О людях и демонах

Муичиро стоит напротив него и смотрит из-под полуприкрытых век. Длинные волосы собраны в высокий хвост, правая рука расслабленно покоится на цубе деревянной катаны, а взгляд бирюзовых глаз устремлен в пустоту. Невозмутимый, собранный и уверенный. И не скажешь, что ему всего четырнадцать. Танджиро помнит: он в этом возрасте только-только научился клинок в руках держать. А Муичиро — Столп, причем не первый год. Один из девяти выдающихся мечников организации и силой своей не кичится, принимает ее молча, с достоинством. Поистине удивительный мальчишка. — Нападай, — Муичиро не говорит — приказывает, хоть голоса и не повышает. Танджиро не нужно повторять дважды. Он сильнее стискивает рукоять клинка, принимает боевую стойку и втягивает воздух сквозь стиснутые зубы, активируя Первую кату, Рассекающую водную гладь. Он движется так, как его учили — стремительно, сохраняя при этом концентрацию дыхания. Лезвие тренировочной катаны проводит косую черту, но Муичиро легко уходит в сторону, исчезая из радиуса атаки. Словно настоящий туман, неуловимый и неосязаемый. Ответный удар прилетает сбоку, и отразить его Танджиро не успевает. Дерево — не сталь, но боль причиняет вполне реальную. Он отшатывается в сторону, сжимает клинок крепче. Самое главное — не выпустить его из рук. Муичиро появляется будто из ниоткуда, проводит молниеносную серию ударов — сначала корпус, затем ноги и голова. Танджиро едва успевает уворачиваться от одних и блокировать другие, ведь его напрочь лишают любой возможности отступить и перейти к атаке. Удары Муичиро на первый взгляд беспорядочны и лишены системы, но Танджиро осознает, что в этой хаотичности и заключается стиль ведения боя. Сбить противника с толку, вымотать, чтобы в конце загнать в угол и одержать безоговорочную победу. Однако, каким бы искусным мечником ни был Муичиро, он остается человеком, а всем людям свойственно ошибаться. Танджиро концентрируется на тонких нитях запахов, дрожащих вокруг, чтобы не упустить тот момент, когда противник допустит малейшую, самую крохотную осечку. И он допускает, когда наклоняет корпус левее, чем нужно, открываясь буквально на мгновение, на долю секунды. Этого времени Танджиро хватает, чтобы сократить дистанцию. Клинок со свистом рассекает воздух, и в бирюзовых глазах, обычно равнодушных, вспыхивает искреннее замешательство. Но рефлексы Муичиро не подводят — взмах клинка Танджиро он парирует, легко уклоняется от последовавшей за ним Восьмой каты, Водопадного потока, и вновь ускользает в сторону. Танджиро скрипит зубами от досады и с нарастающим отчаянием понимает одну простую истину: ему не победить. Будучи Столпом, все его выпады и атаки Муичиро легко предугадывает и успевает отразить, блокировать или просто уклониться. Чтобы справиться с ним, одного лишь упорства недостаточно. Муичиро прекрасно владеет клинком, его техника боя не имеет видимых изъянов, а движения выверены и отточены до совершенства. Споткнувшись о торчащий из земли корень, Танджиро теряет равновесие боевой стойки, и в короткое мгновение заминки Муичиро оказывается совсем рядом, лицом к лицу, и одним незамысловатым движением выбивает из рук тренировочную катану. Дерево с глухим стуком ударяется о камень, а Танджиро не успевает даже растеряться. Муичиро бьет недостаточно сильно, чтобы травмировать, но ощутимо. Простейшая подножка выбивает землю из-под ног, Танджиро со свистом выдыхает и падает, как подкошенный. У него саднит нога, бок и обе руки, волны тянущей боли расходятся от ушибленной спины, а счесанная при падении щека наливается кровью. Неприятно, но вполне терпимо. Что важнее — в настоящем бою его бы ждала неминуемая смерть. Медленный вдох сквозь зубы, такой же медленный выдох. Восстановить сбившееся напрочь дыхание оказывается непросто. Танджиро не может поверить, что так быстро и унизительно проиграл. Сколько времени занял их поединок? Несколько минут? Едва ли больше. И это при том, что Муичиро сражался не в полную силу. Неужели вот оно, то мастерство владения оружием и собственным телом, благодаря которому становятся Столпами? — Вставай, — глухо бросает Муичиро и протягивает руку. Стараясь не морщиться от неприятного ощущения, Танджиро приподнимается на локтях. Ладонь у Муичиро маленькая, но крепкая. Камадо сжимает чужие пальцы чуть дольше положенного, а затем отстраняется и отряхивает форму от пыли и приставших к ткани листьев. Муичиро на него даже не смотрит. — Неплохо сражаешься, — произносит он медленно, глядя куда-то в сторону. — Над скоростью и техникой движений предстоит поработать, но все гораздо лучше, чем я думал. — Правда? — искренне удивляется Танджиро, ожидавший услышать что угодно, но никак не похвалу, пусть и выраженную в довольно своеобразной форме. — Стал бы я так говорить, если бы считал иначе? — фыркает Муичиро. — Немногие могут похвастаться таким уровнем подготовки, как у тебя, но впереди много работы, так что не зазнавайся. Получив в ответ утвердительный кивок, он собирается уходить, но Танджиро хватает его за рукав формы. Муичиро замирает, смотрит на чужие пальцы с легким недоумением, а затем поднимает голову. По его взгляду не прочесть, о чем он думает и что может сделать. Не пытается ударить, как в их первую встречу — уже хорошо. — Подожди, Токито-кун, — просит Танджиро и разжимает пальцы. Муичиро смотрит заинтересованно. — Я хотел предложить тебе поесть удон вместе, — и поспешно добавляет, сбиваясь в словах и чувствуя себя до ужаса неловко: — Если ты, конечно, не против… — Не против, — перебивает Муичиро с присущей одному лишь ему бесцеремонностью, заставляя опешить от удивления. — Пойдем сейчас. Он хватает не за рукав хаори — за руку, и пальцы сжимает так крепко, будто отпустить боится. Ладонь у него теплая-теплая. В мгновение ока безразличный ко всему Муичиро превращается в обычного мальчишку. И все, чего Танджиро хочет в данный момент — чтобы это мгновение не заканчивалось как можно дольше.