Once more, with feeling

      — Эйгон Таргариен?       Произнесённые недоверчивым тоном слова Сансы Старк эхом раздаются в устрашающе тихом зале Советов.       — Это правда, — говорит Бран Старк своим странно отстранённым голосом, — я видел. И Сэмвелл Тарли нашёл письменные доказательства в документах верховного септона, ранее известного как Мейнард.       — Я, эм, я принёс их с собой, если кто-нибудь захочет почитать, — кротко добавляет Сэмвелл, — это вполне увлекательная литература, на самом деле. Верховный септон был настоящим мастером слова, его приёмы аллитерации поразительно…       — Так ты теперь станешь королём? — Перебивает Арья этот взволнованный лепет.       Это вопрос, который у всех вертелся на языке, судя по напряжению, охватившему всех собравшихся.       — Нет, — спокойно говорит Джон, — наша королева — Дейнерис Таргариен. Я поклялся ей в верности, и эту клятву я исполню с честью. Моё происхождение этого не изменит.       Военный совет охватил приглушённый шёпот, некоторые разочарованы, другие взволнованны, но никто не может прийти к соглашению по поводу шокирующего открытия.       Варис единственный, кто высказывается после долгого обсуждения.       — Зачем тогда нам всё это рассказывать?       — Вы должны знать, как никто другой, лорд Варис, что такого рода информация имеет свойство быстро и широко распространяться, — вторит Дейнерис слова Джораха, которые он сказал ей ранее, — я предпочла бы разгласить это здесь и сейчас, а не ждать до тех пор, когда хранить тайну уже не будет возможности.       По другую сторону стола Тирион ловит на себе взгляд Джораха, едва заметно и одобрительно кивает. Карлик раздражающе умён, он провёл достаточно времени в компании и Дейнерис, и Джораха, чтобы понять, что их королева пошла по этому пути благодаря ему.       — Нет ничего необычного в том, что очередь наследования прерывается, — обращается Тирион к Совету, — совсем недавно Эймон Таргариен отказался от предложенной ему короны, предпочитая служить людям в качестве мейстера, а не короля.       — Хвала богам за это, — улыбается Джон, встретившись взглядом с Сэмвеллом, — мейстер Эймон был необходим Чёрному Замку.       — Вы его знали? — Спрашивает Дейнерис с очевидным чувством тоски.       — Ага, — подтверждает Джон, — он был одним из лучших людей, что я встречал. Он служил в Ночном дозоре с честью и преданностью, даже когда хотел только помочь своей семье, — в его глазах видно искреннее восхищение и глубокая скорбь, — хотел бы я знать о нашем родстве, когда он был с нами.       Плечи Дейнерис напряжены, тоска по семье, которой у неё не было, ясно прослеживается на её лице.       Она запирает чувства столь же быстро, как они появились, надевая маску королевы.       — Нам следует вернуться к нашему делу, — говорит она. Тому, кто не провёл годы в её компании, может показаться, что она флегматична; но Джорах знает её получше и видит, как трудно ей оставаться женщиной, не позволяя маленькой девочке овладеть ею. — Нам ещё предстоит участие в войне.       Более трети их объединённой армии не стало, а Золотые Мечи поддерживают войска Серсеи Ланнистер, их силы почти равны. Сейчас грубой силой в этой войне не победить, необходима осада. Стоит жителям Королевской Гавани понять, что Серсея скорее позволит им страдать от голода, чем откажется от короны, они осудят её как их королеву.       Это хороший план, но для его исполнения потребуется время. Время, а у Дейнерис едва ли осталось терпение после столь долгого ожидания этого момента.       И Санса только подливает масло в огонь.       — Те, кто выжил в битве, измотаны. Многие из них ранены, — обращает внимание Санса, — они будут драться лучше, если дать им время восстановить силы.       — Сколько нужно времени? — Достаточно участливо спрашивает Дейнерис.       — Не могу сказать, пока не поговорю с командирами.       По тому, как Дейнерис поджимает губы, Джорах может сказать, что она недовольна.       — Я пришла на Север сражаться вместе с вами, и это стоило мне больших потерь, — цедит она, — пора сделать ответный шаг, но вы хотите его отложить.       Санса вытягивается, её ноздри раздуты.       — Но речь идёт и о ваших людях, — берёт она себя в руки, — вы бросаете их в бой, когда они не готовы.       — Чем дольше я медлю, тем сильнее мои враги.       — Ваша Милость, — обращается Джорах, и она поворачивается лицом к нему, — прошу простить меня, но я полагаю, что беспокойство леди Старк обосновано. За то время, пока мы боролись с мертвецами, Серсея Ланнистер закончила все приготовления для грядущей войны. Она уже сейчас сильна, если оставить её в покое, её сила всё равно не возрастёт. Но вы можете стать сильнее, если у нашей армии будет время на отдых. Человек, сильный лишь наполовину, задействует в сражении четверть своего потенциала.       — А Серсея не посмеет отправить свою армию на Север, — вмешивается Тирион, — она не откажется от преимущества сражения на знакомой ей земле.       Дейнерис переводит взгляд от десницы снова к Джораху, пристально смотревшему на неё некоторое время; он замечает то, как она колеблется в решении, когда осознает правдивость слов её советников.       — Прекрасно, — вздыхает она оборачиваясь, чтобы обратиться к Сансе, — поговорите с офицерами. Дайте людям отдохнуть. Мы выдвинемся тогда, когда последний воин будет готов к сражению.       — Да, Ваша Милость, — склоняет голову Санса.       Всё оставшееся время военного совета Джорах чувствует на себе её изучающий взгляд. Она научилась оценивать людей у Петира Бейлиша, одного из самых проницательных людей в Вестеросе, сломленного только своей любовью к не той женщине. Он ненадолго задумывается о том, какого она о нём мнения, считает ли она его другом или недругом, но всё равно это не имеет значения. Он всегда будет на стороне Дейнерис, от неё полностью зависит то, является ли Санса Старк его союзником или врагом.       Вскоре встреча начинает близиться к завершению; дополнительное время на отдых, одобренное Дейнерис, даст им множество возможностей проработать надёжный план атаки, но очевидно, что никто и не думает о войне после неожиданного раскрытия тайны Джона.       Джорах задерживается ещё ненадолго, пропуская вперёд Дейнерис с Миссандеей, Тирионом и Варисом. Есть кое-что, что ему остаётся сделать, но для чего не было шанса ранее среди этого хаоса. Так что он ждёт, пока с ним в комнате не остался только один человек, подбирающий письма, карты и книги, разбросанные по столу.       — Мейстер Тарли, — зовёт он, и из рук Сэма чуть не падает стопка пергамента, — на пару слов, если можно?       — О, конечно, сир Джорах, — с лёгкостью соглашается он, кладя бумажные свитки обратно на стол, — чем я могу помочь вам?       Джорах отстегивает пряжку, которая пристёгивает Губитель Сердец к его спине; двуручный меч слишком велик, чтобы носить его на боку.       — Это ваше, — говорит он, протягивая клинок из валирийской стали, — он хорошо послужил мне в сражении, но принадлежит он дому Тарли.       — Принадлежит, — соглашается Сэмвелл, но не ступает и шага, чтобы забрать меч, — и всё же я до сих пор не могу удержать его прямо. В моей семье нет никого, кто смог бы овладеть им.       — Появится потом, — убеждает Джорах.       — Да, надеюсь на это, — мечтательно говорит он, — но пройдет как минимум десятилетие, прежде чем маленький Сэм сможет удержать такой меч, но даже тогда я не уверен в том, что он этого захочет. Я бы предпочёл, чтобы клинок остался в руках того, кто знает как им пользоваться.       Это трогательное чувство.       — Тогда я буду с гордостью носить его. Когда пожелаете его вернуть — он ваш. В ином случае, я позабочусь о том, чтобы после моей смерти его вернули дому Тарли.       Он не говорит: «После моей второй смерти». Но кажется, что Сэмвелл всё же понимает.       — Я рад, что вы вернулись, сир Джорах.       — Как и я, — улыбается Джорах, — иначе это было бы напрасной тратой вашего усердного труда по излечению моей болезни.       Сэмвелл улыбается в ответ, собирается ещё что-то добавить, но в нерешительности колеблется.       — Мне нужно идти, — это точно не то, что он изначально намеревался сказать. Он снова начинает собирать свитки. — Я ещё должен убрать их до наступления сумерек.       Джорах кладёт руку на его плечо, останавливая.       — Сумерки наступят ещё только через несколько часов, — говорит он, — у вас более чем достаточно времени, чтобы говорить прямо, если хотите.       Видно, что Сэмвелл разрывается между желанием принять его предложение и тем, чтобы покинуть комнату как можно скорее.       — Каково это, — в конце концов спрашивает он с нетерпением; его жажда знаний превышает тревогу, — возвращаться к жизни?       — Это больно, — отвечает Джорах просто, но правдиво. Он был смертельно ранен в сражении, но вернулся обнаружив, что его раны затянуты, но боль, вызванная ими, все равно остро ощущается. — Для тела это, безусловно, шок, начинать заново после такого полного отключения.       Сэмвелл кивает, поспешно разворачивая один из листов пергамента и снимая крышку чернильницы, чтобы записать его слова.       — Можете вспомнить, что произошло? — Немедленно выпаливает он следующий вопрос, — вы понимали, что вы… ну, вы знаете?       — Умер? — Предполагает он. – Я понимал. Я получил слишком много ран, потерял слишком много крови. Я знал, что близится конец.       Он снова опускает перо в чернильницу, стараясь стремительно задукоментировать каждое слово Джораха.       — А что было… потом? — Его глаза ярко сияют в предвкушении раскрытия столь ценной информации, — нас ждёт что-нибудь после того, как мы умираем?       Джорах должен его разочаровать.       — Если и есть что-то, я не помню. — Качает он головой, — казалось, что между смертью и воскрешением и времени не прошло, будто глазом моргнуть.       Сэмвелл запинается, пока пишет.       — Я понимаю.       — Мне жаль, что я не могу описать в подробностях.       — О нет, это было очень полезно, — Сэмвелл чуть ли не светится, — спасибо, сир Джорах.       — Это меньшее, что я могу сделать. Я должен вам больше, чем когда-либо смогу отплатить, — склонив голову говорит он, — если есть ещё что-то, чем я могу быть полезен, я к вашим услугам.       Улыбка Сэмвелла гаснет, задумчивый взгляд заменяет её.       — Есть кое-что, — произносит от нерешительно, — просьба, если позволите.       — Всё что угодно.       — Её милость учла ваш совет во время собрания. Она слушает вас, — безошибочно отмечает Сэмвелл. Выражение его лица серьезно, а глаза невыносимо печальны. — Пожалуйста, убедите её. Не позвольте ей больше сжечь невинных людей.       Если бы только он был рядом, когда Рэндилл и Дикон Тарли отказались преклонить колено. Если бы только он не был заражён серой хворью. Если бы только он признался Дейнерис в своём предательство раньше, чем сир Барристан раскрыл это — если бы только он никогда её не предавал — возможно этого разговора у них никогда бы не было.       Но он избрал свой путь, и теперь может только двигаться вперёд.       — Даю слово.