A Decade Gone

      Будь он полностью честен с собой, это могло быть впервые за многие годы, когда он понятия не имел, что творит. Да, разумеется, он знал, что работает над совершенствованием Часовщиков, и знал, что ему каким-то образом надо удешевить их производство. Он знал о плане с Делайлой, что произойдёт всего через несколько коротких месяцев, и что это значило для империи. Его цели были ясны, это правда, но прошла целая вечность с тех пор, как он занимался своей личной жизнью.       Типичный изобретатель тратил около 95% своего времени на работу. Это был факт, который он заметил, работая бок о бок с Соколовым и Джоплином, и читая о Розберроу, а в последнее время о Гипатии. Он применял это правило в своей собственной жизни и обнаружил его наиболее эффективным для выполнения задач. Пусть историки скажут, что Кирин Джиндош был особенно предан своему делу.       И на самом деле, с этим не было проблем до недавнего времени.       Оглядываясь назад, возможно, он ошибся, пощадив тебя. Он об этом ещё не сказал тебе — и, скорее всего, уже никогда не скажет — но если любой другой слуга осмелился поднять на него руку, он бы выпотрошил их живьём без анестезии. У него не было никаких проблем с убийством — садистская часть его характера этим наслаждалась. Но с тобой он рискнул, и только сейчас начал сожалеть об этом.       То, что он тебе сказал, не было полной правдой, хоть он и увидел в тебе кое-что в тот роковой день. Ты была не совсем на его уровне интеллекта, но этого следовало ожидать — он был гением, превосходящим своё время. Несмотря на это, ты сумела произвести впечатление человека, способного предложить гораздо больше, чем большинство людей могли бы подумать. Он отметил это и последовал своим инстинктам — но на самом деле, он никогда не собирался оставлять тебя в живых дольше, чем на несколько недель.       Его изначальным планом было сломать тебя. Увидеть, как этот свет в твоих глазах угасает: как при смерти, но несколько иначе. У него было несколько идей, такие как перегрузка тебя работой и требованиями, или, возможно, даже заставить тебя наблюдать за вскрытием или что-то в этом роде. Кирин получал удовольствие от самой идеи, часто хихикая про себя, когда он глумился над этой мыслью.       Но затем, ты снова раскрыла свой рот. Всего через три недели с того момента, как ты начала работать на него, он нашёл тебя в своей галерее. Ты усердно работала; удивительно, что ты не услышала, как на свои места опускаются панели моста или его шаги, когда он шёл к стеклянной двери. Он с минуту наблюдал за тобой, по большей части думая о том, что сделать далее: должен ли от сказать тебе, что заметил пятно и заставить мыть всё сначала? Может, потребовать, чтобы ты вымыла полы одной тряпкой, на четвереньках?       Но чем дольше он смотрел на тебя, тем больше он замечал, что ты находилась глубоко в раздумьях. Будь проклято его любопытство: он никогда не был из тех, кто пользуется шансом, когда тот представляет себя. Для него играться с людьми было гораздо веселее. Именно поэтому он позволял незваным гостям бродить по особняку, дразня их через аудиосистему. Он был неравнодушен к азарту погони.       Как и в тот день. Отчасти, он немного смутился, обнаружив, что ты умна. Его изначальное влечение к тебе заключалось в том, что в тебе была сила воли, которую можно было сломить, а ему было до смерти скучно. Но после того, как ты призналась, что ты училась и была заинтересована в образовании, он слишком расслабился и захотел узнать больше, пусть и ненадолго. Он помнит, как думал: «Не могу поверить, что я не замечал этого. Разумеется, в ней было ещё что-то, что привлекло моё внимание». Он должен был увидеть это по тому, как ты держалась и в какой манере ты говорила — ты была образованным человеком.       Оторваться от этого разговора потребовало больше усилий, чем он хотел признавать. Он быстро сменил тему обратно на договорённость, которую он заключил с тобой, в попытке напомнить самому себе, что у него было в запасе — то, что он хотел с тобой сотворить.       — Десять лет — это большой срок, и я не известен как дружелюбный работодатель. Ты можешь возненавидеть меня, — он произнёс это с целым рядом отвратных мыслей в голове.       Но ты стояла на своём и возразила ему:       — Ненавидеть вас было бы непрофессионально. А теперь, позвольте мне откланяться. Я не хочу и дальше отвлекать вас от работы.       И он просто… смотрел на тебя, когда ты уходила. Он не мог придумать, что сказать тебе в ответ. Как ты могла ни капельки не бояться его? Он был Кирином Джиндошем, чёрт побери! Он создал величайшие оружия империи из чертог своего разума, а ты ни в малейшей степени не боялась противостоять ему?       Он попытался, в тот самый момент, заново оценить тебя. Возможно, он допустил ошибку в своём первоначальном анализе? Неужели ты была не тем, за кого он тебя принимал?       Вскоре после того, как ты оставила его стоять там, в галерее, он в ярости вернулся в лабораторию. Он не любил ошибаться, ни в чём. Как ты посмела так его удивить!       Его гнев должен был разжечь его желание помучить тебя, но этого не произошло. Его злость была вызвана осознанием того, что, мучая тебя, он ничего не добьётся: теперь он знал, что ты не отреагируешь так, как он предполагал — так в чём же тогда смысл?       И всё же, вот он здесь, с недавно нанятой горничной, бродящей по его дому, ожидающей, что он в любую секунду сделает что-то, объясняющее его намерения. Но сейчас даже он не мог понять причины, по которой он тебя здесь держал.       На самом деле, он думал отослать тебя домой после того дня в галерее.       В конце концов, он был загружен работой и должен был сосредоточиться на требованиях герцога. Отчасти он проводил время с тобой для того, чтобы у него было оправдание всякий раз, когда Лука приходил спрашивать о производстве. Ему было гораздо объяснить, что он отрывался от работы, чтобы очистить свой разум.       Но ты всегда делала противоположное, что ставило его в затруднительное положение, подобное тому, в котором он оказался прямо сейчас.       Он извинил тебя из офиса, наблюдая за тем, как ты, покачиваясь, встаёшь с его стола, делаешь реверанс и уходишь. Практически сразу после того, как ты исчезла из поля зрения и он услышал звон лифта, он судорожно выдохнул и чуть ли не рухнул в своё кресло. Что это было?       Кирин был из тех людей, кому нравилось всё планировать. Он возвёл этот дом по чертежам, которые набросал сам. Он рассчитал, куда поместить Часовщиков в случае вторжения злоумышленников. Он даже подумал о расположении своего стола, чтобы всегда быть осведомлённым насчёт его окружения. Но этого он не рассчитал. Он совершенно на тебя не рассчитывал.       С чего всё на самом деле началось? Когда он начал позволять шутить с ним? Когда он попросил тебя начать приносить ему ужин? Когда он увидел тех лапающих тебя мужчин?       Ах, нет: он вспомнил, в какую ярость пришёл при виде этого зрелища. Должно быть, это произошло раньше.       Или это было медленно и постепенно? Может, это произошло настолько незаметно, что он не мог определить точную секунду?       Он не был влюблён в тебя. Однако он был одержим тобой. Это, по крайней мере, было для него очевидно. Возможно, это было самое близкое, что он испытывал к любви. Что бы это не было, это определённо служило причиной тому, что ты занимала добрые 30% его рабочего времени, чего он, откровенно говоря, не мог себе позволить.       Вчера он собирался остановиться.       Брианна всегда была проницательной, как и он. Она могла уловить мельчайшие детали. Взгляд, который она бросила на него, когда он вышел из кальянной, был практически невыносимым — она знала.       Насколько много — он не был уверен. Возможно, она посчитала, что ты его любовница, как, к его удовольствию, многие предполагали. Или же она подозревала, что он сообщал тебе информацию, связанную с переворотом. Так или иначе, он хотел бы, чтобы это оставалось в тайне. Она ни разу это не прокомментировала, но это всё равно было слишком опасно.       Брианна ушла раньше, чем ожидалось. Кирин был немногословен, и ей быстро наскучило его общество после того, как с рабочими вопросами было покончено. Чего она не могла знать, так это того, что он был занят мыслями о том, что он должен сказать, когда ты придёшь в пять. Не то чтобы он нервничал, но он хотел сделать это правильно и быстро, чтобы суметь сосредоточить всё своё время и энергию на проекте Часовщиков.       Однако после того, как он позвал тебя раньше назначенного времени, он стоял там и думал о последних нескольких неделях, на протяжении которых ты предоставляла ему такую компанию, которой у него не было целую вечность. Большинство людей сначала обожали Кирина, а потом начинали недолюбливать. Ты, однако, сделала обратное. Он не мог вспомнить ни одного человека, которому, казалось, искренне нравилось находиться в его компании, даже в ближайшем окружении Делайлы. Его мать ненавидела его, его брат заботился о нём, Соколов презирал его, все в академии терпеть его не могли. Но ни одна душа, никогда, не любила его.       И, тем не менее, именно это он видел в твоих глазах. Ты любила его. Он солгал, сказав, что видел такой взгляд раньше — никто и никогда не был в него влюблён.       Ты ненавидела его, но потом простила. Ты полюбила его.       Он сидит в своём офисе, опустошая второй стакан Пандусского Бренди, задумчиво наморщив лоб. Этой ночью он повысил тебя. Он не соврал, когда говорил, что попусту растрачивал твои таланты. Ты, скорее всего, не могла догадаться из-за поразительного размера и красоты особняка, но на данный момент у него с деньгами было туго. Назначение тебя на эту должность было его самым мудрым решением за несколько недель.       Но его беспокоило не повышение. Это было твоё признание — такое искреннее и чистое, и, захоти он этого, легко манипулируемое. Лучшим способом помучить тебя сейчас — было бы напрасно обнадёжить тебя, а потом раздавить, когда ты будешь в его власти. Но это больше не входило в его планы.       Из-за травматического опыта он не мог прийти к осознанию того, что влюблён в тебя, даже если бы захотел. Но на самом деле, он действительно заботился о тебе. Следовательно, его восприятие этого было искажено.       Он немного рисковал сегодня: его притворство, что он игрался с тобой, всегда повышало его самоуверенность и обаяние. Слова, произнесённые им тогда, были не характерны для Кирина Джиндоша, которого знала империя.       Он никогда не знал любви и не имел опыта в ухаживаниях, но он знал, какие слова нужно сказать, чтобы заставить тебя покраснеть — о, как ему нравилось вгонять тебя в краску, это было очень интересно.       Поцелуй же был спонтанным действием. Он этого не планировал. Он сделал это вне рамок игры. Если бы он захотел, он мог достичь того же эффекта и без поцелуя.       Но ему хотелось это сделать. Странно.       Кирин садится в своё кресло, отрываясь от поглощающих его мыслей. Он предпринимает попытку убрать бренди, но он уже приступил к третьему стакану. Перед его глазами поплыло. Сегодняшний вечер будет непродуктивным, по крайней мере, ещё час. Он вздыхает, откидываясь на спинку кресла, чтобы переждать опьянение. Он давно не был так пьян: у него не было времени.       Вот оно! Вот в чём была проблема его увлечения игрой с тобой! У него не было времени отвлекаться таким образом. Узнай Делайла о том, что он делает два или три перерыва в день только для того, чтобы услышать твой голос, она уже давно бы взяла особняк штурмом. Чёрт возьми, если бы он знал, что ты так на него подействуешь, то никогда бы тебя не нанял.       Проблема заключалась в том, что не понимал, что ты с ним творишь, пока не стало слишком поздно. Теперь пути назад не было: теперь ты была слишком важна для него — неотъемлемая часть его мыслей.       Если он не думал над тем, как ускорить производство Часовщиков или улучшить их восприятие глубины и распознавание звука, он — он витал в облаках! Кирин Джиндош! Великий Изобретатель герцога! Величайший ум, который когда-либо видела империя! Грезил наяву!       Это приводило его в ярость. Даже сейчас, немного пьяный и уставший, он кипел от раздражения и стыда. Это не входило в его планы, он не думал, что можно настолько привязаться к другому человеку. Более того, ты не была собратом по разуму! Ты была прислугой! Горничной! Даже не окончившей обучение! По крайне мере, он мог сказать, что он был исключён, и он не ушёл по собственному желанию. Не было никакого смысла в том, что он был одержим кем-то вроде тебя, но вот он здесь! Сражён на повал!       Чем дольше он размышлял об этом, тем ближе и ближе подбирался к выводу, что он, возможно, влюбляется в тебя. Это осознание заменило гнев страхом. Если это было правдой, то это не могло продолжаться. Он не мог позволить себе поддаться такому низменному человеческому инстинкту. Он был слишком важен, чтобы пресмыкаться у твоих ног!       Поэтому он сидел и судорожно сомневался в принятых им решениях. Ему не стоило целовать тебя: хоть это и было частью «игры», он хотел этого и наслаждался этой близостью. Он должен перестать повышать тебя! Даже если это приносило ему выгоду и даже если он действительно наслаждался твоей компанией, было глупо позволять тебе так сближаться с ним: он был частью заговора, целью которого было свержение императрицы!       Эта мысль сильно беспокоила его не только потому, что он не мог позволить тебе нарушить планы Делайлы, но и потому, что его беспокоило то, что могут сделать Делайла или герцог, узнай они о том, что происходит. Остальные члены переворота без колебания отправили бы Злую Алекс перерезать тебе горло, пока ты спишь. Он содрогнулся от этой мысли.       Если бы до этого дошло, он бы отослал тебя куда подальше.       Вероятно, в его интересах было бы сделать это сейчас, пока у него ещё есть такая возможность, но он не мог отказать себе в удовольствии, которое доставляло твоё присутствие.       Затем он сосредоточился на одном аспекте данной дилеммы — ты была влюблена в него. Если бы он этого захотел, ты могла бы в одно мгновение стать его. Ему всего-то надо сказать эти три незначительных слова — настолько это было просто. Какая странная мысль: он никогда раньше не испытывал потребности завязать с кем-либо отношения. Его наследие было для него гораздо важнее, чем любой мужчина или женщина когда-либо могли быть. Но правда была в том, что он боялся, что если он отпустит тебя, то больше никто и никогда искренне его не полюбит. Какой жалкий страх. Он был совершенно непрактичным — он не должен нуждаться в ком-либо, чтобы чувствовать себя полноценным. Он думал, что оставил подобные чувства позади после того, как его мать умерла, а брат уплыл в Гристоль, не отправив ни одной весточки оттуда. Он мог сделать всё, что угодно, и он мог сделать всё в одиночку.       Но… он мог заполучить тебя. Ему не нужно было оставаться одному, если он этого не хотел. У него была возможность испытать что-то новое и захватывающие. Напрашивался вопрос: стоило ли это риска потерять тебя из-за гнева Делайлы или риска не соответствовать его идеализированному наследию, если он слишком увлечётся?       Он сидел там, протрезревая, и думал о твоих губах, прижатых к его, и о том мягком вздохе, который ты издала, когда он так удивил тебя. То, как ты пахла лавандой и мёдом. То, как блестят твои глаза, когда ты слушаешь, как он говорит. Улыбка, которой ты одариваешь его, когда он говорит что-то потрясающее.       А-а, да. Он понятия не имел, что творит.       Наконец, протрезрев достаточно, что он мог спокойно стоять, он направляется к лифту, выбирая этаж не глядя на панель. Он оставит тебя здесь. Он продолжит «игру». Он заявит на тебя права, когда придёт время: когда это будет безопасно. Кирин ненавидел это признавать, но он был взволнован идеей о том, что кто-то любит его безусловно. Это было инфантильно, но у него почти закружилась голова, когда он представил тебя в своих объятьях, произносящую его имя, желающая его и только его. Хотя для него это была не совсем новая идея — он хотел, чтобы его считали человеком, достойным восхищения.       Разрядный столб был отключён, когда он добрался до стеклянного фойе. Когда Кирин вышел из лифта, гвардеец вытянулся по струнке, приветствуя его:       — Добрый вечер, мистер Джиндош.       Кирин игнорирует его присутствие и направляется налево в мраморную комнату. Один из его кабинетов находился в дальнем правом углу. Он заходит в маленькую комнату и садится за стол, просматривая некоторые документы, которые лежали там несколько дней. По большей части это были квитанции на Часовщиков и письма от поставщиков запчастей. Вскоре это станет твоей работой. Он собрал раскиданные по столу бумаги и убрал их в папку, чтобы убедиться, что всё верно организовано. В сейфе за его спиной хранилось небольшое состояние: у него всё ещё хранились те деньги, которые ты отдала ему в первый день. Из-за плотного графика у него не было времени отправить их в банк. Он попросит тебя сделать это первым делом завтра, до закрытия банков.       После того, как он закончил обзор состояния офиса, он пришёл к выводу, что это была подходящая для тебя работа. Кроме того, это место находилось на приличном расстоянии от его собственного кабинета, что позволит ему мыслить трезво впервые за несколько недель. Он по-прежнему будет видеться с тобой два-три раза в день, но, по крайней мере, ты будешь занята настоящей работой, и ваши разговоры будут более-менее ограничены деловыми вопросами.       Он так же поручил тебе задачу, с которой, он знал, ты справишься. Если ты желала его достаточно сильно, то ты будешь работать не покладая рук, чтобы достичь своей цели. К удаче Кирина, ты была из тех людей, кто полностью посвящают себя работе — это твоё качество он сразу приметил и сразу же стал уважать.       Вскоре после того, как он прибрался в офисе, он написал и оставил в твоём шкафчике записку, в которой просто говорилось: «Завтра ты уже не будешь горничной. Надень то, что посчитаешь приемлемым для своей новой работы».       Да, это подойдёт.       Остаток той ночи и следующий день пролетели так быстро, что он не заметил, как солнце взошло и зашло. Единственным признаком, который он получил, что время прошло, было твоё появление в его кабинете. Сначала он поднял глаза, немного сбитый с толку. Затем он заметил, что на тебе не было привычной униформы горничной, и его внезапно осенило, что он забыл поспать свои обычные четыре часа. Эх, он пожалеет об этом позже.       Ты заговорила первой:       — Вы ещё не спали? Одна из горничных сказала, что видела вас бродящим по коридорам сегодня ранним утром. Надеюсь, вы не сидели здесь с тех пор?       Уголки твоих губ были слегка приподняты. Он заметил.       Кирин вздыхает, глядя на сделанные им ранее записи. Они были наполнены полнейшей чепухой. Ему были необходимы эти четыре часа.       — Боюсь, что сон вновь покинул меня. Это неважно: я полагаю, тебе интересно, что я приготовил для тебя сегодня.       Он встаёт, чтобы должным образом поприветствовать тебя, но его затёкшие кости протестуют. Ты замечаешь гримасу на его лице, когда он потягивается.       — Вы ели? — спрашиваешь ты на этот раз тише.       Кирин бросает на тебя взгляд: ты наклоняешь голову вниз.       — Нет. Полагаю, мне придётся возобновить свои обеденные приёмы пищи, так как я переназначил тебя.       — Повару надо что-то делать, в конце концов. И вы не можете вечно питаться чаем и печеньем, Кирин.       У него перехватывает дыхание при звуке его имени. Да брось, научись лучше себя контролировать.       — Его стряпня всё равно дрянь, — он кидает тебе кривую улыбку, проходя мимо тебя к лифту. — Пойдём, я покажу тебе твоё новое место.       Звук твоих лёгких шагов позади него почти успокаивает.       — Значит, вы не шутили. Вы вверяете мне финансы. Не вы ли дразнили меня насчёт воровства примерно месяц назад?       Он сдерживает ухмылку.       — Не припоминаю такого. Разве не ты использовала оставшуюся сдачу для оплаты апартаментов?       — Как вы об этом узнали? — удивляешься ты, вставая рядом в лифте.       — У меня есть свои источники, — просто говорит он. Другие служанки любили посплетничать, и иногда он подслушивал. Было достаточно разумно шпионить за своей прислугой, когда ты являешься участником переворота. — Так или иначе, я уже говорил, что ты подходишь для этой работы. Называй это как хочешь: ассистент Великого Изобретателя, финансовый консультант Великого Изобретателя. Твой выбор.       Ты на секунду замолкаешь, и он взволнованно ждёт твоих следующих слов. Он соскучился по звуку твоего голоса.       — На самом деле, я больше похожу на секретаршу. Хотя разве у большинства секретарш не роман с их начальником?       Он не мог удержаться:       — Разве не это всё о нас говорят? Почему бы не подлить масла в огонь?       Кирин кидает на тебя взгляд и видит, как по твоим щекам разливается краска. Успех.       — Это непрофессионально, не так ли? Разве вся эта ситуация не непрофессиональна?       — Ты действительно очень переживаешь о том, на какой должности ты работаешь, отдаю тебе должное. Но если тебя это так беспокоит, я могу… убедить их всех прекратить сплетничать.       Твоё лицо бледнеет.       «О, нет-нет-нет, в этом нет необходимости — я просто не буду обращать на них внимания. Тем более, мы не сделали ничего такого.       Он с секунду смотрит на тебя, размышляя.       — Тебе не кажется, что произошедшее прошлой ночью было несколько скандальным?       Ты вскидываешь голову и смотришь на него, твои губы сжаты в тонкую линию; твои глаза ищут его. Ты ничего в них не найдёшь: он хорошо умел скрывать свои чувства.       — Я подумала… может быть, вы слишком много выпили. На самом деле, я думала об этом с тех пор.       Ах, как искренне! Столь истинно и правдиво! Он начинал обожать эту твою черту.       — Нет, это было сделано намеренно, дорогая. Ничто и никогда не бывает случайным.       Ты отворачиваешься от него, чтобы скрыть лёгкую улыбку на своих губах, но он всё равно её замечает.       — Полагаю, что ты помнишь, что я сказал?       — Я… да, — бормочешь ты, когда лифт замедляет ход и останавливается. — Я помню, сэр.       — Отлично, — он ухмыляется, выходя из лифта и направляясь в кабинет, который он выбрал для тебя. — Я человек своего слова. Я верю, что ты меня не подведёшь.       Вы доходите до офиса до того, как ты успеваешь ответить. Он заходит, но ты останавливаешься в дверях: он замечает это, но не придаёт этому особого значения.       — Ты будешь работать здесь. Думаю, что тут будет достаточно уединённо. Время от времени полы могут меняться, так что просто будь осторожна с тем, где стоишь: слишком много моих часовых солдат встретили свой конец, застряв между этажами. Это твой стол — я позволил себе вольность должным образом организовать его. В этом ящике лежат все квитанции, а в этом — заказы. Эта папка наполнена письмами от тех, кто хочет посетить это место, чтобы посмотреть на Часовщиков. А, и сейф — как ты знаешь, в нём хранятся все деньги с продаж. У меня есть три правила: принимай только монеты, никогда не продавай тем, кто не платят вперёд, и всегда требуй полную подпись на каждом чеке. Хм, что ещё? Ты поняла всё, что я тебе рассказал?       Он останавливает свой монолог, чтобы посмотреть на тебя, и именно тогда он замечает выражение твоего лица. Ты проводила пальцами по книжным полкам, окидывая взглядом полированный письменный стол и канцелярию. Твои глаза блестели.       — Это всё моё?       Его слова застревают в горле. Он был способен лишь наблюдать за тем, как ты медленно подходишь к нему, касаясь гладкой поверхности стола и сканируя взглядом остальную часть помещения, прежде чем робко занять своё место в удобном, дорогом рабочем кресле. Твои руки поднимаются, прикрывая твой рот.       — У меня никогда раньше не было собственного кабинета, — твой голос — приглушённый шёпот. — Я всегда мечтала об одном, когда я стану… если бы я получила юридическую степень. Но я думала… я никогда не думала, что у меня действительно будет такой.       Кирин издаёт тихий лёгкий смешок. Он не находит это смешным, но он не уверен, как ещё на такое отреагировать.       — Что? Неужели ты думала, что я заставлю тебя заниматься всей этой бумажной волокитой на кухне?       Ты поднимаешь на него глаза, всё ещё прикрывая рот рукой. Но он может видеть, что за ней ты улыбаешься.       — Я и не знала, что думать. Спасибо вам.       Что-то трепещет в его холодной груди. Он прочищает горло, отводя взгляд.       — Да, что ж… — он хотел сказать что-нибудь язвительное, но, к его удивлению, не нашёл слов. — Не за что.       Его сердце чуть не выпрыгивает из его груди, когда он чувствует, как твоя рука обхватывает его. Его взгляд возвращается к тебе, но ты просто мягко сжимаешь его руку, в то время как другой ты берёшь письма и переворачиваешь книги, чтобы прочитать их названия. Его глаза опускаются на ладонь в его большой мозолистой руке. Твой большой палец с нежностью поглаживал его протез, когда ты начинаешь комментировать его коллекцию романов Соколова. Но Джиндош не слушает: он не может оторвать взгляд от небольшого соприкосновения.       В конце концов, тот поцелуй не был ошибкой.       Он слегка сжимает твою руку, тем самым возвращая твоё внимание к нему.       — Кирин?       Джиндош смотрит на тебя, ничего не говоря. Ты возвращаешь ему вопрошающий взгляд. Его переполняет множество самых разных мыслей и слов, которые он хочет произнести, но знает, что позже пожалеет. Самообладание, Кирин, научись ему.       Он вытаскивает свою руку из твоей, поспешно разворачивается на каблуках и переходит к противоположной стороне стола.       — Код от сейфа: 023. Мне нужно, чтобы ты отвезла деньги в банк до его закрытия. — Повернувшись к тебе спиной, он останавливается у входа в кабинет. — Зайди ко мне, если тебе понадобится помощь.       Снова колебание. У него было меньше контроля над собой, чем он думал. С этой последней мыслью он бросает через плечо:       — Тогда я оставляю это на тебя.       Затем он уходит, не сказав больше ни слова. Он шёл к лифту быстро, его длинные ноги несли его вперёд решительными шагами. Ему было необходимо увеличить дистанцию между вами. Когда металлические прутья закрылись, и он остался один, он выругался сквозь зубы, запуская руку в свои волосы.       Это будет сложнее, чем он думал. Твоё воздействие на него было гораздо сильнее, чем он изначально предполагал.       Кирин опускает взгляд на свои руки, проводя пальцами по протезу, к которому ты прикасалась всего несколько секунд назад.       Гораздо сильнее, чем он представлял.