Покуда мы будем жить. Сейчас и в вечности

Когда Гермиона вошла в помещение, в первую же секунду ее оглушила громкая музыка, и она в нерешительности застыла, оглядываясь вокруг. Люди танцевали, в дальнем углу высокий бармен в рубашке с закатанными рукавами проворно колдовал над коктейлями, и в этой суете она не сразу заметила друзей, которые находились где-то на полпути между танцполом и входом. По счастью, рыжие макушки Рона и его братьев было трудно спутать с чем-то, и поэтому девушка, решительно нахмурившись, сошла со ступенек и стала пробиваться туда, где близнецы с хохотом выплясывали что-то невообразимое. — Гермиона!!! — завопила Джинни, уже прилично выпившая, и буквально повисла на подруге. — Я хочу… ик… танцевать! Мне нужно… — Тебе нужно на воздух, — заявил Гарри, возникая откуда-то из-за плеча Уизли. Они коротко обнялись с Грейнджер. — Привет, Герм, наконец-то ты тут, а то я уже что-то достаточно отдохнул. — В самом деле? — девушка выгнула бровь, наблюдая, как близнецы за спиной ее друга на потеху публики выполняют что-то отдаленно напоминающее танцевальную поддержку. — Боже, да я не знаю, что с этой рыжей ватагой делать! — взвыл Поттер, теряя всякий самоконтроль. — Джинни напилась, Фред и Джордж типа танцуют, Рон пытается клеить Парвати, а Перси так вообще тошнит! — Тошнит? — вверх взлетела и вторая бровь. — Этот умник решил, что он может подкрепиться по дороге сюда бургером из отдела готовой еды супермаркете, — со вздохом пояснил Гарри. — А потом мы приехали сюда, и встретили близняшек Патил, и теперь я не могу оттянуть от них Рона! Это же ужас! — Ситуация положительно неоднозначная, — дипломатично высказалась Гермиона, и пошла ловить Джинни, которая с уверенностью истинно пьяного человека шла куда-то чуть левее искусственного фикуса в горшке в углу помещения. Впрочем, она опоздала, и столкновение со стеной произошло раньше, так что все, что девушке осталось, это помочь непутевой подруге подняться с пола. Краем зрения она заметила, как сквозь толпу покачиваясь прошагал Перси. Его рыжие волосы удивительно гармонировали с зеленым цветом лица. — Эй, Пе… — в этот момент он развернулся, и со скоростью, достойной олимпийского финала, понесся назад. — Ну ладно, унитаз так унитаз, — и потащила бренное тело, бывшее ранее Уизли, назад к Гарри. Тот в этот момент, кажется, как раз искал, где бы повеситься. — Пора эвакуироваться, — сообщил он голосом, в котором безнадежность получила вид на жительство. — Я не ради этого пережил семь лет Хогвартса, чтобы погибнуть здесь. — Ага, конечно, — мрачно хмыкнула Гермиона, которой идея клуба на празднование дня рождения Джинни с самого начала казалась плохой. — Ты хоть помнишь в лицо подруг этой… — она мотнула головой в сторону полуживой Уизли, подыскивая слова. — Этой… Ну этой в общем. — Похер, — взвыл Гарри. — Они уже все, чтоб их, в невменозе! Спасаем кого можем, Герм! — И кого это? — она с сомнением оглядела клуб, прикидывая, что проще: оторвать Рона от Парвати или оторвать унитаз от, собственно, пола в туалете, чтобы Перси было не так печально возвращаться в Нору через весь город. — Меня, — сообщил Гарри, и едва ли не заплакал. Гермиона, впрочем, не слишком-то жалела его, понимая, что его упадок духа вызван в большей степени тем, что сегодня именно он был трезвым водителем и был вынужден наблюдать за всей этой вакханалией снаружи. Мимо в полубезумном танго проскакали близнецы. — Ерунда, парни! Я с вами… ик… До конца! Хоть ползком! — девушка тяжело вздохнула и с явным облегчением сбросила с себя Уизли, которая уже начала с кем-то завязывать разговор. Проблема, в сущности, была в том, что на том месте, где по идее должны были стоять друзья напившейся девчонки, находилась колонна, и это уже вызывало беспокойства. За неимением другого выбора, Поттеру пришлось принять ее. — Ничего тебе с твоими воображаемыми друзьями не светит, Джин, — раздраженно заявила Гермиона, оглядываясь. Как спастись из этого филиала ада она еще не придумала, и все больше склонялась к варианту «бросить друзей и дать деру». — И даже не мелькает, — поддакнул Гарри, с трудом удерживающий пьяную девушку в вертикальном состоянии. — А с тобооой? — рыжая постаралась развернуться в руках парня, но тот только нахмурился. — Сейчас отпущу нахрен, поняла? — угрожающе сообщил он, и Уизли мелко закивала, несмотря на опьянение отлично понимая масштаб угрозы. — Минуточку, — в голове Гермионы как будто что-то щелкнуло. — Я знаю, знаю! С этими словами она оставила друзей стоять посередине толпы, и бросилась пробиваться туда, откуда крики, свист и улюлюканье доносились громче всего. Не прошло и трех минут, как музыка вдруг стала тише, и под потолком клуба зазвучал голос одного из близнецов. — Так, народ! Перси, Рон, Гарри, Джинни, Майкл, Полумна, Терри… — В общем, все, кто на день рождения Уизли, — перебил голос второго брата. — Да, вот именно. В общем, все, кто к нашей сестрице, и кто еще в состоянии держать голову вертикально, на выход! Мы отъезжаем через три минуты. — На выход, на выход! — Того, кто дотащит Перси до машины, мы довезем прямо до дома! Ну? — в голосе появились нетерпеливые нотки. — Ходу, ходу, ходу! — Так, Грейнджер, — снова встрял второй голос. — Не двигайся, никуда не уходи, я сейчас к тебе спущусь. Толпа зашумела, загудела, несколько человек стали проталкиваться к выходу, какой-то парень, вероятно, Майкл, живший в пригороде и поэтому очень хотевший, чтобы его довезли, двинулся к туалету, намереваясь совершить акт насилия над Перси. Гарри издал победный клич, что-то между «аллилуйа» и «оле-оле» и потащил совсем уже никакущую Джинни к выходу. С его гармонично тощим телосложением это, надо признаться, было задачей непростой. — В моей жизни очевидно превышено количество Уизли на один квадратный метр, — горестно выдохнула Грейнджер, но послушно осталась на месте, дожидаясь Фреда. Его близнец в этот момент выталкивал из зала Рона, который протестующе что-то кричал, желая как можно скорее вернуться назад, к Парвати. Но Джордж же был непреклонен, почти трезв, у него был неиспользованный ресурс в виде близнеца и по совокупности он очевидно побеждал. Рон возмущался с все возрастающим отчаянием. Фред возник перед ней неожиданно, и она даже вздрогнула, до того это было внезапно. Ничего не говоря, он ухватил ее за руку, и с невиданной ловкостью стал проталкиваться к выходу, таща за собой девушку. Ей только и оставалось, что стараться не отставать, и уже через минуту они оказались на улице, где уже почти стемнело. Прохладный воздух показался Гермионе поистине райской благодатью. Из клуба с руганью выскочил Джордж, без Рона. — Представляете, убег обратно! — с возмущением пожаловался он. — Взял и попросту удрал, свинья. Паршивец! — Бедный Гарри, ему завтра снова в бар, — сочувственно покачал головой Фред, но в его глазах так и плясали смешинки. — Запивать отказ этой девчонки, Патил. — Прекратите, — нахмурилась Гермиона, — я уверена, у них все получится! И вообще… В этот момент двери снова распахнулись, и наружу вывалились Джинни и Гарри. Лицо у него покраснело от усилия, очки сползли на кончик носа, и выглядел он вообще достаточно комично. — Подержи, — бросил он Джорджу и с явным злорадством перекинул то ли полуживую, то ли полумертвую девушку ему. Сам же он начал рыться в карманах, ища ключи от машины, и на ум Гермионе пришло, что он перенимает у Хагрида не самые лучшие привычки. Бездонные карманы со всякой всячиной и паук-птицеед в качестве домашнего любимца могли стать этому живейшим подтверждением. — Черт меня подери, да где же они!.. Из дверей появились Майкл и поддерживаемый им Перси. Последний вцепился длинными пальцами в бумажный пакет с красной монограммой магазина одежды, и от одного только взгляда на него сердце непроизвольно начинало сжиматься от жалости. — Эй, приятель, ты как? — одна из подружек Джинни, высокая и белобрысая, подошла к парням, и сочувственно взяла Уизли под свободный локоть. Вдвоем с Майклом они подвели Перси к дверям фургончика Гарри. — Поттер, открывай уже, а? — недовольно нахмурился Джордж, которому тоже уже надоело держать Джинни. — Ну сейчас, сейчас, погоди, — тот в ответ только усерднее принялся копаться в собственных карманах. — Эй, — шепот Фреда обжег Гермионе ухо, — пошли отсюда. Все равно мы все не влезем, да и ехать с моим братцем, которого выворачивает на изнанку, удовольствие слабое. — В этот час такси едва ли поймаешь, — возразила девушка, однако без особого энтузиазма. — Прогуляемся. Нам нужно поговорить, Грейнджер, — и, не добавив ни слова, он ухватил ее за руку, увлекая прочь от фургона, в который Гарри и Майкл вдвоем пытались поместить несчастного Перси. Кажется, близнецам хватило одного долго взгляда, чтобы все объяснить друг другу.

***

Они молчали, шагая бок о бок по вечерним улицам большого города. Уже окончательно стемнело, и поэтому их собственные тени вечно то обгоняли их, то отставали, то и вовсе прятались, а мимо полосами красных огней неслись автомобили. Гермиона почему-то боялась смотреть на юношу, который шел рядом. Ей казалось, что она знает его сто лет, а может даже и больше. На первый взгляд такой понятный и простой, такой сложный на второй, такой неоднозначный на третий… Близнецов Уизли было всего двое, однако девушке иногда казалось, что их было не меньше дюжины, такими разными и непохожими на самих себя иногда бывали они. Ей отчего-то вспомнился второй или третий курс Хогвартса, когда она впервые заметила, как братья, вопреки общему мнению, непохожи. Ей льстило, что она замечала то, чего не видели остальные: что она знала, что Джордж и Фред меняются местами на Чарах, поскольку на самом деле то, что получается у одного не всегда получается у другого, что она замечала, что младший из близнецов любит кантри, а старший — рок, что она видела, как за завтраком они быстро, почти неуловимо, меняются фруктами, поскольку один любит одни, а второй — другие. Ей льстило это, и она продолжала наблюдать. Продолжала, пока не поняла, что и сама уже не относится к ним так одинаково и ровно, как раньше. Пока не догадалась, как легко влюбиться, если подмечаешь каждую мелочь. Увы, было уже слишком поздно. — Так и будем молчать? — голос Фреда прозвучал резко. — Это ты сказал, что нам надо поговорить, — немедленно ответила Гермиона, словно только и ждала этого вопроса. — Да, — он глубоко вздохнул. — Просто… Черт! Они шли бок о бок, засунув руки в карманы курток, и еще ни разу не посмотрели друг на друга. Сдерживались ли они или и правда это было выше их сил, на этот вопрос вряд ли бы смогли ответить они сами. — С тобой всегда так сложно, Грейнджер, — усмехнулся наконец Фред, снова прерывая молчание. — То убегаешь из школы в лес с моим братом, то твердишь мне о том, как важны правила. То танцуешь и гуляешь с иностранным студентом, то возмущаешься, что вся школа уверена, что у вас роман. То смотришь, то потом отрицаешь. Целуешь, а потом избегаешь… Он замолчал, но Гермионе показалось, что в воздухе все еще гремит, как будто раскаты грома, это странное, такое странное слово. «Целуешь»… Она и правда поцеловала его. Схватила обеими ладонями за плечи, дернула вниз, а затем прижалась своими губами к его. Всего на секундочку, пока не поняла, что наделала. Она была не в себе тогда, она перебрала с пивом, и уж, конечно, это не могло ничего значить: уж кому как не ей было не знать, сколько раз делала так ее соседка по общежитию в школе, Лаванда, и глупо было бы сказать, что такой поцелуй мог что-то значить. Даже во время игры в бутылочку на втором курсе университета ее поцелуй с тем парнишкой, Тимом, был менее целомудренным. Но Фред не был Тимом, он был братом ее лучшего друга и лучшей подруги, он был почти что ее братом, не считая, конечно, ее глупых чувств к нему, и у них не могло ничего выйти. — Это была ошибка, и все, — ее плечи напряглись. — Ты позвала меня по имени, а когда я обернулся, еще переспросила, точно ли это я, а не Джордж. Ошибка? Я сомневаюсь. — Я была пьяна, — в голосе зазвучали тревожные нотки. — Не настолько, чтобы переставать отдавать себе отчет, что ты делаешь. — Можно подумать, ты никогда не целовался раньше! — С тобой — ни разу, или ты располагаешь другой информацией? Терпение Гермионы медленно подходило к концу. — Почему ты вообще так уцепился за этот поцелуй?! — она почувствовала, как все раздражение этого чокнутого, сумасшедшего, отвратительного вечера вот-вот вскипит в ней, выходя слезами. В конце концов, кем был Фред Уизли, и зачем он так хотел мучить ее? Почему ему так нужно было сказать, что между ними ничего не может быть, почему нужно было залезть ножом в самую рану, снова вскрывая ее? Будь ты проклят, Фред Уизли! — Почему ты не можешь просто отстать, а?! — Да потому что теперь я ни с кем другим не могу, понимаешь?! — он тоже перешел на крик. — С того самого чертового дня я вообще ни о ком, кроме тебя, думать не могу, аж мозги кипят! Ты везде. Появляешься в квартире у Джинни, стоит мне зайти туда, и мне приходится сбегать через заднюю дверь, чтобы не сказать ничего такого. На новой фотографии в маминой гостиной. В плеере — только твоя музыка. Почему я так цепляюсь за тот поцелуй? Потому что вся моя жизнь — теперь только точка, то мгновение, понимаешь? Я не могу думать ни о чем и ни о ком другом, просто не могу. Даже, черт возьми, Кара Делевинь или Кира Найтли мне кажутся теперь едва ли симпатичными, хотя у них волосы всегда идеально уложены и не похожи на гнездо, да и характер, наверняка, куда приятнее твоего, и все равно они — не ты, и я… Он замолчал, оборвавшись на полуслове. Желтый фонарь замигал, и в его неверном свете две тени на тротуаре, непропорционально длинные, внезапно оказались слишком близко. — Ну вот, — голос Фреда казался растерянным, — вот ты снова. Целуешь, а потом… — Потом поцелуй меня сам. И я не убегу. Фонарь заморгал вновь.