***
- Бей резче. В ударах главное не сила, а скорость. - Степан подходил всегда по военному тихо. Никогда не орал, сталь в его голосе заставляла подчиняться и без этого. Голос так и говорил: "не сделаешь и тебе крышка". - Не бери размах, соперник не дурак, он сразу поставит блок. Стапанов показав на своём примере, как правильно нужно делать, посмотрел повтор удара от подчиненного. - Может такой градус локтя не привычный, но когда ты привыкнешь, то сможешь бить очень больно, без особых на то усилий. С твоей-то комплектацией тела - это лучший выход. - альфа поправляя угол локтя омеги увидел, что тот слегка поморщился. Степан резко взял за кисть и вздернул рукав одежды до середины плеча. Ему совершенно не понравилось то, что он увидел. Там, на тонкой белой ручке, оттого казалось еще ярче, разливался внушительный синяк. Альфа вернул рукав обратно и делая вид, что показывает как правильно нужно поставить удар (чтобы другие подчиненные не сильно обращали на них внимания), встал сзади омеги, тихо проговорил, сдерживая утробный рык, на маленькое, острое ушко: - Или ты МНЕ подробно рассказываешь кто и как, либо отцу, который узнает от меня, что эти синяки не от тренировок. Милену не нравилось. Милену не нравилась ситуация и поза в целом. Слишком незащищенно он себя чувствовал рядом с этим гигантом. Даже, внутри Милки, Михаил, такой же по возрасту как и Степан, чувствовал от этого парня опасность. Нестерпимо хотелось отодвинуться, но он не мог и пошевелиться - это привлекло бы слишком много внимания. Внутри, как щенок, что-то скребло и поскуливало, прося подчиниться. Рассказать, показать слезливо на обидчиков, чтобы альфа наказал их. Показал, что этого омегу есть кому защитить. Михаил сталкивался с этим впервые. Михаил зол и уперт. Он сам сможет защитить себя, он же мужик! "Ага, от мужика только и слово осталось. Омега = женщина. Одно и тоже." - подумал бывший Мишка. Ничего не оставалось, как упрямо вздохнуть и, не поворачивая головы, сказать: - Это шантаж, господин Степанов? - Милка вывернулся, заломав руку, не ожидавшего такой прыти, Степана и мстительно добавил, - Вы беспокоитесь обо мне? Стёпа быстро придя в себя, повернул первенство в свою сторону. Сгиб его локтя зафиксировал голову подчиненному, взяв в удушающий приём. - Обидно, что за месяц тренировок, ты так и не научился себя защищать. - Не остался в долгу альфа, отпуская свою жертву и как ничего и не было продолжая вести тренировку.***
Милка никому не хотел ничего рассказывать. Так тупо, но он привык держать всё в себе, решать всё самому. Но омега знал, что этот солдафон не отстанет от него и действительно расскажет отцу, а Милен, ой как, не хотел этого. Что уж тут сделаешь, пришлось рассказать, правда в более менее мягкой форме. Ну, а чего? Вон как красным горели глазюки, когда он оповещал в таком виде, а что было бы если б он правду рассказал? Страшно подумать. Но этот хоть не полезет в школу, право никакого не имеет. Он по сути никто для Милки. Степан. Степан был хорошим. Строгим, со стальным взглядом и пышущий подавляющими а-феромонами, но одновременно ты мог положиться на него, довериться и это удивительно, ведь после горячих точек, ушедшие туда совсем молодые и смешливые ребята, приходили обратно сломленными мужчинами, если приходили вообще... Степан был хорошим, хорошим во всем, несущий для Милки ауру защищенности. Но прилепился же, как банный лист! Нет покоя от него. Теперь на каждой тренировке его вдоль и поперёк осматривают, разве что только в трусы не лезут, и на том спасибо. Возмутительно блять! Это даже не доктор и не родители, а лезет непонятно зачем не в свои дела. Да, пускай Михаил слабый в этом теле, но он ведь учится. Учится защищаться, а не нападать. Учится на будущее. Что толку, что он сейчас будет отвечать? Несчастный год остался и всё, эти люди ему никто и звать никак. А Мишка знал как быстро пролетает время в этой учебной запаре. Знал проходя этот ад снова и снова. А боль... физическая боль несравнима с моральной. Михаил слишком много испытал её в прошлом, чтобы теперь, получая порцию, проходить мимо как ни в чем не бывало. После такого люди либо ломаются и остаются со своей обидой на всю жизнь, либо поднимаются и идут дальше. Миша любит ходить и Миша идёт, даже если на костылях, даже если упадёт. Плевать. Всем плевать на твою боль, так почему ему должно было быть не все равно?***
-Мяссин, Мяссин. Прошу, не уходи! Прошу, тебя же убьют!! Виверринус не щадят врагов. Мяссин!!!...