О людях и демонах

Настенные часы показывают ровно половину третьего. До начала следующего урока еще десять минут, а это значит, что можно немного вздремнуть. Руи аккуратно раскладывает школьные принадлежности на парте, опускает голову на сложенные руки и прикрывает глаза. Голоса одноклассников, обсуждающих свои житейские проблемы, превращаются в неразборчивый шум, пока не стихают совсем. Но стоит ему отключиться от реальности буквально на секунду, как над ухом тут же раздается чей-то звонкий голос, а чужая рука бесцеремонно взъерошивает волосы на макушке. Руи вскидывает голову, сонно моргает и смотрит с искренним недоумением. Нарушительницу его спокойствия зовут Камадо Незуко, у нее огромные, кукольные глаза цвета закатного неба, шевелюра едва ли не до пола, звонкий заразительный смех и вдобавок — почти маниакальная тяга к хлебобулочным изделиям любого вида. В сумке этой девчонки всегда можно найти что-нибудь съедобное: от маленьких круассанов, купленных в кафе на противоположной стороне улицы, до целого французского багета. Руи давно привык, что Незуко всегда что-то жует, а еще частенько угощает и его тоже. Когда они только подружились несколько лет назад, Руи неловко краснел и отнекивался, но со временем привык и смирился с тем, что несмотря на все отговорки Незуко не перестанет его подкармливать. — Прости, что разбудила, Руи-кун, — вот и сейчас она стоит напротив и протягивает завернутую в бумажный пакет булочку, улыбаясь открыто и весело. — Смотри, что я принесла тебе. Ешь, пока теплая. — Спасибо, Незуко-чан, но я только на прошлой перемене перекусил, — пытается отмахнуться Руи, но его неуверенный тон, похоже, Незуко совсем не убеждает. — Не стоит так обо мне беспокоиться… — Еще как стоит! — возмущенно восклицает она, хватает Руи за руку и вкладывает булочку ему в ладонь. — Мне только в радость угостить друга, к тому же, это меньшее, что я могу сделать для тебя. Ты постоянно помогаешь мне с подготовкой к экзаменам, хотя не обязан этого делать, так что не возмущайся и ешь, — последнее она произносит воистину командирским тоном, не терпящим возражений. Незуко умеет быть очень убедительной, если захочет. В ответ на бескомпромиссное заявление подруги Руи тихо прыскает, за что в ту же секунду получает полный неподдельного возмущения взгляд. Незуко само очарование даже тогда, когда злится, а если учесть тот факт, что злиться она не умеет от слова совсем, наблюдать за ней без улыбки не получается. — Ладно, уговорила, — с преувеличенной серьезностью кивает Руи, шелестя бумажным пакетом. Под внимательным взглядом Незуко он распаковывает булочку и впивается в нее зубами. Мало того, что пахнет она восхитительно, так еще и оказывается невероятно вкусной. Кажется, начинка у нее малиновая — и Руи улыбается этой мысли. Так вот зачем Незуко выпытывала несколько дней назад, какую ягоду он любит больше всего. Наблюдая за тем, с каким аппетитом он жует угощение, Незуко довольно улыбается и с чувством выполненного долга усаживается за соседнюю парту, небрежно скинув школьную сумку на пол. Руи доедает булочку и только поворачивается, чтобы поблагодарить, но ему и слова не дают вымолвить. — Ну как, понравилось? — спрашивает Незуко, глядя на него с нескрываемой надеждой в глазах. — Было очень вкусно, спасибо тебе большое, Незуко-чан, — смущенно благодарит он и с умилением наблюдает за тем, как светлеет ее лицо. Как мало, оказывается, некоторым нужно для счастья. — Конечно, я ведь сама ее испекла, — с гордостью заявляет она и на удивленный взгляд Руи с притворным возмущением поясняет: — Я же состою в кулинарном кружке с прошлого семестра. Ты что, забыл? Руи растерянно моргает, задумывается на мгновение — и с ужасом понимает, что эта новость каким-то непостижимым образом не задержалась в голове, затерявшись среди сотен и тысяч других воспоминаний. Незуко, наверное, рассказывала о своем новом увлечении в начале учебного года, а он небось снова в облаках витал и слушал ее краем уха. Вот же дурак. — Прости, Незуко-чан, кажется, я и правда забыл об этом, — оправдывается он с самым виноватым видом, на что она лишь отмахивается, будто не видит в этом ничего страшного. — Все в порядке. Ты же лучший по учебе в нашем классе, и я понимаю, как тяжело тебе держать в голове столько информации, поэтому нисколечко не обижаюсь. Их дальнейшую беседу прерывает раздавшийся звонок. Когда приходит учитель математики, Шиназугава-сенсей, все внимание Руи переключается на решение уравнений, но мыслями он то и дело возвращается к Незуко и вскоре с ужасом осознает, что не может перестать думать о ней даже во время занятий. Он то и дело бросает в ее сторону мимолетные взгляды, не в силах оторваться от созерцания аккуратного профиля. Сосредоточенно нахмурив брови, Незуко старательно записывает все, что диктует учитель, и Руи невероятным усилием воли заставляет себя не пялиться на нее столь открыто. Не хватало еще превратиться в Танджиро-куна, чьи полные обожания взгляды, предназначенные младшей из сестер Кочо, не заметил бы разве что слепой. После окончания уроков они снова встречаются за воротами школы, и Руи долго собирается с мыслями, прежде чем заговорить. Он сердится на себя за то, что в последнее время стал жутко рассеянным и несобранным, а при виде Незуко так вообще дар речи теряет и краснеет, словно дитя малое. — Ну так что… увидимся завтра? — спрашивает он несмело, сжимая и разжимая в руках ремешок школьной сумки. Незуко в ответ лучезарно улыбается и вдруг ни с того ни с сего подается вперед и заключает его в объятия. Руи испуганно замирает, боясь не то что пошевелиться, а даже дышать, и с ужасом ощущает, как лицо и уши стремительно заливает румянцем. Незуко такая теплая, согревающая подобно первым солнечным лучам, а еще от нее сладко пахнет персиком и ванилью. Руи кажется, что он прямо сейчас хлопнется в обморок от одной только мысли о том, что его обняла девочка, в которую он по уши влюблен вот уже который месяц, но боится признаться в этом не то что ей, а даже себе самому. Он продолжает стоять как вкопанный, не зная куда деть руки, и не придумывает ничего лучше, чем обнять Незуко в ответ. Осторожно и несмело, будто боясь, что от этого действия она исчезнет и рассыплется на осколки. Руи кажется, что они не размыкают объятий уже целую вечность, и когда Незуко отстраняется, то отпускает ее с искренним сожалением. Отойдя на шаг назад, девочка поднимает ладони к лицу, старательно пряча покрасневшие щеки, и выглядит по-детски милой и очаровательной в своем смущении. Кажется, его удивление слишком очевидно, чтобы остаться незамеченным, потому что Незуко вдруг убирает руки от лица и начинает хихикать. Напряжение и неловкость растворяются без следа, и в следующую секунду Руи и сам не может сдержать широкой улыбки, присоединяясь к мимолетному приступу веселья Незуко. А когда она успокаивается, то с кристальной ясностью понимает: вот он, его шанс. Шанс, который ни в коем случае нельзя упустить. — Пойдешь со мной в кафе завтра вечером? — выпаливает он на одном дыхании, едва не растеряв на последнем слове остатки смелости. — Пойду, — слегка склонив голову набок, отвечает Незуко. Руи чувствует, будто с души упал огромный валун, до сих пор мешавший сделать полноценный вдох. Мысль о том, что она согласилась, заставляет его чувствовать себя самым счастливым на свете человеком. Он со снисходительной усмешкой вспоминает себя прежнего, что год назад клялся никогда ни в кого не влюбляться, и понимает, каким наивным был тогда. Ведь не влюбиться в Незуко просто невозможно.