Dark Paradise

Десять лет назад       – Ты не можешь играть в куклы, потому что ты мальчик, – на удивление серьезно говорит шестилетняя Лита, забирая у брата игрушку. – Вообще-то, это я. Роуман внимательно наблюдает за действиями сестры, продумывая новый аргумент в свою защиту. Будучи на год старше, он ощущает себя рядом с Литой настолько маленьким, что это вызывает злость и раздражение. Она всегда знает, что делать нельзя, ее чаще хвалят родители, она ложится спать в то время, в которое ей велят, и съедает с тарелки все, что в нее накладывают. Роуман же был совершенно иным ребенком: спор для него являлся своего рода общением, если он не перечил всем, кто находился поблизости, то, вероятнее всего, он спал или болел. – Она не похожа на тебя, – упрямо отрицает Роуман, хотя кукла была точной копией Литы, потому девочка и настаивала, чтобы родители приобрели именно ее. – У тебя таких нет. Мальчик указывает пальцем на две небольшие выпуклости в районе груди куклы. Лита обиженно хмурится, потому что брат оказывается прав: у нее таких не было, она плохо понимала, что вообще означают эти выпуклости и для чего они нужны кукле. – Когда я вырасту, я буду еще красивее, чем она – говорит девочка, упрямо вздергивая носик. – Ты и сейчас красивее, чем она, – отвечает Роуман, понимая, что аргумент вышел не в его пользу. Лита замечает это и ее глаза становятся круглыми от удивления. – Что? Она жесткая, а ты мягкая. Роуман протягивает руку и касается плечика сестры, чтобы проверить свою теорию. Лита действительно оказывается мягкой, Роуман давно это знал, но не решался проверить. Мальчик переводит руку на волосы девочки и слегка оттягивает их в сторону. – И волосы у тебя желтые, а у нее белые, – констатирует Роуман, выпуская из рук пряди волос сестры, которые хаотично рассыпаются по ее спине. – Они не желтые, а золотые, – поправляет его Лита, но девочке становится приятно от слов брата. – Так мама говорит. – А мне мама говорит, что у папы были золотые часы, которые станут моими, когда я вырасту, – хвастается Роуман, засовывая руки в карманы. – Мне вообще достанется все, что было у папы. Лита задумывается на несколько секунд, поглаживая пушистые волосы куклы. – А где теперь твой папа? – спрашивает девочка, с интересом глядя на брата. – Не знаю, – пожимает плечами Роуман. Его отец умер год назад, но воспоминания мальчика словно стерлись, оставляя вместо себя зияющую пустоту. – Мама говорит, что он превратился в Ангела. Лита не понимает, как относиться к словам брата. Он старше и знает много чего интересного, но верит Лита в ангелов или нет – она еще не решила. – Ты тоже когда-нибудь превратишься в Ангела? – наконец спрашивает девочка, серьезно разглядывая брата с ног до головы. Он был слишком маленьким для ангела, по крайней мере, сейчас. – Скорее всего, да, – подумав, отвечает Роуман. – Но ты не улетишь от меня? – задает вопрос Лита, плохо понимая, что она будет делать, если вдруг ее брат исчезнет, как и дядя Джей. Роуман точно знает ответ на этот вопрос, даже сейчас, в свои семь лет: – Я никогда от тебя не улечу. Пять лет назад       – Лита! – громким шепотом зовет Роуман, кидая в окно сестры на втором этаже дома очередной камешек. Тот звонко ударяется об оконную раму и отлетает в сторону. Роуман думает, что обязательно бы проснулся от такого звука. – Лита Годфри! Спустя еще несколько попыток, створка окна быстро отворяется, и из нее выглядывает растрепанная ото сна девочка. Роуман улыбается, когда видит ее спутанные волосы, будто Лита не спала, а активно терлась головой об подушки. – Я читала и уснула, – жалуется сестра, потирая заспанные глаза. – Все хорошо? Лите одиннадцать лет, а Роуману двенадцать. Они любят воровать из тайников Мэри Годфри шоколадки, оставлять друг другу записки в школьных шкафчиках, играть в прятки в огромном особняке Роумана и ловить рыбу в озере голыми руками. С каждым годом их собственный мир наполняется подробностями, интересными тонкостями, музыкой, которую они слушают по радио, когда едут с родителями Литы в парк и общими неловкими фотографиями с мороженым и сладкой ватой в руках. Роуман не понимает, почему Лита так не похожа на всех остальных девчонок, которые кажутся ему противными жабами. У Литы нет друзей, кроме ее брата. – Вылезай, мне нужно тебе кое-что показать, – говорит Роуман, подходя ближе к изгороди, по которой обычно Лита спускается к нему на ночные прогулки. – Опять призраки? – пугается девочка. – Нет, я больше не хочу призраков! – Это не призраки, – успокаивает ее брат, вытягивая наверх руки, чтобы поймать сестру. – Давай. Лита вздыхает, оглядывается на плотно закрытую дверь за ее спиной и осторожно становится на подоконник. Сделав несколько шагов влево, девочка хватается руками за плотную изгородь. Брату с сестрой повезло, что Лита для своих лет была практически невесомой, маленькой и хрупкой, и изгородь не рвалась под ее весом, когда та спускалась по ней к брату. Когда девочка оказывается довольно близко, Роуман подхватывает ее на руки и бережно опускает на землю. В мягком свете луны Лита похожа едва родившегося котенка: такая же лохматая, мягкая и пушистая. Роуман тянется ей навстречу и заключает сестру в свои объятия. Она пахнет шоколадом и домом. Роуману нравится, как она пахнет. Лита обнимает брата в ответ, и они стоят так еще несколько секунд. С возрастом их потребность друг в друге только усиливается, набирает опасные обороты. – Идем, – тихо говорит Роуман, разрывая объятия и хватая сестру за руку. – Тут недалеко. – Только не беги, я в тапочках, – жалуется Лита, пытаясь на ходу пригладить непослушную белобрысую копну волос. Спустя несколько минут Роуман останавливается перед их любимым озером и указывает пальцем на небо. Огромная луна свисает над водной гладью, почти касаясь ее своим краем. Ночное светило так близко, что кажется, протяни руку – и получится дотронуться. Лита застывает на месте, приоткрыв от изумления рот. Она еще никогда за свои одиннадцать лет не видела ничего более величественного. От красоты захватывает дух, и девочка прямо в ночной сорочке садится на мягкую теплую траву, не в силах оторвать свой взгляд от неба. Роуман почти сразу садится рядом, накидывая сестре на плечи свою тонкую рубашку, оставаясь в белой футболке. – Это так красиво, – выдыхает Лита, опуская голову на плечо брата. Роуман переводит на сестру взгляд. Его сердце разрывается от щемящей нежности. Когда сегодня ночью он вновь бегал по городу в поисках доказательств существования приведений, его взгляд привлекла эта огромная луна, и он сразу же подумал о Лите. Когда в жизни Роумана происходили необычные вещи, он сразу хотел рассказать о них сестре, а эта ситуация не могла подождать до утра. – Ты целовалась когда-нибудь? – вдруг спрашивает Роуман, нарушая приятную тишину. Лита переводит на него неуверенный взгляд, полный удивления. – Никогда, – отвечает девочка, задумавшись. – А ты? – Нет, – отмахивается Роуман, вновь переводя взгляд на небо. – Почему? – спрашивает Лита, не скрывая свое удивление. Брат казался ей бесстрашным и опытным, порой она думала, что Роуман знает даже больше, чем ее папа. – Хочу с тобой, – просто отвечает Роуман, отыскав в траве небольшой камешек и перекладывая его из руки в руку. В их детстве все было проще, они не скрывали друг от друга свои желания и озвучивали их сразу, как только те возникали, не боясь быть непонятыми. – Я тоже, – шепчет Лита, слегка краснея под упрямым лунным светом. – Тоже хочу с тобой. Годфри поворачивается к сестре и заглядывает ей в глаза. – Мы не перестанем быть друзьями? – озвучивая их совместные мысли, произносит Роуман. Лита улыбается и отрицательно качает головой. Девочка не знает, что должно произойти, чтобы Роуман перестал быть ее другом. – А братом и сестрой? Девочка думает всего несколько секунд, а потом вновь мотает головой из стороны в сторону. Если они брат и сестра с рождения, то это не изменится даже в старости, так объясняет ей мама. – Только я не умею, – честно признается Лита, слегка смущаясь. – Я тоже, – пожимает плечами Роуман и сокращает расстояние между ними. Их губы соприкасаются всего на несколько секунд, после чего Лита отстраняется. – Необычно, – философски изрекает девочка, прикладывая руку ко рту и ощупывая место поцелуя. В сказках поцелуй всегда был волшебным, с его помощью расколдовывали спящих принцесс или проклятых принцев. В фильмах после поцелуя начиналась медленная музыка и на этом моменте Литу всегда отправляли спать в ее комнату. Девочка плохо понимала, какого эффекта добились сейчас они с братом, потому волшебства и музыки она не наблюдала. Роуман улыбается, словно читая ее наивные мысли. – Ничего не понял, но было приятно, – говорит мальчик, вновь переводя взгляд на огромный шар на том конце озера. Они сидят так еще около получаса, пытаясь пересчитать все кратеры на молочно-белой поверхности луны. Брат и сестра не испытывают неловкости или стыда, Годфри уверены в правильности того, что они делают, потому что в детстве все было намного проще. Наши дни       Лита спит беспокойно, периодически вздрагивая и переворачиваясь с боку на бок. Волосы на ее затылке мокнут от холодного пота, который выступает из-за странного сновидения. Девушке снится необычный сон, будто он происходит с ней наяву, заменяя собой реальность. Она чувствует кожей каждый его сюжетный поворот и никак не может проснуться. Лита видит силуэт мужчины, медленно приближающийся к ней из темноты. Мужчина очень высокий, у него широкие плечи и длинные стройные ноги. Он уверенно идет по направлению к ее кровати и лишь когда оказывается почти вплотную к девушке, Лита замечает за его спиной два огромных черных крыла. Это Ангел. Даже сквозь сон Лита уверена, что это Ангел, такой же, каким она представляла его в детстве. Черные крылья накрывают ее с головой. Она не в силах пошевелиться, проснуться или закричать. Она и не хочет кричать, лишь как завороженная вглядывается в его лицо, пытаясь узнать его. Но ее Ангел не хочет быть узнанным. Его руки властно изучают ее тело, чередуя грубые движения с нежными. Голова Литы кружится от неизведанных ощущений. Теперь она словно видит себя со стороны: нагая, до ужаса развратная и смелая, словно этот Ангел освободил ее от всех рамок, выпуская наружу самые темные желания. Лита не понимает, почему получает удовольствие, когда Ангел нависает над ней и входит резким толчком. Картина пугает и восхищает одновременно. Лита теряет счет времени, пока Ангел делает то, за чем пришел сюда – дарит подарок, который она будет носить под сердцем долгие девять месяцев. Ангел словно угадывает каждое ее желание: замедляется, когда она только успевает об этом подумать, становится более настойчивым, когда ей оказывается мало. Он удивительный. И он только ее. Девушка резко открывает глаза и вскакивает, садясь на своей постели в абсолютном одиночестве. Через открытое окно в комнату проникает свежий сентябрьский воздух, но Лита не может восстановить сбившееся дыхание. Она неосознанно опускает руку на свой живот, чуть ниже пупка и откидывается на подушки. Реалистичность этого сна не дает ей покоя: он не был похож на остальные. Девушка пытается вспомнить лицо загадочного ночного гостя, но то оказывается размытым, нечетким, едва уловимым в ускользающем сновидении. Однако маленькая Годфри уверена, что узнала его. Не сомневается, что уже встречала его силуэт. Усталость накатывает на девушку мягкой волной и она засыпает.