах, шее, подбородке множество поцелуев. — Она… ничего не значит для меня. Только ты. Ты, Юри… хочу тебя, хочу быть с тобой, — Юри затравленно стонет, когда Джей-Джей нетерпеливо посасывает тонкую кожу над его ключицей, — хочу попробовать тебя на вкус…       Мир качается перед глазами Юри, когда Джей-Джей притягивает его к себе за бедра, жестко сминая пальцами ягодицы. Сквозь одежду Юри явственно чувствует чужую эрекцию, да и своя собственная отдаётся затяжной болью в паху. Хочется поддаться Джей-Джею, раствориться в этих распутных поцелуях, что греховно скользят по его коже, рождая ненасытный огонь вожделения в чреслах, хочется отдаться прямо здесь, на ближайшем столе, смахнув дешёвый реквизит на пол.       — Н-нет, — выдыхает Юри. Оттягивает тёмные пряди волос, заставляя Леруа прерваться и взглянуть на него. — Не так, не здесь. Прости… — вновь глубокий вдох, — мы попробуем, обещаю, просто не сегодня. Я пока не готов поверить тебе, но если ты этого действительно хочешь, — Юри высвобождается из плена мускулистых рук и спешно направляется к выходу, едва не сбивая собой пару коробок и столов, волнение скручивает живот тугой пружиной, — позвони мне. Увидимся!       Он практически выбегает в коридор, слишком боясь остановиться и передумать. Соблазн вернуться к Джей-Джею слишком велик, Юри до сих пор чувствует боль неутоленного желания, а губы онемело покалывает от множества поцелуев, но он лишь быстрее идет вперёд, стремясь как можно быстрее покинуть здание.       Что бы не произошло в подсобке, это никак не решает вопрос с Изабеллой и свинским поведением самого Джей-Джея.       И всё же Юри чувствует в сердце слабый росток наивной и глупой надежды. Возможно ли, что у них с Джей-Джеем всё наладится в отношениях? Возможно ли, что у Юри наконец появится парень? Вряд ли они будут ходить по студгородку, держась за руки, и целоваться на переменах, но… Юри хочет помечтать.       Он так углубляется в свои ванильные мечты, не замечая ничего вокруг, что бархатистый голос, раздавшийся над ухом, заставляет вздрогнуть всем телом.       — Прости! — усмехается Виктор. — Не хотел тебя напугать. Ты настолько был в себе, улыбался, что я решил подойти. Случилось что-то хорошее? — поинтересовался призрак, не спуская заинтересованного взгляда с Юри.       «Да, я обжимался в подсобке с бывшим. Мы почти сексом занялись».       Но Юри, конечно, этого не говорит. Вместо этого он смотрит на стоящего посреди безлюдной дорожки призрака, смотрит на игру света в его платиновых волосах и морозный океан бирюзовых глаз, и выдаёт неожиданно даже для себя:       — Ты ведь здесь совсем один… Хочешь жить со мной в комнате?       Виктор застывает, совершенно ошеломлённый этим предложением. В глазах мелькают беспокойство и испуг, и Юри не может упрекнуть его в оных. Он сам безумно удивлён своим предложением.       — Конечно, Юри-и! Я так рад, я буду очень тихим и внимательным соседом!       Юри очень сомневается на счёт «тихим и внимательным», но он действительно рад за Виктора. Тот ведь уже предложил ему дружбу, а Юри, что вполне логично, предлагает ему в ответ кров и общение.       Мир прекрасен.