Первый шедевр

      Темные лаковые двери покрыты красивыми узорами из из дерева, которые я мысленно обвожу уже в который раз.       Это не самое интересное занятие в мире, но лучше заниматься этим, чем копаться в себе.       Тронь я хоть маленькую частичку своего восстановленного пазла – могу потерять весь самоконтроль, который строила неделями.       Длинными, тяжелыми неделями, которые походили на круги ада. -Мисс Андерсон , - мне приходиться оторвать взгляд взгляд от дверей и посмотреть на брюнетку, которая сидит в кожаном кресле напротив.       Встречаюсь с пронзительным взглядом этой девушки и чувствую странные мурашки. Все в этой нимфетке просто завораживает, начиная с зеленых глубоких глаз и заканчивая очень ярко выраженными скулами.       Красная помада, темные, как уголь волосы, обтягивающее платье и высоченные каблуки – она слишком изысканна для этого места. -Мм? -Вы молчите уже около 20 минут. Поджимаю губы, ничего не отвечая. Мне просто нечего сказать. -Николь, вы каждый день приходите ко мне в одно и тоже время уже больше трех недель и постоянно молчите. Может, нам нужно прекратить все это? -Нет. -Никки, вы не идете на контакт, и мне очень жаль, но как бы я не старалась – не могу Вам помочь, - вздыхая, признается Тэсса – психолог, к которому меня отправил Логан. -Я не хочу идти домой, - чуть слышно произношу я, опуская глаза. Это становится первой полноценной и искренней фразой, которую я произношу в ее кабинете. -Тогда поговорите со мной, Никки, - уголки ярко-красных губ этой красотки дергаются в намеке на улыбку, ведь она, кажется, наконец-то до меня достучалась. – Иначе я не вижу смысла этих приемов. -Хорошо.       Ну вот, я опять молчу после короткого ответа, чем огорчаю своего психолога и стираю с ее лица даже намек на улыбку. -Никки, - Тэсс пересаживается ко мне на диван для того, чтобы пойти на более близкий контакт. – Расскажите мне обо всем, что вас мучает. -Зачем мне грузить вас своими проблемами? -Затем, что мы найдем способ пережить их. Нужно только немножечко усилий. Я хочу помочь вам. -Тогда давайте хотя бы перейдем на «ты». Тэсса усмехается и кивает. -Хорошо. Никки, расскажи мне, о чем ты сейчас думаешь. -У вас красивые двери. -Подарок бывшего, - она пожимает плечами. – Так себе, как, в принципе, и он.       Перевожу взгляд на двери, опять углубляясь в себя и ненароком вспоминая о бывшем. Сердце ускоряется. -Никки, не отдаляйтесь опять. Мы собирались поговорить.       Киваю, возвращаясь взглядом к ней. Правда, я просто рассматриваю ее платье, лишь бы ни о чем не думать. -Давайте начнем с мелочей. Как вы себя чувствуете? -Как? Да никак, собственно. Мне не хуже, да и нисколько не лучше. -Хорошо, это уже прогресс. -Прогресс? – моя бровь удивленно подпрыгивает вверх. – Я ничего не чувствую, и это вы называете прогрессом? -Именно. Перестать плакать – это уже огромный шаг вперед. -Господи, Логан сливает вам всю информацию обо мне? -Да, - переступая через святость врачебной тайны, признается Тэсс. – Каждый вторник и пятницу у него приемы в этом же кабинете. -Понятно. -Никки, расскажите мне, о том, что происходит в вашей жизни.       Моя рука сильнее сжимает кожу на диване, а все тело напрягается. Я отрицательно качаю головой, говоря этим «я ничего и никогда не скажу тебе». -Ладно, тогда расскажу я. Я собиралась замуж в прошлом месяце, и за неделю до свадьбы застукала своего женишка с лучшей подругой. И теперь, каждый вечер я возвращаюсь в пустую квартиру, где меня ждет только мой пес, еда и жалость к себе. Теперь твоя очередь. -У меня все хорошо, - пожимаю плечами и кидаю взгляд на часы. – Думаю, мне пора.       Спасибо за сеанс, Тесс. До встречи.       Поднимаюсь и ухожу, просто чтобы сбежать от допросов.       Тесса Вандербилт была одним из лучших психологов, которых знал Логан.       И она даже нравилась мне. Но я не могла впустить хоть кого-то внутрь, ведь тогда сама бы захлебнулась.       Не думать – вот, в чем мой секрет.       Я целыми днями брожу по квартире и думаю обо всем, кроме того, что случилось. Это помогает.       Разговариваю мало, об улыбке вообще не помню. Моя жизнь походит на жалкое существование и будь у меня чуть больше смелости, я бы давно покончила со своей никчемной жизнью.       Я дышу, ем, сплю. Вот и все, собственно. Точнее, это так выглядит со стороны.       На самом же деле каждый божий день я просто мечтаю больше не открыть глаза.       Депрессия. Самая глубокая, всепоглощающая ,она подобно волне, захлестнула меня, заставляя тонуть. Я уже даже не пытаюсь выплыть, просто поддавшись ее течению.       Говорят, что депрессия – не признак слабости. Это просто доказывает, что ты пытался быть сильным слишком долго.       Ох, черт. Какая это чушь!       Я никогда не было сильной. Слабость – мое второе имя, и я всегда была склонна с саморазрушению, которое, наконец-то случилось.       Я могла бы смириться со своей смертью…. Но я не могу смириться со смертью всех людей, которых я любила. Это выше моих сил.       И именно от этого в груди так… пусто.       Не прошло и дня, когда бы я не вспомнила о том, что случилось, как бы не пыталась. Не пробило бы и секунды, когда я по настоящему забыла бы весь этот ад.       Эта боль. Она всегда со мной.        Дышать все еще больно, как и вообще продолжать жить.       Но я зачем-то живу, хотя каждый день встречаю с матами и прокленами.       Выхожу на улицу и уже собираюсь сбежать, как слышу свое имя и покорно следую к машине.       Алекса ждала меня на парковке в своем новеньком автомобиле, который златовласке подарил ее парень. Если честно, то я даже не знала его имени.       Мне было безразлично абсолютно все.       Машинка, молчаливые посиделки в кафе и затем возвращение домой – думаю, Хендерсон в очередной раз просто приставил ко мне нянечку, чтобы я не наделала глупостей в его отсутствие.       Сам же он работал. Тяжело работал в студии с Кендаллом, Дастином, лишь бы не возвращаться домой подольше.       Как бы Алекса не хотела остаться – я все равно выпроводила ее и пожелала удачи, надеясь, что я не увижу ее еще хотя бы месяц. Но, к сожалению, они с Эрин по очереди ежедневно навещали меня и постоянно о чем-то болтали, хоть и знали, что я их не слушаю.       Мои подруги все еще надеялись, что я вдруг смогу разболтаться и вновь стать собой.       Наверное, более наивных людей больше просто не существует.       Оказавшись в своей спальне, я уже по привычке сажусь за компьютерный стол, но не касаюсь ноутбука.       Мои дрожащие пальцы плотно обхватывают ручку, и я начинаю писать.       Это была ежедневная процедура, которая началась в тот момент, когда Логан забрал меня с больницы и привез жить в свою квартиру.       Я писала обо всем, порой списывая несколько ампул за один раз. Это было необходимостью.       «Сорок четыре письма и ни одного ответа, - начинаю я свою проповедь. – Ты, наверное, даже их не получаешь, или это я пытаюсь верить в такую чушь. Во всяком случае, я просто хочу сказать, что мой день… Он опять был просто невыносимым.       Знаешь, все началось с того, что я проснулась. Опять. Не понимаю, зачем я делаю это каждое утро?       Просыпаться от кошмаров и кричать – стабильная привычка, которой я извожу Логана.       Ты ведь помнишь, как сложно мне отойти от кошмаров, правда? Помнишь, как успокаивал меня?       Ты мне сегодня снился, Лиам. Мне снилась наша темница, а затем Вирджинию опять убили. И так каждую ночь.       Я больше не могу так, ведь я даже и не сплю толком. Вся моя жизнь – сплошной кошмар.       Ты не разговариваешь со мной, Лиа. В тот момент, когда ты так нужен – тебя нет.       Знаешь, я просто чокнулась без тебя.       Ты глупый, упрямый ублюдок. Я ненавижу тебя и в тоже время ты мне так нужен, что хочется просто вывернуться наизнанку.       Ответь мне, прошу тебя. Напиши хоть несколько слов. Леви передаст письмо, как и передает все мои письма, которые я пишу каждый чертов день.       Лиам… в одну минуту я думаю, что в порядке, а на второй чувствую, что умираю.       Знаешь, моя Саманта на прошлой неделе остригла волосы. У нее теперь стрижка «каре» и новая жизнь, в которой, видимо, мне больше нет места.       Да… Целый месяц. Она по-прежнему толком не разговаривает со мной.       Странно вообще, что она не уехала с бабушкой, чтобы меня не видеть.       Бабушка ведь умоляла нас перебраться к ним с дедом, но я предпочла остаться с Логаном.       Просыпаться каждое утро и видеть ее глаза, в которых больше горя, чем любви к нам – это была бы пытка.       Может, Сэм тоже так считает, и именно поэтому она осталась здесь.       Мы живем в центре Нью-Йорка, в большой квартире с тремя спальнями.       Это все хоромы Логана, на которые он заработал тяжким трудом, и я планирую при первой же возможности слезть с его шеи и съехать.       Мы и так в неоплатном боргу перед ним, и я не знаю, смогу ли когда-нибудь расплатиться.       Хуже всего, что он смотрит на меня с надеждой на то, что прежняя я вернусь. Но даже Логан в глубине души понимает, что этого никогда не случиться.       И я ненавижу себя за то, что причиняю ему боль.       Ему больно от моего холода и отстранения.       Он слишком хороший человек, и я не знаю, за что ему такое наказание, как мы с Сэмми. Хендерсон заслуживает счастья, а не всего этого.       Ты не должен был впутывать его сюда.       Боже, я не хочу ломать ему жизнь, Лиам. Но он упрям и не отпускает ни меня, ним Сэм.       Вот, что ты наделал – сломал судьбу своего друга.       Не смотря на то, что с каждым днем я все больше на тебя злюсь – эти письма помогают мне держаться.       Я, как сумасшедшая, убеждаю себя в том, что это что-то вроде разговора, хоть и одностороннего, и мне становится чуть легче дышать.       Ты мне нужен, что бы ты там себе не думал.       И я… Я люблю тебя, Лиам Хемсворт. Люблю, не смотря на то, как ты поступил.       Я понимаю, я бы тоже так сделала ради тебя, ради Хендерсона или Сэмми.       Пойти на все, лишь бы спасти – это так на тебя похоже.       Но.… Спасти не получилось, Лиам. Без тебя я не справлюсь.       Лиам, я знаю, что ты читаешь.       Так что сделай милость и просто напиши хоть слово.       Я люблю тебя,       Твоя Ник-Ней»       Моя рука замирает, пока глаза пробегаются по такому жалкому письму, а сердце сжимается от боли.       Весь груз, вся та боль, которая внутри, она пытается пробиться через мой самоконтроль, но я прогоняю ее, приложив все оставшиеся усилия.       Вдох, выдох. Запечатываю очередной конверт, затем достаю еще несколько писем и бреду прочь из квартиры.       Ноги несут меня к складам, где раз в неделю или две останавливался Леви (остроносый мужчина, который нелегально вывез нас, заключив уговор с Хемсвортом).       Тот прибывает только через час после моего прихода и уже по привычке бредет из кабины грузовика сразу ко мне.       Он здоровается, задает несколько вопросов для связки диалога и когда тот не клеится, мы переходим к делу: -Никки, - в этот раз первой обращаюсь не я, а он, что слегка удивляет, ведь я уже приготовилась умолять. – У меня есть кое-что для тебя.       Внутри все замирает, а сердце пропускает один удар – ЛИАМ ОТВЕТИЛ? -Он передал письмо? – выдыхаю я, теряя дар речи. – Лиам? -Не совсем, - Леви достает желтый, потрепанный конверт и протягивает его мне. – Ты прочитай письмецо, а я зайду к начальству.       Киваю, шумно сглатывая и чувствуя сердцебиение где-то в горле.       Прижимаю конверт к себе и бреду на улицу, где сажусь на небольшую скамью.       Решиться открыть конверт – самая сложная задача, которую мне приходилось делать в этом месяце.       Так что, набравшись смелости, мои дрожащие руки распечатали конверт и, сделав глубокий вдох, я достала письмо.       Острый, слишком узкий и немного неопрятный почерк тут же настораживает меня, заставляя холодку пробежаться по позвоночнику.       Это не его почерк, определенно нет.… Но я должна узнать, что здесь написано, иначе мое сумасшествие превратиться в психоз.       «Привет Никки, - я словно слышу голос в своей голове. – Это твой друг Эйдан. Надеюсь, помнишь меня, да? Знаю, что не смешно, но все же…       Никки, я не хочу быть тем человеком, который скажет тебе эти слова, но у меня нет выбора. Смотреть на твои страдания у меня больше нет сил.       Прости, Никки, но… Ты должна перестать писать Лиаму. Просто хватит.       Ты должна знать, что он выбрасывает все твои письма, так что ты понапрасну заставляешь Леви постоянно нас искать.       Он больше не хочет общаться с тобой, не хочет помнить тебя и не хочет знать.       Отпусти его, и просто прекрати делать больно вам обоим.       Начинай новую жизнь, черт возьми! Тебе был дан шанс, чистый лист! Воспользуйся им и перестань жить прошлым!       Перестань его ждать, перестань думать о нем, перестань копаться в прошлом. Оставь его позади.       Я бы хотел сказать, что ты ему больше не интересна или что он не думает о тебе, но не хочу врать.       Он любит тебя настолько сильно, что готов отпустить. Вот и ты его отпусти.       Перестань врать себе, что он вернется. Этого никогда не случиться, ведь мы, скорее всего, не протянем даже полгода.       Ситуация обострилась, все стало даже хуже того, что ты помнишь. Список смертников сделал свое дело, Никки. Тебе никогда не понять как, да и не нужно знать больше, чтобы не оказаться в опасности.       Так что выкинь из головы все, что было и живи.       Забудь о таком парне, как Лиам Хемсворт. Не пиши ему больше.       Ему не нужны твои письма, как и не нужна ты.       Прости, что я сказал все это, но ты ведь знаешь, что я хотел как лучше. Вы – мои друзья, и я забочусь как о нем, так и о тебе.       Так что просто остановись и прими тот дар, который получила.       Тебе даровали жизнь, и ты обязана прожить ее за всех, кого потеряла.       Пора ставить точку.       Это прощание от нас обоих.       Лиама Хемсворта и Эйдана Дэвиса больше нет в твоей жизни, как и тебя нет в их судьбах.       Перестань писать.       Мосты разведены.       Будь умницей.       Прости.       И прощай.       Эйдан.       P.S. Не ненавидь меня, пожалуйста. И.… Передай Эрин, что я все еще люблю ее и вижу во сне наш маленький мир, который мы когда-то придумали. Спасибо.»       Хватаюсь рукой за горло, чувствуя нехватку кислорода.       Это письмо. Оно… Оно было подобно кинжалу, который вонзают в сердце.       Холодное, беспощадное и… убийственное.       В эти секунды мне казалось, что мое сердце разбилось на тысячу и сотню маленьких кусочков, но потом я поняла, что так и есть.       Все в один миг окончательно разрушилось.       Смотрю на стены склада, ничего при этом не видя. Такое бывает – ты погружаешься в молчание, одновременно внутренне умирая.       Дышу, а как – все еще загадка. Внутри столько боли, что сердце должно было уже остановиться. -Никки? – я даже не замечаю, как рядом появляется Леви. – Все в порядке?       Молчу, не зная, что ответить.       Но все определенно не в порядке и уже больше никогда так не будет. -Ты хотела передать еще письма? -Что? – тряхнув головой и прогнав из нее гудение, переспрашиваю я. -Письма.… Будешь еще передавать?       Тянусь рукой к сумочке и вдруг застываю.       Ему не нужны мои письма... и я.       Эта мысль растекается по моим венам потоками лавы, причиняя адскую боль. -Я… да, последнее, - бормочу я и открываю сумочку, вытягивая из нее блокнот и ручку. – Дай мне минуту.       Леви кивает и достает сигарету, углубляя взор куда-то вдаль, пока я вырываю лист и принимаюсь писать свое короткое послание:       «Спасибо, за письмо, Эйди. Спасибо за искренность и точность слов, которые дали мне шлепок по щеке и заставили открыть глаза.       Это мое последнее письмо, точнее, прощальная записка.       Я просто хочу сказать тебе, что ты потрясающий человек, и я всегда буду надеяться, что еще хоть раз тебя увижу.       Ты верный друг Лиаму, Эйдан. Как и верный друг мне.       И я прошу о последнем дружеском одолжении: береги его, пожалуйста. Будь ему опорой, будь его прикрытием и не разрешай Лиаму рубить с плеча.       Так же, я прошу, береги себя и не лезь на рожон.       И да, Эйдан… Я должна тебе рассказать о Эрин.       Не только мне нужно отпустить и забыть. Тебе тоже предстоит это сделать. Она вышла замуж, Эйди. У нее прекрасный муж, большой дом, успешная карьера, много поводов для улыбки. И она ждет ребенка. Мальчика.       Ты должен это знать, как и я должна была знать все то, что ты написал.       Спасибо тебе за все.       Прощай.       Обнимаю,       Никки.       P.S. Передай Лиаму, что я люблю его, и всегда буду ждать…»</i>       Сама не осознаю, как отдаю письмо Леви и прощаюсь с ним. Думаю, это наша последняя встреча.       Когда я прихожу домой – ничего не меняется. Меня ждет огромная, пустая квартира и мертвая тишина.       Хочется плакать? Определенно да. Но я, почему-то, не могу выжать из себя хотя бы слезу.       Обессилено рухнув на лестнице, которая ведет на второй этаж, к моей комнате, я поджимаю под себя ноги. Спина прижимается к прохладной стене.       Выглядит жалко, но в эти секунды у меня даже нет сил шевельнуться.       Сижу, смотрю в одну точку, сжимая в руках уже изрядно покомканный моими пальцами лист бумаги.       Это письмо… Оно все изменило. Если раньше, я спасалась, «выговариваясь» Лиаму, то сейчас спасения нет.       Я не могу дышать. В груди так тесно, так больно и… пусто.       В какой-то миг я настолько ухожу в себя, что даже забываю от том, что существую.       Все, что стоит у меня перед глазами, это взрывы, кровь, смерть, голод и… Лиам. Я вижу его глаза, и они больше не смотрят на меня с любовью или хотя бы заботой.       Это чужой взгляд. Он холодный, жестокий и бесчувственный.       Где-то в глубине души я понимаю, что это все мое воображение и его попытки визуализировать мою боль, но я даже не могу шевельнуться.       Когда Лиам исчезает, появляется Вирджиния. И она плачет, я слышу ее вопль, который заставляет меня сходить с ума.       Хочется заткнуть себе уши, но разве это поможет? Это крик, он в моей голове. И он реальнее реальной жизни.       Я слышу выстрелы и мое воображение просто пытает меня, представляя последние минуты жизни зятя и сестры.       Это такая агония. Очень просто сойти с ума в такие минуты. И я, пожалуй, только что это сделала. -Привет, - знакомый голос заставляет меня вздрогнуть. Сейчас, наверное, легче было бы воспринять выстрелы рядом, чем близость с человеком.       Логан садится рядом, пытаясь выглядеть не взволнованным, но ему это плохо удается. -Как твой день?       Поднимаю на него пустые, безразличные к миру глаза и замечаю, как на секунду он цепенеет от того, что видит в них.       Перемещаю взгляд на стену, делая глубокий, тяжелый вздох.       Он молчит, долго молчит, и когда, наконец-то, решается хоть что-то сказать, я отрицательно качаю головой, опережая его. -Пожалуйста, - чуть слышно произносит он. – Поговори со мной. -Не о чем говорить, - хрипло отвечаю я, не удосужившись даже взглянуть на него.       Знаю, мое безразличие мучает Логана, но мне, на данный момент, оно разрешает мыслить более-менее трезво.       Он не должен страдать вместе со мной. Это не его долг, и не его обязанность.       Логану пора начинать нормальную жизнь.       Думать, что я ничего к нему не чувствую, было бы ошибкой, ведь мое сердце сжимается от каждой мысли о том, что весь этот чертов месяц своей отстраненностью я делаю ему больно.       В глубине души Логан все еще надеется на то, что однажды прежняя я вернусь, и мы сможем начать все сначала. Но он не понимает, что я не игрушка, которую можно починить. Я сломана. И моя жизнь больше никогда не будет нормальной. Я не знаю, смогу ли однажды идти дальше.       Каждый день – падение на дно. И я не могу тянуть за собой Логана.       Он заслуживает быть счастливым. И я настолько сильно люблю его, что готова отпустить.       Всегда я осуждала девушек в фильмах, которые застревали между двух парней. Мой мозг говорил, что любовь дается только один раз и с одним человеком. Нельзя любить двоих.       Но, благодаря жизненному опыту, я поняла, что возможно. И нет, это не похоже на то, что сердце разрезают на две части и вручают по одной каждому из парней.       Болит весь орган, который тянет за собой все тело.        Любить двоих – вполне реально. И я никогда не смогла бы выбрать между ними.       Однажды я полюбила Логана и эта любовь до сих пор сильна. Она со мной навсегда. Но потом, ко мне пришло осознание того, что и Лиам всегда был частью меня.       Мы словно были одним целым.       Я думала, что позволила себе влюбиться в него, но… Я всегда его любила. С первой нашей встречи.       И сейчас, выражая безразличие к миру, я… Я должна растоптать последние угольки жизни в своем сердце и сделать это.       Я должна отпустить Логана. -Ты же знаешь, что я не сдамся? – Хендерсон берет меня за руку, переплетая наши пальцы.       Вот они, слезы. Я чувствую, как они подкрадываются к глазам, но со всех сил приказываю себе остановиться. -А ты знаешь, что прежней меня больше не существует? -Это чушь. -Нет, Логан, - убираю от него руку. – Это реальность, черт возьми. Когда ты уже поймешь, что ничего не будет? Когда ты перестанешь стучаться в мою дверь и надеяться, что я улыбнусь и стану той Никки, которую ты любил? -Люблю, - поправляет он меня. -Нет, Логан. Ты любил Николь Джонас, - отрезаю я. – Но она мертва. Осталась только ее оболочка – Никки Андерсон.       Логан, бедный Логан. Я не хочу видеть его лицо, перекошенное болью из-за меня. Но другого выхода нет.       Я ведь действительно права. Николь Джонас умерла там, на родной земле.       И теперь, когда я смотрю на свой поддельный паспорт, который сделал Логан, и читаю надпись «Никки Андерсон», то больше не чувствую даже ниточки связи с той собой.       Джонас больше нет. Остался только выжженный камень – Андерсон.       Однажды я взяла себе этот псевдоним, но я никогда даже не думала, что он станет реальным. -Тебе пора понять, что нас больше не существует. -Ты поправишься, и тогда мы попробуем, - наивно заявляет парень, и его просто перекашивает от резкости и громкости моего ответа: -Ты забыл спросить, хочу ли я вообще что-то пробовать! И, знаешь, я не хочу. Больше никогда и ни с кем. Я вообще ничего не хочу, понимаешь? -Никки! -Логан, я всегда буду в долгу перед тобой. И ты всегда будешь мне небезразличен. Я буду волноваться о тебе, буду пытаться помочь, если потребуется. Но это – максимум. На большее, чем дружеская симпатия, я не способна. Прости. Сломанные игрушки не починишь временем, и я хочу, чтобы ты наконец-то понял это. -Что ты хочешь, чтобы я сделал? – вижу, как его боль сменивается злостью. – Хочешь, чтобы я послал нахер свое сердце? -Хочу, чтобы ты послал нахер меня, - я вздыхаю, становясь более грустной, чем безразличной. У меня больше нет сил надевать эту маску, но есть силы не плакать, чтобы не показать ему, что по-настоящему сейчас происходит у меня внутри и как мне больно. – И зажил нормальной жизнью. Найди себе бабу, в конце концов! Надень кольцо, заведи парочку детишек! -Ты действительно этого хочешь? – господи, в его глазах горит адское пламя, распаленное болью. Но так нужно. Он должен пережить это и идти дальше. -Да, - чуть усмехаюсь. – Я хочу, чтобы хоть кто-то из нас жил нормальной жизнью.       Затягивается тишина и мне становится так невыносимо, что я решаюсь первой прервать ее. -Мы с Самантой съедем к концу недели, - заявляю я, даже не представляя, как рассказать об этом человеку, который меня ненавидит. – И больше не будем тебе мешать. -Ты сейчас издеваешься или действительно чокнулась? – фыркает Хендерсон. – Я не для того покупал эту квартиру, чтобы она пустовала. Да и не для того я устраивал Сэм в школу, чтобы через месяц она ее бросила и пережила еще один стресс в виде нового учебного заведения. -Логан… -Заткнись, Никки. Вы остаетесь, и это не обсуждается. -Хорошо, - склоняю голову к нему на плечо, и закрываю на несколько секунд глаза. –       Спасибо. Спасибо тебе за все, Логан.       Это оказалось тяжелее, чем я думала – отпускать его. И когда мир казался невыносимым несколькими минутами ранее, то сейчас я чувствовала себя так, словно совсем умерла.       Он молчит. Молчит долго, и я даже чувствую, как ярость растекается по его венам из-за боли, причиненной мной.       Но я убеждаю себя, что так будет лучше для него.       Без меня всем будет лучше. -Я тебя отпускаю, Логан, - шепчу я дрожащим голосом. – Теперь твоя очередь, ладно?       Резкое движение и Логан уже стоит на ногах. Его глаза теперь действительно безумны и я понимаю, что никогда прежде не видела его таким – злым, но одновременно раненным и уязвимым. -Отпустить? Я не для этого рисковал всем, чтобы спасти тебя! А ты говоришь отпустить!       Знаешь что, Никки? С меня хватит! Пошла ты со своим отпустить! Хотя нет. Знаешь что?       Да пошел я! Я пошел нахер!       Резкий разворот на пятках, громкие шаги, затем он обувается и уходит. Логан так сильно хлопнул дверью, что я подпрыгнула, а затем вновь замерла в немом взгляде «в никуда».       Только что я потеряла последнего человека, который все еще верил в меня и в то, что я сильная. Все это случилось по собственной воле и я пока что даже не в состоянии пожалеть об этом поступке, но…. Одновременно, сквозь пустоту пробирается растерянность.       Я не знаю, что мне теперь делать и как встать с этой проклятой лестницы.       Это такое странное чувство… мне вроде бы безразлично, но одновременно до абсурда больно.       Человеческие эмоции – вещь очень тонкая и сложная. Их изучают годами, но никто еще не смог выучить человеческие чувства до конца, чтобы предвидеть реакцию.       Я всегда знала, что являюсь очень эмоциональным человеком, который все принимает близко к сердцу. И даже сейчас, когда боль невыносима и мозг пытается затянуть ее в пустоту, она все еще своими клешнями впивается в мою грудь, пытаясь вырвать мое сердце.       Звонок телефона. Я сама не осознаю, когда поднимаюсь на ноги и как оказываюсь в кухне, но вот, он уже у моего уха. -Алло, - голос сухой, безжизненный. -Николь? – на втором конце трубки я слышу разочарование и злость. Начиная с больницы, голос Сэм в те редкие наши разговоры был именно таким – ненавидящим, грубым, призирающим и не скрывающим желание, чтобы это я сдохла, а не все остальные. И хоть в чем-то я была согласна с ее интонацией – лучше бы я умерла. -Да. -Логан дома? – ох, я слышу скрип ее зубов через трубку. – У него выключен телефон. -Он только что ушел. Может, я могу помочь? -Ты? – фыркает девчонка. – Нет уж, спасибо. Передай Хендерсону, что сегодня я ночую у школьных друзей.       Щелчок и гудки. Саманта бросила трубку, оставляя меня наедине с собой.       С щелчком отбоя вызова я словно ощутила, что во мне что-то оборвалось. Это странное ощущение заставило меня подорваться и, накинув куртку, покинуть квартиру.       Я выбежала на улицу, тут же умываясь ливнем. Сама не понимаю, как я не заметила его, но сейчас мне было плевать на дождь.       Мои ноги несли меня прочь, подальше от дома Логана. Я хотела исчезнуть. Просто уйти, перестать быть для всех грузом. Перестать быть субъектом ненависти Саманты.       Она настолько ненавидит меня, что я вдруг осознаю, что мешаю ей. Мешаю моей малышке, и ее пути к исцелению. Без меня, человека, которого ей приходится видеть каждый день и ненавидеть, моей Сэмми будет легче ежедневно возвращаться в квартиру.       Она сможет расправить крылья, я не буду ей мешать. Не хочу. Я больше ничего не хочу.       Не хочу видеть, как причиняю боль Логану. Не хочу понимать, что Лиам пошел ради меня на огромнейшие жертвы. Не хочу ничего помнить.       Это желание безумное и всепоглощающее. Оно задуряет голову, окуная в какой-то головокружительный туман.       Вот, мои ватные ноги уже стоят у перил высокого моста, который проходит через глубокую, шумящую реку.       Волны громко плещутся о железные колоны моста, за спиной проезжают машины, а в нескольких шагах от меня мирно проходят люди, спрятавшись под зонтами.       Смотрю вниз, чувствуя, как по носу стекает потоком дождевая вода. Она забивает глаза, заставляет волосы липнуть к лицу, но мне плевать. Все мое внимание приковано к волнам и высоте.       Я измеряю все мысленно и понимаю, что вариант идеальный – если неудачно прыгнуть, разбиться легче простого.       Выход есть? Да. Вот он, передо мной. Такой холодный, страшный, но, наверное, единственный.       Просто нужно дождаться уменьшения зрителей рядом, которые могли бы быстро вызвать спасательную службу, которая вытащит меня и спасет жизнь.       Мои мысли немеют, внутри все сковывает льдом.       Смотреть вот так вот вниз, не чувствуя ничего и даже не думая ни о чем – просто прекрасно. Да, это не спасает от боли, но притупляет ее.       Только от мысли, что еще немножко и все закончится – становится легче.       Вдруг, я осознаю, что, возможно, скоро встречусь со всеми, кого потеряла. Мои губы расплываются в улыбке, когда я представляю, как обнимаю сестру.       Я так хочу к ней. Хочу к Джо. Хочу к Джинн. И я не хочу больше оставаться здесь и чувствовать эту боль.       Когда я впервые смотрела фильм «Сумерки», меня привлекла к себе такая фраза: «Смерть – это покой, легкость. Жизнь – труднее». И только сейчас, находясь в шаге, а точнее в перилле от смерти, я осознала, насколько эти слова правдивы.       Оглядываюсь. Ох, как хорошо, что количество проходящих мимо людей значительно уменьшилось.       Осталось только переждать, пока вон та девушка, идущая ко мне навстречу с красным зонтом, пройдет мимо и отдалится на десяток метров и можно будет отдохнуть.       Сердце, кажется, сейчас вылетит из груди от осознания того, что это последний дождь в моей жизни. И он убийственно прекрасен. -Мисс, у вас все в порядке? – слышу тонкий, милозвучный и, на удивление, знакомый голос, который заставляет меня обернуться. – Вам помочь? -Да, все хорошо.       Девушка чуть опускает свой красный зонт, и я цепенею, узнавая это безупречное лицо с ровными и острыми скулами. -Никки? – большие зеленые глаза расширяются от шока. -Снова привет, Тэсса, - мои пальцы впиваются в перила до боли, а сердце просто вылетает из груды. -Эй, - мой мозгоправ осторожно протягивает ко мне руку. – Что ты здесь делаешь? -Любуюсь видом, - пожимаю плечами, мол, что тут такого? – Завтра на сеансе расскажу, какой красоты насмотрелась. -Под проливным дождем? – она выглядит шокированной, даже растерянной. -Так же, завтра вы узнаете, что я не могу жить без прогулок под дождем. -Никки, не делай этого, - чуть слышно произносит она. -О чем ты? – хм, и как в такие минуты у меня все еще есть силы прикидываться дурочкой? -Я о твоем безумном взгляде. Такие глаза только у людей, которые больше не видят смысла жить. -Откуда тебе знать? – фыркаю я, чувствуя раздражение от того, что мне даже умереть спокойно не дадут. -Я стояла на этом же месте. -Тэсса, уходи, - опуская глаза, умоляю я. – Пожалуйста, иди домой, сделай себе горячий чай и включи милый фильм. -Идем со мной, - в ее голосе полно раздражающей меня мольбы. – Пошли, нам незачем мерзнуть. -Разве так тяжело просто убраться? – фыркаю я, чувствуя злобу, которая согревает вены пламенем.       Крепко хватаюсь за поручень и перекидываю ногу. Тэсса кидается ко мне, но мой мой взгляд вдруг останавливает ее.       Она поняла, что еще шаг, и я прыгну прямо у нее на глазах, чего, кстати, я делать не хочу.       Покалечить жизнь еще одного человека и травмировать его психику – не самое желанный последний подвиг. Я и так сломала жизни слишком многих.       Закидываю вторую ногу и оказываюсь «по ту сторону», на носочках. Сердце падает в пятки, а голова идет кругом после взгляда в низ. Все тело немеет, и мне становится страшно, как бы я не хотела это отрицать. Но я должна это сделать. -Никки, посмотри на меня, - Тэсс заставляет меня оторвать взгляд от воды и посмотреть на нее. – Эй, дыши, ладно? Давай просто поговорим. -Я не хочу разговаривать, - мой голос дрожит, а носочки, на которых я стою, начинают неметь. – Я просто хочу, чтобы это прекратилось. Уходи, Тэсса! -Никки, боль, которую ты испытываешь – ужасна! Я знаю, что жизнь тебе кажется бессмысленной, ты чувствуешь себя бессильной. Но разреши мне поговорить с той частичкой Никки, которая все еще хочет жить! -Тэсс, - выдыхаю я, чувствуя бессилие. Я вроде как хочу прыгнуть, но и не могу одновременно, пока она не уйдет. Это утомляет. -Послушай, в этот момент, прямо сейчас, я не твой чертов психолог. Я просто человек, который хочет удержать тебя от самоубийства. Я просто человек, и я боюсь того, что ты собираешься сделать. -Тогда зарой глаза или лучше уберись с моего пути вообще. -Я. Никуда. Не. Уйду, - громко заявляет брюнетка, четко выговаривая каждое слово. -Тогда это твое решение. -Зачем ты это делаешь, Никки? Я должна знать, с чем мне дальше жить. -Так всем будет лучше, - на моем лице появляется безумная, болезненная улыбка. – Всем. -Нет, - Тэсс качает головой, а ее голос становится злым. – Это отмазка. Ты просто оправдываешь себя, сбегая от трудностей. За жизнь надо бороться! А ты просто нашла самый легкий путь! -Ты нихрена не понимаешь! – чувствую, как слезы брызгают с глаз, смешиваясь с дождем. -А ты думаешь только о себе!       Поджимаю губы, чувствую, как ее слова наносят мне громкую, горячую пощечину. -Ты даже не думаешь о том, каково будет Логану хоронить тебя! И даже не думаешь о том, что почувствует твоя племянница, когда придет на опознание в морг! Эгоистичная самовлюбленная стерва! -Сэм ненавидит меня, - всхлипывая, бормочу я. -Это только одна ее часть ненавидит тебя, в то время как вторая безумно любила, и всегда будет любить. -Тэсс… -Ты просто хочешь свалить, - продолжает наносить пощечины брюнетка, заставляя меня усомниться в правильности решения. – Даже не попытавшись бороться! -Я устала, - всхлипываю. – И я просто хочу, чтобы боль прекратилась. -Тогда разреши мне помочь тебе, - умоляет девушка, и я даже не замечаю, как она оказывается на три шага ближе, протягивая свою руку. – Разреши людям, которым не все равно, помочь тебе справиться. -Всем… -Мне не все равно, - перебивает Тэсс, делая еще один шаг. – Я и обещаю, что когда все это кончится, я останусь с тобой, если ты этого захочешь, и попытаюсь помочь найти правильное решение. Я ничего не гарантирую, но я обещаю поддержать тебя словами и делом настолько, насколько смогу. Давай же, Никки. Разреши хоть кому-то помочь тебе. -У меня нет выхода. -Выход есть всегда, и мы найдем его, слышишь? Я помогу тебе справиться с этим, и когда все пройдет – ты почувствуешь себя более сильным человеком. Тот, то проходил через ад, всегда становится сильнее. Только дай мне руку, и я помогу.       Смотрю вниз, чувствуя полную растерянность. -Разреши кому-то помочь, не борись со всем миром одна, - еще пара шагов и она оказывается совсем рядом, но не хватает меня, а все так же держит руку протянутой. – Пожалуйста, Никки.       Внутри что-то словно вновь обрывается, и я чувствую, как боль хлыщет новой волной, разливаясь по венам.       Это такое странное чувство – надежда. Я верю ее словам и киваю, всхлипывая, затем протягиваю к Тэссе руку.       Даже не успеваю осознать, как это случается, но моя нога соскальзывает, а желудок словно подлетает к горлу из-за страха.       Я уже прощаюсь мысленно с жизнью, но вдруг, чувствую, как Тэсс резко хватает меня, не разрешая упасть.       Эта девушка во всех смыслах спасает мою жизнь. -Все будет хорошо, - шепчет она, сильнее обхватывая меня руками. – Я рядом, все хорошо.       Тэсс помогает мне вернуться на тротуар, затем притягивает к себе и разрешает выплакаться. Выплакаться с громким воем, обнимая ее так, словно она – последний человек на земле.       Затем, мы куда-то идем, измокшие и замерзшие до нитки.       За мостом мы находим улочку, а на ней – небольшой милый домик и красивым ландшафтным дизайном.       Это ее дом. Она дает мне сухую одежду, полотенца и делает горячий чай. -Спасибо, - чуть слышно произношу я, сжимая свою огромную кружку с чаем.       Тэсса ничего не отвечает, но чуть усмехается. Она прекрасно понимает, что я еще нахожусь в своем внутреннем трансе, который ведет к саморазрушению, но больше он не заставляет меня прыгать с моста.       Это желание ушло, оставляя по себе только знакомую боль и пустоту.       Я как всегда молчу, углубляясь в себя, и сама не осознаю, как оказываюсь на небольшом диванчике у телевизора, укутана пледом.       «Вернуться в реальность» меня заставляет только что-то теплое, что запрыгивает на меня и начинает лизать лицо. -Привет, малыш, - шепчу, запуская свои пальцы в шерсть лабрадора палевого (золотого) окраса. – Привет, хороший.       Он лижет мне лицо, заставляя улыбнуться, а затем вдруг смотрит так, словно живой человек – с пониманием и сочувствием. -Не смотри так, - шепчу я, как безумная, опуская глаза. Пес садится рядом, все так же разглядывая меня.       Не знаю, что на меня находит, но я вдруг начиная всхлипывать, и сама не осознаю, как склоняюсь к собаке и обнимаю его.       Он послушно сидит, служа мне теплой, шерстяной жилеткой, в которую можно выплакаться.       Я даже не замечаю, когда возвращается Тэсс и садится напротив нас в кресле. -Я потеряла слишком многих, - всхлипываю я, наконец-то начиная наш разговор первой и по собственному желанию. -И я… Тэсс, я… Я не могу спать, не могу есть, иногда забываю собственное имя. Все мои друзья – мертвы. Вся моя жизнь зарыта под слоем пепла. Я… Я сломлена, Тэсс. И я не хотела, чтобы хоть кто-то знал, насколько мне больно.       Всхлипываю, обнимая пса. Все слова идут от изболевшегося сердца, а потоки из глаз – освобождение от боли. В этот момент происходит что-то большее, и я не могу подобрать слов, чтобы даже понять, что чувствую. -Моя племянница меня ненавидит, а Логана я сегодня оттолкнула навсегда. И даже ОН ушел. Он тоже покинул меня, Тэсс. -Кто этот «он»? – чуть слышно спрашивает брюнетка. - Его звали Лиам. -Это тот парень, который сделал все, чтобы спасти вас с племянницей? -Да. Я любила его. А он… Я больше никогда его не увижу. Возможно, в эти секунды он уже мертв или истекает кровью.       Затягивается пауза, которую Тэсса даже не смеет прервать – она знает, что мне нужно собраться с силами, чтобы вновь заговорить. -На моих руках умирали люди, я видела слишком много боли и смерти. Я потеряла маму, папу, друзей, знакомых, родственников. На моих глазах застрелили мою лучшую подругу. И….       Это я должна была быть на ее месте.       Сквозь слезы замечаю шок на лице брюнетки. Логан не все знал, и рассказал ей только малую толику случившегося, так что половина информации определенно была новой для нее.       В ее глазах даже стоят слезы и ужас. И… в ее взгляде океан сочувствия.       Сейчас в этой комнате находится не успешный психолог, а обычная, простая девушка, у которой есть свои эмоции и их грань. И я довела ее до слез. -Каждую ночь я вижу все заново. Земля разрывается, пули свистят, матери плачут, парни гибнут. Я вижу голод, через который мы проходили. Вижу инфекции. Вижу смерть, как люди умирали тысячами и сотнями. Вижу то, что никогда не смогу описать словами. И каждую ночь кошмар становится хуже предыдущего. И, что смешнее всего, каждую ночь я вновь и вновь чувствую, как меня задевает шрапнелью. Но в этот раз она попадает не в ногу, а в сердце.       Пес жалобно скулит, словно в такт моему всхлипу. -Я видела, проходила и теряла больше, чем многие могут вынести за всю свою жизнь. И я не знаю, как мне жить с этим. Знаешь, я ведь уже теряла любимых людей. Еще когда я была в школе – умерла моя бабушка. И это было безумно больно. Но.… То, что я чувствую сейчас – не описать словами. Это чувство новое, и оно хуже всего, что я вообще чувствовала. В груди идет процесс, подобный медленной и мучительной смерти, Тэсс.       Тэсса поднимается и следует ко мне, присаживаясь рядом и… аккуратно меня обнимая. Это шокирует, но я не отталкиваю брюнетку. Даже такие мудрые и образованные люди как она не знают, что сказать, услышав подобное.       Время медленно тикает, и я сама не осознаю, когда перестаю рыдать, подчиняясь опустошению.       Тэсс вновь ставит чайник и мы просто сидим в тишине: она, я, Мауч (ее пес) и чай.       Время, подобно яду по венам, медленно движется вперед, оставляя за собой целые минуты и даже часы.       Вечер, ночь. Мне безразлично, если честно. Я даже не могу почувствовать стыд за то, что свалилась на голову малознакомому человеку, и не могу искренне поблагодарить ее за доброту и милосердие, которое она проявляет.       Тэсс могла просто уйти, но она осталась. И это значит для меня больше, чем все поступки Алексы и Эрин за время моего возвращения. - Я не могу перестать думать о том, что ты пережила, и кажется, начинаю тебя понимать, - прерывает тишину Тэсса, кидая на меня осторожный взгляд. – Знаешь, ты ведь думаешь, что хочешь умереть, но… на самом деле, это не так. Ты просто хочешь спастись.       «Слишком умна для своей красоты» - проносится у меня в голове, пока я поджимаю губы и опускаю глаза.       Наверное, она права. Наверное.… На самом деле я даже не знаю, чего хочу. -За всю историю моей практики я слышала и видела разное, но это… Я никогда не сталкивалась с подобной ситуацией, так что… Прости, как психолог я – бессильна. -Все нормально, - с губ срывается нервный смешок. – Никто к такому не был бы готов. -Ты не дослушала. Я не могу помочь как психолог, но я хочу помочь, как человек. С этих секунд я не твой мозгоправ, а твой друг. И мы вместе найдем выход, слышишь?       Киваю, покорно соглашаясь. Но я кивнула только для того, чтобы дать ей шанс самой поверить в свои слова, а не от моей веры в них.       Никки Джонас…. Андерсон больше ни во что не верит. -Я не обещаю, что все случится быстро, - предостерегает брюнетка. – Но я обещаю, что буду идти с тобой по этому нелегкому пути. -Тэсс, тебе это не нужно. Этот путь слишком сложный, тернистый, и в его конце, скорее всего, не будет белого света. -В начале пути все кажется безумно сложным, и никто не имеет понятия, сможет ли он справиться. Но если этот тот путь, который ты осознанно выбираешь – все обязательно получится. Только скажи мне – ты готова попробовать? -Я… -Решайся не ради себя, и не ради меня, Никки, а ради тех людей, которых ты любишь.       Это решение кажется мне запредельно трудным, но вдруг, я вспоминаю улыбку Логана и звонкий счастливый голосок Саманты. В голове даже проносится такое воспоминание, как наши совместные объятия с Эр и Лекс. На миг я даже вижу Лиама: он такой красивый. Стоит по пояс в воде, в нашей речушке с разрушенным мостом и смотрит на меня с любовью и теплом.       Я обещала его ждать. Даже это можно назвать причиной, ради которой стоит согласиться, но я соглашаюсь не ради Лиама или кого-то там еще.       Главным человеком в моей жизни была и всегда будет моя племянница. И я готова согласиться только ради нее. -Я попробую, - чуть слышно произношу, учащенно моргая из-за слез. -Хорошо, - Тэсса чуть заметно усмехается. – Ты молодец. -С чего мне начать? – слезы скатываются по щекам, но я готова вытереть их и успокоиться.       Время пришло. -Для начала – прими свое горе, разреши себе полностью прочувствовать его, но не растворяйся в нем. Начни выходить из дома по собственной воле и хотя бы изредка улыбаться людям.       Соглашаюсь, делая вид, что действительно в этом заинтересована, хотя на самом деле я по-прежнему ни во что не верю. -А затем.… Думаю, тебе просто нужно найти то, что тебе поможет. Дело, в котором ты потеряешься настолько, что и сама не заметишь, как исцелишься. Какое занятие доставляло тебе удовольствие до всего, через что ты прошла?       Пожимаю плечами, не зная, что ответить. Те довоенные времена кажутся мне второй жизнью, которая осталась за гранью реальности. -Задумайся, - вижу в глазах брюнетки мольбу и покорно погружаюсь в мысли, пытаясь найти хоть что-то стоящее. – Пожалуйста, Никки. Подумай, чем ты любила заниматься, как любила убивать время. -Разговаривая, - мои губы расплываются в болезненной, натянутой улыбке, которая причиняет новую волну боли из-за воспоминаний. - Я любила убивать время, разговаривая с Лиамом. И Джинн. -А еще? – -Любила быть дома, - я усмехаюсь, вспоминая порог родного дома и всю мою семью. – В той прошлой жизни я была очень приземленным, домашним человеком. Еще я любила писать, но с тех самых пор, как прогремел первый выстрел – мои руки дрожат, а в голове тут же становится пусто. -Давай тогда подойдем с другой стороны, - вижу, как надежда в глазах Тэссы начинает гаснуть, но все же, она пытается не выпустить эту мизерную ниточку из своих рук. – Что помогало тебе забыться в военный период. Чем ты занималась, чтобы скоротать время. -Я…. – делаю недолгую паузу, собираясь с мыслями. – Я помогала раненным ребятам, порой даже спасала жизни. У меня была работа… в лазарете. И она не только кормила нас с Сэмми, но и помогала не сойти с ума. -Вот оно, - девушка вспыхивает как новогодняя гирлянда. – Вот она, наша ниточка. Тебе нужно помогать людям, Никки. В этом и есть твой путь спасения.       Я кривовато усмехаюсь, мол, правда согласна с ней. Мое отсутствие надежды не означает, что я должна ломать и чьи-либо ожидания.       Пусть она верит, что мне все еще можно помочь, и, возможно, со временем я найду то, за что смогу ухватиться. А пока нужно просто вновь притворяться, что я в порядке.       Может быть, я буду настолько убедительна, что, со временем, смогу и себя убедить в том, что все хорошо, и что жизнь продолжается.       Но на данном этапе я застыла, но есть прогресс – я приняла помощь постороннего человека, хоть и не на все 100%. -Доброе утро, - Тэсс просыпается очень рано, и, благо, сегодня у нее выходной, так что мы никуда не спешим.       Брюнетка заваривает кофе, кормит своего пса, затем принимается за разговор со мной. Он выходит не самым удачным, но мы разговариваем, и это уже что-то.       Говорим о мелочах, таких как погода или о том, есть ли у Мауча (собаки) подружка, у которой можно было бы взять такого милого щенка.       Живое существо рядом – я всерьез задумалась о том, чтобы завести себе маленького друга. Может, он станет тем самым ключом, который откроет мне дверь и направит на путь, который называют «жизнь продолжается»?       Затем, я благодарю ее за гостеприимство и Тэсса, под предлогом выгулять Мауча, проводит меня до самых дверей подъезда.       Я вновь возвращаюсь в пустую квартиру, окунаясь в ту же жестокую атмосферу одиночества. То легкое улучшение, которое я ощущала рядом с Тэсс, испарилось. Логана нет, и, судя по состоянию постели, даже и не было дома. Собственно, как и Саманты.       Включаю телевизор, привычно слушаю новости, надеясь услышать хоть что-то о родных местах, но ничего нового так и не узнаю, так что настраиваю себя на то, что отсутствие новостей лучше, чем если бы я узнала об двойном ухудшении состояния боевых действий.       В интернете тоже глухо. О нас и нашей войне все словно забыли, оставляя людей на произвол судьбы.       Миру плевать. Я догадывалась об этом, когда была дома, но теперь я уже не просто знаю…. Я уверена, что всем плевать, умирают ведь не их дети.       Человечество - слишком эгоистичное и самовлюбленное. И это неоспоримый факт.       Оторваться от поиска информации меня заставляет неожиданный телефонный звонок от директора школы, в который учится Саманта, так что я привожу себя в кое-какой порядок и спешу к ней.       В школе очень шумно и людно, и все отличается от места, в котором училась я, так что мне слишком некомфортно. Хочется убежать, но я упрямо продвигаюсь вперед, снуя коридорами в поисках кабинета директора.       Затем, собираюсь с духом возле двери и вхожу после короткого стука. -Добрый день, - закрываю за собой дверь, пытаясь скрыть дрожь в руках и страх в голосе. -Здравствуйте, - женщина в строгом темно-синем костюме кидает на меня не менее строгий взгляд и жестом приглашает сесть. – Николь Андерсон? -Да, это я.       Сажусь на стул напротив и пытаюсь выглядеть расслабленно, при этом сжавшись внутренне до боли. Сердце вылетает из груди. -Я бы хотела поговорить с вами о Саманте, - взгляд директорши оценивает меня, и я вижу, как уголки ее губ разочарованно сползают вниз. -Да, конечно. Что-то случилось? -Да, - ее голос, да и вид пугают меня. – Саманта очень проблематичный ребенок, и создает много проблем. И я подозреваю, что вы, как ее опекун, не справляетесь со своими обязанностями и приделаете ей слишком мало времени. -Это не правда, - чуть слышно произношу я. – Просто… -Нет никаких «просто», мисс Андерсон. Это все отговорки. У Саманты – низшая успеваемость в классе, хотя ее характеризовали как очень успешного и умного ребенка. К тому же, ее поведение заставляет желать лучшего. -У Сэм сейчас сложный период, - пытаюсь вставить я, но директор испепеляет меня взглядом, перебивая и заставляя заткнуться. -Мисс Андерсон, в нашей школе учатся только лучшие из лучших, и Саманта портит нашу статистику. Вы хоть понимаете, что я уже давно могла бы ее отчислить? -Да, но… -Я знаю, что она потеряла родителей, - строго, грубо и даже злобно фыркает директриса. – Но это не означает, что мы будем постоянно ее жалеть. Всему есть свои приделы, мисс. И сейчас, спустя месяц наблюдения за Самантой, я могу сказать, что вы ничем ей не помогаете. Улучшений нет, все становится только хуже. Может, мне стоит обратиться в службу опеки и просить их о вашей опекунской пригодности? -Не нужно, пожалуйста, - сердце пропускает один удар. – Она моя племянница. Я поговорю с ней, только не отбирайте ее у меня. -Поговорить будет мало, - фыркает директриса. – Особенно после того, как сегодня она подралась с Кэссиди Уилкинс.       Мои глаза расширяются, а в горле образовывается ком. -Мисс Андерсон, сейчас я закрою на все глаза и сделаю еще одну поблажку. Но, если в течении двух недель ничего не изменится – я буду вынуждена не только исключить вашу племянницу из школы, но и обратиться в социальную службу. Здесь есть серьезные проблемы, и не в моем праве игнорировать это. -Хорошо, - киваю, чувствуя, как каждая клеточка моего тела занемела. – Спасибо. -Отлично, - директор поправляет свои маленькие очки на носу. – Думаю, мы поняли друг друга. Спасибо за ваш визит.       Поднимаюсь, чувствуя холодок, который пробегает по спине. Затем прощаюсь и покидаю кабинет, находясь в каком-то трансе.       Каждый день хуже предыдущего. Ох, и почему я вчера не спрыгнула, черт возьми?       Бреду по опустевшему из-за урока коридору, пытаясь найти класс Сэмми. Ее нет на уроке, но какая-то девочка говорит, где я могу ее поискать, так что я послушно бреду к школьному стадиону.       Там, за туалетом, я вижу небольшую компанию, и мне становится не по себе.       «Малышка, куда ты ввязалась?» - проносится в моей голове, пока я, еле передвигая ватными ногами, бреду к этим школьникам.       Вижу ее, и все внутри переворачивается: в одной руке худенькой шатенки сигарета, а во второй – бутылка с алкоголем. Ее окружают странные ребята в кожаных одеждах. Парни выглядят просто кремезными, а девушки устрашают своим ярко выраженным макияжем. И, что хуже всего, она выглядит точно так же, как и они.       Утром Сэм покидает квартиру одной, а тут – совсем другая. Что же она делает, глупая?       Она меня не видела, да и сама компания хохочет и распивает свой алкоголь, , так что когда я подошла к Сэм со спины – меня никто и не заметил, а кто и заметил – умолчал.       Резко выдергиваю из ее руки сигарету и бросаю ее на землю. Она разворачивается и уже хочет что-то сказать, как вдруг застывает с открытым ртом. -Что ты, черт возьми, делаешь? – шиплю, отбирая у нее бутылку и отбрасывая ее в сторону. -Никки, - все вдруг переключают свои взгляды на нас и даже перестают глотать из горла и курить. – Что ты здесь делаешь? -Это что ты здесь делаешь! – голос превращается в писк. – И что на тебе надето?       Она оглядывает себя и пожимает плечами. -Я нормально одета. -С каких пор такие короткие шорты, кожа и латекс – это нормально? -Ой, да иди ты. Вообще вали домой, тебе тут не рады. -Без тебя я никуда не пойду, - хватаю Сэм за локоть но она тут же выдирает его и отступает назад. -Ошибаешься. Я останусь здесь, с моей семьей.       Пощечина. Жестокая, сильная, беспощадная. Она словно выбивает землю под моими ногами, но я пытаюсь не показать это. -Сэм, пожалуйста, идем домой. -Нет. -Я твой опекун, и я приказываю тебе. -Да пошла ты, - выплевывает шатенка, опаливая меня ненавидящим взглядом. – Иди нахер.       Вали отсюда. -Идем, - хватаю ее за плечо, но вдруг, меня сильно отталкивают назад, заставляя попятиться. -Она сказала, что никуда с тобой не пойдет, - парень, ростом в два метра стает пред Самантой, загораживая ее собой. Он просто громадный, и не только благодаря своему росту, но и груде железных мышц. -Не вмешивайся в наш разговор, - пытаюсь выглядеть бесстрашной и делаю шаг в сторону Сэм. Громила тут же хватает меня за плечо, останавливая. -Убери. От меня. Свои. Руки, - шиплю я со злостью и отвращением.       В ответ он только улыбается и сильнее сжимает мое плечо, впиваясь пальцами в кожу. -Тебе сказали проваливать, - грозно заявляет громила. Я хватаю его за руку и пытаюсь скинуть ее с себя, но ничего не выходит. Он только сильнее сжимает мое плечо. Становится больно и кажется, что кость сейчас хрустнет, преломившись, но я не издаю даже писка. -Я никуда без нее не пойду. Отпусти меня. Немедленно.       Все резко меняется – он отпускает мое плечо, но резко хватает за горло, приподнимая. Мои ноги не касаются земли, а я начинаю задыхаться. -Бо, что ты делаешь!? – Сэм наконец-то оживает. – Опусти ее!       Резкое движение и он откидывает меня назад. Попятившись, падаю, хватаясь за горло и начиная лихорадочно кашлять. Перед глазами все размыто, а сердце вылетает из груди.       Сэм подходит ко мне и подает руку, но я демонстративно поднимаюсь сама и, понимая, что все бесполезно, просто разворачиваюсь и ухожу. К глазам подкрадываются слезы, но я сжимаю зубы со всех сил.       Быстрые шаги, машина, салон. Я уже собираюсь расплакаться, как вдруг дверца с пассажирской стороны открывается и Сэмми садится на кресло.       Кидаю на нее взгляд, но она даже не смотрит в мою сторону. Хорошо, ведь не видит слез в глазах.       Завожу мотор, и мы покидаем школу. Дорога проходит быстро, но внутри автомобиля царит напряженная тишина.       Затем, мы идем в квартиру и расходимся по разным углам. Только спустя час Сэмми выходит из своей комнаты и заходит в кухню, где я только начала готовить ужин для нее и Логана.       Яблочная «шарлотка», салат и картофель с грибами – все, как она любит. Но Сэм нарочно делает себе чай и бутерброд, демонстрируя отказ от ужина. -Что с тобой случилось? - решаюсь произнести я, когда сестра уже собирается уходить.       Она застывает, и я вижу, как напрягается каждая ее мышца. -Ты не та Саманта, которую я знаю. -Может, ты просто меня вообще не знаешь? – громко завиляет она. Ее голос эхом разносится по квартире. -Понизь тон, - приказываю, но она только скрещивает руки на груди и дает понять, что ей плевать на мои слова. -Сейчас же иди, умойся, и сними с себя это дерьмо. Затем садись и делай чертовы уроки, пока твою задницу не выперли из школы. -Уже бегу, родная, - никогда не думала, что она умеет так ехидно разговаривать. Ее интонация задевает, но я все так же не подаю виду, пытаясь казаться строгой и непреклонной. -Саманта Джонас! -Что Саманта? – взвизгивает она. – Не смей мне приказывать! Ты не мама! -Я твоя тетя, и ты будешь меня слушать! -Ошибаешься, - в ее глазах появляются слезы. – Моя тётя умерла в тот день, когда разрешила себе солгать мне. У меня никого нет.       Сказать, что я просто застыла – все равно, что считать, что это верхушка айсберга погубила «Титаник». Внутри в этот момент что-то обрывается, что-то застывает, а что-то и вовсе переворачивается. Меня кидает в жар. -Ты мне никто, - отрезает малышка, добивая меня.       Господи, я просто.… Все мысли теряются. Остается только громко бьющееся, наполненное болью сердце, которое заставляет пульс шуметь в ушах.       Шумно сглатываю. Молчу, она молчит. Мы только смотрим друг на друга – я с обидой, она с ненавистью.       Я открываю рот, но вдруг забываю, что хотела сказать, так что произношу чуть слышное «иди к себе».       Она разворачивается и покидает кухню, пока я так и остаюсь стоять.       Чувствую, как меня кидает в жар все сильнее. Становиться невыносимо жарко, и я словно начинаю задыхаться. Такое странное ощущение: чувствую, как жара растекается по телу, а сердце бешено колотит.       Еще пара секунд и я понимаю, что в глазах начинает мутнеть, в ушах закладывает, а тело просто невозможно удержать в горизонтальном положении.       Чувствую, как за секунду слабею, а затем в глазах и вовсе темнеет.       Хватаюсь за стол, но руки слишком слабые и только скидывают со стола нож, дощечку и миску с салатом.       Последнее, что я помню – болезненное приземление на пол.… Звук открывающейся двери в квартиру, перепуганное лицо Хендерсона. Взявшийся из неоткуда после ссоры. Становится совсем темно. Я отключаюсь.