Cogito ergo sum

А то ещё видал я Кумскую Сибиллу в бутылке. Дети ее спрашивали: «Сибилла, чего тебе надо?», а она в ответ: «Помирать надо». Петроний Арбитр. Сатирикон

С каждым днём пребывание в сторожке «Цишань-1» всё больше походило на замысловатую пытку какого-то бездушного высшего существа. То жалкое существование, что Вэй Усянь влачил в заброшенном центре после смерти сестры, и жизнью-то нельзя было назвать. Он был даже не подавлен — погребён под неподъёмным грузом страданий, новым валом накатившим на его сгорбленные скорбью плечи. Никогда ещё мысль о самоубийстве не была столь отрадна и желанна, как сейчас. Вэй Ин не считал её грехом или проявлением слабости; наоборот, гибель Старейшины Илин стала бы облегчением не только для него самого, но и для окружающих. Слишком много убийств — причём убийств непреднамеренных — оказалось на его совести: работники «Цишань-2», Цзинь Цзысюань, брат и сестра Вэнь, теперь вот Цзинь Яньли. Вэй Ин опасался, что продолжи он жить, смерть неминуемо коснётся кого-то ещё. Эту цепь кровопролития срочно нужно было прервать, и выхода лучше, чем покончить со своим бездарным существованием, нельзя было вообразить. Не ждать же момента, когда на него откроют охоту? Тем более, что официально изобретатель уже давно считался едва ли не государственным преступником. Только вот у правоохранительных органов кишка была тонка взять его живым: Терминаторы неусыпно стерегли территорию и своего создателя, так что не было ни малейшей возможности совершить нападение на «Цишань», ставший своего рода неприступной крепостью. Решение было одно: самому сделать смелый шаг навстречу смерти. Вэй Усянь стоял на самом краю крыши самого высокого здания комплекса и усталым взглядом смотрел на происходящие внизу события. Три рослые фигуры Терминаторов шли по направлении к толпе журналистов, которая с момента смерти Цзинь Яньли стала лишь больше и громче. Приблизившись к сдерживающей репортёров решётке, роботы остановились и замерли. Вэй Ин опустил глаза на лежащий в ладони телефон и с тихим вздохом набрал комбинацию цифр. Терминаторы синхронно откликнулись на команду: вырвали из груди генераторы, похожие на сердца, расплющили их в механических кулаках, после чего упали на землю «замертво». Толпа разразилась удивлёнными криками, но это было лишь прелюдией настоящего представления. Спустя пару секунд сторожка взлетала на воздух с лёгкостью карточного домика, снесённого порывом ветерка. Затем произошла целая череда взрывов — они уничтожили здание, в которой находилась лаборатория Старейшины Илин, и испытательный полигон неподалёку. «Теперь дороги назад нет, » — с облегчением, но вместе с тем и горечью подумал Вэй Усянь и разжал ладонь, державшую телефон над пропастью. Тот стремительно полетел вниз с высоты пятнадцатого этажа и через мгновенье уже наверняка разбился вдребезги. Молодой человек взглянул на озверевших людей: те с опаской начали предпринимать попытки проникнуть на территорию «Цишань», чтобы разобраться в происходящем. Вэй Усянь, пребывавший в плену собственных размышлений, и не заметил, как на крышу кто-то пробрался. И этим кем-то оказался Лань Ванцзи. — Вэй Ин! — Апрель — жесточайший месяц, — не обернувшись, произнёс изобретатель. — Не врал, значит, гороскоп. «Вас ждут трудные жизненные испытания, возможно, даже невосполнимые потери, но встреча с давним знакомым сможет вернуть вас в строй, если собьётесь с верного пути». — Вэй Ин, не делай этого! — настойчиво продолжал Хангуан-цзюнь, осторожно приближаясь к стоящему на краю Вэй Усяню. — В одном только наврали эти чёртовы астрологи, — не обращая внимания на реплики и действия друга, продолжил Старейшина Илин. — Уже никто и ничто не сможет заставить меня изменить решение. Оно неизменно. Он медленно повернулся спиной к обрыву и теперь мог видеть Лань Ванцзи, удивительно не похожего на себя Лань Ванцзи — уставшего, растерянного, напуганного. — Ты не должен так просто сдаваться. — Я разве сдаюсь? — усмехнулся Вэй Ин. — Лань Чжань, да я подвиг совершаю! Я собираюсь избавить мир от Старейшины Илин!.. Вы так хотели моей смерти? Пожалуйста! Сегодня я наконец сделаю то, что вам оказалось не под силу. Но знайте, что и малой толики моих исследований вам не достанется. Я всё уничтожил! — Смерть — это не выход! — Да что ты вообще можешь об этом знать?! — наконец разозлился изобретатель. — Я был при смерти столько раз, я чувствовал её ледяное дыхание у себя за спиной и ощущал пустоту перед глазами. Не свет в конце тоннеля, просто ничто, всепоглощающее ничто, — он горько усмехнулся. — Что-то я стал чересчур романтичен. Но знаешь, смерть — не романтично. Смерть — это больно и страшно. Слеза тихо скатилась по щеке Лань Ванцзи, который только и смог прошептать: — Вернись со мной в Гусу. Там… жизнь начнётся с чистого листа. Вэй Усянь и подумать не мог, что даже перед гибелью Лань Чжань будет читать ему мораль. Или мог? Или всё же надеялся глубоко в душе, что именно этот человек будет рядом с ним в последние минуты жизни? Да, так оно и было. Нет смысла обманывать себя: Вэй Ин ждал своего друга. Но на тёплое воссоединение нечего было и надеяться — их жизненные пути давно разошлись, и об этом поздно было сожалеть. «Я рад, что судьба свела меня с тобой несмотря ни на что, » — подумал Вэй Усянь, сам едва сдерживая слёзы, а вслух сказал: — Ненавижу тебя! Тебя и твой чёртов Гусу! Никакого «чистого листа» не будет, разве ты не понимаешь?! Лань Ванцзи сделал шаг вперёд, всё ещё не теряя надежды остановить Старейшину Илин, но тот нарочито дернулся назад и выставил одну ногу над бездной, будто готов был вот-вот прыгнуть. — Будешь прыгать — делай сальто, неблагодарная тварь! — Чтоб вас всех! — тихо выругался Вэй Ин. Цзян Чэн тоже сумел удачно подгадать момент и своим появлением изрядно подпортил атмосферу. Изобретатель встал прямо, скрестив руки на груди, и недовольно воззрился на появившегося брата, но ему было далеко до генерала, который буквально источал зловещую ауры. — Ублюдок, как ты мог?! Как ты мог так подло вонзить нож мне в спину после всего, что я сделал для тебя?! Вэй Усянь потерял счёт своим прегрешениям, поэтому в недоумении повёл бровью, приглашая Цзян Чэна огласить причину недовольства. Тот тем временем наставил дуло на брата, готовый в любой момент спустить курок. — Ты ведь даже не помнишь, что натворил, грёбаный ты Старейшина Илин! Так я тебе напомню! Ты продал мафии свои дурацкие разработки, и знаешь, во что это вылилось? В кровавую резню, мать твою! Поначалу Вэй Ин впал в задумчивость. Он действительно ничего такого не помнил. С того самого момента, как он оказался в «Цишань» во второй раз, изобретатель почти никак не контактировал с миром, хотя многие преступные группировки пытались переманить к себе знаменитого Старейшину Илин. Но потом молодой человек всё же вспомнил! Казалось, прошла целая вечность с тех пор, как он делил с Вэнь Цин и её родственниками скромную квартирку в Подмосковье. Поначалу сводить концы с концами было катастрофически сложно: никто, кроме девушки, не мог найти себе работу, а на те копейки, что она зарабатывала, трудясь обычной медсестрой в местной больнице, едва можно было прокормить пять голодных ртов. Вэй Ин никого не посветил в эту страшную тайну: он решил подзаработать немного денег на чёрном рынке, чтобы хоть как-то помочь своей новоиспечённой семье. Тогда он и подумать не мог, что группа нелицеприятных амбалов — наследников лихих девяностых — может на деле оказаться членами настоящей российской мафии. Размышлять о гуманности продажи опасных разработок этим людям было некогда: карман был пуст, а Вэни — слишком подавлены собственной катастрофой. — Что произошло? — непроизвольно спросил он. — Ты ещё спрашиваешь?! Целая команда отборных бойцов спецподразделения всего за пару часов превратилась в кучу фарша, вот что произошло! Не представляешь, каково мне было возвращать семьям погибших то, что и в закрытом гробу не похоронишь! Цзян Чэн неумолимо приближался к брату, активно жестикулируя рукой, держащей пистолет. Явно не стоило злить генерала ещё больше: он был на взводе, поэтому мог не сдержаться и выстрелить в любой момент. Посему Вэй Усянь стоически молчал. Не было желания что-либо говорить: то, что он вслух признается, что сожалеет о содеянном, уже ничего не изменит. Куда больше изобретателя сейчас волновал не разъярённый Саньду Шэншоу, а Лань Чжань. Опять этот человек стал свидетелем драмы, его не касающейся. Даже не драмы, а настоящего позора, которого Старейшине Илин с себя не смыть и посмертно.  — За что ты так со мной? — между тем не уминался Цзян Чэн. Он поравнялся с братом и пристально посмотрел на стоящего на выступе снизу вверх. — Разве я не прикрывал тебя, разве не оправдывал твоё нахождение здесь? Вэй Ин и не думал вернуть взгляд. Ему и так было известно: прощения Цзян Чэна ему всё равно не заслужить. Добиться если ни понимания, то хотя не порицания Лань Ванцзи сейчас было важнее. Поэтому он поднял глаза на молодого человека и тихо вздохнул, будто этот вздох мог уместить всю горечь, проевшую душу насквозь. Точно такая же горечь, смешанная с какой-то необъяснимой тоской, отразилась в глазах Хангуан-цзюня. — Можешь быть доволен собой — ты оказался прав уже в который раз, — признал Вэй Усянь, не отрывая взгляда от Лань Чжаня. — Я всё просрал, и мне винить теперь остаётся лишь свою самоуверенность! Цзян Чэн терял терпение: то, что брат нагло игнорировал его, переполнило чашу его терпения. Он схватил Вэй Ина за ворот футболки и пригрозил пистолетом. — Ты никогда не заслужишь прощения семьи. Лань Ванцзи наконец отмер и, приблизившись к генералу, оттолкнул его. Цзян Чэн был поражён: он на мгновенье широко раскрыл глаза, будто не мог поверить в происходящее, а когда пришёл в себя, гневно свёл брови и навёл пистолет на Хангуан-цзюня. — Я долго терпел, что ты лезешь не в своё дело! Но теперь не мешай мне, гусуланьский ублюдок! Лань Ванцзи посчитал себя выше того, чтобы хоть как-то ответить на оскорбление и прямую угрозу, тем более что Саньду Шэншоу сам почти сразу переключился на Вэй Усяня. — Сдохни наконец! — взяв оружие в обе руки, он нажал на курок. Прежде, чем успел прогреметь выстрел, Вэй Ин тоскливо улыбнулся, тихо прошептал: «Помни о смерти, Лань Чжань» и сделал шаг назад, в пустоту.