Cogito ergo sum

Ноябрь 2003 года Когда Вэй Усянь получил от Цзян Чэна смс со словами «Завтра день рождения твоего племянника, если ты ещё не забыл о его существовании. Сестра уломала Павлина, так что тебе позволили прийти. Надеюсь, ты явишься без опоздания и не выкинешь чего-нибудь этакого. Твой (пока что) брат», то был порядком удивлён. Причём не столько тоном (к подобному за годы совместного сосуществования Вэй Ин успел привыкнуть), сколько тем фактом, что он действительно запамятовал о двухлетии Цзинь Лина. Спешно поинтересовавшись у бабушки Вэнь, что можно подарить маленькому мальчику, у которого есть всё (ну, или практически всё), он поспешил в город за презентом. Чрезвычайно довольный собой после покупки подарка (милая девушка-консультант любезно помогла с непростым выбором), он шёл домой. Автобусная остановка располагалась достаточно далеко от их подъезда, если идти кружным путём по асфальтированной дороге. Но Вэй Усянь, вымотанный пробежкой по магазинам, решил сократить путь и пойти по заснеженной просёлочной дорожке, идущей через поле. Он шёл как ни в чём не бывало, весело насвистывая себе под нос незамысловатый мотив, когда услышал ревущий шум мотора. «Ну есть же нормальная дорога, — возмутился молодой человек, — почему обязательно ехать через эти ебеня? Ведь я сейчас потону в снежной метели, которую ты поднимешь.» Закончив внутренний монолог, обращённый к водителю автомобиля (хотя по звуку выходило, что их было несколько), Вэй Ин обернулся, чтобы посмотреть на любителей езды по внедорожью, и был неприятно удивлён. Потому что к нему приближались две золотистых Ягуара, на которых обычно каталась золотая молодёжь семейства Цзинь. Появление столь важных особ в подобном захолустье могло означать только одно — Цзини пришли по его, Вэй Усяня, душу. «Они здесь явно не для того, чтобы сопроводить меня на праздник». Пытаясь вспомнить последние прегрешения и придумать им достойные оправдания, молодой человек сошёл с проторенной дорожки прямо в снег, чтобы не мешать движению. Одна машина проехала вперёд, а вторая встала поодаль сзади, тем самым отрезая любые пути отхода (хотя, при особой необходимости, Вэй Усянь готов был бежать и через заснеженное поле). Когда оба автомобиля заглушили моторы, Вэй Ин понял, что попал по-крупному. — Старейшина Илина! — яростно крикнул спешащий навстречу молодой человек к противным выражением морды (слово «лицо» к этой физиономии применить было сложно). — Добрейшего вечерочка, — стараясь выглядеть как можно более приветливым, ответил Вэй Усянь, про себя, однако, думая: «Ты бы ещё громче это прокричал, идиот. Я шифруюсь-шифруюсь, а ты меня сейчас в два счёта раскроешь». Мерзкий Цзинь кивнул своим сопровождающим (трое из пятерых выглядели очень атлетично и, вероятнее всего, были охраной) и достал из спрятанной за пиджаком кобуры пистолет. «Да вашу ж мать!» — выругался молодой человек и натянул ещё более дружелюбную улыбку. Вооружённая разборка определённо не входила в его планы на вечер. — Чем могу помочь, господа хорошие? — Закрой пасть и слушай внимательно! Такое обращение Вэй Ину совсем не понравилось. Он готов был поговорить спокойно, но после того, как ему буквально заткнули рот, терпеть столь беспардонное отношение к себе молодой человек не собирался. Доброжелательность как рукой сняло. — Что, золотая ложка в жопе застряла? Тогда какого чёрта ты позволяешь себе так со мной разговаривать? Оппонент от такой резкой перемены несколько опешил и даже опустил пистолет. — Да как ты смеешь?! — наконец отмер он. — А ты вообще кто такой, чтобы я перед тобой лебезил? — Я — Цзинь Цзысюнь, — гордо ответил молодой человек. Имя не вызвало у Вэй Усяня никаких ассоциаций, что отразилось на его лице. Цзинь Цзысюнь был уязвлён подобным отношением к своей персоне и нахохлился ещё сильнее. — Между прочим, мы какое-то время вместе учились в лагере Гусу, — без особо энтузиазма напомнил он. Вэй Ин напряг память. — Ах, вспомнил! Ты тот самый кузен Павлина, который всё время ходил за ним по пятам с кислой миной… Впрочем, с тех пор, видимо, немногое изменилось. Цзинь Цзысюнь возмущённо нахмурил брови и приставил дуло пистолета ко лбу Вэй Усяня. — Раз ты такой дерзкий, то садись в машину, если не зассал. Угроза в исполнение этого взбалмошного Цзиня показалась Вэй Ину смехотворной. Он громко рассмеялся и, сложив руки на груди, с вызовом спросил: — На каком это основании? — На основании того, что ты последняя тварь. — Смею заверить, что за такое у нас в стране не наказывают, иначе большую часть твоих родственников и коллег уже бы давно пересажали. Цзинь Цзысюнь разозлился ещё больше: он как никто другой понимал справедливость этого замечания. Однако сносить обвинения в адрес своих близких он не намеревался, поэтому лишь сильнее надавил на лоб дулом и прошипел: — Они хотя бы не покрывают преступников. — В каком это смысле? — поинтересовался Вэй Усянь. В словах противника явно был какой-то подвох, но пока его невозможно было распознать. — Думал, никто не узнает, что ты приютил у себя Вэней? Вэй Ин покачал головой. — Давай-ка внесём коррективы в твоё обвинение: во-первых, это они меня приютили, а во-вторых, с каких это пор все Вэни автоматически считаются преступниками? — С тех самых, как глава Правительства выступил за подписание указа о том, что любой человек, связанный с «Цишань-2», объявляется в розыск до выяснения обстоятельств причастности к преступной деятельности. «Это что ещё за новость?» — удивился Вэй Ин, однако продолжал сохранять напускное равнодушие. — Разве это не прерогатива Юньмэна? Цзинь Цзысюнь мерзко ухмыльнулся, отчего ещё больше стал напоминать гадкую зловонную жабу. — Саньду Шэншоу сказал: «Делайте, блять, что хотите, ” — причём, это почти дословная цитата — и с подачи моего дяди инициировал постановление указа. — «Инициировал»? Так, значит, официально никакого приказа ещё не было? — Можешь не сомневаться, через пару дней к вам нагрянут люди в спецформе и, поверь, они не будут так вежливы, как мы. «Так это, по-вашему, ещё вежливо! Ну, знаете ли…» — Пока нет приказа — никто не имеет права нас трогать. Тем более, такая шваль, как ты, — Вэй Усянь сделал картинный жест на прощание. — Адьё! Он уже собирался было уходить, ни капли не опасаясь приставленного ко лбу пистолета, но Цзинь не унимался и сильно приложил молодого человека оружием по лицу. Выплюнув сгусток крови и потерев ушибленное место, Вэй Усянь усмехнулся. — Убери своих увальней, иначе я за себя не отвечаю… — Будешь мне угрожать? — по кивку один телохранителя схватил Вэй Ина за руку и повалил на снег. — Знаешь, что сделали со мной твои ненаглядные Вэни? Они загубили мне жизнь. И теперь я с ними разберусь, без приказа или с ним. Вторая рука, которая на протяжении всего разговора была спрятана в кармане куртки, дернулась, и Вэй Усянь достал телефон, на экране которого отображалась иконка исходящего звонка. — Думаешь, сможешь совладать со мной? Забыл, почему меня прозвали Старейшина Илина? — грозно сказал он, демонстративно прокручивая в руках Нокиа. Цзинь Цзысюнь и двое других его спутников, всё это время лишь молча следящих за происходящим, поражённо переглянулись. Вдалеке послышались гудки машины: кто-то явно приближался к месту разборок. Цзинь Цзысюнь и его компания засуетились, но когда они увидели цвет и марку автомобиля, заметно приободрились. Чёртов золотистый Ягуар! Поравнявшись с двумя идентичными машинами, из подъехавшего Ягуара выскочил Цзинь Цзысюань собственной персоной. — Да это же мой любимый зять! — усмехнулся Вэй Ин, всем своим видом демонстрируя, что он не рад встрече, но молодой человек на него даже не обратил внимания. — Что ты тут устроил?! — Цзинь Цзысюань набросился на двоюродного брата, который явно опешил от подобного тона. — Я… я лишь хотел разобраться с Вэнями. — Сколько раз я тебе говорил не устраивать разборок? — не унимался Цзинь Цзысюань. — Но… — Что «но»?! Разве я неясно выразился, когда просил дождаться официального разбирательства? Один из спутников Цзинь Цзысюня — низкий худощавый парнишка в смешной шапке, всё время до этого безмолвствующий — вышел вперёд и обратился к Цзинь Цзысюаню с улыбкой миротворца, отчего на его лице выступили умилительные ямочки: — Брат, не надо так горячиться… — А ты какого чёрта лезешь? — вздорный мажор переключил внимание на подключившегося к разговору молодого человека. — Вот уж точно «в любой бочке затычка». Раз уж ты такой белый и пушистый, то зачем сюда полез? Не смог этому раздолбаю разъяснить, что к чему, и поплёлся хвостиком? Парень немного виновато улыбнулся и сделал жест руками, призывая к спокойствию. — Я лишь думал… проконтролировать ситуацию. Цзысюнь хотел разобраться… — Разобраться он хотел! Уезжайте отсюда, пока шум не поднялся… — недовольно махнув рукой телохранителям, Цзинь Цзысюань обратился к двоюродному брату. — А ты… не уподобляйся ему. Последнее местоимение явно относилось к Вэй Усяню: Цзинь Цзысюань без стеснения тыкнул в него пальцем, с нескрываемым презрением скользнул по фигуре, всё ещё не поднявшейся с подтаявшего снега, и тут же отвёл взгляд. Вэй Ин готов был наброситься на этого высокомерного ублюдка, которой по удивительному стечению обстоятельств был мужем его любимой сестры, но сдержался. Не только из уважения к Цзинь Яньли. А потому, что ему ещё никогда не говорили всей правды в лицо так жестоко, но так справедливо. Ведь, как и Цзинь Цзысюнь, он сломя голову бросился мстить, не удосужившись поделить работников «Цишань-2» на правых и виноватых. И, в отличие от этого гадкого мажора, его некому было вовремя остановить. — «Официальное разбирательство»? — заговорил Вэй Ин, наконец поднимаясь на ноги и отряхивая с одежды снег. — Так, значит, Цзинь Гуаньшань всё-таки решил добить Вэней?! Цзинь Цзысюань вновь нехотя обратил взгляд на брата жены и ответил: — Всякому беспределу пора положить конец. — О каком беспределе ты говоришь? Неужели вы думаете, что все люди, работавшие в центре, плохие? Разве, рассуждая так, вы сами не уподобляетесь мне? — Хочешь выгородить своих друзей? — вмешался Цзинь Цзысюнь. — Тогда знай, что они ничем не лучше тех, кто пытал тебя в лаборатории. Вэй Усянь не понимал, что имеет в виду этот человек, но мажор поспешил дать объяснение своему заявлению. — Пару лет назад я стал чувствовать недомогание и частые головные боли и решил пройти обследование в «Цишани». Никаких серьёзных заболеваний у меня так и не обнаружили, так, выписали таблетки и отпустили. Сначала всё было хорошо, но через некоторое время я вновь почувствовал боль, гораздо сильнее, чем раньше. В этот раз я обратился в медицинский центр Ланьлина. У меня обнаружили рак головного мозга, на запущенной стадии. Мне сказали, что выяви я это раньше, можно было бы с лёгкостью провести операции, но теперь велик риск летального исхода…. Эти Вэни намеренно хотели угробить меня, как предыдущего главу Минобороны! Поэтому поставили неверный диагноз! — Не понимаю, — искренне недоумевая, прошептал Вэй Ин, — причём здесь Вэнь Цин и Вэнь Нин… — А при том, что именно они занимались моим обследованием! — Этого просто не может быть… — Вэй Ин! — послышался крик Вэнь Нина. Вот уж правду говорят: «Лучше прийти вовремя, чем рано». Подбежав к разношёрстной компании (при этом ни капли не запыхавшись!), молодой человек перво-наперво помог Вэй Усяню подняться и с недоверием оглядел собравшихся. Его взгляд на секунду задержался на том самом пареньке, который пытался угомонить разбушевавшегося Цзинь Цзысюаня, и в глазах промелькнуло узнавание, но сам Цзинь посмотрел на Вэнь Нина так, будто видел его впервые. — Что случилось? — поинтересовался молодой человек, явно не понимающий, что происходит. — Это так? — как-то неуверенно спросил Вэй Ин, будто опасаясь, что сказанные Цзинь Цзысюнем слова окажутся правдой. — Что именно? — Вы с сестрой лечили его? Вэнь Нин посмотрел на человека, на которого указал Вэй Усянь, но, сколько не силился припомнить это лицо, никак не мог. — Я впервые вижу этого человека. — Ты врёшь! — яростно крикнул Цзинь Цзысюнь. — Разве не твоя подпись стоит на рецепте лекарств?! — и он, вынув небольшой клочок бумаги, сунул его под нос Вэнь Нину. Тот бегло просмотрел бумажку и ошарашенно отступил на пару шагов назад. — Ну что, теперь вспомнил?! А сейчас ответь, почему вы с сестрой решили загнать меня в могилу? Бывший работник «Цишаня» бросил на Вэй Ина жаловный, молящий о помощи взгляд. — Я правда не знаю, кто он такой. — Но рецепт-то ты выписал! Всё ещё будешь отпираться, когда у нас на руках неопровержимые доказательства? Цзинь Цзысюань прервал разъярённого брата жестом и торжествующе посмотрел на Вэй Усяня: — Теперь-то ты понял, почему мы принялись за это дело? — Ну конечно! — грустно засмеявшись, бросил Вэй Усянь. — Семейные разборки. За оскорбление члена семьи «мафии» виновника ждёт неминуемая расплата. — Прекращай поясничать, Вэй Усянь! Дело не только в семье. Ты сам видишь, что вина этого человека доказана. Неужели ты закроешь на это глаза? — Давай так: не оскорбляй мою семью — и я не буду оскорблять твою. — Вот, значит, что! Теперь ты считаешь этих преступников своей семьёй? — Да, они моя семья. — А знаешь ли ты, что об этом думает твоя настоящая семья? Ты хоть представляешь, что А-Ли и Цзян Чэн чувствовали, когда ты пропал на целый год, а потом вдруг появился, чтобы вскоре вновь исчезнуть? Как думаешь, почему тебя не повязали сразу после того, как ты подорвал этот чёртов центр? Да потому, что твой брат всё ещё надеялся, что ты образумишься и вернёшься просить прощения. А вместо этого ты стал жить вместе с этими Вэнями, да ещё имеешь наглость называть их семьёй. — Ты-то что можешь об этом знать… — Да всё! Потому что А-Ли и Цзян Чэн теперь и моя семья тоже. И, в отличие от тебя, я их не бросал и никогда не брошу ради сомнительного сожительства с людьми, которые в любой момент могут вонзить нож тебе в спину. — Обещаю тебе, если ты или твои ублюдки тронете их хоть пальцем, я не знаю, что с вами сделаю. — Давай обойдёмся без пустых угроз. Моя семья и так закрыла глаза на многие твои прегрешения, так что прояви хоть малую толику благодарности. — О какой благодарности может идти речь, если вы присвоили себе большую часть моих заслуг по уничтожению «Цишань»? — Подрыв «Цишаня» — это явно не тот поступок, которым можно гордиться, — пренебрежительно хмыкнул Цзинь Цзысюань. — Пусть так, но я хотя бы не строил своего счастья на чужих костях… Сколько денег вы выбили из этой аферы? Миллионы? Миллиарды? Взять хотя бы территорию, на которой стоял центр. Она явно стоила недёшево. Покупателям пришлось раскошелиться по полной… — Не заговаривай нам зубы! — не выдержал Цзинь Цзысюнь. — Сдай Вэней, и мы мирно разойдёмся. — А вы попробуйте взять их силой? Посмотрим, кто кого. Сварливый мажор ухмыльнулся, принимая вызов, и сделал знак телохранителям. Они бросились на Вэнь Нина, но тот раскидал их также легко, как будто они были сделаны из картона: металлическая рука обладала поразительной мощью. — Отзови его! — приказал Цзинь Цзысюнь. — С какой стати? — издевательски поигрывая телефоном в руке, бросил Вэй Ин. — Вэй Усянь! Да что с тобой не так? Я дал тебе шанс вернуться в семью, а что ты? — крикнул Цзинь Цзысюань, не в силах больше смотреть, как его людей избивают почём зря. — Кто сказал, что я хочу возвращаться? — Я хотел как лучше. Но теперь я вижу, что ты стал неуправляем. Дозволить тебе жить свободно — значит подвергать опасности близких мне людей, — он сунул руку за полу пальто, под которой была кобура, и достал пистолет, тут же наставив его на Вэй Усяня. — Мне придётся… Договорить Цзинь Цзысюань так и не успел — замер на полуслове. Его глаза вдруг резко округлились, а затем медленно, будто нехотя, опустились вниз, чтобы лицезреть… металлическую руку, пробившую тело насквозь. Вэй Усянь был поражён не меньше его самого. Он взглянул на Вэнь Нина, но тот был сам не свой: вместо привычного вечно извиняющегося выражения на его лице была маска полного безразличия и отрешённости, абсолютно лишённая жизни, как у робота. Это поразило Вэй Ина даже больше, чем вид умирающего Цзинь Цзысюаня. Он хотел было крикнуть, но вместо этого из горла вырвалось лишь нечленораздельное сипение. — За… что.? — вперившись взглядом в Вэй Ина, прохрипел Цзинь Цзысюань. Выронив из руки пистолет, он замертво упал на землю, стоило только протезу вырваться из плоти. — Не-е-е-т! — заорал во всю глотку Цзинь Цзысюнь. — Ты убил его! Полный ненависти, он обернулся к Вэй Усяню и выпустил него пару пуль, но киборг успел загородить молодого человека, отбив их протезом с такой же непринуждённостью, словно отмахивался от назойливых мух. В голове Старейшины Илина крутилось столько мыслей, что казалось, будто она сейчас лопнет от перенапряжения. Как такое могло произойти? Почему Вэнь Нин вдруг напал на Цзинь Цзысюаня? Он никогда бы не сделал этого без разрешения Вэй Ина. Сейчас, посмотрев на молодого человека вновь, Вэй Усянь обомлел: к Вэнь Нину вновь вернулась привычная живость. Теперь он в недоумении озирался по сторонам, будто впервые видя всё происходящее. Когда его взгляд упал на мёртвого Цзинь Цзысюаня, лежащего в луже ярко-алой крови, он вздрогнул и принялся причитать: — Это не я, это не я… В голосе Вэнь Нина слышалась отчётливо выраженная паника. Вэй Усянь и сам был недалёк от того, чтобы обречённо схватиться за голову и закричать, но вовремя осадил подобные мысли. Пока Цзини здесь, он не должен дать слабину, иначе их с Вэнь Нином порвут на части прямо на месте. Поэтому он натянул на лицо маску пугающего хладнокровия, которую готов был сохранять до победного. Подняв с окровавленного снега пистолет Цзинь Цзысюаня, он пару раз выстрелил в воздух и грозно произнёс: — Катитесь отсюда, пока я не приказал Вэнь Нину и вас прикончить. И вот ещё что: забудьте дорогу сюда. Если я замечу хоть что-то подозрительное — вам придётся запастись парочкой закрытых гробов. Цзини, и без того напуганные развернувшейся пару минут назад кровавой сценой, нехотя, но отступили, причём инициатором позорного ухода стал тот самый парень в смешной шапке. Он кивнул телохранителям, и они силком затащили не унимающегося Цзинь Цзысюня в машину. Перед тем, как закрыть дверь изнутри, он крикнул: — Я ещё разберусь с тобой, Вэй Усянь! Только теперь пощады не жди! Когда три машины (Цзинь в шапке сел за руль «Ягуара» Цзинь Цзысюаня) скрылись, Вэй Усянь наконец открыто посмотрел на труп мужа сестры. Это было ужасающее зрелище: в груди молодого человека зияла дыра — кровавое месиво из органов — а кровь, растекшаяся так, что образовывала огромную лужу, похожую на цветок, окрасила белоснежный снег в алый цвет. Лицо Цзинь Цзысюаня, которое по цвету было едва ли не таким же белым, как снег, отражало предсмертное недоумение. Глядя на это выражение, Вэй Усянь раз за разом прокручивал в голове фразу, произнесённую перед самой гибелью: «За что?». — Вэй Ин? — голос Вэнь Нина звучал будто из параллельной вселенной. Старейшина Илина настолько погрузился в созерцание трупа, что вовсе забыл об убийце. Молодой человек перевёл взгляд на Вэнь Нина: тот выглядел подавленно. От подобного выражения Вэй Усянь пришёл в ярость. Как Вэнь Нин может изображать из себя невинного после того, как он своей рукой убил человека? И не кого-либо, а мужа любимой сестры Вэй Ина! — Не показывайся мне на глаза, — сухо сказал Вэй Усянь. Он никогда не разговаривал с Вэнь Нином подобным тоном, поэтому для и без этого пребывающего в потрясённом состоянии молодого человека это было большим ударом. Вэнь Нин ошарашенно уставился на Вэй Ина, но решил не испытывать судьбу и поспешил уйти. Оставшись один, молодой человек опустил глаза на пистолет, который он всё ещё сжимал в руках, — серебристая Beretta с искусной гравировкой на корпусе и отделанной кожей рукояткой. Но долго рассматривать его Вэй Усянь не смог: отбросил в сторону с отвращением, будто что-то мерзкое, и, бросив последний взгляд на мёртвого Цзинь Цзысюаня, поспешил скрыться с места преступления. Пусть на стрельбу соседи вряд ли обратят внимание (всё-таки рядом лес, где нередко бывают охотники), но вот если его поймают рядом с трупом — отпираться будет бесполезно.

***

— Вэй Ин, это ты? — донёсся с кухни голос Вэнь Цин. Молодой человек с неохотой буркнул в ответ что-то нечленораздельное. — А где А-Нин? Ему кто-то звонил пару минут назад, он быстро убежал, но так и не вернулся. — Наверно, пошёл в гараж. — Ладно, чай будешь? Сам не помня как, Вэй Усянь прошёл на кухню, сел за стол и взял в руку чашку. Он уже хотел было на автомате отпить чаю, но голос Вэнь Цин вырвал его из прострации. — Да что с тобой случилось? — встревоженно спросила она. — У тебя есть сигареты? — почти не думая, ответил вопросом на вопрос Вэй Ин. Девушка бросила на него ещё более недоумевающий взгляд и достала с верхней полки кухонного шкафчика пачку сигарет и спички. — Это папины, — сказала она, протягивая пустую чашку вместо пепельницы. Вэй Усянь вытянул из пачки сигарету, сунул её в рот и попытался поджечь спичку. Получилось с третьего раза: руки безжалостно дрожали, с головой выдавая нестабильное эмоциональное состояние. Вэнь Цин не на шутку насторожилась и схватила его за запястье. — Да у тебя пульс как у гонщика, — вскрикнула она спустя минуту. — Что, в конце концов, произошло? — Я встретил Цзиней, — выпустив дым, с тем же равнодушием ко всему сказал молодой человек. — Они знают, что вы здесь, и хотят вашей крови. Рука, которой Вэнь Цин измеряла пульс, безвольно упала на стол. — Боже, — пролепетала девушка, неверяще качая головой. — Я хотел с ними договориться, но произошёл… инцидент. Девушка была явно напугана. — Какой инцидент? — Вэнь Нин убил Цзинь Цзысюаня. — Так вот куда А-Нин так торопился! — страх сменился гневом. — Это ты его позвал. Ещё и так бессовестно воспользовался его преимуществом. А если бы его ранили из-за тебя?! Вэй Усянь воздержался от ответа. Лишь сжавшаяся в кулак ладонь показала, как тяжело ему сдерживать себя от колких и обидных речей. Молчание лишь распалило Вэнь Цин. Она поднялась и стала судорожно расхаживать по небольшой кухне, пытаясь хоть как-то усмирить возмущение. Но безрадостные мысли не отпускали её. Обхватив себя руками, девушка громко вздохнула и прошептала: — Каждый день думаешь, что это кошмар, но потом становится ещё хуже. Такое чувство, что завтра конец света. — Завтра конец света? — не к месту оживился Вэй Усянь. Он бросил недокуренную сигарету в чашку с чаем, вскочил на ноги и расхохотался. От этого смеха у Вэнь Цин по спине пробежали мурашки. Такая быстрая смена настроения грозила обернуться чем-то непоправимым. Эмоциональное состояние Вэй Ина в самом начале сожительства оставляло желать лучшего: пережитые во время пыток потрясения, жизнь в одиночку на заброшенном заводе и близость гибели во время взрыва — такое не каждый человек способен пережить, оставшись при этом в здравом уме. Хотя Вэй Усянь держался молодцом и после пары сеансов с Вэнь Нином даже стал куда уравновешеннее, всё же окончательно «сгладить углы» так и не удалось. Вэнь Нин, хорошенько изучив характер молодого человека, решил, что лучше всего научить Вэй Ина сублимировать сильные эмоции в русло игры и шуток. Этот метод оказался достаточно действенен, но зачастую оборачивался против самого инициатора и его сестры: слишком уж специфическим порой становился юмор Старейшины Илина. Вот и сейчас, едва услышав раскатистый смех, Вэнь Цин приготовилась «переживать на своей шкуре» волну усяневской экспрессии. Никогда нельзя было сказать, в каком именно ключе она проявиться: ждать можно было чего угодно. — Завтра конец света? Прекрасно! Тогда давайте праздновать сегодня! Веселиться, петь и танцевать! В два прыжка подскочив к девушке, Вэй Усянь взял её за талию и принялся двигаться в медленном танце, выразительно напевая: — «Demain c'est la fin du monde. Reste encore dans mes bras, mon amour. Demain partout à la ronde Le bonheur s'en ira pour toujours. Dans l'air, sur la terre, sur l'onde La vie plus jamais ne sera. Demain c'est la fin du monde. Reste encore mon amour dans mes bras…»* Со стороны это едва ли походили на танец: молодой человек пытался вести, но Вэнь Цин всячески ему сопротивлялась, отчего их движения больше напоминали судорожные покачивания и дергания из стороны в сторону. Девушка до последнего стоически терпела эти издевательства, но её нервы, выведенные из равновесия новостью о Вэнь Нине, наконец сдали. Она с трудом вырвалась из цепкой хватки Вэй Ина и больно сжала его запястье. — А что, если мы завтра умрём? — в сердцах воскликнула Вэнь Цин. — А если я? Вэй Усянь умолк и впился взглядом в девушку. Затем, после долгой паузы, произнёс: — Я у себя, — бросил он и поспешил уйти, оставив Вэнь Цин в полном замешательстве.