Первый шедевр

      Холодно. Мне безумно холодно, ведь я раскрылась. Именно это заставляет меня резко открыть глаза и проснуться.       Глаза рассматривают разбитое и в сотый раз склеенное окно (оно всегда страдает, если идут бомбардировки, атаки и прочий ужас). Вроде бы, все нормально, но все же, что-то не так.       Оборачиваюсь и застываю – вторая подушка пуста. Она, черт возьми, настолько пуста, что сердце просто сжимается. Становится нечем дышать, а ком подходит к горлу. Боже, неужели мы сделали это? Я и Лиам? Это сумасшествие, мы не могли просто взять, сорваться как в каком-то дешевом фильме и переспать.       Сажусь, запускаю руку в волосы и пытаюсь втолковать себе то, что это ошибка. Нелепая, глупая ошибка, которую мы сделали. Но…. Почему же я не жалею? Почему мне ни капельки не стыдно за содеянное? И почему я хочу повторить эту ошибку еще раз?       Теряю себя, не понимаю свои эмоции и чувства. Вроде бы, сердце вылетает из груди, а вроде бы, мне хочется вернуть время назад и не устраивать ему истерик, вести себя нормально и не заставлять целовать меня.       Боже, я вынудила его. Я вынудила лучшего друга поцеловать меня, и он неохотно сделал это. А потом…. Потом я сама его засосала. Иначе и не скажешь, ведь то безумство, с каким я к нему кинулась…. Мне нужно было перебороть мое желание, как и перебороть потребность в Лиаме.       Что ж, Никки. Ты совратила своего лучшего друга, который редко когда отказывается от секса. Что теперь будет с вашей дружбой? И какая стена между вами встанет теперь? Ха, думаю, я сама построила эту крепость между нами этими отвратительными чувствами. Они так резко вспыхнули и так резко взяли свое, что я даже не могу пожалеть как следует о содеянном.       Вздыхаю и вспоминаю, как его губы ласкали мою кожу. Он был таким нежным и таким страстным одновременно…. Боже, я помню на вкус его кожу. Я хочу вновь ее ощутить губами, хочу вновь ощутить тот трепет и ту страсть между нами. Вспоминаю, как его руки сжимали меня, как дыхание парня скользило по моей коже…. Воспоминания просто пронзают до дрожи.       Думаю, он со всеми такой – чуткий любовник, которого еще долго не сможешь забыть. У него ведь было столько практики, черт возьми…       Неужели я стала одной из тех потаскух в списке парней, возле которых ставят галочку как «сделано»? Он ведь такой, я знаю Лиама. Я знаю его темные и светлые стороны. Знаю, и люблю его таким, каким он есть – со всеми изъянами, слабостями и недостатками.       Мысли переплетаются и гудят как рой пчел. Становится невыносимо тошно, особенно в тот момент, когда я вновь смотрю на его пустую подушку и осознаю все: это действительно была роковая ошибка. И он понял это раньше меня. Теперь ему гадко, и он не хочет меня видеть.       Странно, но у меня такое чувство, словно я изнасиловала Лиама.       В груди начинает ныть. Сердце словно знает что-то, чего еще не осознал мозг. Этот вихрь чувств, закрутивший меня и вихрь желания секса со стороны Лиама…. Боже. Я замираю, несколько раз моргаю. Я не могла, нет. Разве я могла влюбиться в него? Разве такое возможно? Почему мне так больно от того, что я понимаю, что эти чувства односторонни? Иначе ушел ли бы он, если бы тоже что-то ко мне чувствовал!?       Срываюсь с кровати, прогоняя слезы с глаз. Этого не может быть, я не могу допустить подобное. Я не могу влюбиться в Лиама, это был просто порыв. Просто глупая, чудовищная и омерзительная, но такая приятная ошибка.       Беру себя в руки, вытираю слезы. Ищу чистую одежду, одеваюсь, затем и умываюсь на улице.       Солнце ослепляет, а тишина настораживает. Почему в полвосьмого утра так тихо? Где хоть какая-то суета, почему никто не собирается на работу?       Плетусь на кухню, где наконец-то застаю хоть одну живую душу – Вирджиния включает электрический чайник, радуясь наличию света. Под ее глазами пролегли темно-синие синяки, словно она не спала всю ночь, да и вид у подруги потрепаннее обычного. Прокрадываюсь на цыпочках в кухню, сажусь за стол. Мне почему-то невыносимо хочется рассказать ей обо всем, спросить совет. Вирджиния, кажется, может помочь мне разобраться во всем. Но я молчу, ведь произнести эти слова вслух просто нереально. -Доброе утро, - Пирс замечает меня и натянуто усмехается. -Привет, Джинн. -Ну что? – ее бровь игриво подпрыгивает вверх, а в голосе появляются нотки коварности. – Как спалось? -Отлично. Ты Саманту не видела? -Она еще спит. Эйдан сказал, что ей в госпиталь только к десяти.       Поджимаю губы и ссутуливаюсь от неприятного ощущения в груди – когда наступил тот момент, которого я так боялась: другие люди знают о жизни моей племяшки больше, чем я? Как я могла упустить это? Или я не внимательно слушала? Становится еще хуже. Ком медленно подбирается к горлу. -Никки, - Джинн машет мне рукой, возвращая в реальность. – Ты чай будешь? Или как? -Да, Джинн, спасибо.       Джинн начинает что-то лепетать, постоянно кидая на меня странные взгляды. Девушка жалуется на то, что сегодня опять гречка на завтрак и мечтает о большом сочном стейке. Думаю, ее слова развеселили бы меня, или хотя бы заставили улыбнуться и представить аппетитный кусок мяса, но я слишком погрузилась в себя. В мыслях – прошлая ночь, и загадка – почему он ушел? Где он? Нам нужно поговорить, иначе я сойду с ума. Я даже не заметила, как подруга поставила передо мной миску с гречкой и помидорами, после чего залила чай и поставила его рядом. -Нииииики, - протянула девчонка, садясь напротив. – Спускайся на землю, и приятного аппетита. -Что-то совсем не хочется… -Никки, поешь. Ты видела себя в зеркало? Еле на ногах стоишь! Сколько раз в день ты ешь? Один? Полтора? -Как когда, - я вздыхаю, невольно ковыряясь ложкой в содержании миски. – Иногда я нормально ем. -Ну, давай, расскажи мне о трехразовом питании, - Джинн закатила глаза. – Я не верю тебе, Андерсон. В последние месяцы ты совсем отказываешься от еды, и это пугает. Тем более, когда есть достаточное количество продуктов. -Джинн… -Просто заткнись и ешь. Тебе нужны силы. Мало ли, что случится сегодня ночью? -А что случится сегодня ночью? – затаив дыхание, спрашиваю я. В голове сразу проносятся воспоминания о бомбардировках, свинцовых дождях и прочем. Нас часто предупреждают серенной о нападении, и мы бежим в бункер. -Да так… - Джинни закусывает губу и опускает глаза, явно на что-то намекая. – Ничего. Понимаю, что разговор не идет, так что через силу запихаю в себя еду. Мы едим по привычному молча, и лишь скрежет по тарелках прерывает тишину.       Отставляю миску и сжимаю в руках кружку теплого чая. Вдыхаю запах, пытаясь казаться не такой мрачной и задумчивой, хотя именно в этот момент мне, почему-то, чертовски хочется расплакаться. -Никки, - не выдерживает Вирджиния. – Перестань. Я всюду слышу твои мысли. Он ушел не из-за того, что случилось ночью. Хемсворт сказал, что он идет на поиски кого-то из штаба с Эйданом на пару.       Поднимаю на нее глаза, пытаясь скрыть дрожь по всему телу. Нижняя губа тоже дрожит, и я не в силах это остановить. Слезы брызгают из глаз. -Ты знаешь, - шепчу я, нервно теребя пальцы и пытаясь остановить слезы. – Ты как всегда все знаешь. -Слишком тонкие стены, - Джин вздыхает и пододвигается ближе ко мне. Ее рука накрывает мои ладони, сжимая их. Подруга пытается меня успокоить. -Это должно было случиться, Никки, - бормочет она, поглаживая меня по спине. – Как только он вернулся – я знала, что это случиться. Изменились обстоятельства, чувства обострились. Это нужно было вам обоим. -Это ошибка, - я качаю головой, словно пытаюсь вытрясти всплывшее в ней воспоминание – его губы, жадно исследующие мою кожу в зоне шеи. – Я такая дура, Джинн. Шлюха, чертова шлюха! -Шлюха? – восклицает подруга. – Ты что, с дуба рухнула? Не говори ерунду, Николь! Ты же знаешь, что это не так.       Молчу, склоняя голову на грудь к подруге и обнимая ее. Джинн успокоительно поглаживает меня по спине, упираясь подбородком в мой затылок. Слезы все медленнее капают с глаз, но все же, я не могу остановиться. -Это не правильно, - шепчу я. -Уверена? – тихо спрашивает подруга. Знаю, что она хочет многое сказать, и сдерживается из последних сил, чтобы не навредить мне. Джин часто бывает прямолинейной и грубой, но еще чаще она как всегда оказывается права. -Я не знаю. Я вообще ничего не знаю, Джинн… -Ты все прекрасно знаешь, - ее рука гладит меня по волосам. – Просто боишься признать это. А еще тебе страшно.       Я киваю, всхлипывая. Пирс как всегда права. -Ты ведь не считаешь прошлую ночь ошибкой?       Молчу, не зная, что ответить. Сейчас, кажется, я вообще ничего не знаю. Даже не помню своего имени, черт возьми. -Никки? -Я не знаю, Джин. Не знаю. -Просто скажи – ты влюблена в него, Николь? -Я не знаю… - выдыхаю я, отстраняюсь от подруги. Смотрю на нее полными слез глазами и вижу ее перекошенное от боли лицо. Только сейчас мне доходит, что Вирджиния действительно безумно переживает за меня. - Я тоже не знаю, кто он для тебя теперь. Раньше, до войны, все было проще, жизнь выглядела совсем по-другому. Но единственное, что остается неизменным – то, как ты дорожишь Лиамом. Не удивительно, что сейчас ваши чувства обострились, Никки. Твои слезы слишком легко оправдать. -И что же мне делать, Джинн? Я не знаю, что мне делать, - чувствую, как по щеке катится очередная слеза, но так и не отвожу взгляд от подруги. Мне нужен ее совет, нужно напутствие. Сама я не смогу! Это же Лиам.… Это я и Колтон! Это то, что всегда было невозможным.       Пирс натянуто усмехается, заправляя прядь волос мне за ухо. -Ты знаешь ответ, - тихо произносит подруга. – И ты знаешь, что все так, как должно быть. -Нет, Джин! – тут же протестую я, всхлипывая. – Я люблю Логана! Понимаешь? Я его люблю.… Еще вчера я была уверена, что он тот, единственный, с которым я хочу быть… Боже, Джин! Дай мне пушку, я вынесу себе мозг…. Или сердце. Почему оно так стучит, черт возьми? -Никки, не истери, прекрати, - рука Джин вновь стала гладить меня по спине, вед девчонка просто не знала, как еще меня утешить. – Оглянись вокруг. Разве ты не понимаешь, что с Логаном все в прошлом? Никки, осмотрись, где ты, и что вокруг тебя. -Я знаю, я целый год пыталась смириться с этим. И я смирилась, Джинн. Но я не знаю, не знаю, что происходит…. И что я чувствую к Лиаму. Все слишком сложно. -Самый верный признак, что человек любит – это когда он не знает точно, любит или нет.       Никки, просто.… Не думай о том, что было раньше. Сейчас существуешь только ты и он. А завтра может и не быть. Так что подбери свои сопли и признайся уже себе, наконец, что втрескалась в лучшего друга. Или же осознай, что любила его всегда, просто боялась признаться раньше. Переступи через страх. Нам и без этого есть чего бояться! -Я не знаю, что я чувствую, - повторно заскулила я, опуская голову на ладони. Вдох, выдох.       Нужно взять себя в руки. -Ломать – не строить, Никки. Если сейчас ты сделаешь неверный шаг, то потеряешь его навсегда, понимаешь?       Киваю, не произнося ни звука. Она как никогда права, и оспорить хоть одно слово этой умной не на свои года девушки просто невозможно. -Я не хочу его терять, - бормочу себе под нос, но Вирджиния слышит меня. -Ты любишь его, Никки. И всегда любила, как мне кажется. Андерсон… Мой тебе совет: подумай хорошенько о том, что ты испытываешь к Лиаму. Если все-таки не сможешь понять, что же за чувства заставили тебя разделить с ним постель, то закрой глаза и представь: его нет. Нигде. Не было и никогда не будет. Тогда тебе все станет ясно. -Пирс, - поднимаю заплаканные глаза на подругу, с благодарностью всматриваясь в ее лицо. Понимаю, что такого человека, как она, нужно еще поискать. – Ты даже не представляешь, как я тебя люблю. -Представляю, - ее губы дергаются в намеке на улыбку, а руки тянуться ко мне, заключая в объятия. – Я тоже тебя люблю, Андерсон. Без тебя я бы никогда не справилась с этим.       Наверное, просто бы сошла с ума. -Как и я.       Мы отстраняемся друг от друга и тепло переглядываемся, после чего Джинн поднимается на ноги. -Мне нужно на работу, - вздыхая, произносит девушка, – за очередное опоздания меня не погладят по голове. Но если хочешь, я…. -Нет, Джинн, - я натягиваю на лицо улыбку, понимая, что она совсем не правдоподобно выглядит. – Иди, все в порядке. Я справлюсь. -Уверена? -Абсолютно. -Ладно, - девчонка отставляет грязную посуду, затем возвращается ко мне и обнимает напоследок. – Будь хорошей девочкой, окей? -Постараюсь. Вирджиния…. Спасибо. -Ты бы тоже нашла, что сказать, случись такое со мной. Так что нет за что, Николь.       Пирс отстраняется и направляется к выходу из кухни, но вдруг она останавливается в самых дверях. -Это же твой Лиам, Ник-Ней, - девчонка пожимает плечами. – Здесь все гораздо проще, чем ты думаешь.       Усмехнувшись, подруга уходит, оставляя меня наедине с собой и роем пчел в голове. А ведь она права – это мой Лиам. Мой Лиам, черт возьми.       Поднимаюсь на ноги и бреду в комнату к Эйдану, проверяя, на месте ли Сэм. Укрываю ее и тихо целую в макушку, после чего бесшумно покидаю кабинет.       Ноги, словно ватные, несут меня прочь отсюда. Выхожу из университета, спускаюсь по склону к реке. Сажусь на самом краю берега, окуная ноги в воду, и смотрю в небо.       Джинн, ее слова оставили такой горькой осадок у меня на душе. Не могу избавиться от ее совета о том, чтобы я представила мир без Лиама.       Закрываю глаза и пытаюсь представить наш маленький городок, в котором нет играющихся в песочнице детей. Нету мальчика, который сыпет девчонке песок на волосы и громко смеется. Нету этого малыша, которому девочка тут же ставит подножку и он шлепается на пол.       Прохожусь по воспоминаниям, представляю, как на каждой нашей общей фотографии он отсутствует. Становится до невыносимости грустно, но я продолжаю этот путь. Я вижу девочку, которая одиноко сидит за партой. Вижу девочку, которая танцует на выпускном одна. Вижу ту, которая идет домой в одиночестве. Его нигде нет. Представляю пустое место рядом в университете, пустую кровать в общежитии… Представляю, как мне не приходят от него письма, потому что нет от кого. Без него мир кажется бессмысленным, а жизнь – ничего не стоящей подделкой. В один миг осознаю, что этот парень всегда был моим миром, с каждым днем превращаясь во вселенную. Но представив без него вселенную, я задыхаюсь от боли. Мне не нужна такая жизнь, я не хочу видеть мир без Лиама. Он нужен мне как воздух. Я люблю его. Да, черт возьми, я люблю его настолько, что не могу дышать в мире, где нет этого парня. Он именно то, что я так боюсь потерять. Лиам – моя семья.       Открываю глаза, вдруг осознавая, что я плачу. По щекам струятся слезы, а боль пожирает изнутри лишь от того, что я представила мир без моего Хемсворта. Мне и, правда нечем дышать, и я не могу успокоиться.       Единственное, что стало ясным, это мои чувства к этому парню.       «Война разгромила вашу дружбу, - ужалила меня пчела-мысль. – Ведь он тот, кто ночью тебе заменяет солнце».       Резко поднимаюсь на ноги и срываю с себя одежду. Ныряю в воду. Сейчас, как мне кажется, это единственный способ отвлечь себя от внутренней пытки. Я должна поговорить с ним. Мне нужны ответы на тысячи внутренних вопросов, чтобы не сойти с ума…

(От имени Лиама) -Эйдан, ты уверен? – чуть слышно спрашиваю я, прячась за одним из больших белых грузовиков. – Уверен, что это его грузовик? Иначе у нас могут быть проблемы. -Я видел, как вчера вечером он заезжал сюда, - друг пожал плечами. -Ладно.       Набираюсь смелости и уже хочу идти, но Эйдан хватает меня за плечо, останавливая. -Ты знаешь, что это безумная идея? – с опаской спрашивает друг. – План не идеален, и если что-то пойдет не так – пострадаем мы все. -У нас есть козырь, - шиплю я, чувствуя прилив злости. И почему я надеялся, что ему понравится моя идея? -Но этот козырь равен атомной бомбе, Лиам! Не правильно задень - и все, мы уничтожены. -Эйдан, не важно, что случится со мной. Умру я завтра или сегодня? Какая разница! Твое имя, обещаю, не всплывет! Так что можешь быть спокоен. Я тебя никогда не подставлю. -Дело не во мне, - вижу, как лицо друга перекашивается от волнения. – Я не за себя боюсь, капитан.       Содрогаюсь от последнего слова. Я чертовски отвык от своего военного звания за эти несколько дней. -Эйдан, перестань. Я хочу увезти ее отсюда, понимаешь? Не важно, чего мне это будет стоить. -Твоя жизнь – это пустяк? – выпячивая глава, шипит Эйдан. – Ну, уж нет. Если он не поможет, а сдаст тебя – ты погибнешь! Тебя найдут, отберут список и пристрелят как собаку! -Мне жаль, - я поджимаю губы, хотя не чувствую никакой жалости к себе в этот момент. – Я просто чертовски…. Люблю ее. Представь, если бы на ее месте была Эрин? На что бы ты пошел ради нее?       Плечи Эйдана опускаются под грузом моих слов. Парень вздыхает, смирившись с моим решением: -Пошел бы на все. -Так разреши мне пойти на все ради Никки, - усмехаюсь уголком губ, подбадривая друга и хлопая его по руке.       Эйдан кивает, и я понимаю, что он отпускает меня. Вновь выдыхаю и иду к кабине водителя, в надежде, что Леви сейчас там. По дороге вспоминаю, как под градом я кинулся на помощь к этому мужчине. Он попал в перестрелку случайно, ведь как раз вез гуманитарную помощь в наше подразделение, которое боролось за блокпост №16. Грузовик задело, перекидывая на обочину. Я видел, что водитель жив, и не смог сдержать порыв. Сорвавшись с места, я проигнорировал приказ старшины и под обстрелом, прокрался к грузовику, где помог водителю покинуть его машину. Конечно же, получая за это пулю. Стучу в дверцу машины, замечая запотевшие окна. Даю зуб, что он сейчас спит на сидении, ведь отели нынче отсутствуют. -Леви? – стучу повторно, пытаясь разбудить парня. Вижу, как он вскакивает и ударяется, затем «роняет» несколько матов. Смотрит в окно и несколько раз моргает, прежде чем узнать меня. -Лейтенант? – мужчина открывает дверцу, покидая свой грузовик. -Уже капитан, - я тут же отдаю честь, «приветствуя» его. – Здравья желаю, Леви. -Рад тебя видеть! – его лицо расплывается в кривоватой улыбке, а рука тянется к моей руке за рукопожатием. – Какими судьбами? -У меня есть к тебе дело, - отпуская его руку, решаюсь признаться я. – И надеюсь, ты мне поможешь. Иначе мне придется тебя заставить.       Вижу, как худосочное лицо мужчины в один миг меняется. Он озадачен и испуган одновременно, а глазки тут же стреляют в сторону грузовика. -Лей… Капитан, брат, - он тут же берет себя в руки, натягивая на лицо улыбку через силу. – Ты же знаешь, что помогу, чем смогу. Что тебе нужно? Я все достану! -Мне нужно вывести кое-кого из страны, - сухо отрезаю я, скрестив руки на груди. – Что скажешь, брат? -Капитан, а что, если я откажусь? – вижу на Леви испуг. – Мне дорога моя жизнь. -Которую я тебе спас. -Капитан, проси что угодно, но не это. -Что тебе нужно, Леви? Деньги? Сколько тебе заплатить, чтобы ты помог мне? -Для тебя все бесплатно, брат! – восклицает Леви. – Но я не могу это сделать, понимаешь?       Меня же пристреляет, если засекут! -Тебя и так пристрелят, - фыркаю я. – Стоит мне только слово сказать. Ты не такой чистый перевозчик, каким бы мне хотелось тебя видеть, Леви. -Капитан Хемсворт, это возмутительно! Как вы можете такое говорить? -Леви, ради бога, - закатываю глаза, пытаясь держать резко вспыхнувшую злость в руках. – У меня есть список, и есть все твои точки, которым ты нелегально возишь оружие! Ладно, если бы ты возил своим! Но им? Леви, как это понимать? -Вы несете какой-то бред, - бормочет Леви, но я вижу, как он нервничает, и каким низким стал его голос. -Окей. Пойдем другим путем. Ты слушал что-то о «списке смертников»?       Леви застывает, и я, что странно, вижу, как его волосы стают дыбом. -Леви, дай мне возможность вычеркнуть тебя из него.       Леви смотрит на меня исподлобья. Понимаю, что в нем сейчас борется желание жить с ненавистью ко мне. -Так вот, кто его украл, - шипит мужчина, явно ненавидя меня в эти секунды. -Леви, я просто прошу помочь. Помоги мне вывезти отсюда девушку, которую я люблю. -Мне нужна гарантия, что ты вычеркнешь мое имя из списка. -Как только она окажется за границей страны – я сделаю это. Ты мне не враг, Леви, как и я тебе. -Ладно, - Леви тянет ко мне руку, и я тут же пожимаю ее. – По рукам, брат. Ты спас жизнь мне, а я спасу жизнь твоей девушке.       Мне хочется облегченно выдохнуть, но я не могу. Что-то застревает в легких, воздух такой тяжелый. Мы с Леви начинаем обсуждения плана, он говорит, что уже делал нечто подобное и знает способ. Наш разговор длиться долгих несколько часов, и в конечном итоге я быстро излагаю новые детали на бумагу и сую ее в конверт, затем протягиваю его своему новому союзнику. -Значит, я должен передать его третьему лицу? А что, если он откажется содействовать? – брови мужчины сходятся на переносице. – Я не смогу сделать все, если мне поможет заинтересованное лицо с той стороны.       С той стороны. Повторяю себе мысленно эти слова, понимая, как же жестоко они звучат. Мы здесь как узники, бежать некуда. -Он не откажется, - сухо отрезаю я. – Это надежный человек.       Леви сжимает в руках конверт, читая имя получателя, которое я наскребал в верхнем уголке. -Где-то я уже слышал это имя, - бормочет он себе под нос, суя в карман конверт. -Сколько у нас есть времени на воплощение задуманного? -Через 10 дней заканчивается мой больничный, - я устало потираю глаза, понимая, насколько мало времени у меня осталось. – Дальше меня могут отправить куда угодно. -Брат, успеем, - Леви ободряюще, но с ехидностью улыбается и хлопает меня по плечу. – Через два дня я буду на месте. Дальше около суток на отдых и доставку твоего письма, и, конечно же, на оформление гуманитарной помощи, которую я буду сюда везти. Надеюсь, твой «надежный человек» не подведет. -Леви, а ты меня не подведешь? – кидаю косой взгляд на мужчину. -Капитан, я в долгу перед тобой. А у меня нет привычки ходить в должниках.       Киваю, жму ему руку и ухожу, не оборачиваясь. Доверяю ли я ему? Определенно нет. Уважаю ли я его? Тоже категоричное нет. Но у меня нет другого выхода, и если я хочу спасти ее, то должен испробовать все пути, пусть даже и самые скользкие.       Проскальзываю мимо штаба и иду через разрушенный город. Сердце обливается кровью, когда я смотрю на руины. Гнилой запах смерти забивает ноздри, а почерневшие дома стонут. Я видел столько руин, сотни городов были превращены в пепел у меня на глазах…. Но именно здесь было труднее всего дышать.       Вдруг, сворачиваю и проскальзываю через обломки стен. Нахожу нужное здание и по руинам, я вскарабкиваюсь на пятый этаж. Дышать тяжело, а руки дрожат от потягиваний, но все же, я нахожу то, что искал.       Мы снимали здесь квартиру с Никки, когда жили вместе. Но от нее не осталось ничего. Я даже не могу пробраться внутрь, но упорство у меня не обирать, так что, отыскав небольшой проход, я проскальзываю внутрь.       Благодарю всевышнего, что Никки была не дома во время первой бомбежки, ведь шанс выжить у нее был бы нулевым.       Нашей квартиры больше нет, как и наших прошлых жизней. Все уничтожено и превращено в пепел.       Вдыхаю полную грудь воздуха и сижу в развалинах около 30 минут, собираясь с мыслями. Я знаю, что должен ее спасти, но так и не знаю, что сказать, когда вернусь.       Время идет, пока я пытаюсь придумать хоть одну фразу, одно чертово слово, которое скажу ей с приходом… все тщетно. Кажется, мой мозг умер или находится вне зоны действия. Зато в груди щемит, особенно от того, что я на все 100% уверен – она оттолкнет меня. Это был порыв, не более. Она нуждалась в разрядке и получила ее. Теперь все.       Вылезаю из развалин и трижды чувствую, как все внутри замирает – дом стонет, и каждый мой неверный шаг может быть равен обвалу.       Выбираюсь, бегу со всех ног в университет, чтобы не думать. Бег помогает, ведь когда ты быстро бежишь – трудно думать о чем-то, кроме того, чтобы не споткнуться и сделать сальто на неровной, разбитой дороге.       Захожу в «наш кабинет» - ее нет. Ники нет ни на кухне, нигде бы то ни было еще, и это пугает. Ищу Сэм, но ее тоже нет. Здесь вообще никого нет, а тишина просто пугает. Я уже очень давно боюсь тишины. Обычно, она ничего хорошего за собой не несет.       Покидаю стены университета и спускаюсь в низ, к реке. Она, должно быть, как обычно сидит где-то на береге, но в этот раз Никки прячется от меня.       По берегу разбросаны ее вещи. Смотрю на желтую футболку и облегченно вздыхаю, но все же, не перестаю искать родную девушку глазами.       Вода колышется от легкого ветерка и манит своей безупречной красотой. Устремляю взгляд на мост и замечаю маленький силуэт, узнавая в нем мою Никки. Она вылезла на развалины моста, прислонившись к железу спиной и свесив ноги в воду. Сидит. Кажется, она до бесконечности грустит, и мне становиться больно. Ненавижу, когда ее лицо такое. Никки должна улыбаться, а не смотреть в воду, думая о чем-то, что причиняет боль.       Стягиваю с себя штаны и футболку, ныряю в воду. Сам не осознаю, с какой скоростью плыву, но уже через минуты три оказываюсь возле моста. Останавливаюсь напротив моей малышки, где-то двух метрах от нее и встречаюсь с ее взглядом.       Вижу, как Андерсон прижимает к себе комок шерсти. Ее пальцы разглаживают этому существу шерсть, заставляя его мурчать. -Услышала, как он кричал, - решилась прервать тишину Никки, указывая на кота. – Вскарабкался на мост, а слезть не мог из-за сломанной лапы. -Хочешь его забрать? – я пытаюсь усмехнуться, но ничего не выходит. -Почему бы и нет? – задумчиво произносит девчонка. – Сэмми будет только рада, да и он так ластится.… И ему нужно перемотать лапу.       Я киваю, поджимая губы. Она смотрит на меня своими большими бездонными глазами, и я понимаю, что теряю в них себя. -Никки… - начинаю я, и Никки тут же опускает глаза. Ее руки бережно снимают кота с колен и сажают его рядом. Понимаю, что это знак и подплываю к ней, хватаясь рукой за мост. Теперь наши лица почти на одном уровне и, кажется, я чувствую запах ее кожи, хотя это невозможно. Наверное, он отпечатался у меня в голове еще со вчерашней ночи. -Никки, прости меня… за вчера, - чуть слышно произношу я.       Андерсон отрицательно качает головой, и я застываю. Не простит. Это словно пощечина на вкус. -Зачем мне прощать тебя за то, о чем я не жалею? – она поднимает глаза и смотрит на меня.       Впервые я вижу такой ее взгляд, обращенный ко мне: в нем искрятся яркие, теплые искорки, смешенные с обожанием и… в нем действительно нет сожаления. -Не жалеешь?       Она молчит, только поджимая губы. Вижу, что Никки нервничает настолько сильно, что ее руки дрожат. -Думаю, то, что я сейчас скажу.… Не сильно тебе понравится, - предостерегаю я, набираясь в этот момент смелости. -Не нужно мне твоих громких слов, - вижу в ее глазах проблеск слез. – Знаешь, сегодня один человек заставил меня задуматься.… Заставил представить мир без тебя, Лиам. И я не хочу его видеть. Мне не нужен мир без тебя. -Хэй, - касаюсь ее лица ладонью, поглаживая большим пальцам скулу. – У тебя есть ты, Никки. Это больше, чем все, что имею я. -Не говори так. Ты именно то, что я так сильно боюсь потерять, Лиам Ли Хемсворт.       С глаз моей девчонки ручьем заструились слезы, и даже мои пальцы не в силах были остановить этот поток. -Не плачь, Никки, - стону я, умоляя, ведь сердце в этот момент просто обливается кровью. Я знаю, о чем она думает. Ее мысли занимает мой уход, и вероятность того, что я больше не вернусь с фронта. – Прости меня, прошу. Я не хотел привязывать тебя к себе сильнее. Прости, что причиняю эту боль.       Все вышло из-под контроля, мне не стоило давать волю чувствам… -Какой же все-таки дурацкий у тебя характер, Лиам, - всхлипывая, произносит Никки. – У самого земля из-под ног уходит, а ты о других думаешь. Даже когда тебе плохо, ты заботишься обо мне. -Разве не в этом суть дружбы? – я пытаюсь усмехнуться, и она покупается на это. Губы Николь дергаются в намеке на улыбку. – Никки, я… Я просто хочу, чтобы ты была счастлива. Не смотря ни на что, и чего бы мне это не стоило. -Разве ты не понимаешь? – ее голос становится тонким, а в глазах вновь блестят слезы. – Я с тобой счастлива, Лиам. С момента твоего появления, каждый день… Ты делаешь что-то невозможное, и я чувствую себя прекрасно. Мне хочется улыбаться, хочется любить. Все казалось таким бессмысленным, но когда ты появился – все поменялось! И я не знаю, почему. -Никки… - я растерян, и не знаю что сказать. Ее слова, они заставляют сердце биться чаще, но я не могу радоваться. То, что она привязывается ко мне сильнее, означает только одно – ей будет еще больнее отпускать меня, и еще больнее терять, когда это случится. -Не смей, - шипит девчонка, кидая на меня рассерженный взгляд. – Не смей отталкивать меня только потому, что будет потом! Ты делаешь только больнее, когда не хочешь причинять боль!       Смотрю на нее и просто не знаю что сказать. Только рука бережно касается ее волос, не в силах удержаться. В ее взгляде, наполненном слезами, я чувствую…. Слишком много любви. Я всегда мечтал, чтобы однажды она посмотрела на меня так. Но сейчас… Мне вдруг стало безумно тяжело и чертовски больно от того, что меня так любят. -Пожалуйста, скажи хоть что-то, - умоляет она, пока я борюсь с собой. -Ты обратила на меня внимание только тогда, когда мне стало больно, - произношу я вслух то, что не должно было слететь с моих уст. – Только после страданий ты разрешила почувствовать себе что-то ко мне. -Ты даже не представляешь, - горько отвечает Никки. – Как я жалею об этом.       Закрываю на секунду глаза и глубоко вдыхаю воздух. Сердце просто разбивает грудную клетку, а я все еще противостою этим чертовым чувствам к ней. Я не могу… -Это странно, да? - шепчет Никки, всхлипывая. – Странно то, что я сейчас так хочу тебя поцеловать?       Застываю, пока по спине пробегается холодок. В голове что-то щелкает, и я больше не могу сопротивляться.       В голове проносятся слова Виржинии о том, что пора начать жить одним днем, перестав сопротивляться счастливым моментам. Каждый день может стать последним, как для нее, так и для меня. И если я не хочу упускать эти моменты, то должен сделать ее счастливой. Я должен стать тем, вспоминая кого, Николь захочет жить. Я должен дать ей мгновения счастья, чтобы она помнила, какого оно на вкус.       Хватаю ее за талию, стаскивая к себе в воду. Никки взвизгивает, но такой мой резкий порыв только вызывает у нее улыбку.       Обхватываю лицо удивленной девушки руками и вытираю последние слезинки со щек, впиваясь взглядом в ее бездонные глаза. Боже, как же я люблю ее. Даже страшно от того, насколько сильны мои чувства. -Ты не одна со странностями, - тепло произношу я и вижу, как ее губы расплываются в улыбке. Затем склоняюсь и целую ее со всей нежностью, на которую способен. Она пылко отвечает мне, закрывая глаза и обнимая меня.       Тяну ее на глубину, не разрывая поцелуй. Никки крепко хватается за мою шею, обвивая ногами талию.       Внутри все просто трепещет от счастья и сладости момента. Я не могу поверить, что это реальность, ведь все слишком хорошо, чтобы быть правдой. -Там кот, - выдыхает она мне в губы, вспоминая о маленьком животном, когда поцелуй становится совсем развязным. – Это не прилично… -Думаю, он нас поймет, - я подмигиваю Никки, и та расслабляется, полностью подчиняясь мне и растворяясь в моих ласках.       Сегодня, благодаря Никки, я вновь усвоил несколько уроков.       Урок №1: никогда не стоит жалеть о содеянном, ведь в определенный момент это было именно то, чего ты хотел.       Урок №2: Никки доказала мне то, что счастье можно найти в самые, как казалось, темные и беспросветные времена…       (От имени Логана)       Семейный ужин. Как же я отвык от этого. Мама без умолку болтает о наших новых соседях, рассказывая мне об их дочери-красавице. Кого же еще ей мучить, как не холостого, одинокого меня? У моих друзей братьев есть девушки, и они счастливы. Один я, по словам мамы, несчастен. Думаю, она не успокоится, пока я не женюсь, и желательно на девушке, которую она мне подберет.       Спокойно жую, переглядываясь с папой и несколько раз незаметно закатывая глаза. Он улыбается и понимающе кивает, мол «потерпи, она соскучилась». Мама продолжает хвалить соседскую дочь Эллис, ее внешность и умение готовить.       За столом так же сидит друг Кеннет, но он думает о своем, и кажется, чувствует себя лишним. Только счастливчику Кевину удалось избежать этого ужина благодаря свиданию со своей Хлоей.       Я незаметно кидаю под стол кусочек колбасы, радуя этим свою малютку Сиси, французского бульдога. Она облизывает мне руки и настроение немного поднимается, но после тяжелого вздоха я понимаю, что даже моей любимице его не поднять.       Я и, правда, отвык от семейных ужинов. Мне пришлось отвыкнуть от семьи, ведь работа, единственное, что спасало меня от боли. Я работал до головокружения, сутками. Сначала не вылезал из студии, затем откатал с Дастином и Кендаллом несколько десятков концертов. Когда тур закончился – я не сидел дома, черт возьми. Просто не мог.       Так что рванул в тур по городам Европы, постоянно организовывая встречи с фанатами. Отдавая кому-то себя без остатка, ты не оставляешь ничего. Мне нравилось чувствовать себя выжатым лимоном. В этом теперь заключается моя жизнь. Работать, работать и еще раз работать.       Моим родителям, в частности маме, совсем не нравилась моя занятость. Я слышал это в ее голосе, замечал в косых взглядах и не специально сказанных словах. Но она пыталась сдерживать себя, ведь помнила, каким я был примерно 13 месяцев назад – разбитым, не желающим жить.       Когда рушатся твои мечты и планы, очень трудно найти что-то, за что можно ухватиться. Когда погибает кто-то близкий – тебе никогда не стать прежним.       Первое время мне было настолько плохо от мысли о том, что Никки мертва, что я днями не выходил из дома. Просто сидел у себя в комнате, не хотел никого видеть, не хотел даже включать телевизор, хотя это было единственным, что я делал. Не пропускать ни один выпуск новостей – вот, в чем заключался мой психоз. Я надеялся, что увижу ее там, или какой-то намек на то, что она жива.       Но когда стадия отрицания закончилась, я стал совсем нервным, взвинченным. Не мог контролировать себя, кидался на каждого, кто подходил ко мне. В это же время мне было до безумия одиноко, и я не мог перестать вспоминать Никки. В голове то и прокручивались воспоминания, с каждым разом все более яркие и идеальные. В след за воспоминаниями следовало бессилие и бессонница.       Затем все поменялось. Я проснулся от кошмара. Кошмара, в котором я видел Никки, всю в крови. Она тянула ко мне руки, а лицо ее было полно печали. Затем, с ее уст сорвалось всего пять тихих слов, которые привели меня в ужас: «почему ты не спас меня?» Этот вопрос до сих пор звучит у меня в голове, и я не могу перестать думать о нем. Как и не могу простить себя за то, что не уберег ее, хоть и мог. Нужно было забрать ее к себе, подарить ей свой мир и плюнуть на все, но…       Вина была настолько сильной и ощутимой, что я просто не мог переступить через нее. Боль становилась все острее, а мысли – безумнее. И вот, я сам не осознал, когда начал использовать алкоголь как лекарство. Пил, пил и еще раз пил, пока не вырубался или еще что. Мои родители в кошмаре наблюдали за всем этим, и боялись сказать даже слово, но вот друзья протянули руку. Каждый чертов раз, когда я направлялся в бар или клуб – за мной следовал хвост. Не важно, кто это был – собратья, парни из группы, Дастин – они не оставляли меня одного; я не делал ошибки в одиночку.       Однажды Джеймс просто отнял у меня выпивку и сказал: «Все, хватит!»       Он сел рядом и начал разговор, который привел меня к осознанию того, что пора двигаться дальше.       Только недавно я понял, почему именно Джеймс помог мне – видимо, все из-за того, что я именно с ним узнал о случившимся. Именно он видел мою боль и шок, именно Джеймс разделил со мной эти ужасные минуты.       Джеймс, мягко говоря, «взялся за меня». Это парень заставлял меня делать с ним утренние пробежки, даже несколько раз затащил в спортзал. Он показал мне, что, не смотря ни на что, жизнь продолжается и помог найти то, что дало мне силы пережить боль – работу. Я видел, как упорно он работает, при этом выделяя время на меня, и мне нравилось наблюдать за этим. Я любил слушать о том, как он рассказывает о съемках или репетициях. Мне нравился его жесткий график и именно это заставило меня создать свое расписание, в котором не находилось ни единой свободной минуты.       Мне пришлось восстанавливать себя, и я работал над собой. Работал над вокалом, пластикой тела, а затем и творчеством. И вот, новый альбом мой появился на свет, а за ним и тур с обретением новой славы и еще более плотного графика.       Мне стало легче. Я изменился, как и изменилась моя жизнь. Нет, это не говорит о том, что я просто взял и выкинул Никки из моей головы. Я просто наконец-то осознал, что ее больше нет. Никки ушла, и она никогда не вернется. В этом и есть ужаснейшее последствие смерти – человек уходит навсегда.       Скорбь отступила, и я вернулся к жизни с новой силой, теперь более ярко ощущая эмоции. Но частое состояние тоски никуда не девалось, и оно со мной до сих пор.       Хреновее всего то, что перестать скучать просто невозможно. Никогда.       Смирившись с тем, что Никки умерла, я все же не мог отпустить ее.       В один прекрасный день, в перерыве между турами, я пришел к Карлосу и Лекс подруги Никки на ужин, где попросил жену моего лучшего друга о помощи.       Однажды она говорила, что у нее есть знакомые в издательстве «Liberty Publishing House», и я воспользовался этим. Я попросил ее помочь издать парочку книг, объяснив ей, кому они принадлежат, и зачем я хочу сделать это.       ПенаВега не смогла мне отказать, и уже через месяц я вел переговоры с этим издательством, решая о том, каков будет тираж и наш контракт.       Поначалу издательство не хотело браться ни за одну из книг, которые я предоставил им, но после того, как я предложил внести свои инвестиции в это дело – они согласились. Алекса помогала мне в этом деле, и я даже порой боялся косых взглядов Карлоса, ведь его жена около двух недель по первому зову бросала все и бежала ко мне.       Договор с издательством был таков: я финансирую первый тираж в виде 1000 экземпляров книги, так же финансирую рекламу. Дальше все зависит от продаж книги: если она более-менее продаваема и интересна читателям – мы продолжаем контракт, где финансированием займется уже непосредственно само издательство. Если же книга окажется провалом – мы расходимся своими путями.       После долгой работы над обложкой, книга наконец-то пошла в печать. Почему-то, в очередной раз перечитав рукописи, я понял, что на обложке должна быть Алекса, что и случилось в конечном итоге – блондинка ПенаВега украсила обложку издаваемой книги на пару с Джеймсом Маслоу, который был просто вылитым главным героем.       Честно говоря, я не переживал так со времен своих первых концертов в составе группы «Big Time Rush». Первая неделя продаж была самой тяжелой, и я даже выкурил несколько пачек сигарет. Странно вообще, что я переживал об этой работе больше, чем о своих творческих успехах.       Выбором магазинов и рекламой занималось издательство, и я порой улыбался, замечая книгу по телевизору, в интернете или видел ее на бигборде – некий роман «Падение» от Никки Андерсон с потрясающей обложкой радовал око. Кажется, что еще нужно? Вот тебе книга, вот реклама – но не все так просто, как кажется.       Чтобы раскрутить книгу нужно слишком много усилий, и я испытал их на своей шкуре.       Приятным моментом было то, что мои друзья, начиная с семьи ПенаВеги и заканчивая самим Кендаллом Шмидтом, прочитали эту книгу почти, что в первые дни после печати. Я подарил им по экземпляру чисто символически, но они все как один решили меня поддержать.       Первым, кто написал о книге у себя в «инстаграмме», был Джеймс: «Несколько неделями ранее я снялся в прекрасной фотосессии вместе с Алексой еще не зная о том, что буду гордиться этим. Только что я дочитал «Падение» и до сих пор не могу прийти в себя. Эта книга перевернула мой мир! Я действительно бесконечно счастлив, что появился на обложке этого шедевра! Если вы еще не читали ее – бегите в магазин и ищите экземпляр. Это именно то, что скрасит ваш отдых!»       Он прикрепил к этим словам фотографию с книгой в своей руке. Не знаю, что привлекло фанатов больше – его щенок Фокс на заднем плане, большая рука Маслоу или же сама книга, но снизу тут же посыпались комментарии о том, что фанаты заинтересованы и бегут покупать ее.       Я поблагодарил друга за телефонным звонком, бесконечно радуясь таким словам. Он клялся мне, что ему и, правда, понравилось. Он был горд, что я решился опубликовать книгу Никки, мол, это был лучший способ, чтобы увековечить память о ней.       За Джеймсом последовал отзыв о книге в инстаграмме Алексы, который потешил меня не меньше предыдущего:«Это что-то невероятное! Я впервые рыдаю над книгой, и это не шутка! Я настолько переживала за главных героев, что оставила мужа без ужина, не в силах оторваться от книги! «Падение» - это смесь безграничной любви, переживаний, боли и реальной жизни, смешенной с фантастикой. В этой книге я нашла многое для себя, и теперь я действительно горжусь, что оказалась на обложке у этого сокровища. Сейчас я положу эту книгу на прикроватный столик, вытру слезы, крепко-крепко обниму мужа и поблагодарю его за то, что он у меня есть! Эта книга заставила меня пересмотреть все мои приоритеты и понять, что действительно важно, и я еще не раз ее перечитаю! Если «Падение» окажется у вас в руках – смело открывайте и читайте ее. Это именно то, на что не жалко потратить несколько часов своей жизни».       За эмоциональным отзывом Алексы я и сам написал все, что думаю о книге в «инстаграмме», прикрепив фотографию одного из экземпляров в своей руке. Фанаты сыпали вопросами, и я старался по максимуму на них ответить, если они не касались личности автора. Мы с издательством сошлись в согласии о том, что автор будет засекречен. То есть, издатель думает, что автор я, и я просто не хочу раскрывать свое имя миру, взяв псевдоним.       Что ж, подписав с издательством договор о конфиденциальности, я был уверен, что настоящее имя автора нигде не всплывет.       Следующим, кто написал отзыв о книге, был Кендалл. Я был слегка удивлен этим, но и безгранично обрадовался одновременно. За Кендаллом о книге написал мой друг Кевин. Мы делали пиар книге сами того не понимая.       Книгу прокомментировали сестры Вега, затем и Дастин. Заключительным стал отзыв Карлоса, который рассмешил меня:«Вчера вечером моя жена с красным носом кинулась ко мне и чуть не заобнимала до смерти! Узнав, в чем причина ее эмоциональности, я тут же решил прочесть пару страниц этой странной книги перед сном, да так увлекся, что не заметил, когда наступил рассвет. Звучит несколько сентиментально, но у меня наворачивались слезы на глаза. Я переживал за героев, и (простит меня Джеймс, украсивший обложку) я представлял нас с Алексой на месте главных героев. Да, я немного не подходил под описание, но она было в точности как Кармен! Было странно проживать жизнь главных героев так, как будто это твоя жизнь, но я прочувствовал каждую их эмоцию. Мне было больно вместе с ними, так же, как и я чувствовал себя счастливым в моменты их счастья. Эта книга действительно удивительна! И я вновь понял, насколько сильно я люблю свою жену. Лекс, слышала? Я тебя люблю. Спасибо, что побудила меня прочитать этот шедевр! И спасибо автору за то, что она написала нечто прекрасное, что заставляет нас задуматься о жизни и жизненных ценностях! Никки Андерсон – отныне, ты мой фаворит! И я обещаю читать каждую твою новую работу, потому что ты вдохновляешь меня на любовь к жене, друзьям и семье».       Через сутки после отзыва Карлоса, то есть на шестой день продаж книги, ко мне позвонили из издательства и сообщили о том, что все книги были проданы. Издательство просто умоляло меня продлить контракт, который я без раздумий вновь подписал.       Теперь все обязанности перешли на плечи издательства, и они сами занимались финансированием абсолютно всего. 20% продаж по праву принадлежали мне, и после десятитысячного тиража книги мои затраты стали окупаться.       Через две недели книга возглавила рейтинг «самых продаваемых книг-новинок», с каждым днем становясь все популярнее и популярнее.       Творчество неизвестной Никки Андерсон было повсюду – о нем говорили в СМИ, показывали книгу по телевизору, обсуждали в социальных сетях.       Критики принимались писать свои рецензии, чем тоже создавали рекламу книге. Одни писали, что это - шедевр, другие – что это пустое чтиво. Люди расходились во мнениях, чем еще сильнее поджигали интерес и повышали рейтинг продаж. Каждый хотел поставить собственную оценку книге, и в большинстве случаев она была положительной.       Издательство вновь вернулось к рассмотрению нашего контракта и вновь продлило тиражирование.       Сказать, что это не было мне выгодно – ничего не сказать. Я полностью окупил свои расходы, получая огромную набавку сверху.       На сегодняшний день книга все еще до безумия популярна и я не устаю улыбаться, замечая этот шедевр где-то. Ее цитируют, перечитывают, критикуют, продают. Никки, наверное, была бы безумно счастлива, узнав, что ее работа стала «бестселлером месяца», а сейчас уже близится к званию «бестселлер года».       Пять месяцев назад киностудия «Warner Brothers» выкупила у нас с издательством права на экранизацию. Тогда и начался круговорот.       Люди ждали экранизацию и благодаря настойчивости фанатов, которые не видели в главных ролях никого иного, как Джеймса и Алексу – их утвердили на главные роли, убедившись на прослушании, что между актерами есть химия. Съемки длились около двух месяцев, и Джеймс не мог поверить своему счастью. Он наслаждался ролью на пару с Алексой, прекрасно понимая, на какой уровень славы поднимется после того, как фильм выйдет в прокат. Я тоже был рад за друга, так же, как и радовался таким успехам «моей Никки».       Я часто не мог уснуть от мысли, что сама Андерсон никогда не узнает об этом. Никки никогда не узнает, насколько хорошо мир принял ее талант, и как, черт возьми, она успешна. Если быть откровенным, то ее успех теперь гораздо выше, чем мой. -Логан, ты меня слушаешь? – мама щелкнула пальцами у меня перед носом, привлекая к себе внимание. Я поднял на нее глаза, не понимая, что случилось, но приходя в себя после углубления в собственные мысли. -Да, мам, я слышу, - пытаюсь выкрутиться я. - Мне надо познакомиться с новой соседкой и так далее. -Вообще-то, я спрашивала о том, поужинаешь ли ты с ней сегодня? Я могу пригласить семью Литтлтон на ужин. -У меня есть планы на вечер, - пытаюсь соврать я, но понимаю, что мама сейчас расколет мою ложь как грецкий орех. – Я это.… Собирался с Кеннетом в бар, на встречу с…. Ребятами из группы. -Серьезно? – недовольно переспрашивает мама, сложив руки на груди, но Кеннет кивает, спасая меня. – Тебе 25 лет, а ты все еще выбираешь гулянки с парнями, нежели ужин и знакомство с девушкой! -Памела, - папа прочищает горло, кидая на маму косой взгляд. -Все нормально, пап, - я пожимаю плечами. – Я привык. -Ты хочешь сказать, - шипит мама. – Что я на тебя давлю? -Нет, мам, - спокойно поднимаюсь на ноги, отодвигая стул. – Не давишь, ни капли. Спасибо за ужин, все было очень вкусно. -Логан Филипп Хендерсон! – восклицает мама, когда я разворачиваюсь, чтобы покинуть кухню. – Я еще не договорила! -Мам, нам не о чем разговаривать, - я закатываю глаза, оборачиваясь. – Не забывай, что, как ты уточнила, мне уже 25, а не 10 лет. -И ты все еще одинок! Сынок, может, ты так себя ведешь потому, что тебе по вкусу мальчики? Или как мне понимать твое поведение?       Застываю, а к щекам приливает кровь. Ее слова, почему-то, словно дают мне пощечину, и я не могу прийти в себя. Папа и Кеннет тоже ошарашено смотрят на маму, пока та глазами пожирает меня. -Уж лучше я буду геем, - срывается у меня с языка. – Нежели еще хоть раз познакомлюсь с какой-то дурой, которую ты мне посватаешь! -Логан! – теперь папа коситься на меня, разрываясь между двух огней. -Отныне для тебя, - я обращаюсь к маме, игнорируя отца. – Я встречаюсь с Дастином Белтом.       Разворачиваюсь и ухожу к себе в комнату, где плюхаюсь на кровать и втыкаю в уши наушники. Мы с мамой очень редко ссоримся, но сегодня она меня просто шокировала и одновременно унизила. Да, я уже сотню раз слышал о том, что в моем возрасте другу Кеннету уже было два года, . Но я не такой, черт возьми. Я – не они.       Для того чтобы успокоится, захожу в «твиттер» и отвечаю фанатам на заинтересовавшие меня вопросы. Увлекаюсь настолько, что не замечаю бег времени, но стук в дверь возвращает меня в реальность.       Неужели мама остыла и решила извиниться? Или папа пришел отчитать меня за то, что я нахамил маме? Или Кеннет почему-то приперся? Черт возьми, иногда мне так не хватает времени на то, чтобы побыть хоть несколько часов наедине с собой. -Открыто, - вынимая наушники, недовольно бормочу я. На пороге застывает Кевин, и я, почему-то, облегченно вздыхаю. -Привет, братишка, - он усмехается, облокотившись об дверной косяк. – Давно не виделись. Поднимаюсь с кровати, расплываясь в улыбке. -И я рад тебя видеть, - обнимаю его по-медвежьи. – Ты почему уже дома? Как свидание с Хлоей? -Мы немного поругались, - Кевин корчит смешную мордашку, перекривляя свою девушку. – Ты, насколько я понял, тоже сегодня отличился. -Есть такое.       Мы с Кевином садимся ко мне на кровать, начиная разговор. Я рассказываю ему, что случилось за обедом, и друг, почему-то, реагирует на это бурным смехом. Дальше он рассказывает о случившемся с Хлоей, и теперь уже смеюсь я. Как можно было поругаться только из-за того, что ее фотографию лайкнул бывший парень? Кевин слишком ревнив. -Хэй, есть тут кто? – очередной стук в дверь прерывает наш с Кевином разговор. – Я слышал, кто-то вернулся из своего путешествия! -Джеймс! – расплываясь в довольной улыбке, я вскакиваю с кровати и тут же пожимаю высокому парню руку, а затем и вовсе обнимаю друга. – Привет! Как ты узнал, что я дома? -Тебя сдал Дастин, - Джеймс пожал руку Кевину, здороваясь, а затем плюхнулся на мою кровать. – Так что рассказывай в деталях, что было в Лондоне или где ты там еще был? -Где я только не был, - довольно произношу я, приземляясь рядом с ним на кровати. – Все было здорово. -Ооо, - Джеймс игриво вскинул вверх брови. - А теперь поподробней, техасская булочка! Как проводил время? Чем занимался? -В основном гулял с фанатами, - довольно признаюсь я. – Но были и очень хорошие ночи. -А ты, я вижу, времени не теряешь! – Джеймс довольно улыбается, замечая то, насколько мне стало легче со времен нашей последней встречи. – И как, много фанаточек оприходовал? -Достаточно, - я подмигиваю другу. – Но ты мне лучше расскажи, как продвигается твой новый проект!       Джеймс даже не успевает открыть рот, как в дверь звонят. Затем, Кеннет зовет меня с первого этажа, заставляя подняться и оставить Джеймса с Кевином.       Спускаюсь на нижний этаж, по дороге замечая на себе косой взгляд мамы из кухни. Она все еще сердиться, как и я не остыл. -Кто это? – удивленно спрашиваю друга и тот пожимает плечами. -Какой-то мутный типок, не знаю. Если что – я здесь.       Открываю дверь и вижу перед собой высокого, худощавого мужчину с непривычно крючковатым носом и длинным лицом. -Логан Хендерсон? – тут же спрашивает тот своим хрипловатым грубым голосом. -Это я, - пожимаю плечами, кивая. – А вы, собственно говоря, кто? -Даже не знаю, как объяснить вам. Скажем так… Я – курьер. -Курьер? – я удивленно вскидываю вверх брови, еще раз рассматривая мужчину. Курьеры точно не наряжаются так, как он – в плотный костюм цвета хаки. -Это сложно объяснить. В общем, вот, - он протягивает мне какой-то большой желтоватый конверт. – Это мне попросили доставить вам. И вы даже не представляете, насколько сложно было вас найти, ведь мне дали неверный адрес. Точнее адрес вашей старой квартиры. -Квартиры на Ист-Сайде? – я все еще не могу ничего понять. -Да. -Это дом моих родителей, - почему-то признаюсь незнакомцу я. – Так что ваш адрес был верным, вы могли оставить конверт там. -Не мог. Все слишком срочно.       Беру в руки конверт, пытаясь машинально прощупать, нет ли в нем ничего лишнего. Становится легче, когда осознаю, что внутри только бумага, ничего больше. -Кто передал его мне? -Один капитан, - мужчина пожимает плечами. – Которому нужна ваша помощь. -Капитан? Может вы скажете мне его фамилию или хотя бы имя? -Его зовут Лиам. Капитан Лиам. Простите, но фамилию я забыл.       Застываю, а внутри все переворачивается. Во всем мире существуют только один Колтон, которого я знаю – Хемсворт. -В общем, мне пора. Прошу вас немедленно распечатать конверт и прочесть содержимое, и если вы сможете помочь – приходите по адресу, который я написал на обратной стороне конверта. Я буду там до завтра. Мой рейс назначен на 14:00, так что найдите меня до этого времени.       Мужчина тянет ко мне руку и мы обмениваемся рукопожатием, после чего он прощается и уходит.       Возвращаюсь в дом, чувствуя дрожь где-то в зоне колен. Руки со всех сил сжимают конверт, словно я могу потерять его, а в ушах шумит.       Лиам? Серьезно, письмо от него? ОН ЖИВ? А что если…. А что если она тоже жива? Внутри происходит странная борьба. Мне страшно открывать конверт, в тоже время я безумно хочу сделать это. -Кто это был? – интересуется Кеннет. -Курьер, - все, что отвечаю я, направляясь к себе в комнату.       На моей кровати все еще распластан Джеймс, в то время как Кевин куда-то исчез. Наверное, Хлоя позвонила ему, решив помириться, так что вернется он не скоро. -Кто приходил? – интересуется Джеймс, поднимая голову. Затем он видит, скорее всего, мое побледневшее лицо и вовсе садится, впиваясь в меня глазами. – И что случилось? Сажусь на кровать, сжимая в пальцах конверт. -Логан, ты здесь? – Джеймс щелкает пальцами у меня перед носом, но я не реагирую. В голове сейчас твориться неразбериха и очень трудно совладать собой.       Где-то краем сознания я все еще надеялся, что она жива. Но… Мне кажется, Лиам решил сообщить мне о смерти Никки. Зачем же ему писать мне еще? -ЛОГАН! – рычит Джеймс, и я поднимаю на него глаза. – ЧТО, ЧЕРТ ВОЗЬМИ, СЛУЧИЛОСЬ?       Кто это приходил? -Курьер. -И он передал тебе это письмо? – пытается понять друг. – От кого оно? -От… Лиама. -Какого еще Лиама? – брови Джеймса сходятся на переносице, но через секунду его лицо меняется, а глаза широко распахиваются. – Боже, того Лиама? Который из Сайлент-Хилла? -Других Лиамов я не знаю.       Джеймс затихает, пока я, затаив дыхание, начинаю распечатывать конверт и доставать письмо. Воздух в один миг накаляется, а глаза прикипиют к бумаге: « Привет, Логан!       Даже не могу представить, насколько ты удивлен моему письму, но прошу прочитать его и хорошо подумать о том, что я напишу.       Думаю, рассказывать о том, что сейчас происходит вокруг меня не стоит, так как ты и сам все видишь. Я просто уверен, что внешний мир знает о происходящем больше нас, но помогать даже не собирается. Каждый думает о своей заднице. Что ж, надеюсь, когда очередь дойдет до кто-то из тех, кто держался в стороне – они тоже будут страдать, как мы, и им никто не протянет руку помощи.       Логан… Я знаю, мы никогда не были лучшими друзьями. Мы были просто соседями, которые отлично ладят и готовы прийти друг другу на выручку. Такого человека называют товарищем, максимум просто другом. Единственное, что нас связывало и связывает до сих пор – женщина, которую мы любим. Все в этом мире сводится к чертовой любви, понимаешь?       Это когда у тебя свинец возле уха пролетает, а ты все еще думаешь, как она там. Когда готов сделать все что угодно, лишь бы помочь той девушке, которая украла твое сердце.       Прошло много времени, и я не знаю, чувствуешь ли ты к ней что-то и сейчас, но Логан…. Я знаю, что ты любил ее. Знаю, потому что ты смотрел на нее таким взглядом, который был всю жизнь у меня. Не думаю, что любовь могла просто так исчезнуть. Что-то да осталось, Логан.… Так что прошу, найди этот осколок чувств к ней в сердце и.… Помоги спасти жизнь Никки.       Сам я не смогу, Хендерсон.       Я понимаю, что ты думаешь «это безумие, он что, спятил?» Не отрицаю – я тронулся умом. Знаешь, потерять все, что у тебя было не так то и легко. Я схоронил родителей, собратьев и… Я хочу уберечь то единственное и бесценное, что у меня осталось – ее.       Ты даже не представляешь, каким адом может быть жизнь. Мы сейчас в адском котелке, и никто не может дышать полной грудью. Каждая секунда на вес золота, ведь она может быть последней. Страх бывает настолько безумным, что от него сносит крышу.       Я больше не тот парень, которого ты помнишь. Я другой, мои руки запятнаны, душа искалечена, а разум полон ненависти. И я сошел бы со своего гребаного ума, если бы не Никки. Если бы у меня не осталось даже ее, понимаешь?       Мир такой бессмысленный черт побери, война такая нелепая, а жизнь просто серый отрезок от рождения и до смерти. Но когда Никки со мной – все меняется, и я не знаю почему.       Друг, прости, но ты должен знать: я люблю ее. Я был влюблен в Никки еще со школьных времен, и глубоко в душе я отчаянно желал прожить с ней всю жизнь, но в тоже время я всегда считал, что не заслуживаю ее. Она достойна лучшего, и этот лучший – ты. Сегодня она ответила мне взаимностью. И.… Это убивает меня. Убивает не потому, что, черт возьми, я получил то, о чем мечтал всю осознанную жизнь… Больно потому, что я знаю о том, что я не тот, кому по-настоящему принадлежит ее сердце. Она всегда выбирала, и будет выбирать тебя.       Друг, это такая сладкая боль. Я знаю, что она любит меня, но что заставляет меня радоваться, так это то, что к тебе она испытывает чувства гораздо мощнее. Хендерсон, ты именно тот, с кем она всегда мечтала прожить жизнь, с кем мечтала обрести семью и встретить вместе старость.       Но еще я знаю то, что если ее заставят выбирать между нас двоих – она скорее сама бросится под пулю, но так и не признает, что тебя любила больше. Я всегда был и буду ее лучшим другом.       Я знаю, ты понимаешь, каково это – любить ее. Каково это желать человеку только добра. Я просто хочу, чтобы она была счастлива. Счастлива без меня, без того, что нас окружает. Единственное, о чем я мечтаю – чтобы она была жива.       Ты не представляешь, через столько эта девушка прошла, и сколько ей пришлось стерпеть. Вряд ли теперь ты увидишь в ней ту Андерсон, которая была раньше. Никки видела тьмы гораздо больше, чем любой человек в твоей жизни, но… она не позволила ей забраться себе в душу. Она все еще та девушка, в которую ты влюбился, которую ты любил вчера, и будешь любить завтра. Люди меняются, но чувства – нет.       Рядом с ней, даже не смотря на всю глубину нашего горя, я чувствую себя счастливым. Я могу улыбаться. Но мне хочется кричать и сбивать в кровь кулаки только от одной мысли, что через несколько дней мне придется опять вернуться на фронт и оставить ее одну на произвол судьбы.       Никки пережила сотни нападений на наш город, она стерпела не одну бомбардировку и вытерпела не одну рану. Но фортуна не будет вечно идти за ней по пятам, если выживание вообще можно назвать фортуной.       И пока я здесь – я хочу вытащить ее отсюда. Я хочу вытащить Никки и Саманту из этого ада. Хочу, чтобы они находились подальше от всего этого. Даже если это означает, что я больше никогда ее не увижу. Даже если мне придется умереть – я должен вытащить Никки отсюда.       Всю ночь я думал о том, как это сделать. В голове были сотни идей, и я выбрал самую нелепую, но, как мне кажется, реальную и хочу ее осуществить.       Надеюсь, ты знаешь, что такое «гуманитарная помощь». Весь мир сейчас активно «помогает» нам, словесно высылая разные грузовики с вещами, которые должны нам помочь. Так вот, Логан.       Все, что я прошу тебя – оформить такой вот грузовик, мол, ты решил помочь страдающей стране. Это сейчас нормально, каждый может протянуть нам руку помощи. Все должно быть официально, чтобы машину пропустили через таможню. Нужно оформить документы, и прочие мелочи. Леви поможет тебе в этом, если ты решишься.       И еще одно – поддельные документы. Для нее и для Сэм. Если вдруг что-то пойдет не так – Леви сможет убедить всех, что она гражданка другой страны, и он просто забирает ее домой.       А как ты понимаешь.… Для этого нужен не простой фальшивый паспорт… Нужна настолько качественная работа, что она сможет убедить пограничников в ее легальности. Я не прошу тебя ехать с Леви и рисковать собственной жизнью, слышишь? Просто помоги с грузовиком, направь сюда гуманитарную помощь, чтобы я потом мог усадить ее в пустой автомобиль и вывезти отсюда.       Помоги сделать это, а затем… Просто забери ее и дай ей шанс нормально жить. Жить в мире без войны и без вечного страха.       Я не прошу тебя быть с ней, если ты этого не хочешь. Просто помоги Никки стать на ноги, помоги найти крышу. Просто дай девушке, которую ты любил, почувствовать под ногами твердую землю.       Мой план глуп, но другого выхода я не вижу. Она не должна оставаться здесь, ведь не выживет. А я просто уверен, что ты желаешь для нее только добра. Вспомни ее улыбку. Пусть она станет для тебя символом действовать.       У меня есть десять дней до того, как меня отправят воевать. И я молю тебя, дай мне шанс спасти женщину, которая любит тебя. И если у меня будет возможность – я верну тебе этот долг, обещаю. А если умру в бою – расплачусь с тобой в следующей жизни.        Хочу сказать тебе спасибо наперед. Спасибо за то, что все же прочитал этот бред. И спасибо, если поможешь мне.       Я рад знакомству с тобой, Хендерсон. И я всегда буду гордиться тем, что у меня есть такой друг как ты.       Я не прощаюсь, а лишь говорю «до скорой встречи». капитан       Лиам Ли Хемсворт       P.S. Прочитай письмо №2 если ты все еще что-то чувствуешь к Никки. В смысле… Если она еще живет в твоем сердце, не смотря на то, сколько утекло воды.       Но не смей его читать, если ты счастлив без нее. Не читай письмо, если ты живешь уже своей жизнью, в которой нет для нее места.       Просто сожги лист с надписью «№2». Спасибо.» -Логан? – Джеймс осмеливается прервать тишину, как только я опускаю письмо, переводя взгляд на стену. – Что это за письмо? И почему, черт возьми, на тебе нет лица?       Хочу сказать другу обо всем, что только что узнал, но мой мозг словно взорвался и я не могу даже шевельнуться. Перед глазами пустота, пока внутри извергается вулкан, а потоки лавы расползаются по аортам и венам.       Единственное, что сейчас остается важным – она жива. Никки Андерсон, моя Никки жива.       Все это время я молил об этом у бога и даже порой разрешал себе фантазировать о том, что Николь не погибла. И вот, когда я узнаю, что это так – не могу даже шевельнуться. Шок и оцепенение. -Это угрозы? Логан? – нервничает Маслоу, а его голос наполняется страхом. Он не понимает, что происходит, пока я пытаюсь вернуться в реальность. -Нет, - чуть слышно произношу я, закрывая глаза. Вдруг мне становится так светло и тепло.       Я словно наконец-то осознаю, что женщина, которую я любил жива. Мне доходит, что она еще дышит, ходит, улыбается. И я, черт возьми, наконец-то понимаю, что могу ее спасти. Я должен помочь Лиаму, чего бы мне это не стояло.       Я обещал ей, что заберу ее однажды. И это время пришло. -Она жива, Джеймс, - мой голос предательски дрожит, но это скорее от радости, нежели от шока. Руки сжимают чертову бумажку, а губы расплываются в улыбке. -Она? – бровь парня подскакивает вверх в удивлении. – Кто?       Перевожу взгляд на недоуменное лицо друга и чувствую, как щиплет глаза. Эмоции, они невероятные и такие… Они живые. Впервые за долгое время я чувствую нечто, что заставляет сердце по-настоящему биться чаще.       Вижу, как после моего, наверное, в какой-то степени счастливого взгляда лицо Джеймса начинает меняться. Озадаченность сменивается пониманием, а глаза широко распахиваются. -Она жива? – переспрашивает парень, сам не веря в свои слова. – Никки жива?       Киваю и протягиваю другу письмо. Он смотрит на меня, мягко говоря, ошарашено, но все же берет лист, понимая, что я решил довериться ему. Глаза парня прикипают к листу бумаги, пока я, недолго думая, беру второе письмо и выравниваю бумагу. Руки чертовски дрожат, а сердце просто вылетает из груди.       Лиам. Он просто потрясающий парень. Только сейчас я начинаю осознавать настоящую глубину чувств этого парня к моей Никки, и даже не сужу его за это. Я всегда догадывался, что он влюблен в нее, но после этого письма я даже не осмелюсь назвать его влюбленным. Его чувства сильнее и глубже, чем кто бы мог себе представить. Он любит Никки. Любит настолько, что готов рискнуть радии нее жизнью. Как и я.       Наверное, эту девушку просто невозможно не любить.       Пока Джеймс концентрируется на письме в своих руках, я принимаюсь за лист «№2», чувствуя, как сердце болезненно сжимается в груди: «Я знал, что ты прочитаешь это письмо. Точнее, надеялся. Или верил.… Не важно. Главное, что ты читаешь, Логан. А это значит, что мне будет легче дышать, если нам удастся высвободить Никки из лап войны.       Легче дышать мне будет потому, что я буду уверен – Никки не останется одна. Ты единственный во всем мире, кому я могу доверить самое ценное, что у меня осталось. Надеюсь, ты понимаешь, насколько она бесценна, и насколько сильно я…       Логан, прости, что сваливаю на тебя такую тяжелую ношу. Я бы сам нес ее всю жизнь и не без радости, но.… К сожалению, я не тот человек, которому суждено это делать. Всегда был и останешься ты. Только ты.       Человек, которого ты вернешь – уже не та девушка, которую ты знал. Ты даже не представляешь, насколько она другая, и насколько все то, через что она прошла, изменило Никки.       Помнишь, каким звонким был ее смех и как часто она им пользовалась? Помнишь тот перезвон колокольчиков на ветру в ее хихиканье? И я помню. Но она больше не смеется так громко, не смеется так эмоционально. С той болью, которую она несет в себе вообще невозможно улыбаться, но все же, она выдавливает из себя короткие усмешки. Не осуждай ее за редкую улыбку, прошу тебя. Ты не был здесь, и ты даже представить себе не можешь, что нам пришлось стерпеть. Слишком трудно не сойти с ума после всего этого.       Помнишь, какой озорной, милой и сияющей она была? Забудь, просто забудь. Теперь перед тобой будет совсем новый, искалеченный и немного ненормальный человек, у которого внутри целый океан кошмаров, боли и тяжелых воспоминаний. Но это все еще та девушка, которую ты полюбил когда-то, а любовь не может вот так вот просто взять и исчезнуть.       По крайней мере…. Мне так кажется. Ведь ничто не смогло изменить мои чувства к ней: ни обстоятельства, ни перемены, ни люди.       В один момент, ты будешь смотреть на нее, и чувствовать страх. Всегда страшно наблюдать, как дорогой тебе человек теряет себя.       Тебе будет так страшно, что захочется сбежать, но прошу тебя – останься. Ей было куда страшнее. Всегда помни, через что она прошла, но никогда не напоминай ей об этом без нужной на то причины.       Покинув свою страну, она потеряет не только родную землю под ногами, а и привычное окружение, всех знакомых и близких. Ей будет трудно. И я не смогу помочь, потому что я отношусь к выше упомянутым людям.       Она и правда потеряет себя, я просто уверен. Каждый чертов день она будет чувствовать эту накопленную боль внутри, и это будет убивать ее. Так что… Логан, не суди Никки за то, что ей так больно, что даже не хочется дышать.       Я прошу, Хендерсон, не отпусти и не дай упасть ей. Подари свое тепло и согрей, дай ей чуточку эмоций, чтобы она не забывала, что все еще жива.       Знаешь, а ведь любовь – это когда кто-то может вернуть человеку самого себя. Верни ее своим сердцем, если понадобиться, как она недавно вернула меня.       Не запрещай ей плакать, Логан. В ее случае, слезы – это не слабость. Слезы это признак того, что она была сильной слишком долгое время. Но даже самых сильных можно сломать. И если она потеряет еще хоть кого-то – ее мир, который еле держится на плаву, рассыплется на миллионы осколков.       Кто-то должен напоминать нашей Никки о том, что она все еще жива. И я верю, что ты будешь это делать.       Будь для нее гравитацией, будь опорой и поддержкой. Помни, что ты должен перевоплощаться ради нее в того, кто ей нужен – собеседника, брата, защитника… порой священника, которому можно вылить душу, надежного друга.       Я не уверен, что вы сможете сразу встречаться как прежде и быть счастливы, но я знаю, что рано или поздно вы воссоединитесь. Ты главное наберись сил и терпения, слышишь? Мысленно я буду поддерживать тебя в этом нелегком пути, если ты, все-таки, пойдешь по нему. Если ты все-таки решишь быть частью ее жизни.       Стань кем угодно ради ее, сделай все, что посчитаешь нужным для поддержки этой девушки. Будь ее стеной, будь ее защитником и, главное, никогда не переставай верить в Никки. Она сильнее, чем кажется на первый взгляд.       Я знаю, что если кто сможет справится со всем и жить дальше, то это она. Она невероятно сильная женщина, и она действительно слишком многих потеряла. Но каждая потеря делает ее сильнее, верно? И она это выдерживает. Каждый, кого она потеряла, навсегда будет частью Никки. И когда она будет чувствовать опору, то сможет сделать шаг, ухватиться за что-то и жить дальше. Ей просто нужно знать, что она не одна, и найти то, ради чего стоит жить.       Один из ее величайших смыслов – Саманта. Помни это. Она сделает все для своей племяшки, даже погибнет. Я вижу это в ее глазах, ощущаю, когда они с Сэм находятся рядом.       Эти девушки слишком сильно любят друг друга. Напоминай ей об этом, слышишь? Ведь, возможно, она будет забывать о том, что в жизни существует что-то кроме боли, которую она ощущает.       Помоги ей стать на ноги, Логан. Дай ей тепло, ощущение защиты и нужности, и она сама распахнет крылья. Ты ведь знаешь ее – это наша Никки.       Береги ее, Логан. Береги так сильно, как я никогда не смогу. Разделяй на двоих все беды, печали, радость. И люби ее, люби всем сердцем. Ник-Ней безусловно заслуживает быть любимой и жить нормальной жизнью.       Человек не властен над своим сердцем, и никого нельзя судить за то, что о полюбил или разлюбил. Мне безумно тяжело понимать, что она любит тебя, но в это же время я рад, что ее сердце больше с тобой, чем со мной.       Я люблю ее, Логан. И всегда буду любить. Оберегай нашу Никки. И помни, что на свете нет ничего невозможного - дело только в том, хватит ли у тебя храбрости.       Будь силен за двоих, и никогда не сдавайся. Я верю, что выбрал нужного человека и знаю, что ты сделаешь Никки счастливой, не смотря ни на что.       Не сдавайся, даже если совсем не осталось сил.       Верь в нее и поддерживай. Помогай заботиться о Саманте.       У тебя есть она, и это большее, чем все, что имею я.       Твой товарищ и должник до конца жизни       Лиам Хемсворт»       Строчки. Строчки на этом клочке бумаги словно выбивают меня из колеи. Ровный почерк друга впивается в мозг, и я не могу прогнать некоторые цитаты письма из головы. Я даже не подумал о том, чего Никки будет стоять пережить нечто подобное. Я даже представить не мог, что однажды мне придется задумываться о подобном.       Он хочет ее спасти, но это спасение будет многого стоить. Оно добьет Никки, ведь, зная мою девочку, она никогда и ни за что не сможет смириться, что покинула город в тот момент, когда он, как ей будет казаться, больше всего нуждался в ней. И Никки будет плевать на смертельную опасность. Она не сможет нормально жить с мыслью, что сбежала как крыса.       Но порой бежать просто необходимо. Бежать, чтобы выжить – не так уж и плохо звучит. -Друг, - Джеймс наконец-то шевельнулся, опуская лист. – Мягко говоря – я в шоке. -И что ты скажешь по этому поводу? – чуть слышно спрашиваю я, понимая, что нахожусь в полной растерянности.       Готов ли я к такому грузу? Хочу ли я общаться с человеком, у которого определенно не все в порядке с психикой? И почему, черт возьми, в груди так щемит? Почему я не могу выкинуть из головы мысль о том, что счастлив? Радость от того, что Николь жива все еще горит у меня в груди, но сомнения начинают тушить этот огонек. Мне становится страшно. Лиам был прав. -Скажу, что надо помочь, - тут же отвечает парень, тряхнув головой. – Он безумец, но Лиама можно понять. На его месте я бы тоже так поступил.       Молчу, пытаясь собраться с мыслями. -Логан, ты ведь не об это спрашивал, верно? – догадывается Джеймс, прерывая напряженную тишину в комнате. -Я без раздумий кинусь спасать ее, - признаюсь я. – Но ты прав. Я действительно запутался не в этом. -А в чем же дело? -Это будет не та Никки, в которую я влюбился, понимаешь? Она будет другой. -А какая разница? – Джеймс вздыхает. – Даже пусть она будет психически больной, разве это важно? Сейчас главное помочь ей и ее племяшке. Вытянуть их оттуда. А затем ты сам поймешь, что делать, Логан. -Боюсь, я не могу стать тем, кем меня видит Лиам. -Страх – признак того, что ты справишься, Хендерсон. Мы поможем тебе, Логан. Ты – не один. Думаешь, Кендалл и Карлос, узнав об этом, смогут стоять в стороне? -Я просто… Я не знаю. -Логан, - Джеймс суживает глаза, пристально глядя на меня. – Просто скажи – ты все еще что-то чувствуешь к ней? -Я все еще влюблен в нее, - признаюсь я, понимая, что это чистейшая правда. – И как бы я не пытался забыть – все тщетно. -Тогда какого хрена ты еще сидишь? – друг срывается с кровати. – Идем искать этого Леви.       У нас впереди тяжелый отрезок времени.