Кролики на Луне

      – Чонгук, проснись, – доносится откуда-то слева, настойчиво и громко, – проснись, у нас проблемы!       – Мфф, – издает что-то непонятное Чонгук и подтягивает к себе колени во сне.       – Да проснись же ты, наконец! – трясет Ви его за плечо вот уже несколько минут. Ентан, прыгавший до этого по салону как заводная игрушка, завидев, что у хозяина ничего не выходит, принимается лизать Чонгуку лицо.       – Да господи, дайте мне поспать… я что, так много прошу? Всего час беспрерывного сна – это что, так много? – ноет Чонгук, но все равно встает. Глаза у него до сих пор слипаются, волосы торчат в разные стороны как пики средневековых башенок, а футболка смялась так, словно по ней прошлось не одно стадо слонов.       – Я не стал бы будить тебя по пустякам, – серьезно говорит Ви и смотрит ему прямо в глаза, – и спал ты почти три часа.       Чонгук шмыгает носом и отводит глаза. Ему вдруг становится неловко. Очень-очень неловко. И за оплошность с навигатором, и за собственную слабость. Если бы он заботился о своем здоровье лучше, то так позорно не вырубился бы на глазах у малознакомого человека. Но стыд его длится недолго.       – В общем, – начинает Ви и мнется на месте. Мягкая трава приминается под подошвами его мокасин, – твоя машина сломалась.       – Чееегооо? – почти кричит Чонгук. – В каком смысле «сломалась»? Что ты с ней сделал?       – Ничего, клянусь. Я ехал по дороге, все было в порядке. А потом она как начала глохнуть… с каждым метром все сильнее и сильнее. Я успел только съехать на обочину, пока она не…       Ви не успевает закончить, потому что Чонгук, отпихивая его в сторону, выбирается из машины. На улице все еще стоит ночь. Темная и безмолвная. В воздухе висит запах сырой земли.       – Прости, я правда не хотел, чтобы так случилось, – тихо говорит Ви и берет на руки Ентана. Щенок смотрит на хозяина глазами-пуговками так, словно хочет сказать, что он-то понимает все и не винит его.       Чонгук ничего не отвечает на слова Ви, только смотрит раздраженно и зло, пока машина раненным зверем скулит под руками владельца.       А потом…       Проходит почти полчаса беспрерывных попыток реанимации, и в итоге Гук с лицом проигравшего закрывает капот. Они безнадежно влипли.       – Будешь чипсы? – говорит Ви и сует ему раскрытую пачку под нос.       – Ты че, прикалываешься? Какие еще нафиг чипсы, когда мы застряли непонятно где посреди ночи, и ни одна, сука, машина даже на авайрику не тормозит?       – Кукурузные с медом, – спокойно отвечает Ви только на первую часть вопроса и кладет еще одну чипсинку в рот. Ентан звонко лает вокруг в надежде, что и ему что-нибудь перепадет.       – Нет, блять, ты серьезно издеваешься надо мной, – заключает Чонгук и с силой стучит по экрану навигатора, – и эта еще тупая хуйня не работает. Пиздец просто, а не жизнь.       – Да ладно ты, не парься так. Машину мы твою починим… попозже. А пока предлагаю прогуляться до вооот этого местечка, – и опять тычет в свою доисторическую карту. На карте – ответвление влево от главной магистрали, «Bayview Dr»* выцветшим шрифтом и ровный заборчик геометрических фигурок.       – Ну и что там? – бурчит Чонгук и косится на карту с подозрением.       – Кемпинг. Совсем небольшой, раньше был очень популярным, наверняка и сейчас еще кто-то приезжает. Да идти совсем недалеко – метров 500-600 всего.       – А если там никого нет? Что тогда? А если с машиной что-то случится, пока мы туда-сюда ходим? И как ты вообще предлагаешь искать этот твой кемпинг, когда я даже собственных ботинок почти не вижу?       – «Если» тут только одно – если сидеть на месте, то ничего не изменится.       – Я никуда не пойду, – упрямо выдает Чонгук и действительно не двигается с места.       – Как хочешь, – бросает ему Ви и, подхватив Ентана на руки, сумку – через плечо, сверяется еще раз с картой, – если передумаешь, ищи указатель на Flanders Bay**.       Ночь сидит рядом с Чонгуком. Тихо, как давний друг. Старые, полуразрушенные дома смотрят на них пустыми глазницами окон. Когда-то здесь жили люди. Пили чай по вечерам, смотрели черно-белые фильмы, наряжали с детьми елку на Рождество. Витрины магазин пестрили всевозможной утварью, пекарни исправно пекли самый вкусный в мире хлеб и маковые булочки, и все улыбались друг другу. Такое было, но никто сейчас не вспомнит об этом. Много воды утекло с тех пор, как штат опустел.       Чонгук не хотел всего этого видеть. Как в ленте старой кинохроники пересматривать раз за разом. Но чего греха таить, и он, и сломанный, пошарпанный BMW отлично вписывались в здешний пейзаж. Такие же разрушенные и пустые.       С тех пор, как Ви подсел к нему в машину, Чонгука не отпускало чувство, что это не он его подобрал, а его, его самого подобрали. Взяли за руку, так тепло и уверенно, что все тревоги разом куда-то исчезли, и повели за собой. И даже то, куда и зачем, отчего-то стало совсем неважным.       – Я что, действительно собираюсь это сделать? – в 02:54 спрашивает Чонгук у ночи. Та загадочно улыбается ему серпом Луны.       Чонгук настигает Ви спустя десять минут полуночных плутаний вокруг одного и того же места. Раньше он думал, что не ладит только с жарой, а на деле оказалось, что и с отсутствием света тоже. Это открытие гаденько подбило бы всю чоновскую решимость и смелость, если бы не спина Ви, в которую Гук врезается в конечном итоге.       – Ты слишком долго, – говорит Ви без нотки упрека, продолжая идти по-своему, никому не видимому маршруту.       – Далеко еще?       – Да нет, скоро придем.       Но скоро они не приходят. Скоро они…       – Я так и знал, – раздраженно бросает Чонгук в спину Сусанину в полосатой рубашке, – ты понятия не имеешь, куда идти. Мы ходим кругами уже целый час, а впереди, как видишь, до сих пор ничего.       Чонгук бросает, колко и ядовито, попадает прямо в цель – Ви замедляет шаг, оборачивается в пол оборота, но смотрит куда-то сквозь Чонгука, словно того и нет вовсе. Чонгук бросает, но все равно продолжает плестись следом. Лучше уж так, чем одному. Лучше с ним, чем с темнотой. Рассвет, как назло, совсем не торопится. Ночь все тянет и тянет на город свое одеяло.       Раздражение никогда не приходит одно. С ним всегда либо усталость, либо злость, либо отчаянье. Но чаще всего – все и сразу. И как вынести это, никого не обидев и не задев, иногда бывает совершенно не ясно.       – От тебя одни неприятности, – тихо говорит Чонгук себе под нос и вздыхает.       Ви молчит с полминуты, делая вид, что ничего не расслышал, а потом внезапно и совсем не к месту тычет пальцем в небо. Звезды таят у них на глазах в первых предрассветных сумерках.       – А ты знаешь, что на Луне когда-то давным-давно жили белые кролики?       – Ага, а еще полосатые хомячки, – раздраженно фыркает Чонгук и случайно пинает камешек под ногой. Камешек также случайно попадает под вторую чонгукову ногу, и голова Гука едва не встречается с пыльной дорогой.       Тэхен, не сдержавшись, тихо смеется, оттого что сам еще полчаса назад также чуть не вляпался в придорожную грязь. Смеется, но все равно хватает Гука за руку и возвращает обратно в вертикальное положение.       – Но я совершенно серьезно, – продолжает Ви, когда убеждается, что его недодругу больше никакие камешки-корешки не угрожают, – на Луне жили самые настоящие белые кролики. Я их помню.       – Ага, конечно, – заявляет Чонгук, но почему-то верит ему. Ви поворачивает голову всего на несколько градусов, но Гуку хватает, чтобы увидеть их. Грустные-грустные глаза. И море тоски внутри.       Спрашивать больше ни о чем не хочется. Внезапно обнять – да, но не задавать глупых вопросов и уж точно не подкалывать. Чонгук только поднимает голову кверху и смотрит на небо. Полное крошечных, недосягаемых звезд. Холодных и мертвых, но все еще красивых. Ви тоже смотрит, но Чонгук отчего-то уверен – видят они не одно и то же.