Священная миссия по уничтожению Отродья

У автора «Сутры вопросов об аде» не хватило фантазии, чтобы описать мучения, которые были бы хуже того, что Шэнь Цинцю уже пережил. Поэтому он не особенно боялся преисподней. А когда все же там оказался, выяснилось, что жалкие демоны даже не в состоянии подобрать ему подходящего наказания. Они проклинали его, его родителей, его прародителей и потомков до самых отдаленных поколений, но у Шэнь Цинцю не было никого из вышеперечисленных, так что ему было все равно. Проблема состояла в том, что груз его вины не удавалось определить точно. На входе в Диюй восседал Яньло-ван, главный из десяти судий ада. Здесь души подвергались допросу: чистые отправлялись на перерождение через десятое судилище, нечистые — в одно из следующих судилищ, где их ждало наказание за все дурные поступки. Оказавшись перед зеркалом греха, Шэнь Цинцю в возмущении воскликнул: — И это в вашем понимании дурной поступок?! Яньло-ван обратил на него тяжелый взор и пророкотал: — Ты убил почти десяток мужчин, спалив их тела и лишив родственников возможности узнать их и захоронить достойно. Что в этом хорошего? — Души этих людей давно уже должны были пройти зеркало греха, так что вы знаете, они виновны во многих преступлениях. Жизнь — величайшая ценность, так неужели я поступил плохо, защищая свою? Судья в задумчивости почесал подбородок своей бычьей головы. — Нет, не плохо. Но у тех мужчин, что погибли по твоей вине, были семьи: многие из них остались без кормильца. Их дети, которым судьбой было предначертано прожить долгую жизнь в благополучии и достатке, скончались от голода и болезней в нищете. — Не моя вина, что такая жизнь оказалась для них слишком тяжелой, — Шэнь Цинцю вскинул подбородок. Поняв, что этого может быть недостаточно, он добавил: — А как на счет тех, кого убитые мной люди обрекли бы на смерть? Будь господин Цю жив, он замучил бы многих рабов, да и не только их. За ним, помнится, водилась привычка топтать на лошади бедняков. Первый царь озадаченно склонил голову на бок. Никто уже очень давно не пытался оспорить его решение. — Хорошо, этот случай неоднозначен. Ты защитил свою и чужие жизни, пожертвовав душами грешных. Оставим его, — кто умел блефовать лучше, чем раб, ставший горным лордом? — А что на счет того мальчика? Ты подавлял его совершенствование, жестоко наказывал и, в конечном счете, едва не убил. — Он нарушил ученические обеты! — быстро сказал Шэнь Цинцю. — Такой проступок заслуживает высочайшего наказания. — Это так. Но нарушил он их уже после того, как ты провалил свой долг, как учителя, и подверг его смертельной опасности. — Прошу меня простить, — с напускным возмущением начал Шэнь Цинцю. — Но разве он не стал сильнее после того, как оказался в Бездне? Я знал, что отро... мальчишка — наполовину демон, только там он смог бы раскрыть свои способности вдали от мира заклинателей. Лишь Шэнь Цинцю мог извратить свои мотивы подобным образом. Даже стоя над трупом с ножом в руке, он сумел бы доказать, что все это — страшное недоразумение. — Хм, — громыхнул Первый царь. — Учитель имеет полное право выбирать методы воспитания ученика. Что бы ты с ним ни делал, в итоге он стал сильнейшим демоном и заклинателем, пройдя через Бесконечную Бездну. Это дело тоже снято. Как хорошо, что это чудовище оказалось настолько живучим. — Тогда мы рассмотрим твой последний тяжкий грех. Смерть того, кто тебе доверял. Тут Шэнь Цинцю напрягся уже по-настоящему. — Скажешь что-нибудь в свое оправдание? — Яньло-ван довольно осклабился, видя замешательство грешной души. — Нет. Я признаю вину. — Тогда ты будешь судим за это деяние. Чтобы определить твое наказание, мы вызовем душу человека, которого ты погубил. — Не надо! — на лице духа впервые за все время появился испуг. — Только не его! Я согласен на высшую меру. — Но осужденная душа уже не может принимать решения за себя, — неумолимо проговорил судья. — Вызываю душу Юэ Ци, праведника, ожидающего своего перерождения в десятом судилище. — Сяо Цзю, — нежно улыбнулся Юэ Цинъюань. Потом его лицо стало грустным. — Ты тоже умер. Как жаль. Яньло-ван вскинул бровь. — По вине этого человека твоя душа была отправлена в Диюй прежде срока, смерть была мучительной, а тело осталось без надлежащих ритуалов захоронения. Поэтому ты здесь для того, чтобы вынести обвинение этому грешнику. — Грешнику? — Юэ Ци заволновался. — Но Сяо Цзю ни в чем не виновен, это все только я! Вот так Шэнь Цинцю прошел первое судилище, где никто не смог подобрать ему подходящего места. — Тогда ты предстанешь перед каждым из владык, чтобы они определили, подходят ли их владения для отбывания твоего наказания, — решил Яньло-ван. Но задача была труднее, чем казалась сначала. Второе судилище предназначалось для развратников и извращенцев, третье — для тех, кто презирал императорскую власть, четвертое — для святотатцев и осквернителей божественных святилищ, пятое — для изменников. — Еще немного, и мне начнет казаться, что я прожил жизнь зря, — бурчал Шэнь Цинцю, обозревая Диюй со стороны. В шестом судилище место было уготовано еретикам, в седьмом — тем, кто отведал человеческой плоти или лишил жизни своего новорожденного ребенка, в восьмом — тем, кто не исполнил воли родителей. В девятом он мог бы остаться, как поджигатель, но, поскольку он не был ни изготовителем ядов, ни автором пошлых изображений, грехи Шэнь Цинцю оказались не слишком тяжелыми для этого места. Разглядывая духа так, словно это была невиданная диковинка, Яньло-ван пробормотал: — Что же мне с тобой делать? Все три его глаза пристально разглядывали Шэнь Цинцю. — Придумал! — повернув бычью голову в сторону, Владыка Яма позвал: — Тетушка Мэн! Души, готовые к перерождению, попадают сначала в павильон богини Мэн-по, где кандидатам подается напиток забвения. — По желанию дев, жаждущих отомстить своим соблазнителям, им могут сохранить память, но они вернутся в мир живых бестелесными духами, — предупредила Мэн-по, кутаясь в свои шелка. Подавившись от такой формулировки, Шэнь Цинцю гневно сверкнул глазами. — Заткнись и возвращай меня уже!