Cloud 9

      Минсо привычно склоняет голову на бок, приоткрывает пухлые губы, и смотрит так гипнотизирующе-вдумчиво. Минхи не обращает внимания — Минхи тренируется. А Минсо пользуется. Он уже давно выполнил свой максимум, и младший, скорее всего, тоже, однако тот продолжает всё снова и снова повторять одни и те же идеально отточенные движения, кажущиеся тому недостаточно идеальными. В какой-то момент Кан замирает напротив зеркала, смотря чётко перед собой. Минсо замирает вместе с ним и, кажется, перестаёт дышать вовсе. Теперь, когда слух обостряется во внезапно повисшей тишине, навязчивый стук настенных часов и шум вентилятора особенно сильно сдавливают двух парней в этом душном зале.       — Иногда мне кажется, что ты выбрал Старшип только для того, чтобы глазеть на меня вместо тренировок.       — Тебе кажется. Меня не могли взять только из-за того, что я хочу глазеть на тебя. Меня взяли за талант и упорный труд.       — То есть ты даже не отрицаешь?       — Нет.       Минсо сам не знал, что с ним такое. Почему он так вдруг стал таким смелым? Когда успел для себя всё решить? А Минхи не знал, что теперь ему с этой информацией делать. Делать выводы. А ещё пересматривать свои взгляды на некоторые вещи. И переставать тупо залипать через зеркало на темноволосого хёна в его любимых голубых линзах.       Минхи зачем-то кивает своему отражению (что, естественно, видит старший), подходит к Киму и садится немного поодаль от него, прислоняясь спиной к прохладной стене. Минсо следит взглядом, но не поворачивает голову — слишком устал, слишком неловко, слишком жарко, чтобы делать лишние движения. Минхи не смотрит на хёна, но прекрасно знает, что тот смотрит на него. Снова изучает взглядом. Как в первый раз.       А в первый раз Минхи подумал что Минсо — весёлый и прикольный парень, и что просто ему не повезло. Не повезло с неизвестной безответственной компанией и, возможно, с его командой тоже. Несмотря на то, что Ким говорил, что эта встреча и выступление изменили его жизнь. Да, изменили, но в лучшую ли сторону? В любом случае, это решать не Минхи. Да и сейчас это уже в принципе не так важно. Прошло полтора года, Минхи дебютировал трижды, дважды — в одной группе, Минсо — ни разу. Но Минхи очень хочет, чтобы Ким наконец тоже осуществил свою мечту. Верит в него также, как Минсо верил полтора года назад.       — Я пойду. — говорит Минсо уже стоя у двери. Как сильно задумался Кан, что успел упустить этот момент? — Ты идёшь?       Минхи коротко кивает головой. Обычно он бы громко ответил: «Конечно!» и потом они бы ещё долго обсуждали их тренировку, даты дебюта, новую песню женской группы или чего они сегодня поели бы на ужин. Только говорить почему-то совсем не хочется. Всё из-за этих пары фраз? Минсо ждёт в коридоре, уже надев черную маску и слегка взъерошив мокрые от пота чёрные волосы. Минхи выходит минут через пять, может меньше, и шагает вперёд, бубня что-то вроде: «Ну пойдём», однако его останавливают. Минсо хватает младшего за запястье раньше, чем сам осознает, что творит. Тянет на себя, отходит на пару шагов машинально и сталкивается спиной о стену коридора. Сам себя загоняет в угол, чтоб уже сразу, без вариантов.       У Минхи взгляд непривычно серьёзный и сосредоточенный, внимательно следящий за действиями Кима и в целом догадывающийся, что за этими действиями последует, поэтому высвобождает руку и опирается ею на стену. Ещё полтора года назад Минсо от такого бы покраснел, жутко засмущался и попытался бы выбраться и убежать. А сейчас что? Творит то, о чем и представить себе не мог. И почему-то его даже не волнует, что их может кто-то увидеть, а ещё хуже — сфотографировать или заснять на видео и выложить в сеть. Тогда то его музыкальная карьера закончится, так и не начавшись. И себе жизнь загубит, и Минхи.       Минсо не знает, что сказать. Точнее, знает, но не уверен ни в себе, ни в своих чувствах, ни в чувствах младшего. И начать откуда-то издалека кажется лучшим выходом из повисшей тишины.       — Знаешь, я не уверен в своих чувствах и также не уверен в твоих. Но я явно испытываю к тебе что-то большее чем просто привязанность или дружба, и мне нужно знать, что чувствуешь по отношению ко мне ты. Прямо сейчас, ладно? — выдаёт чуть ли не на одном дыхании практически без запинок. Серьёзный взгляд Минхи вглядывается в глаза, прячущиеся за ледяными линзами, проникает будто в душу и ищет там что-то. Ответы, наверное.       Рука перемещается со стены на плечо, затем движется по шее и останавливается на щеке. Пальцы осторожно опускают маску на подбородок и снова возвращаются к мягкой щеке. Минсо краснеет, не ожидая этого, но замирает, не в силах опустить глаза. Вторая ладонь отстаётся на шее. Ким не верит, что это с ним происходит, Кан не верит, что именно он это делает. Повторяет за теми парнями из сотен романтических дорам — наклоняется ближе. Возможно потом он сможет признаться сам себе, что думал о том, каковы на вкус его губы, каков он вообще — поцелуй с парнем. Отличается ли от поцелуя с девушкой? Хотя Минхи и сравнить то было не с чем, и в этом он тоже признается позже.       Однако вместо чужих губ Минхи чувствует на своих что-то влажное и липкое, поднимает веки и видит, как покрасневший Минсо стоит с выпученными глазами и прикрытым ладонью ртом, а губы Минхи как раз и встретились с тыльной её стороной.       — Ты чего?.. — шепчет Минсо не убирая руки от лица.       — А ты чего? — спрашивает Минхи, отстраняясь и позволяя старшему сделать глоток воздуха.       — Я не думал что ты целоваться полезешь!       — А я думал ты этого и хотел.       — Хотел, но не так же быстро. — ответил Минсо и хотел сказать что-то ещё, однако его пустой желудок сказал всё за него. Минхи, вздохнув и улыбнувшись, схватил Кима за руку и потянул за собой.       — Мы идём кушать! Курочку! Я плачу. — Минсо не возражал. Да и зачем? Обстановку разрядили, вроде немного разобрались, да и каждый теперь молчит о том, что так, по идее, не должно быть. Замечательно. Главное — чтобы не увидел никто.       Их ладони неприятно липкие, всё ещё от пота, и, вдобавок, холодные — у Минсо, но им вроде нормально, особенно когда они наконец (почти) нормально поговорили. А насчёт всего остального они подумают потом, возможно, завтра в девять, на очередной тренировке.