Покуда мы будем жить. Сейчас и в вечности

Послышался визг тормозов, скрежет, а затем гулкий звук удара. Гермиона раздосадовано стукнула рукой по рулю, глуша двигатель и выходя из машины, оглядывая повреждения: правая сторона ее миниатюрной KIA Picanto была разворочена, кусок капота лежал тут же на асфальте. Девушка потерла пальцами переносицу, даже совсем не удивляясь. Просто ужасное продолжение ужасного дня, и все. Водитель внедорожника AUDI, который приговорил ее автомобиль, выскочил на улицу и завопил, даже покраснев от натуги: - Совсем не видишь, куда прешь, коза?! Я тут с парковки выезжаю, ослепла?!! – Грейнджер горестно вздохнула, и, не слушая дальше крики мужчины, отправилась обратно к себе в машину, набирая номер дорожной службы Лондона. Ей вежливо ответили, что аварий много, и придется подождать и Гермиона вздохнула еще горше, набирая номер Поттера. - Але, Гарри? Да, привет. Нет, нет, я просто хотела сказать, что не смогу приехать на ужин к Уизли, прости. А? Нет, ничего, просто попала в небольшую аварию. Нет, Гарри, все нормально, на мне ни царапины. Клянусь, я в порядке! Да. Да. Нет, машина не на ходу, я позвонила, скоро приедет инспектор и эвакуатор. Где? На Бедфордбери, около автомобильной стоянки Мартин-отеля. Да, он въехал мне в правый бок, выезжая оттуда. Нет, Гарри, все хорошо, правда. Веселитесь. Передавай мои поздравления Чарли. Да. Я заеду к вам с Джинни завтра, не беспокойся. Все, мне пора, водитель стучит мне в стекло. Виновник аварии, здоровенный детина, больше похожий на горного тролля, чем на человека, действительно молотил ладонью по окну, которое грозилось попросту вылететь от такого напора. Гермиона открыла дверь, выходя наружу. Стараясь не показать ни усталости, ни тем более раздражения, она максимально миролюбиво спросила: - Что такое? – но ее собеседник, кажется, совсем не планировал вести мирные разговоры. - Как что? – буквально прорычал он, брызжа слюной. – Ты помяла мою машину, дура! Плати за ремонт! - Кто и кому сколько заплатит – это решит инспектор, - сама поражаясь своей вежливости ответила Гермиона. – Я уже вызвала полицию, так что скоро они приедут. - Ах ты!.. – кажется, он задохнулся от злости, и пару секунд девушка молилась, чтобы у него отнялся заодно и дар речи, но, увы, чуда не случилось. – Даю тебе последний шанс свалить отсюда, шваль паскудная! Ты хоть знаешь, кто я?! Гермиона прикрыла глаза, досчитала до десяти и, немного успокоившись и сдержав язвительный ответ, села обратно в салон своей машины. Мужик снаружи что-то еще яростно сказал, а потом прыгнул в свое авто и резко ударил по газам, сворачивая налево, на Хоп Гарденс, уезжая с места ДТП. Грейнджер прикрыла глаза, откидываясь на сидение. Ну и ладно, так даже будет проще. Делать было совершенно нечего, читать не хотелось, и в ожидании эвакуатора и представителей закона она решила попробовать вздремнуть. Может, это было даже к лучшему, что она пропустит вечеринку в честь дня рождения Чарли Уизли: во-первых, несомненно, там будет ее шеф, видеть которого ей сейчас не хотелось, во-вторых миссис Уизли непременно начнет сетовать на ее худобу и бледный цвет лица, и потом на работе не оберешься проблем, в-третьих, Рон, кажется, снова был готов приударить за ней. В-четвертых, там точно будут близнецы. Их она была готова видеть еще меньше, чем шефа, хотя совершенно не потому, что не хотела, совсем наоборот, и это как раз пугало. Гермионе было двадцать пять, она закончила с отличием колледж и университет, у нее была отличная должность в Министерстве Иностранных Дел, вот только все равно ее жизнь была дыркой от бублика по сравнению с жизнью Фреда и Джорджа Уизли. Они были на два года старше ее, веселые и неугомонные. Они познакомились в колледже-интернате, когда Гермиона в двенадцать обставила в олимпиаде по химии всех студентов, даже тех, кто учился в выпускном классе. Тогда близнецы с искренним восхищением пожали ее руку, а вместе с тем стали первыми, кто отнесся к маленькой девочке-отличнице по-доброму. А через месяц Рон и Гарри спасли ее от добермана по кличке Горный Тролль, который сорвался с цепи, и в ее жизни появились друзья. Рон был младшим братом близнецов, и поэтому не было ничего удивительного, что, когда летом Гермиона приезжала к нему погостить, она волей-неволей общалась с озорниками, которые грезили созданием магазина фокусов и приколов. И тем не менее, несмотря на то, что она была лишь маленькой ботанкой, подружкой младшего брата, тем не менее близнецы всегда были очень добры с ней. Пожалуй, даже, слишком добры. Она задумалась о работе, лениво перебирая в уме дела, которые нужно было бы сделать сегодня вечером, раз она никуда не пойдет. Тянуться на заднее сидение за сумкой было лень, и девушка решила, что сейчас можно расслабиться и составить список позже. Нужно было позвонить мистеру Грюму из Министерства Обороны и договориться о встрече, чтобы обсудить вопрос предоставления политического убежища какому-то шаху или шейху. Позвонить Падме, работающей в регистратуре, и попросить ее назначить прием для делегации из Андорры. Посмотреть документы, регламентирующие изменения в правилах взаимодействия со странами Европы после выхода Англии из Евросоюза: хотя они еще не вошли в силу, и будут подписаны, наверное, только в конце следующей недели, нужно было изучить их заранее, чтобы быть готовыми. Тысячи мелочей, которые нужно было сделать, чтобы работа шла своим чередом… Гермиона все-таки задремала, но резко проснулась, когда вновь услышала стук в окно. Она ожидала увидеть там лицо полицейского, но вместо этого с удивлением узнала Фреда Уизли. Он заулыбался, увидев, что она открыла глаза, и жестом показал, чтобы она отперла дверь. - Ух ты, Грейнджер, - начал он вместо приветствия. – Гарри сказал, что у тебя тут незначительная поломка, буквально царапина, а у тебя все пассажирское место смято так, словно по нему единорог проскакал. Как ты так ухитрилась? - Один козел на таран решил взять, - улыбнулась в ответ Гермиона, вылезая наружу и ежась. На улице было прохладно и, кажется, собирался дождь. - Только не говори, что он еще и свалил, - нахмурился парень, оглядываясь. – Это же просто свинство! Надеюсь, ты запомнила номер? - Я по твоему совету установила видеорегистратор, - девушка махнула рукой, указывая на маленькую камеру на зеркале заднего вида в салоне. – Никуда он не денется. - Молодец, - Фред расплылся в немного самодовольной улыбке, засовывая руки в карманы и перекатываясь с носков на пятки и назад. – Пошли ко мне в машину, подождем копов там. В салоне пахло мятой, лимонами и почему-то порохом. Хотя в квартире близнецов пахло так всегда, так что было закономерно ожидать похожую атмосферу и в их универсале. Уизли потянулся к сумке на заднем сидении, шурша чем-то, и вытащил оттуда сверток в пищевой бумаге. - На, поешь. Ты ведь наверняка сегодня ничего не ела, - он протянул сверток подруге, и та жадно впилась зубами в сэндвич с бужениной. – Стянул у мамы с тарелки, когда уходил, чтобы ехать к тебе. - Ммм, Фред, я обожаю тебя, это просто восхитительно! – промычала Гермиона, прикрыв от наслаждения глаза. – Я ничего не ела со вчерашнего вечера. Но ведь миссис Уизли никогда не готовит такие сэндвичи, разве нет? - Я попросил, - беззаботно пожал плечами парень, вытягивая ноги. – Знал, что ты их любишь. - Но откуда? – в действительности, Гермиона редко позволяла покупать себе что-то такое. Она была довольно стеснена в средствах, на аренду квартиры уходило порядочное количество средств, а работу в Министерстве трудно было назвать высокооплачиваемой, поэтому экономить приходилось буквально на всем, включая книги, которые девушка брала в местной библиотеке. Просить помощь у родителей она не хотела, прекрасно понимая, что их недавний переезд в Австралию и так обошелся им недешево, к тому же, они и так очень помогли ей, оставив свой старый автомобиль. Который сейчас был разбит в глупейшей аварии. Черт. - Я заметил это позапрошлым летом, когда мы были в гостях у родителей Гарри, в Годриковой Впадине. Ты каждый день носила беременной Джинни такие бутерброды и темный шоколад с апельсинами. Разве не очевидно, что ты попросту любишь эти продукты, а? – он усмехнулся, словно это было действительно что-то элементарное, и Гермиона с трудом сдержала восхищенный вздох. Фред Уизли был невероятным человеком. - Спасибо тебе, - серьезно отозвалась она, проглатывая последний кусочек. – Если честно, это лучшее, что сегодня со мной случилось. - Паршивый день? – он сочувственно скривился, разворачиваясь к ней, как всегда делал, когда понимал, что ей нужно высказаться. Если честно, Гермионе иногда казалось, что он понимает ее даже лучше, чем Гарри или Полумна, ее бывшая однокурсница в университете, и от этого становилось еще хуже. Вообще это отвратительное чувство, осознавать, что одним из самых близких для тебя людей является тот, в жизни которого ты – просто рядовое знакомство. Но, с другой стороны, это был Фред Уизли, и как бы то ни было, он был ее другом. А Гермионе очень нужно было высказаться. Поэтому она заговорила, и апатия, которая мучила ее весь день, стала слетать все больше и больше, обнажая эмоции. - Не то слово. Я проспала утром, забыла поставить вечером телефон на зарядку, и не сработал будильник. Я едва успела на работу, но все равно по дороге от парковки до Министерства меня в Сент-Джеймском парке окатили водой. Я до нитки вымокла! И этот Филч, ну, наш вахтер, он не хотел меня пускать в здание. А потом, уже днем, пришла Лаванда и целую сотню лет трещала с Парвати о том, какой Рон козел, потому что бросил ее, и в этом шуме было нереально совершать деловые звонки. А потом, на собрании, Кингсли снова начал кричать на нашего стажера, что он принес ему кофе без молока, хотя я точно помню, что в прошлый раз Кингсли точно так же орал за кофе с молоком! - Да у него не в порядке с нервами, - поднял брови Фред. Кингсли – это был начальник Гермионы, Министр иностранных дел Великобритании. Он был, в целом, неплохим человеком, но был слишком строг с подчиненными, порой даже груб. Те, кто не имел с ним прямого контакта, вроде, например, ассистентов Гермионы, Парвати и Лаванды, боготворили его, но вот заместители и советники… На них от отрывался по полной. В последнее время хуже всего было мальчику-стажеру, который только-только выпустился из дипломатического колледжа и по рекомендации Люциуса Малфоя проходил практику в Министерстве. Гермиона полагала, и, надо сказать, не она одна, что излишняя придирчивость Бруствера к мальчику была вызвана именно личной неприязнью к Малфою-старшему, который долгое время поддерживал лидера крайней партии, но после ее поражения на выборах быстро перестроился и стал выступать за партию власти. Такое поведение, двуличность, это было и правда омерзительно. - И не говори! – Гермиона скривилась, вспоминая отвратительную сцену, которая произошла на совете днем. - Ну и конечно ты, мать Тереза, не могла вступиться за этого несчастного эльфа-Добби? - Его зовут Робби! – воскликнула Грейнджер, хмурясь. Она не понимала, почему близнецы каждый раз коверкают его имя. – И он не эльф. В конце концов, ведь кто-то должен был помочь ему! - Дай угадаю. И Кингсли тут же взъелся на тебя, стал кричать, что таких несносных и неуравновешенных девиц нельзя пускать на государственную службу, и уж тем более назначать младшими заместителями Министра иностранных дел, да? И что Перси был бы куда лучше в этой роли. - Откуда ты знаешь? – пораженно уставилась она на него, хлопая глазами. Никак этот парень был волшебником… - Ну, ты же знаешь, в последние пару лет он сдружился с отцом, так что сегодня он уже успел рассказать ему все, что думает о тебе. Правда, потом он очень лестно высказался о том, какие поправки к закону об эмиграции ты предложила. И сказал, что никогда не видел, чтобы кто-то в таком юном возрасте добивался таких высот. - О, - она зарделась, смущенная. – Но мои заслуги – это ерунда. На самом деле шеф, кем бы он ни был, вот он настоящий талант. - Ну, это-то точно. Если бы не он, то на прошлых выборах бы точно победил тот неофашист, Том Реддл. Чертов экстремист! – Том Реддл был политиком радикальных взглядов, пропагандирующий идею закрытия границ и национального превосходства. Несмотря на то, что его взгляды были весьма резкими, и, можно сказать, жестокими, у него были влиятельные друзья, вроде того же Малфоя, и, если бы не обширная кампания Кингсли против него, он рисковал войти в Парламент. – Кстати, ты читал, что написала про него та журналистка, Рита Скитер? - Ты про то, что она обозвала его Лордом Волан-де-Мортом и Тем-Кого-Нельзя-Называть? - Ну да. Согласись, это было забавно, да? - Пожалуй. Она, конечно, частенько привирает в своих статьях, но эта у нее удалась на славу. Чего стоит иллюстрация, где изображен он с волшебной палочкой и змеей! Умора. - Иллюстрацию рисовал отец Полумны, знаешь? Он очень талантливый художник. - Пожалуй. Но не отрицай и своего таланта, прошу. Ведь именно ты ведь была той, кто убедил Фаджа пойти на уступки и принять поправки! Это очень здорово. Я предрекаю тебе великое будущее, - он шутливо поклонился, и Гермиона очень надеялась, что не покраснела от этого жеста. Она прокашлялась и поспешно сменила тему. - Знаешь, мне кажется, Робби пойдет гораздо дальше. Он смышленый паренек, и я искренне… - ее прервал звонок телефона. Фред вытащил его из кармана и снял трубку, одними губами извиняясь. - Привет, ма. Да, она тут, со мной. Нет, она в порядке, ни царапины. Да, все хорошо. Нет, надо дождаться полиции и зафиксировать ДТП. Хорошо, я передам. Нет, ничего страшного, маленькая поломка. Да, конечно, я потом отвезу ее домой. Мам, ну хватит! Я вешаю трубку, мама. Все, пока. Да. Ладно. Пока. Он спрятал телефон в карман куртки, и Гермиона улыбнулась, потому что на рингтоне у него все еще стоял саундтрек старого ковбойского фильма, который они смотрели вместе в прошлую Пасху. - Мама звонила, волновалась о тебе. У них там пиршество в самом разгаре, Кингсли беспокоился, все ли с тобой хорошо. - Прости, что тебе пришлось уехать с праздника ради меня, - скривилась она. Стало стыдно. – Я же говорила Гарри, что это ерунда, а теперь ты пропустишь день рождения брата… - Брось, Грейнджер, ты чего! – кажется, он был действительно обижен, потому что вечная улыбка в его глазах исчезла. – Кто я по-твоему? - А… кто? – промямлила она, испугавшись, что сказала что-то не то, и что он сейчас уйдет. - Я твой друг, Гермиона. А друзья на то и есть, чтобы помогать, и не важно, праздник или нет. Или ты забыла, как сама отменила поездку на море, когда мы с Джорджи заболели ветрянкой? - Но это другое… - попробовала возразить было она, но Фред перебил ее, возмущенно подскочив. - Да какое другое, Герм! По-твоему, мне только развлекаться, да? А на друзей наплевать? – она замахала руками, подскакивая. - Нет, нет, я совсем не это имела в виду, Фред! Прости пожалуйста, я совсем не это хотела сказать! – она порывисто обняла его за шею, и он расслабился под ее руками, тоже обхватывая за плечи и подтягивая ближе. Она так точно не считала. Близнецы, даже когда они еще были совсем детьми и не сильно дружили, всегда защищали ее, готовые даже кулаками защищать ее от нападок однокурсников или отводя назойливых ухажеров. И уж им точно не было все равно на чужие проблемы. Кстати, именно Фред был тем, кто избавил Гермиону от назойливых ухаживаний Кормака Маклаггена, который учился на год старше нее, и, хотя девушка так и не узнала, что именно он сказал и сделал самовлюбленному воздыхателю, больше Кормак к ней не подходил. Особенно показательно это было потому, что в тот момент Грейнджер встречалась с Роном, который, впрочем наотрез отказался разбираться с соперником, заявив, что «полностью доверяет своей девушке». - И ты прости меня. Я был не прав. Я знаю, что ты так не думаешь… - он улыбнулся ей в волосы, украдкой вдыхая их запах. – Вообще-то я удивлен, что не приехал Рон, - весело заметил он, отстраняясь. - Рон? А почему он должен был приехать? – они расстались в девятнадцать, когда оба уже учились в университетах. Расстались мирно, без скандала, а через полгода Рон стал встречаться с Лавандой Браун, которая училась на одном курсе с Гермионой и с которой он познакомился, когда вместе с Гарри встречал ее у корпуса. По его же просьбе Грейнджер много позже взяла ее под свое крыло в Министерстве, и, боги, это было ее худшее решение в жизни. Лаванда была абсолютно бестолкова, и всю работу за нее приходилось делать ее начальнице. Кроме того, она все время отвлекала вторую ассистентку, Парвати Патил, и обе целыми днями только и делали, что обсуждали парней и жаловались на жизнь. В последние месяцы Гермиона предпочитала вместе с ноутбуком прятаться в переговорной, чтобы хотя бы чуть-чуть сосредоточиться. - Понимаешь, Джордж сегодня вечером слышал, как Ронни хвастался перед Гарри обручальным кольцом, которое тебе выбрал. Разве вы не вместе? – он выразительно выгнул бровь, весело ухмыляясь. - Не-а, - озадаченно покачала головой девушка, а потом побелела, понимая, как хорошо, что она сегодня не поехала на вечер к Чарли. Она понятия не имела, почему Рон решил, что он снова хочет быть с ней, но была точно уверена, что сама она не хочет пробовать снова. И уж тем более не хочет обручаться. - Хочешь сказать, что он решил жениться несмотря на то, что вы уже пять лет, как не вместе? – присвистнул Фред, удивленно глядя на подругу. – Во дает! - И что мне делать? – с несчастным видом спросила она, пряча лицо в ладонях, но все равно подглядывая между пальцев. - Ну, можешь сказать ему, что ты уже с кем-то встречаешься, - ответил Фред, однако Гермиона замотала головой уж слишком отчаянно. - Ну нет! Знаешь, врать о чувствах… Это даже хуже, чем врать о чем-то еще. Ненавижу притворство в отношениях, это же попросту гнусно, - она нахмурилась, готова отстаивать свою позицию, однако юноша тепло улыбнулся, кивая. - Знал, что ты так ответишь. Я сам считаю так же, если честно, - она откинул волосы со лба и добавил куда тише. - Поэтому я и расстался с Анджи. - Разве она не ушла от тебя к Джорджу? – по правде сказать, это была странная история. Она случилась через полгода после того, как Рон разошелся с Гермионой, и никто так и не понял, что именно случилось, только на банкет по случаю окончания университета Анджелина Джонсон пришла не с Фредом, с которым встречалась тогда уже почти два года, а с его братом-близнецом. Все трое отказались рассказывать подробности, однако продолжали хорошо все вместе общаться, поэтому вопросов у всех стало еще больше. - Ну, в некотором роде, только не сразу, - он ухмыльнулся. – Мы расстались на третьем курсе, а в начале четвертого братец спросил у меня, не буду ли я против их отношений, и я благословил их. Так что все не совсем так, как полагает общественность, - он заерзал на сидении, устраиваясь удобнее. - Не знала, - задумчиво произнесла девушка, пожевав прядку волос, но тут же, поймав себя за вредной привычкой, выплюнула ее. На самом деле, ее расставание с Роном не было таким простым и безболезненным, как, наверное, казалось окружающим и ему самому. Все пошло наперекосяк даже раньше, чем второй курс, когда они разбежались. Все началось летом того года, когда Гермиона вдруг осознала, поняла и приняла одну простую истину: она была влюблена в другого человека и не любила больше Рона. Это было озарением, прояснением, и она тогда позорно бежала из Норы, не в силах больше выдержать все то, что внезапно открылось ей. Влюбиться в старшего брата своего парня? Боже, поставьте пятерку в ведомость, дно достигнуто. Гермиона двое суток просидела на чердаке загородного дома бабушки, зная, что ее не будут здесь искать, и поэтому позволяя себе выплакивать горькие слезы обиды на то, что все получилось так плохо. Но ее все-таки нашли. Нашел вечно хмурый, серьезный, собранный Перси, в жизни которого тогда тоже все было не слава богу. Они вылезли на крышу и много часов сидели там, изливая друг другу все то, что накипело. Гермиона тогда говорила долго-долго, отчаянно и надрывно. Она не называла имен, но созналась в том, что, кажется, охладела к Рону, влюбившись в другого человека, в том, что не знает, что делать и как поступить, как вести себя с ними обоими, какое решение принять. Он тогда обнял ее, укачивая, успокаивая истерику, и покорно слушал, и Гермиона постепенно пришла в себя. А потом рассказал он. Рассказал, как жалеет о том, что поступил работать в Министерство Иностранных Дел, как ненавидит бумажную работу, и что, наверное, хотел бы уволиться, но не хочет расстраивать маму. Они говорили до тех пор, пока на небе не зажглись яркие звезды, и, сидя под светом звезд созвездия Большого Пса, пытались помочь друг другу, слушая и пытаясь придумать решение проблем. На прощание, когда Перси следующим утром ловил рейсовый автобус до Лондона, он снова обнял ее и шепнул на ухо: «Борись за свое счастье». А на следующий день он забрал документы из департамента и устроился на заочное в фармацевтический, найдя подработку в медицинском центре Ремуса Люпина. И Молли была действительно счастлива за сына. Гермиона же решила действительно бороться за себя и свое счастье. Она вернулась в Нору через неделю, и приложила все свои силы, чтобы, во-первых, снова полюбить Рона так сильно, как раньше, а, во-вторых, забыть Фреда Уизли, выкинуть из своего сердца. Но ничего не вышло, и каждый день становилось только хуже и хуже, и поэтому вскоре она решилась на решительный шаг. Рон принял ее желание расстаться спокойнее, чем она ожидала. С тех самых пор она и ненавидела любое притворство в отношениях, до сих пор ощущая ту свою вину. - Мы никому не рассказывали, решили, что лучше, чтобы это было между нами, - горько бросил Фред, завозившись. – Знаешь, я на самом деле очень виноват перед Анджи. На Пасху третьего курса я увлекся другой, и, хотя и пытался забыть ее, ничего не вышло. Я держался несколько месяцев, я очень старался все исправить, но что я мог… В конце концов я рассказал Анджи все, и мы расстались. - У меня было похоже, - неожиданно для самой себя призналась Гермиона, ежась. - С Роном? – он посмотрел на нее, но девушка упорно глядела на кирпичное здание справа. Не хотела показать всю ту тоску, которую испытала, снова вспомнив, до чего смешна ее жизнь. Он ведь до сих пор ей нравился. - Угу. Только, в отличие от тебя, я так и не смогла сказать ему, что люблю другого, - она тяжело вздохнула. – Как думаешь, Фред, умалчивание чувств – это тоже ложь? - Как знать, - протянул он. Пожалуй, слишком серьезно для него. – И да, и нет. Если ты не отрицаешь свои чувства, то, пожалуй, и нет. Почему ты спрашиваешь? - Мне… мне уже давно кое-кто нравится. Признаться, даже больше, чем нравится, я люблю его, но только я так и не призналась, попросту не пробовала. Если признаюсь – потеряю его доверие. А если нет – так все и будет… Буду жить своей жизнью, он – своей. И я буду продолжать тихо любить его. - Вот оно как… - Фред замолчал, слушая стук капель по крыше машины. Где-то вдалеке визжала сирена пожарной машины. – По правде, я тоже так и не сказал ей. Может, попробовать? Вот и посмотрим с тобой, стоит или нет, - она невесело усмехнулась на его шутку. - Любишь же ты эксперименты. - Это моя жизнь, Грейнджер. - И не страшно? - Страшно, конечно. Но я хочу рискнуть. Как бы наивно это не звучало, но я правда думаю, что она – единственная, кто может сделать меня по-настоящему счастливым. Мне скоро двадцать семь, Гермиона. Я хочу семью, хочу видеть ее по утрам и обнимать по ночам. А если я рискну, вдруг?.. – она запрокинула голову, вслушиваясь в шум дождя. Фред Уизли был действительно потрясающим. Она хотела бы быть хотя бы в одну десятую такой смелой, как он. - Ты знаешь, что ты удивительный? – он улыбнулся солнечно и счастливо. – Сколько я общаюсь с тобой, я все больше и больше убеждаюсь в этом. Ты был единственным, кто согласился сесть со мной в машину после того, как тот инструктор, Каркаров, сказал, что я безнадежна. Для этого нужна была недюжинная храбрость. - И должен сказать, что научил я тебя водить отменно! – весело заметил Уизли, но снова стал серьезным, набирая воздух в грудь и запуская ладонь в волосы. – Герм, послушай. Я ничерта не храбрец. На самом деле я трус, какого только нужно поискать. Я хотел сказать это давно, еще с тех пор, как вы разошлись с Ронни, вот только все не решался. Помнишь, мы в июне после вашего первого курса института купались в озере, все вместе? Джинни тогда случайно сдернула с тебя верх купальника, а я нырял, ища его. Знаешь, о чем я думал тогда, когда вслепую пытался нащупать его на илистом дне? Что готов всю жизнь нырять вот так, если ты каждый раз будешь мне улыбаться с той теплотой, с какой улыбнулась тогда, когда я все-таки нашел его. Я никогда не забуду, как ты куталась тогда в мокрое полотенце, скрывая свою наготу. Когда через две недели ты сбежала почему-то от нас, Джордж назвал меня психом и двинутым, но все равно отправился со мной автостопом из Норы к твоим родителям, надеясь узнать, где ты можешь быть. И все последующие наши встречи, когда мы смотрели твои любимые фильмы восьмидесятых или рисовали на стенках детской в доме Джин, я помню каждую из них. Я помню, как ты чуть было не повалила меня в ведро с клейстером, когда пошатнулась на стремянке, как мы читали с Джорджи и Чарли вслух книжки, сидя на ячменном поле, когда папина машина поломалась, как ты сжимала мою руку, когда мы сидели у палаты Джинни в родильном доме. Я… Я мог бы написать книжку и назвать ее «Тысяча и один момент с Гермионой Грейнджер», и несомненно эта книжка стала бы моей любимой. Я трус, что не сказал тебе это год, два, пять назад, вот только с тех пор и до сих пор… Он почему-то замолчал, но Гермиона не видела его лица, потому что закрыла глаза, и из-под закрытых век катились слезы. Накатила смертельная усталость. В который раз вот ТАК он признается ей в любви, говорит, что тоже любит, но что потом? Потом она проснется от омерзительного звука будильника, которым заканчивается каждое такое признание, откроет глаза и снова окажется в холодной кровати в своей квартире в Сити. Снова соберется на работу, наденет строгую юбку, а он где-то далеко натянет футболку, улыбнется брату, делая две кружки чая, и поспешит вниз, чтобы привести магазин в порядок до его открытия. Его утро начиналось с улыбки, ее – с разочарованного вздоха. Наверное, она все еще спит, и вот-вот приедет инспектор, который зафиксирует аварию, а затем подоспеет и эвакуатор, и завтра утром она встанет на сорок минут раньше, чтобы добраться до работы на метро. – Глупо получилось… - его голос был тихим. – Наивно полагать, что совпадение с влюбленностью было бы настолько точным, да? Наверное, это было самое провальное признание в любви в мировой истории. Все было проще, когда мы были подростками. Хлопнула дверь машины, и Гермиона медленно открыла глаза, только сейчас начиная понимать, что это действительно не просто сон. Фред стоял в нескольких десятках футов, прямо под проливным дождем, в одной рубашке. Он закрыл глаза и запрокинул лицо вверх, и капли сбегали по его скулам и волосам. Мокрые капли липли ко лбу. - Фред! – она тоже выскочила, понимая, что должна что-то сказать, но не зная, что именно. Он не обернулся к ней. – Фред! – повторила она чуть настойчивее, и он все-таки посмотрел на нее, улыбаясь нежно, но так печально, что сердце девушки свело почти физической болью. - Не нужно, Гермиона. Я справлюсь, не переживай. Ведь не всегда так получается, рискуешь и выигрываешь, да? - Фред, - почти с мольбой произнесла она, и заговорила, сама не зная, что хочет сказать. – А что было иначе, когда мы были подростками? - Неужели это все, что тебя заинтересовало из всего того бреда, который я нес? – он ухмыльнулся, покачивая головой. – Когда мы были подростками, достаточно было позвать девчонку в кафе, угостить какао и поцеловать. А сейчас… Все изменилось. Все стало куда сложнее. - Знаешь, что я подумала, когда ты достал тот верх от купальника со дна озера? Я подумала, что никто никогда ради меня не нырял раз за разом на грязное илистое дно, и что это стоит куда большего, чем длинные письма летом или чашка кофе в кафе, куда приглашают в выходной. И что я готова стоять в одном мокром полотенце под градом насмешек Гарри, Рона, Симуса и Дина еще столько же, если ты снова заправишь мне прядь за ухо так, как сделал тогда. - Ты сейчас серьезно? Если нет, пожалуйста, не надо. Притворство с чувствами – это ранит куда больше, чем просто невзаимность. - Серьезно. Перси сказал мне тогда, когда приехал после моего побега из Норы, чтобы я боролась за свое счастье, но он имел в виду не Рона, а тебя. Он все тогда понял, я только сплоховала. Я думала тогда, что ты с Анджелиной, и поэтому... С ее волос капали капли, а светлый пиджак вымок до нитки. Они просто смотрели друг на друга, и понимали, что в этот раз они высказали то, что висело между ними много лет. Она неловко улыбнулась: - Раз уж… все вышло вот так… Может, после того, как приедет эвакуатор, мы поужинаем где-нибудь? Думаю, Кингсли переживет, если я сдам ему отчет в срок, а не заранее. - Это я должен приглашать тебя, а не ты меня, знаешь? – он все еще стоял там же, на тротуаре, улыбающийся, а капли путались в его волосах, зависая на кончиках прядок волос и на рыжих ресницах. - Может... Давай побудем просто подростками? Как в школе. Когда все было просто, - Гермиона попыталась сдержать счастливую улыбку, рвущуюся наружу, но не смогла, и просто стояла, понимая, что самый ее неудачный день может стать самым лучшим во всей ее жизни. - Давай, - он подошел ближе, обнимая, и это не были резкие эмоциональные объятия, в каких сжимали друг друга пятнадцатилетние влюбленные, это было нечто другое, что-то вечное и правильное. – Ты ведь знаешь, что я не шутил, что хочу семью, что хочу не просто свиданий с тобой, но… - Я знаю, - перебила она его. – А ты знаешь, что я согласна. Но, раз уж сегодня мы обычные тинэйджеры, может, ты поцелуешь меня? А дождь все шел, заставляя асфальт блестеть в свете огней вечерних фонарей. На Лондон опускалась ночь, но кое-куда, на небольшую улицу в центре, опускалось долгожданное счастье.