Круговорот

Февраль 2022.

Квартира «23» стала родным домом. Там Женя проводила почти все вечера, туда Женя свезла ту одежду, которую мама попросила выкинуть из-за вульгарности и безвкусицы. Именно в этой квартире цвет стен не раздражал, запах духов отрезвлял. Сюда хотелось возвращаться, а не бежать на другой континент. — Готова? Женя вздрагивает и, повернув влево голову, видит в дверях Этери. Немного бледная, с таинственной улыбкой на губах, с подвернутыми рукавами на привычной белой рубашке, босая, с аккуратно уложенными кудрями за плечи, припухшими от недавних поцелуев губами и с такой силой в глазах, которая одним только брошенным сквозь взглядом наполняла энергией и желанием победить. Женщина медленно подходит к ней, обвивает руками шею и утыкается лицом в её теперь уже не очень длинные волосы, губами осторожно скользит по коже, а Женя, на мгновенье прикрывая глаза, переплетает их пальцы, отдавая взамен на переданную силу всю свою любовь. Им больше не было неловко улыбаться друг другу, пытаться казаться спокойными или бояться прелюдий, — они научились жить в новом мире, где нет места той боли, что они проживали раньше. Наверное, Женя только сейчас катает свои программы, довольствуясь не только определенным даром с рождения, но и с душой, которую до этого не понимала и чувствовала. Ей не хватало одного: самой настоящей любви. Её проигрыш — это необходимость прожить эту жизнь так, чтобы в ней собрался весь пазл. С железом на шее все дороги вели бы в другую сторону, заставили бы сдаться и жить в своё удовольствие. А ведь Медведева хотела именно счастья. Долгого счастья; не минутное, а бесконечное. Получила бы она его в феврале? Безусловно. Но была бы в эту секунду она счастлива также, как стоя на вершине и подпевая гимн родной страны с медалью с пять кольцами посередине? Наверное, ответ понятен и очевиден. — Я переезжаю, — голос почти не дрожал, но изнутри словно рвались птицы, которые хотели на свободу. Они дышат в коридорах Хрустального рвано, надеясь найти в их разделяющих сантиметрах свой кислород, который на сегодня им выделили слишком мало. В их взглядах для детей нет ничего странного, но знающие люди все равно чувствуют всё, что так сильно хочется скрыть в стенах квартиры под номером «23». — Я так поняла, ты хочешь перейти в наше отделение «Хрустальный», в нашу группу? — Да. — А почему я, собственно, должна тебя взять? После тренировок они никогда не выходят вместе с катка, никогда не показываются на арене так часто, как могли бы. Женя никогда не врёт маме, куда она едет, потому что любимый человек у неё один. Крис любезно выручает, играя прекрасный спектакль возлюбленного для всей семьи, и с грустью смотрит на неё при редких встречах, уже ни на что не надеясь. — Потому что она не влезает в чужие разговоры и старается, вместо того, чтобы перебивать старших. Их утро всегда такое обычное, занятое и понятное для любого человека. Не звонящий будильник, подгорелая яичница, мятая одежда из-за работающего с перебоями утюга, холодный душ из-за отключённой горячей воды и тихая злость на всё вокруг. Но во всех этих буднях всегда есть что-то другое, что Женя никогда не испытывала: всё это не важно, когда есть, с кем разделить своё не самое доброе утро. Не звонящий будильник, но нежный поцелуй у виска, подгорелая яичница, но тихий смех самой прекрасной женщины, мятая одежда, но успокаивающие объятья, холодный душ, но обжигающие любовью ладони, тихая злость, которая сменяется настоящей радостью, когда рядом оказывается самый близкий на свете человек от Москвы до Торонто. «Руки холодные — значит, душа тёплая» — Переживаешь? Это же твоя Олимпиада и твой шанс… Возможно, последний. Этери сильнее сжимает её ладонь, поглаживая большим пальцем нежную кожу. Женя замирает с приоткрытым ртом, стараясь смотреть вдаль кухни с такой же силой, как смотрит на неё Этери, с такой же уверенностью в её победе. Но она так не может и не сможет. И не потому, что она слабая. Просто она не боится проиграть, зная, что со льда её встретят самые родные пальцы, объятья и слова поддержки. — Я не переживаю. Больше нет. Этери прикрывает глаза и целует её аккуратно в шею, расслабляясь полностью. Теперь правильно, теперь точно правильно. — Ты же знаешь, что не сможешь никогда повернуть всё назад? — Знаю.