***
То же утро. Такси, в котором находился Чон Чонгук. Он бьет пальцами по коленкам, нервно смотря за мелькающими, ещё еле видными домами, освещенными невысокими фонарями. Закусив внутреннюю сторону щеки, не замечает, как раскусывает её до крови, придавая во рту концентрированный вкус железа. Перед глазами всё предательски плывёт, а сердце колотится всё с более удвоенной силой. Он старается делать глубокие вдохи, чтобы успокоиться, но это совершенно не помогает. Чон не перестаёт видеть ту картину: лежащий в лужице крови Чимин, Чонгук, достающий телефон, на экран которого падают капли слёз, и, еле попадая дрожащими пальцами по нужной цифре, с трудом набирающий номер скорой помощи. Потом, сквозь плотный туман, замечает размытые огоньки жёлтого цвета, а после до ушей доносится звук мигалки, что рассеивается по всей трассе и становится всё громче. — Как это произошло? — будучи уже в приёмной больницы, врач глядит на Чонгука, протягивая пластмассовый стаканчик с водой, чтобы запить успокоительное. — Я…я…н-не знаю… — взяв воду, говорит Чонгук, запивая таблетки и концентрируя взгляд в одной точке стены. — Он сильно ударился головой, это может привести к необратимым последствиям, таким как амнезия, или же к летальному исходу. Парень резко поднимает заплаканные красные глаза на врача и лепечет тихое «как…», на что мужчина лишь тяжело выдыхает и молчит. Пак в данный момент находился в реанимации. Что будет дальше, никто не знал. Всё это время Чон сидел и смотрел в одну точку, не в состоянии выдать хоть звук в ответ на вопросы работников больницы и полиции. Наконец, операция закончилась. — Я могу пройти в палату… — затаив дыхание, не отрывая красные стеклянные глаза от врача, ожидая его заветное «можете» спрашивал парень, — А потом навещать его?.. — Кем вы являетесь Пак Чимину? — всего лишь один вопрос вгоняет Чона в недоумение и заставляет замереть на месте. — Я… — он лишь неразборчиво промычал, находясь в растерянности, и опустил глаза. — В таком случае, вам запрещено навешать юношу. Мне жаль. — Скажите, хотя бы, что с ним всё будет хорошо?.. — говорит Чонгук, проходясь подушечкой среднего пальца по щеке, втягивая воздух и взглядом бегая по глазам столь серьёзного доктора, — Он будет жить?.. — К сожалению, точный ответ я дать не могу, — и эта фраза вновь вызывает волну эмоций и слёз, что мгновенно накрывают с головой. — Вы можете приходить в больницу и спрашивать о состоянии Чимина у меня, но пустить вас в палату я не могу, только самых близких родственников, и даже это под большим вопросом. Чон лишь слабо кивает в ответ и уходит, напоследок кидая взгляд на дверь в палату юноши.***
— Чонгук! Ты вообще слышишь меня?! — поймав агрессию, злой начальник Чона встаёт прямо перед его рабочим местом и со злостью глядит на задумчивого парня, — Перед кем я разрываюсь тут? Ты последнюю неделю на работе с вялой рожей летаешь в облаках и не работаешь, от слова совсем! Повтори всё то, что я пару минут назад рассказывал тебе и твоим коллегам. Чонгук поднимает взгляд на начальника и не может выдать ни звука, ведь ничего он и не слышал. Голова в последнее время не думает ни о чём, кроме Чимина. На работе, дома все мысли только о нём и из-за этого вся успеваемость полетела к чертям, но сейчас это не самое главное, что может быть в его жизни. — Не слышал? Я так и думал, — мужчина уставши выдыхает и мотает головой, садясь на своё рабочее место, — Я выдам тебе дополнительную работу, быть может, отвлечёшься от своих мыслей. Но даже на это Чон не смог среагировать. — Чонгук, проснись! Хватит летать в облаках на работе, а потом молчать при моих вопросах, как в школе! — начальник повышает тон, что сильно задело и так слишком эмоционального и ранимого парня, и ударяет по столу, грозя фразой: «Я уволю тебя к чёртовой бабушке и ни одна компания не посмеет тебя взять!» Из уст так и норовятся вылететь пара бранных слов в адрес этого человека, но, к счастью, Чонгук сдерживает себя и, схватив свою сумку в руки под недовольные возгласы мужчины, покидает кабинет.***
— Как Чимин? — уйдя с работы и будучи в больнице, парень подходит к врачу и глазами, требующими ответа, сверлит в нём дыру. — Всё стабильно. Без сознания. Уже на протяжении полторы недели изо дня в день он ходит в больницу в надежде услышать заветное «всё хорошо», в надежде на то, что пропустят к юноше, но доктор лишь даёт странные и одинаковые ответы, будто что-то не договаривает и скрывает. Это всё начинает слишком сильно надоедать и раздражать, и он, на свой страх и риск, пока никто не видит, проходит в палату Чимина и садится рядом с ним, плюя на всех врачей и дальнейшие последствия. — Чимин… — тихо лепечет тот, укладывая ладонь на кисть Пака, большим пальцем начиная медленно поглаживать её, — Ты мне…дорог… Прошу… — не сумев сопротивляться нахлынувшим эмоциям, он затихает, влажной бледной щекой соприкасаясь с тыльной стороной ладони юноши. Боковым зрением, тот замечает, что губы парня растянулись в слабой улыбке, на что Чонгук резко поднимается и озабоченно смотрит на его лицо, где и не пахнет никакой эмоцией и улыбкой. Желание увидеть улыбку Пака настолько велико, что это начало мерещиться. Вдобавок к этому большую роль сыграло успокоительное, которое вызвало побочный эффект в виде несильных галлюцинаций. — Молодой человек! — злой мужчина, только что вошедший в палату, подходит к больничной койке и осматривает Чимина, дабы убедиться, что парень не нанёс ему вреда, — Вам нельзя здесь находится. Немедленно покиньте палату. — Да-да… — многозначительно вздыхает, но всё-таки по приказу врача покидает больничную палату. — Я знаю, что вы не способны причинить Чимину вред, но вам нельзя навещать его. На выписке, если таковая случится… вы можете присутствовать, если, конечно, юноша захочет вас видеть, а сейчас запрещено. Мы позвоним вам, во всяком случае, надеюсь на это. По прошествии двух мучительных и адских недель, Чонгук вновь приходит в больницу, и проходя мимо теперь уже пустой палаты Чимина, резко меняется в лице, ведь на это может быть только два ответа. — Здравствуйте… — голос вместе со всем телом дрожит, а сердце бешено колотится, — А где Чимин… Лечащий врач Чимина поднимает взгляд, медленно поворачиваясь в его сторону. Лишь тяжело вздыхает, пустыми глазами глядя на него, и вновь прерывисто их опускает… — Чонгук, вы точно хотите услышать правду?.. — Да. — тихо мямлит парень, нервно теребя замок куртки, когда от столь серьёзного врача и от его слов сердце ускоряется, начиная колотиться в разы быстрее, перед глазами всё плывет, и стоять на ногах становится невыносимо тяжело. Точно такие же ощущение, какие были в тот момент, когда он увидел сбитого Чимина, на голой трассе. Прошёл почти месяц после страшной аварии. Все эти мучительные дни Чонгук находился будто не в своём теле. Из-за нервов, постоянного переживания за Чимина, из-за бесконечных приёмов таблеток и недоедания, здоровье немного ухудшилось, и сейчас это всё даёт о себе знать. — Он покинул на… — врач не успевает договорить, лишь резко затихает, глядя на Чона, прикладующего к глазам и ко лбу руку, в непонятке сводящего брови, — Юноша! Чонгук… Всё начинает ехать по кругу, а в глазах темнеть. — Бедный… До чего себя довёл… — последнее, что будто из-под толщи воды доносится до ушей, а после воцаряется темнота и давящая тишина…