О людях и демонах

День не задался с самого начала. При мысли об этом Гию ощущает жуткую усталость вперемешку с зудящим под кожей раздражением, готовым в любой момент обернуться настоящей злостью. Человек он по натуре своей довольно сдержанный и хладнокровный и всегда таким был, но эта миссия пробудила в нем такие эмоции, о существовании которых он забыл напрочь — к слову, не только негативные. Все начинается с того, что в напарники ему достается Кочо Шинобу. Не меланхоличный Токито, с которым можно не разговаривать вовсе, не жизнерадостная Канрожди, которая одной своей улыбкой разгоняет тоску и вселяет в сердце надежду на лучшее, а ехидная, лукавая и острая на язык Кочо Шинобу, в чьем арсенале шуточек на сто лет вперед хватит. Гию не испытывает к ней какой-либо неприязни, напротив — он уважает ее как товарища и коллегу по цеху, но предпочел бы отправиться на миссию в гордом одиночестве. Такой уж он человек. Однако приказы руководства, как известно, обжалованию не подлежат, а потому Гию не остается ничего другого кроме как исполнять их молча и беспрекословно. С Шинобу они встречаются неподалеку от деревни под названием Инуи, где им и предстояло ликвидировать демона, вторую неделю держащего в страхе поселения в радиусе нескольких километров. Завидев его издалека, Кочо приветственно машет рукой, а когда он подходит ближе и сдержанно здоровается с ней, выдает: «Давно не виделись, как поживаете, Томиока-сан?» Она улыбается своей извечной вежливой улыбкой, чуть склоняет голову набок, выглядит бодрой и настроена, судя по всему, весьма решительно. Гию ее энтузиазма не разделяет — плохое предчувствие точит его изнутри, словно червь. Ему кажется: что-то обязательно пойдет не так. И он не ошибается. Демон оказывается на удивление сильным, шустрым, а еще хитрым — по рангу близок к двенадцати лунам, не иначе, — но Гию и Шинобу с поставленной задачей успешно справляются. Однако совершенно некстати прямо посреди битвы начинается дождь, который моментально переходит в тропический ливень. Истребители, уворачиваясь от молниеносных ударов когтистых лап, вскоре оказываются покрытыми грязью с головы до пят. Мерзкая жижа забивается, кажется, не только под ногти и налипает в волосы, но и под кожу влазит. Шинобу фыркает, возмущается вопиющей несправедливости мира и забавно машет головой, чтобы темная вода перестала стекать с волос на лицо и попадать в рот. Когда они, уставшие, грязные и измотанные сражением добираются до деревни, чтобы переждать ночь, солнце окончательно скрывается за горизонтом, уступая место темноте. Единственный постоялый двор во всей округе оказывается забитым до отказа группой каких-то путешественников, и Гию возносит мольбы всем существующим на свете богам, чтобы свободное местечко все-таки нашлось. После короткой беседы с хозяйкой постоялого двора выясняется, что незанятая комната в наличии все-таки имеется, и Гию чувствует облегчение — неужели повезло? — которое, впрочем, улетучивается с невероятной скоростью, стоит женщине с виноватой улыбкой уточнить, что комната единственная и кровать в ней — тоже. Односпальная. Гию хмурится в попытке осмыслить услышанное, а лицо стоящем рядом Шинобу тем временем темнеет, принимая выражение священного ужаса вперемешку с недовольством. Она сводит брови к переносице и смыкает губы в тонкую линию, готовая к нешуточной битве — на сей раз не с демоном. — Вы уверены? — елейным голоском интересуется Кочо у хозяйки постоялого двора, улыбается мягко и вежливо, но фиолетовые глаза остаются холодными как лед. — Быть может, вы посмотрите хорошенько и найдете нам еще одну комнату? Но женщина как будто не замечает скрытой угрозы, звучащей в интонациях прелестной незнакомки. — Уверена, госпожа, — энергично кивает она точно китайский болванчик. — Свободная комната всего одна. Вам она нужна? Видя, что Шинобу медленно, но верно начинает закипать, Гию благоразумно берет ситуацию под контроль, чтобы женщина ненароком не стала жертвой праведного гнева его требовательной напарницы. Он делает шаг вперед, рукой отодвигает Шинобу себе за спину и, не обращая внимание на ее возмущенное бормотание, обращается к хозяйке постоялого двора: — Мы остаемся. Женщина выдыхает с плохо скрываемым облегчением, принимает оплату и молча передает ключи. Шинобу фыркает нечто невнятное, разворачивается на пятках и стремительным шагом уходит прочь. Гию не остается ничего другого кроме как тяжело вздохнуть и пойти вслед за ней. Комната, расположенная в самом конце длинного коридора, оказывается довольно уютной, пусть и маленькой настолько, что в ней практически негде развернуться. Однако здесь, помимо односпальной кровати и тумбочки обнаруживается еще и громоздкое кресло. И как его только в дверной проем впихнули, ей богу? Затем они посещают онсен и ужинают в ближайшей раменной, и все то время, что находятся рядом, Гию ловит на себе острые взгляды Шинобу, направленные исподлобья. Но она молчит — только смотрит так, что хочется спрятаться куда-нибудь и не показываться ей на глаза. Видимо, все еще обижается за то что он не предоставил ей возможность самолично разобраться с хозяйкой постоялого двора, у которой не обнаружилось лишней комнаты. Как только они возвращаются в крохотную комнатушку, но уже чистые и сытые, Гию понимает, что готов упасть прямо на пол и забыться крепким сном до утра. Глаза слезятся немилосердно, а веки слипаются как свинцом налитые. Судя по отсутствующему выражению лица Шинобу, она тоже с трудом держится на ногах. — Я буду спать в кресле, — говорит Гию и широко зевает, прикрывая рот рукой. — Вы серьезно, Томиока-сан? — Шинобу изгибает бровь, глядя на него как на сумасшедшего. — Если ляжете спать там, — кивок в сторону кресла, — к утру у вас будут нестерпимо болеть шея и спина. Уж поверьте, я знаю о чем говорю. Какой тогда от вас будет толк, если по пути мы столкнемся с демоном? — Кровать здесь всего одна, если ты не заметила. — Спасибо, конечно, Томиока-сан, но со зрением у меня все в порядке. — И что же ты предлагаешь? — спрашивает Гию с нескрываемой усталостью в голосе, не понимая, чего добивается Кочо и почему она вообще к нему прицепилась. Еще полчаса назад дулась и показательно молчала, а теперь вдруг начала беспокоиться о его здоровье и самочувствии. — Будем спать вместе, — заявляет Шинобу и осекается, когда до нее доходит, насколько двусмысленно прозвучала эта фраза. — Ну, то есть на одной кровати. — Мне кажется, здесь даже я один умещусь с трудом, — Гию качает головой, с сомнением разглядывая предполагаемое место ночлега. — Это плохая идея. — Не преувеличивайте, Томиока-сан, — смешливо фыркает Шинобу, ложится на матрас и двигается к краю, оставляя больше половины свободного пространства. — Места более чем достаточно. Она такая миниатюрная и хрупкая, что без проблем уместилась бы поперек кровати — Гию не знает, почему эта мысль вообще возникает в его голове, но избавиться от нее не получается. Гию медлит, испытывая смешанные чувства при мысли о том, что они с Кочо будут всю ночь лежать вплотную друг к другу, но тут же отметает прочь все сомнения, когда перед глазами начинает маячить перспектива затекших спины и шеи. Поэтому он, переборов неизвестно откуда взявшееся смущение, ложится рядом с Шинобу и поворачивается к ней спиной, чтобы не занимать слишком много места. — Вот видите, Томиока-сан, — раздается насмешливый голос рядом с его ухом, и Гию обреченно закатывает глаза. — Никто ведь не умер из-за того, что мы будем спать на одной кровати. — Ты права. Спокойной ночи. — Красноречие — не ваш конек, — немного обиженно тянет Шинобу, но все-таки оставляет любые попытки разговорить Гию, за что он ей безмерно благодарен. Она кутается в одно из одеял по самый нос, некоторое время ворочается, устраиваясь поудобнее, и вскоре затихает. Засыпая, Гию почему-то думает о том, что закончился день явно лучше, чем начался.